Тема 8. люди нашего края

НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ ХРУЩЕВ История нашего

края неразрывно свя­зана с именем одного из советских вождей — Никиты Сергеевича Хрущева. В дореволюционной Юзовке на заводе Боссе начинал он свой трудовой путь. «Как сле­сарь в Донбассе, — вспоминал Никита Сергеевич, — я зарабатывал 40—45 рублей в месяц. Черный хлеб сто­ил 2 копейки за фунт (около 400 граммов), а белый — 5 копеек, сало шло по 22 копейки за фунт, яйцо — ко­пейка за штуку... Я смог сразу же снять квартиру. В ней была гостиная, кухня, спальня, столовая... Про­шли годы после революции, мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме в гораздо лучших ус­ловиях, чем живут рабочие при советской власти...»

Это горькое признание первый секретарь ЦК КПСС, председатель Со­вета Министров СССР сделает в самом конце своей жизни, а тогда, в 1912 г., Н.С.Хрущев ак­тивно включается в ре­волюционную борьбу, обещавшую ему и всему трудовому народу уто­пическую идею социа­листического рая. Никита сошелся с моло-

дым шахтером Пантелеем Махиней, который приоб­щил его к чтению революционной литературы. Здесь, в каморке Пантелея, впервые Хрущев услышал слова «Коммунистического Интернационала», и с тех пор призрак коммунизма стал путеводной звездой Ники­ты. Участники этих нелегальных вечеров вспоминали слова, сказанные как-то молодым Хрущевым: «Думаю я, хлопцы, настанет такое время, когда сорганизуется рабочий люд, раздавит царя и всю буржуйскую сво­лочь, сам на земле владыкой станет!». Вскоре Никита Сергеевич попал под подозрение полиции как один из активных организаторов шахтерских забастовок. Он был взят под негласный надзор охранки и при первом же удобном случае уволен с завода. Пришлось искать новую работу. Друзья помогли устроиться на рутчен-ковскую шахту № 31. Здесь Никита Сергеевич работал слесарем, потом машинистом подъемной машины. Кроме работы, он продолжал заниматься революцион­ной деятельностью.

После февральской революции 1917 г. Хрущева избрали членом Рутченковского Совета рабочих депу­татов, а затем — членом объединенного военно-рево­люционного комитета. Юзовские Советы находились под влиянием меньшевиков, однако Никита Сергее­вич все более склонялся к идеям большевизма. Поэто­му совершенно неудивительно, что после октябрьского переворота в Петрограде Хрущев возгла­вил Совет руднично-заводских комитетов профсоюза металлистов и горнорудной промышленности, а с на­чалом гражданской войны ушел на фронт в составе Первого Донецкого пролетарского полка. Это было не­регулярное красногвардейское формирование, кото­рое не сумело оказать сопротивления немецким войскам и войскам Центральной Рады. Хрущеву при­шлось бежать из родных мест. Его спрятали в подзе-

мелье шахты, ночью он выбрался оттуда в степь, ми­нуя вражеские заслоны и скрылся с рудника. После ухода на советскую территорию Хрущев вступил в Красную Армию, где вскоре стал комиссаром. Он уча­ствовал во многих боевых операциях. В конце граж­данской войны Хрущев вернулся в Юзовку и стал руководителем Рутченковского куста партийных организаций.

Чувствуя потребность в образовании, Никита Сер­геевич в 1922 г. поступил на рабфак при Юзовском горном техникуме. Здесь началась его карьера боль­шевистского партаппаратчика. Он возглавил партком техникума, в котором учился, стал членом окружно­го комитета партии. Трудно сказать, как молодой Хрущев учился, однако партийной работой занимал­ся активно, часто бывал на шахтах, заводах, в учеб­ных заведениях. Благодаря его умению общаться с людьми в начале 1924 г. удалось остановить забастов­ку на одной из шахт Щегловского рудоуправления. Как бы в награду за это Хрущева ввели в бюро Юзов-ского окружкома КП(б)У, а в 1925 г., после заверше­ния учебы, назначили секретарем Петрово-Марьинского райкома партии. Этот райком был одно­временно и сельским, и индустриальным, поэтому Никите Сергеевичу приходилось много ездить и по селам, и по рудникам. С началом индустриализации он активно включился в так называемую спецеедовс-кую работу — работу по уничтожению старой техни­ческой интеллигенции Донбасса. Сталинские идеи строительства социализма все больше и больше овла­девали честолюбивым партократом. В декабре 1926 г. Хрущева переводят на работу в г. Сталино, в окруж­ной комитет партии. Отсюда и начался взлет Никиты Сергеевича. Вскоре его переводят в столицу, в Харь­ков, на работу в ЦК КП(б)У, а в 1929 г. он становится

одним из первых слушателей Промышленной Акаде­мии. После её окончания он работал в Москве, а в 1937 г. вновь возвратился на Украину. Дальнейшая карьера Хрущева тесно связана с Украиной и Донбас­сом. Человек сложный и противоречивый, он, с од­ной стороны, принимал активное участие в репрессиях, с другой стороны — много внимания уде­лял развитию экономики Украины, в первую очередь угольной промышленности. В 1940 году в должности первого секретаря ЦК КП(б)У он посетил Сталино — город своей трудовой и революционной юности. Не­сомненной заслугой Н. С. Хрущева является его уча­стие в послевоенном восстановлении экономики Донецкой области. Он лично курировал ремонтные ра­боты на заводах «Азовсталь», Макеевском заводе им. СМ. Кирова. В период голода 1946—1947 гг. Хру­щев находил в себе смелость просить Сталина о пре­кращении хлебных изъятий с Украины и оказании помощи республике. В то же самое время, после посе­щения одного из сел на Донетчине, Хрущев сообщил в Москву свои соображения о необходимости ограни­чения личных подсобных хозяйств, которые якобы мешают нормальному труду крестьян в колхозах.

В 1949 г. Никита Сергеевич навсегда покинул Ук­раину, однако Донбасс до последних дней жизни вож­дя оставался для Хрущева родным краем.

ГЕОРГИЙ КОСТОПРАВ В декабре 1937 г. в Ста-

линской области силы НКВД проводили необычную операцию. Тщательно прочесы­вались и обыскивались Мариуполь и некоторые села донецкого Приазовья. Главным объектом этих облав были представители греческого населения Украины, те представители народной интеллигенции, которые

в середине 20-х годов пове­рили в провозглашенный большевиками курс на ко-ренизацию и возглавили процесс культурного воз­рождения приазовских греков. В конце 1937 г. все они были обвинены в том, что готовили националис­тический заговор с целью создания на Украине гре­ческой республики.

Одним из первых был
арестован «главный заго-
ГеоршйКостоправ. ворщик» Георгий Костоп-

рав. При заполнении протокола допроса следователь поинтересовался родом деятельности арестованного. Автор многих стихотворений, поэм, переводов с ук­раинского, член Союза писателей СССР (членский би­лет за номером 152 Костоправу в свое время вручил сам М. Горький), Георгий на этот вопрос ответил про­сто: «Литератор». Тюремному церберу не понравился этот ответ, поэтому в протоколе появилась иная за­пись: «газетный работник». Сталинский режим отка­зывал нашему земляку в самом праве быть представителем интеллектуальной элиты греческого народа.

Так кем же он был, этот рядовой «газетный работ­ник»?

Г. А. Костоправ родился 9 ноября 1903 г. в селе Ма­лый Янисоль Володарского района нашей области в се-мье сельского писаря. Окончил два класса министерской школы в родном селе, четыре класса реального училища в городе Мариуполе. Старейший житель села Куйбышево (так тогда назывался Малый

Янисоль) Кумурджи вспоминает, как в начале 20-х годов любимцем и непременным участником всех гре­ческих народных праздников и гуляний был житель этого села Георгий Костоправ. Он легко сочинял стихи, экспромтом придумывал веселые частушки на злобу дня. Сначала это были стихи на русском и украинском языках, а с 1931 г. Костоправ писал преимущественно на греческом. Заслуга поэта не в том, что он писал на родном языке, а в том, что он фактически создал пись­менный язык советских греков. Дело в том, что исто­рически греки, переселившиеся в Приазовье из Крыма, говорили на двух языках: румейском и урум-ском, каждый из которых, в свою очередь, подразде­лялся на множество диалектов.

В 20-е годы на бытовом уровне эти языки сосуще­ствовали. Многие греки владели и тем, и другим. Од­нако подобное многоязычие было возможно в условиях бесписьменного языка. С началом корени-зации возникла необходимость перевода мариуполь­ских греков на условия языка письменного. Решение этой задачи и возложил на себя Георгий Костоправ. За основу литературного языка он взял янисольско-сартанский диалект румейского языка. Ни о каком национализме Костоправа не могло быть и речи — молодые греческие поэты развивали культуру своего народа в тесной взаимосвязи с культурой русской и украинской. Одним из первых поэтических произве­дений Г. Костоправа был перевод на язык своего на­рода знаменитого шевченковского «Заповгга». Этот перевод был внесен в школьную программу греческих национальных школ.

С начала 30-х годов Костоправ проживал в г.Ма­риуполе, с 1932 г. сотрудничал в мариупольской гре­ческой газете « Коллективиста », затем стал ее редактором. Кроме того, он активно печатался в газе-

тах «Приазовскийрабочий», «Комсомолец Донбасса», «Диктатура труда», в журнале «Литературный Дон­басс». Из-под пера Георгия Костоправа вышли поэмы «ЛАМБАС» (о греческом руководителе красных партизан в Приазовье) и «Леонтий Ханахбей» (о вы­дающемся греческом поэте), а также несколько сти­хотворных сборников.

Кроме литературной работы, Г. Костоправ зани­мался общественно-политической деятельностью — он был советником ЦК Компартии Украины по воп­росам национальных меньшинств. Однако большеви­стская партия к концу 30-х годов не нуждалась более в советах многонациональной демократической ин­теллигенции. Началось свертывание политики коре-низации. Ее лидеры и сподвижники подвергались репрессиям. В ночь с 23 на 24 декабря 1937 г. арес­товали и Костоправа. К арестованному применяли изощренные пытки, поэтому он подписал все те не­лепые обвинения, что инкриминировались ему орга­нами НКВД: оторвать от СССР Приазовье, значительную часть Дона, Кубани, Северного Кавка­за и создать на указанной территории греческую рес­публику, которая вошла бы впоследствии в состав материковой Греции.

14 февраля 1938 г. Костоправ был расстрелян как враг народа. Народа, которому он служил всю свою жизнь.

:

ПЕТР КРИВОНОС Начало 30-х годов. Страна втя-

нута в сталинский эксперимент по сверхиндустриализации. Во второй пятилетний план, несмотря на срыв первой пятилетки, были включе­ны задания реально невыполнимые, экономически необоснованные. Для выполнения этих планов был

нужен мощный подхлестывающий фактор. Кнут для подхлестывания был известен — репрессии. Но был еще и пряник — награда Родины за доблестный труд, почет и слава передовикам пятилетки. Партия, Ста­лин призывали народ к трудовому подвигу. В этих условиях идея рекорда витала в воздухе. Рекорда, ко­торый воодушевил бы народ на новые свершения. И он не заставил себя ждать — во второй половине 1935 г. началось движение новаторов, получившее назва­ние стахановского. С таким же успехом, и даже с большим основанием, это движение могло носить имя Петра Кривоноса. Рекорд славянского машиниста па­ровоза был поставлен раньше, чем мир узнал о дос­тижении Стаханова.

В июле 1935 г. комсомолец Петр Кривонос провел тяжелогруженный состав по маршруту Славянск— Лозовая со среднетехнической скоростью 31,9 км/час. Результат удивительный! Через некоторое время Петр побил свой собственный рекорд — скорость перевозок росла, вес состава увеличивался. В основе достижений славянского машиниста лежал принцип максималь­ного форсирования котла, использование так называ­емого большого клапана. Вслед за Кривоносом в погоню за рекордами отправились путейщики, дис­петчеры, комплектовщики составов. Так, на станции Ясиноватая М. Н. Кожухарь при норме 85 минут на один состав взялся собирать его за 25 минут, впослед­ствии он довел свой рекорд до 11 минут! В Дебальце-во Кирилл Краснов также начал ускоренное формирование поездов. Появились рекорды в ремон­те колеи — Д. Индюков обещал за смену отремонти­ровать 200% нормы железнодорожного пути. Помощница подносила пробки, костыли и даже успе­вала подготовить их к работе. Уже к обеду «рекорд­ного» дня было выполнено 220% нормы!

Однако возникает вопрос о цене, целесообразнос­ти и самое главное, о возможности повсеместного вне­дрения этих методов. Известно, что Петр Кривонос предупреждал о том, что идет на рекорд. Естествен­но, для этого создавались все условия — скоростные паровозы блестели свежей смазкой, проходили перед этим полную техническую профилактику, железно­дорожное сообщение на всей дистанции рекордного пробега останавливалось. Забрать у всех и отдать од­ному — вот формула многих рекордов. Для П. Кри­воноса и его последователей создавались условия, существенно отличающиеся от тех, в которых рабо­тал весь коллектив. Сталину нужны были не реаль­ные достижения стахановцев, а пример для других. «Если могут они — сможете и вы», — говорили хо­зяйственные руководители и повышали нормы выра­ботки для всех. В пользу искусственного ажиотажа вокруг рекордов говорит и тот факт, что награды уж очень быстро находили своих героев. Ровно через месяц после своего первого скоростного рекорда П.Ф. Кривонос получил орден Ленина. Срок слишком ма­лый, чтобы проверить экономическую целесообраз­ность этого достижения, его повторяемость и возможность повсеместного внедрения. За месяц было невозможно определить технологические по­следствия форсированного использования котла. В результате стахановцы повсеместно игнорировали элементарнейшие правила технологического режима и стимулировали эксплуатацию техники на износ, идя путем проб и ошибок. Обращение с машинным оборудованием свелось к насилию над техникой. Сам Петр Кривонос вспоминал, что многие опытные же­лезнодорожники предупреждали его, что повышен­ный форсаж, несомненно, вызовет преждевременную амортизацию, перерасход воды и топлива. Новатора

эти проблемы не волновали. Как и не волновало его то, что не решены были вопросы безопасности дни жения и выполнения общего графика железнодорож-ных перевозок. На эти мелочи не обращали внимания и руководители отрасли. Ретивые аппаратчики тре-бовали новых рекордов, рекордсмены возводились на пьедестал. Буквально за три месяца они становились знаменитостями, их приглашали на съезды, совеща-ния, премировали легковыми автомобилями, избира ли депутатами Верховного Совета. Так, Петр Федорович с 1937 по 1962 гг. был бессменным пар ламентарием ВС СССР. В мае 1937 г. из состава До нецкой и Приднепровской железных дорог были выведена новая Южно-Донецкая. Управление ее на­ходилось в Ясиноватой и возглавил его П.Ф. Криво­нос. Даже для отличного машиниста, учитывая, что было ему в ту пору всего 27 лет, карьера более чем головокружительная.

Кривоносовское движение, несмотря на массо­вость (а, может, именно поэтому) не принесло улуч­шения работы железнодорожного транспорта в целом. Потребовалось вмешательство сталинского наркома Л.М. Кагановича. Действуя методом угроз и террора, он сумел за короткое время заметно улуч­шить работу железных дорог. Уменьшилось число аварий, и поезда стали ходить по более четкому гра­фику.

Несомненно, трудовые достижения Петра Кривоно­са — это достижения прежде невиданные. Кривонос и его последователи искренне стремились к новой произ­водительности труда, и не их вина, что трудовые рекор­ды и политические спекуляции на них жизнь связала в тугой узел.

ОЛЕКСА ТИХИЙ После XX съезда партии все раз-

растающимся ручейком потянулись из сталинских лагерей политические заключенные. Время это получило название «оттепели». Новое партийное руководство страны всеми силами пыталось доказать, что возврата к прошлому не будет, что за че­стно высказанное собственное мнение, неосторожно об­роненное слово больше никто не может лишиться свободы. Как наивны были те, кто в это поверил! Как жестоко они поплатились за наступившее чуть позже прозрение. Одним из таких, прозревших и поплатив­шихся, был наш земляк Олекса Тихий.

Он родился в январе 1927 г. в Константиновском районе на хуторе Ижевцы. После окончания престиж­ного философского факультета Московского универси­тета он вернулся на родину, на свой хутор, где устроился учителем в обычной сельской школе. Чуть позже Олексу перевели на должность завуча. Тысячи сельских учителей повторяли судьбу чеховского Ионы­ча, обзаводились хозяйством и не задумывались о том, что их окружает. Учитель со столичным философским образованием оказался не таким. Быть может, вооду­шевленный материалами XX съезда, принялся он за­давать себе вопросы. Для себя же формулировались и ответы: «Демократии в СССР не существует», «Строи тельство коммунизма давно превратилось в фикцию. Обратим внимание, что эти вопросы и ответы предназ начались только для себя. Единственным человеком, которому Олекса подробно поведал о своих взглядах на советскую действительность, был секретарь Констан-тиновского райкома партии. Партийный функционер, узнав о несколько аполитичном поведении сельского

завуча, пригласил его в свой кабинет и более часа до-верительно беседовал с Тихим, пытаясь пробудить его активную жизненную позицию. А сразу же после ОКОН- я

чания «дружеской» беседы написал в органы госбезо­пасности донос, в котором обвинил Олексу в антисовет­ской деятельности и пропаганде чуждых коммунизму идей. Однако наиболее серьезным обвинением в адрес Тихого было обвинение его в украинском национализ­ме. Что это такое, никто толком не знал, поэтому чис­тая украинская речь Олексы Тихого и его недоумение по поводу того, что в Донецкой области, на территории Украины, почти полностью отсутствуют украиноязыч­ные школы, явились основанием для того, чтобы в феврале 1957 г. Тихого арестовали и после скорого, закрытого для общественности суда, осудили на 7 лет лагерей и пять лет поражения в правах. В лагерях Олекса окончательно убедился, что хрущевская «отте­пель» не означала истинной демократизации СССР — несмотря на все протесты и апелляции, Олекса Тихий отбыл наказание, как говорится, «от звонка до звон­ка». 15 февраля 1964 г. он освободился. Некоторое время работал на различных стройках Украины, затем вернулся в родную Константиновку. Здесь, на Донет-чине, он занялся серьезной литературно-публицисти­ческой деятельностью. Главной темой его творчества явился процесс тотальной русификации Донбасса: «Я существую для того, чтобы жил мой народ, чтобы раз­вивалась его культура, чтобы мои земляки-донбассов-цы давали не только уголь, сталь, прокат, не только болельщик"» футбола, безродных ученых, русско­язычных инженеров, агрономов, учителей, врачей, но и украинских поэтов и писателей». Как и все советские диссиденты, Олекса Тихий действовал открыто, глав­ным образом требуя соблюдения Советской властью со­ветских же законов: «У нас в республике государственным языком (согласно Конституции

, УССР И СССР) является украинский... Украинский

язык - не выдумка буржуазных националистов,не ре-

зультат и не проявление антикоммунизма». Советское правительство, подписав в Хельсинки Заключитель­ный Акт, обязалось соблюдать права человека. Но эти обязательства, как и «оттепель» шестидесятых, оказа­лись миражом. Чтобы показать всему человечеству ли­цемерие брежневского режима, 9 ноября 1976 г. Олекса Тихий стал членом Украинского Хельсинкско­го Союза, призванного наблюдать за соблюдением хельсинкских гуманитарных соглашений. Такой «ере­си» советская власть Тихому простить не могла. Не­сколькими месяцами раньше сотрудники КГБ провели обыск на квартире Олексы. Изъяты были рукописи, главным содержанием которых были рассуждения о плачевном положении украинского языка в Донецкой области. По большей части эти статьи и письма пред­назначались для печати в областных газетах, один материал «Думка про рцшу мову » Олекса Тихий отпра­вил председателю Верховного Совета УССР. Естествен­но, советские газеты этих статей не печатали, из Верховного Совета письмо Тихого переслали в область с резолюцией: «разобраться». Конечно, не с ситуаци­ей с украинским языком, а с автором «Думки». Поэто­му вступление украинского правозащитника в УХС и появившиеся в самиздате публикации Олексы при­шлись как нельзя кстати. 4 февраля 1977 г. Тихий вновь был арестован. Суд состоялся в г. Дружковке До­нецкой области. Вместе с нашим земляком на скамье подсудимых оказался другой правозащитник — Н. Руденко. Главным свидетелем против Олексы Тихого выступил профессор ДонГУ И. И. Стебун. По заданию КГБ он написал рецензии на все материалы, изъятые у Тихого. По тону своему эти «рецензии» были скорее похожи на донос. Ирония судьбы: в 1949 г. сам хули­тель защитников национальной идеи выступал в роли обвиняемого. Тогда Илью Исааковича обвиняли в без-

родном космополитизме. Единственным, кто вступил ся за еврея-аспиранта, был секретарь парторганизации Союза писателей Украины Николай Руденко. Пропит I годы. В 1977 г. профессор Стебун не вступился ни за 11. Руденко, ни за О. Тихого. Олекса получил 10 лет лаге­рей и 5 лет ссылки. Адвокат фактически устранился < >т защиты, заявив, что вина обвиняемого доказана ШШШ ма серьезна — в своих статьях и письмах Олекса Ти хин осмелился обвинить правительство в искусственно со­зданном голоде на Украине в 1933 г., употреблял такие термины, как «геноцид» и «этноцид», которые, соглас­но убеждениям советского адвоката, можно применять только в отношении гитлеровских нацистов.

В лагерях Олекса Тихий принимал участие в го­лодовках и акциях протеста против своеволия лагер­ного начальства. В числе других 18 украинских узников он поставил свою подпись под обращением политзаключенных мордовских лагерей. Однако по­дорванное здоровье, частые голодовки, карцер и ка­рательная психиатрия сделали свое дело. 5 мая 1984 г. в больнице пермской тюрьмы Олекса Тихий умер. Умер с верой в правоту своего дела: «Я верю в жиз­ненные силы, творческие способности моих земляков-донбассовцев. Я верю, что национальная гордость и самосознание неминуемо придет на мою Донетчину».

ВАСИЛИЙ СЕМЕНОВИЧ СТУС Жизненный и твор-

ческий путь Василия Стуса тесно связан с нашим краем: здесь прошли его детство и юность, здесь он получил образование, здесь начинал работать учителем украинского языка.

Родился он 8 января 1938 г. на Винничине, в селе Рахнивка Гайсинского района, в семье крестьянина. Но уже в 1940 г. семья переехала на постоянное жи-

тельство в Сталино (Донецк). Получив среднее образо­вание, Василий в 1954 г. поступил учиться на истори­ко-филологический факультет Сталинского пединститута. Закончив его в 1959 году и получив спе­циальность «учитель истории, украинского языка и литературы», несколько месяцев учительствовал на Кировоградчине. Но, отслужив в армии, вновь вернул­ся в Донбасс, в Горловку, где в 1961—1963 гг. работал учителем. В эти же годы он начал печататься: в 1962 году подборки его стихов появились в «Лггературнш УкрашЬ и журнале «Донбасс». Его способности не ос­тались незамеченными: в марте 1963 г. его пригласи­ли на должность литературного редактора газеты «Социалистический Донбасс». Желая серьезно и про­фессионально заниматься литературой, Стус в 1963 году поступил в аспирантуру Института литературы им. Т. Г. Шевченко Академии наук УССР, где проучил­ся до 1965 г. Этот период был временем активного твор­ческого труда: его стихи публиковали солидные журналы («Вггчизна», «Дншро», «Смена»); он успеш­но занимался переводами с английского, немецкого,

испанского языков; написал несколько литературно-крити­ческих статей. Казалось бы, перед ним открылась дорога в большую литературу.

Но все изменилось после 4
сентября 1965 г. В этот день в
киевском кинотеатре «Украи­
на» во время просмотра филь­
ма «Тени забытых предков»
на сцену поднялся Иван Дзю-
ба. Он призвал партийных ра­
ботников и население столицы
В. С. Стус. протестовать против арестов

украинской интеллигенции. К этому выступлению присоединились Василь Стус и Вячеслав Чорновил.

Поступок молодого поэта власти расценили как не­допустимое и крамольное вольнодумство. Стусу тут же припомнили участие в несанкционированных ли­тературных вечерах и выступление в защиту аресто­ванного в 1965 г. «шестидесятника», земляка Ивана Светличного. Реакция режима была быстрой и не­адекватной. Уже 20 сентября Василия Стуса отчисли­ли из аспирантуры с нелепой мотивировкой «за систематическое нарушение норм поведения аспиран­тов и работников научных учреждений». Кроме того, его имя было внесено в «черный список» — с тех пор в печать не прошло ни одно его стихотворение, за ис­ключением нескольких переводов, подписанных псев­донимом. Не смог Стус также получить работу по специальности: ни учителем, ни литературным со­трудником, ни журналистом его не брали. Поэтому он вынужден был перебиваться случайными заработка­ми, работая кочегаром, метростроевцем, инженером.

В 1965 г. Василий женился. Вскоре у супругов ро­дился сын Дмитрий. Но долго радоваться семейному счастью им не пришлось. В январе 1972 г. Стуса аре­стовали и обвинили в антисоветской агитации и про­паганде. Киевский областной суд 7 сентября 1972 г. вынес приговор: 5 лет пребывания в лагере строгого режима и 3 года ссылки.

Срок он отбывал в мордовских лагерях и на шах­тах золотодобычи в Магаданской области. Все эти годы он подвергался изощренным издевательствам и произволу со стороны лагерных властей. Стуса лиша­ли встреч с родными, не допускали писем и посылок, сажали в карцер. Летом 1976 г. у него забрали все про­изведения — собственные стихи и переводы, написан­ные во время пребывания в лагерях. Все они — более

600 стихов — были уничтожены. Тем не менее неко­торые свои записи Стус сумел передать на свободу. Благодаря ему мир узнал о порядках в Челябинской и Иркутской тюрьмах, о жизни политзаключенных в 70-х годах на Колыме, о беззакониях в Новосибирс­кой пересылке.

Во время пребывания в лагере Василий получил трагическое известие о том, что его отец находится при смерти. Он стал просить разрешение для поездки на родину, к отцу. Вначале его и слушать не хотели. Лишь с помощью неоднократных протестов и голодо­вок ему удалось добиться желаемого. В 1978 г. ему разрешили под конвоем съездить в Донецк, похоро­нить отца. А по возвращении его на Колыму все по­вторилось сначала: карцер, неоказание медицинской помощи, провокации. Милиция готова была даже дать 1,5 тыс. рублей тому, кто подпоит Стуса.

Постоянное унижение человеческого и националь­ного достоинства, запрет заниматься творческой ра­ботой заставили поэта решиться на отчаянный шаг: он написал заявление в Верховный Совет СССР, в ко­тором отказывался от советского гражданства. Влас­ти предпочли сделать вид, что не заметили этого поступка.

После отбытия наказания Василий возвратился в Киев, К 5К6Н6 Валентине и сыну Дмитрию. Однако на свободе ему удалось пробыть недолго, всего 8 месяцев. По прибытии Стус узнал, что члены Украинской Хельсинкской группы подверглись репрессиям и пре­следованиям. Поэтому он, ни минуты не колеблясь, вступил в группу, объяснив свой поступок так: «Ба-чучи, що група фактично лишилась напр1зволяще, вступив до не!', бо просто не М1г шакше...» За это он был вновь арестован КГБ 14 мая 1980 г. В декабре 1980 г. его осудили на 10 лет лагерей строгого режи-

ма и 5 лет ссылки. Предчувствуя свою судьбу, Стус при расставании с женой попрощался с нею навсегда, сказав: «Такого срока я не выдержу».

Этапом его отправили в Кучино Пермской облас­ти, в лагерь 36/1 особого назначения, где ему надле­жало отбывать наказание. Как рецидивисту и человеку, не желающему встать на путь исправления, ему были созданы особо неблагоприятные условия. 27 августа 1985 г. надзиратели обвинили Василия Стуса в том, что он днем лежал на нарах одетый. На следу­ющий день его за это посадили в карцер. В знак про­теста заключенный объявил смертельную голодовку — без еды и питья. Сердце измученного и уставшего узника не выдержало этого испытания — он умер в ночь с 3 на 4 сентября 1985 г. Похоронили его в безы­мянной могиле на лагерном кладбище в селе Борисо­во за несколько часов до приезда жены и сына.

По требованию семьи и украинской общественно­сти останки поэта 19 октября 1989 г. были перевезе­ны на родину и перезахоронены на Байковом кладбище в Киеве.

БАРДИН Бардин Иван Павлович

ИВАН ПАВЛОВИЧ (1883—1960) — выдающийся уче­ный, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда, специалист в области чер­ной металлургии. Восемнадцать лет его творческой де­ятельности связаны с металлургическими предприятиями Донбасса.

Иван Бардин был выходцем из крестьянской се­мьи. В 1906 г. ондоступил в Киевский политехничес­кий институт, где получил солидную профессиональную подготовку по металлургии чугу­на и стали. Однако в дореволюционной России на

■предприятия с иностранным капиталом русских ин­женеров принимали весьма неохотно

Поэтому И. П. Бардин после окончания универси­тета уехал в США, где работал рабочим на одном из крупнейших металлургических предприятий в Чика­го. По возвращении ему удалось устроиться чертежни­ком в техническом бюро Юзовского металлургического завода. Дальнейшую судьбу будущего академика опре­делила встреча с другим нашим знаменитым земляком — М. К. Курако. Прославленный доменщик взял Бар­дина сначала сменным инженером доменного цеха, а затем и начальником этого цеха.

После 1917 года Бардин работал главным инжене­ром Енакиевского металлургического завода, прини­мал самое активное участие в возрождении разрушенной гражданской войной металлургической отрасли, в частности Макеевского и Днепро­петровского металлургических заводов.

В 1929 году Бардину было поручено строительство Кузнецкого металлургического комбината. Предпри­ятие было пущено значительно раньше срока, а имя Бардина стало ассоциироваться с новыми разработка­ми в металлургии. В1932 году он был избран действи­тельным членом Академии наук СССР. По его инициативе в Советском Союзе были созданы два веду­щих центра в области металлургии: Институт метал­лургии АН СССР и Центральный научно-исследовательский институт черной металлургии. Сре­ди научных разработок возглавляемых И. П. Барди­ным институтов следует назвать проблему бескоксовой и бездоменной металлургии, технологию бес­прерывной разливки стали.

Заслуги академика были признаны не только в СССР, но и во всем мире. Он был членом Немецкой Академии наук в Берлине, Венгерской, Румынской

и Чехословацкой Академий наук, Американского ин­ститута черной металлургии. Американского желез­нодорожного и географического обществ и других организаций. Шведская академия технических наук присудила ему золотую медаль Бринеля.

ИЗОТОВ Изотов Н.А. (1902—1951)

НИКИТА АЛЕКСЕЕВИЧ в двадцать лет пришел рабо­тать на одну из горловских шахт. За короткое время он овладел мастерством за­бойщика, неизменно выполняя по 3—4 сменные нор­мы. В мае 1932 года, будучи забойщиком горловской шахты № 1 «Кочегарка», он поставил свой личный рекорд производительности, нарубив за смену 20 тонн угля. Однако главная заслуга молодого новато­ра состояла в том, что он стал инициатором движе­ния массового обучения молодых шахтеров кадровыми рабочими. На седьмом участке шахты от­крылась изотовская школа. Личным примером Изо­тов передавал вчерашним сельским парням опыт подрубки угля, прививал им любовь к профессии. По образцу этой школы стали образовываться подобные курсы и на других угольных предприятиях страны. Этот почин получил название «изотовское движе­ние». С 1937 года Никита Изотов находился на ру­ководящей работе в угольной промышленности.

МАЗАЙ Макар Никитович Мазай

МАКАР НИКИТОВИЧ (1910—1941) — мариупольский

металлург, вошел в историю как зачинатель социалистического соревнования за высокие съемы стали. 14 октября 1936 года он со сво­ими четырьмя подручными получил с квадратного

метра по 12,7 тонны стали, в то время как лучшие тогдашние сталевары давали не более восьми тонн. Слава о мазаевских плавках разнеслась по стране. На выучку к Макару ехали лучшие сталевары Магнито­горска, Новокузнецка, Макеевки и Днепропетровска. Успех мариупольских металлургов строился на неко­тором усовершенствовании доменной печи и, главное, на подготовленности и организованности людей. Товарищи неоднократно отмечали, что технологичес­кие новшества, применяемые Макаром Мазаем, сви­детельствовали о врожденных инженерных способностях молодого сталевара. Мазай, прекрасно понимая необходимость дальнейшего образования, поступил в Промышленную академию. Однако полу­чить диплом инженера-литейщика ему помешала Великая Отечественная война. Макар не успел уйти из окруженного фашистами Мариуполя. Фашисты пытались склонить его к сотрудничеству, однако он категорически отказался помогать врагу. Разгневан­ные оккупанты сожгли Макара Мазая в одной из до­менных печей Мариупольского металлургического завода.

АНГЕЛИНА Ангелина П.Н. (1913—

ПРАСКОВЬЯ НИКИТИЧНА 1959), дважды Герой Соци­алистического Труда, начала свою трудовую биографию в двенадцатилетнем возрасте, в качестве батрачки в одном из хозяйств в селе Старобешево. Четыре года тяжелой батрацкой ра­боты не отвратили ее от сельского хозяйства. Она ре­шила стать механизатором, освоить технику и приступить к самостоятельной работе в качестве трак­тористки. Преодолев сопротивление семьи, она доби­лась разрешения поступить на курсы механизаторов

при Старобешевской МТС. Закончив курсы, Праско­вья Ангелина в 1933 году стала организатором пер­вой в Советском Союзе женской тракторной бригады. В 1935 году ангелинцы вдвое перевыполнили плано­вые задания, а сама Паша выполнила четыре годовых нормы. За это ей присвоили звание «Отличный трак­торист». На Всесоюзном совещании передовиков сель­ского хозяйства Ангелина бросила клич: «Сто тысяч подруг — на трактор!», став, таким образом, инициа­тором нового почина. На ее призыв откликнулось око­ло двухсот тысяч женщин.

В годы войны Ангелина работала на полях Запад­ного Казахстана, а после изгнания гитлеровцев из Донбасса вернулась на родину. Послевоенный период стал временем ее нового трудового взлета.

БЕРЕГОВОЙ Береговой Георгий Тимо-

ГЕОРГИЙ ТИМОФЕЕВИЧ феевич прославил Донбасс в

годы Великой Отечествен­ной войны как отважный летчик и в послевоенный пе­риод как бесстрашный исследователь космоса.

За несколько лет до войны молодой электрослесарь Енакиевского металлургического завода Береговой поступил в Енакиевский аэроклуб и вскоре как луч­ший его выпускник был направлен в Ворошиловград-скую школу военных летчиков. С первых дней войны Георгий Береговой находился на передовой — на его счету 185 боевых вылетов. За смелость и героизм, про­явленные в боях с фашистами, летчик был удостоен звания Героя Советского Союза. После победы над гит­леровцами, Г.Т. Береговой избрал для себя сложный путь летчика-испытателя. Он поступил в Военно-воз­душную академию и в 1956 году закончил ее. Тогда, в конце 50-х годов, Советский Союз осваивал новую

реактивную технику, и практически все новейшие самолеты прошли через руки летчика-испытателя Берегового.

Годы шестидесятые для СССР ознаменовались от­крытием дороги в космос. Друг и товарищ Берегово­го Юрий Гагарин не только совершил первый полет в космос, но и позвал за собой остальных. Поэтому со­вершенно неудивительно, что наш земляк написал заявление о приеме его в отряд космонавтов. После многомесячных тренировок 26 октября 1968 года Т.Г. Береговой на « Союзе-3» отправился в космический полет. За этот полет он был удостоен второй Звезды Героя Советского Союза.