Экспорт капитала и борьба за хозяйственную территорию

В то время как система охранительных пошлин, получая всеобщее распространение, ведет к тому, что мировой рынок все более расчленяется на отдельные государственно разграниченные хозяйственные территории, развитие в направлении к финансовому капиталу повышает значение размеров хозяйст­венной территории. Последняя всегда имела крупное значение для развития капиталистического производства. Чем больше и населеннее хозяйственная территория, тем крупнее может быть производственная единица, тем, следовательно, ниже издержки производства, тем выше специализация внутри предприятий, что опять-таки означает снижение издержек производства.

Конечно, монополизация прогрессирует и без охранительных пошлин. Но, во-первых, темп ее тогда очень сильно замедляется, во-вторых, прочность картелей уменьшается и, в-третьих, приходится опасаться сопротивления против международных картелей, потому что последние воспринимаются тогда непосредственно как национально чуждые эксплуататорские силы. Напротив, протекционизм обеспечивает национальный рынок закартелем и придает ему несравненно большую прочность не только устранением конкуренции, но и потому, что возможность использовать охранительную пошлину является силой, непосредственно побуждающей к картелированию. Международное картелирование, которое правда, на основе значительно

большей концентрации, несомненно, в конце концов, наступило и при свободе торговли, тоже ускоряется протекционизмом. Последний облегчает организацию картелей, прежде всего в форме разграничения областей сбыта и в форме соглашений относительно цен, так как здесь дело сводится к объединению не разрозненных производителей на мировом рынке, как было при свободной торговле, а к объединению уже упрочившихся национальных картелей.

Итак, современная политика протекционизма все более усиливает всегда присущее капиталу стремление к расширению своей сферы. С другой стороны, концентрация всего бездеятель­ного денежного капитала в руках банков приводит к планомер­ной организации экспорта капитала. Соединение банков с про­мышленностью позволяет им предоставлять денежный капитал на том условии, чтобы этот денежный капитал нашел приме­нение в соответствующей отрасли промышленности. Это чрез­вычайно ускоряет экспорт капитала во всех его формах.

Под экспортом капитала мы подразумеваем вывоз стоимос­ти, предназначенной производить за границей прибавочную сто­имость. Существенно при этом, чтобы прибавочная стоимость оставалась в распоряжении отечественного капитала. Если, например, германский капиталист переселяется со своим капита­лом в Канаду, производит там и уже не возвращается на родину, то это равносильно потере для германского капитала, это — денационализация капитала; это — не экспорт, а перенесение капитала, которое представляет собой вычет из отечественного и приращение иностранного капитала.

Акционерная форма предприятий и развитая организация кредита благоприятствует экспорту капитала и изменяют его характер в том смысле, что капитал получает возможность эмигрировать отдельно от предпринимателя; следовательно, собственность на этот капитал намного дольше сохраняется за экспортирующей страной или вообще остается за ней, и национализация капитала затрудняется...

С точки зрения экспортирующей страны, экспорт капитала может происходить в двух формах: капитал эмигрирует за границу как капитал, приносящий проценты, или как капитал, приносящий прибыль. Последний опять-таки может функционировать как промышленный, торговый или банковый капитал. Условием экспорта капитала является различие норм прибыл­и; экспорт капитала — средство уравнивания национальных норм прибыли. Уровень прибыли зависит от органического

состава капитала, следовательно, от уровня капиталистического развития. Чем он выше, тем ниже общая норма прибыли. Это — общие условия, определяющие величину прибыли. Они имеют меньшее значение здесь, где речь идет о товарах мирового рынка, цена которых определяется наиболее совершенны­ми методами производства. К этим общим условиям присоеди­няются еще и специфические. Что касается нормы процента, то в странах с относительно низким уровнем капиталистичес­кого развития и недостаточной организацией кредитного и банкового дела она намного выше, чем в развитых капиталистических государствах. К этому присоединяется еще то обстоятельство, что в первых странах в проценте обыкновенно содержится и часть заработной платы или предпринимательской прибыли. Высокий процент служит непосредственной приманкой для экспорта ссудного капитала. Предпринимательской прибыль здесь выше, потому что рабочая сила чрезвычайно дешева, а ее относительно низкое качество уравновешивается чрезмерной продолжительностью рабочего времени. Выше еще и потому, что земельная рента низкая или номинальная, так как имеется еще много свободной земли, свободной в силу естественных причин или вследствие насильственной экспроприации туземцев, и издержки производства удешевляются низкой ценой земли. Кроме того, прибыль повышается привилегиями и монополиями. Если же дело идет о продуктах, для которых именно новый рынок создал сбыт, то реализуется сверхприбыль, потому что капиталистически производимые товары вступают здесь в конкуренцию с товарами, производимыми ремеслом.

Таким образом, экспорт капитала расширяет ту границу, которая определяется потребительной способностью нового рынка. Но в то же время перенесение капиталистических методов транспорта и производства в чужую страну обусловливает здесь ускоренный темп экономического развития, приводит к возникновению расширяющегося внутреннего рынка вследствие разложения натурально хозяйственных связей, к расширению производства на рынок и тем самым к увеличению количества тех продуктов, которые могут быть вывезены и могут таким образом послужить опять-таки на уплату новых процентов по вновь импортированному капиталу. Раньше открытие колоний и новых рынков означало прежде всего открытие новых предметов потребления; напротив, в настоящее время новый капитал обращается главным образом к тем отраслям, которые доставляют сырой материал для промышленности. Одновременно с

расширением отечественной промышленности, которая обслуживает потребление экспорта капитала, экспортированный капитал обращается к производству сырья для этой самой промышленности. Следовательно, продукты экспортированного ка­питала находят сбыт в метрополии, и тот узкий круг, в котором двигалось производство Англии, чрезвычайно расширяется благодаря взаимоснабжению отечественной промышленности, с одной стороны, и промышленности, созданной экспортированным капиталом, — с другой.

Экспорт капитала, в особенности с тех пор, когда он выво­зится в форме промышленного и финансового капитала, гигантски ускоряет переворот во всех старых общественных отношениях и вовлечение всего земного шара в сферу капитализма. Капиталистическое развитие не зарождалось самостоятельно в одной отдельной стране. Вместе с капиталом импортировались капиталистическое производство и отношения эксплуатации, причем всегда на той ступени развития, которой они достигли в наиболее передовой стране. В настоящее время вновь возникающая промышленность не развивается от ремесленных зачатков и техники к современному гигантскому предприятию, а с самого начала основывается в форме крупнокапиталистического предприятия. Точно так же в настоящее время и капитализм импортируется в новую страну каждый раз на уже достигнутой им стадии и потому развертывает свое революционизирующее действие с несравненно большей мощью и в несравненно более короткое время, чем потребовалось, например, для капиталистического развития Голландии и Англии.

Эпоху в истории экспорта капитала составил переворот в транспортном деле. Железные дороги и пароходы сами по себе имеют колоссальное значение для капитализма, сокращая пе­риод обращения. Благодаря этому, во-первых, высвобождается напитал из сферы обращения и, во-вторых, повышается норма прибыли. Удешевление сырого материала понижает издержки производства и расширяет потребление. Далее, только железные дороги и пароходы создают те громадные хозяйственные территории, которые делают возможными современные гигантские предприятия с их массовым производством. Но железные дороги были прежде всего важнейшим средством для открытия иностранных рынков сбыта. Только они сделали возможным потребление Европой продуктов этих рынков в таком колос­сальном масштабе, и только благодаря им рынок столь быстро расширился в мировой рынок.

Итак, политика финансового капитала преследует три основные цели: во-первых, создание возможно более обширной хо­зяйственной территории, которая, во-вторых, должна быть ог­раждена от иностранной конкуренции таможенными стенами и таким образом должна превратиться, в-третьих, в область экс­плуатации для национальных монополистических объединений, Но эти требования впадают в самое острое противоречие с эко­номической политикой, которую с поистине классическим со­вершенством проводил промышленный капитал во время его единодержавия в Англии (единодержавия в том двояком смысле, что ему был подчинен торговый и банковый капитал и что ему в то же время принадлежало единодержавие на мировом рынке). И это тем более, что проведение политики финансового капитала в других странах представляло все большую угрозу для интересов английского промышленного капитала.

Чем крупнее хозяйственная территория, чем более сильно го­сударство, тем благоприятнее положение национального капита­ла на мировом рынке. Таким образом, финансовый капитал ста­новится носителем идеи усиления государственной власти всеми средствами. Но чем крупнее исторически сложившиеся различия в мощи различных государств, тем больше различия в условиях конкуренции, тем ожесточеннее, — потому что она сопряжена с большими надеждами на успех, — борьба крупных хозяйственных областей за подчинение мирового рынка. Эта борьба становится тем острее, чем более развит финансовый капитал и чем больше он стремится монополизировать части мирового рынки для национального капитала; но чем дальше зашел процесс мо­нополизации, тем ожесточеннее борьба за оставшееся. Если анг­лийская система свободной торговли делала это противоречие до некоторой степени терпимым, то переход к протекционизму, ко­торый необходимо совершится в непродолжительном времени, должен привести к его чрезвычайному обострению. Противоре­чие между развитием германского капитализма и относительной незначительностью его хозяйственной территории вырастет тогда до чрезвычайных размеров. В то время как промышленное развитие Германии стремительно идет вперед, область ее конку­ренции внезапно сужается. И это будет тем ощутительнее, что в силу исторических причин... у Германии нет заслуживающих внимания колониальных владений... Это положение должно чрезвычайно обострить антагонизм между Германией, с одной стороны, и Англией с ее спутниками — с другой, и будет толкать к насильственному разрешению.

Финансовый капитал хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации, конечно, лишь для того, чтобы вести конкурентную борьбу на все более высоком уровне.

Но, чтобы осуществить это, чтобы сохранить и усилить свое преобладание, он нуждается в государстве, которое таможенной и тарифной политикой должно обеспечить за ним внутренний рынок и облегчить завоевание внешних рынков. Он нуждается в политически сильном государстве, которому в своей торговой политике не приходится считаться с противоположными интересами других государств. Для него необходимо, наконец, сильное государство, которое добьется признания за границей его финансовых интересов, которое применит свою политическую мощь, для того чтобы принудить мелкие государства к благоприятным договорам о заказах и к благоприятным торговым договорам. Ему нужно государство, которое повсюду в мире может осуществлять вмешательство, чтобы весь мир превратить в сферу приложения своего финансового капитала. Финансовому капиталу необходимо далее государство, достаточно сильное, для того чтобы проводить политику экспансии и присоединять новые колонии.

(Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Исследование новейшей фазы в развитии капитализма. М., 1969. С. 245—246, 248—249, 252—256, 270—274, 275—276, 298—303, 400, 401—402, 404—406, 408—409, 415—416, 420—421, 428—429, 432—438)

ВАСИЛИЙ ЛЕОНТЬЕВ

Василий Васильевич Леонтьев родился в 1906 г. в Петербурге. В 1924 г. окончил здесь университет, после чего остался работать на кафедре экономической географии. В 1925 г. В. Леонтьев выехал в Германию для продолжения учебы, и работы над докторской диссертацией в Берлинском университете. Затем работа в Институте мирового хозяйства в г. Киле (Германия). В 1928—1929 гг. В. Леонтьев — экономический советник правительства в Китае в г. Нанкине, после чего возвратился в Киль в Институт мирового хозяйства. В 1931 г. В. Леонтьев приглашается на работу в Национальное бюро экономических исследований США. Там он работает в Гарвардском и Нью-Йоркском университетах и в экономических научных учреждениях. В 1970 г. был избран президентом Американской экономичес­ки ассоциации.

Глубину экономического мышления В. Леонтьев сочетал с сильной математической подготовкой. На протяжении всей научной деятель­ности он стремился к наилучшему сочетанию теоретического aнализа и фактических наблюдений, что особенно проявилось при исследовании структуры национальной и мировой экономики.

В 1979 г. В. Леонтьеву присуждена Нобелевская премия за разработку метода “затраты — выпуск” и его применение при решении важных экономических проблем.

Ниже приведены, выдержки из ряда произведений В. Леонтьева, опубликованных в книге “Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика”.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЭССЕ

Интервью газете “Правда”

В приводимом здесь отрывке из интервью, которое В.В. Леонтьев в феврале 1989 г. дал в редакции газеты “Правда”, в общедоступной форме изложено существо его метода “затраты — выпуск”.

— Василий Васильевич, расскажите, пожалуйста, как родился метод “затраты — выпуск”, что он собой представляет?

— Чтобы прогнозировать развитие экономики, нужен системный подход. Экономика каждой страны — это большая система, в которой много разных отраслей, и каждая из них что-то производит — промышленную продукцию, услуги и так далее, которые передаются другим отраслям. Каждое звено, компонент системы может существовать только потому, что он получает что-то от других. Это как расписание поездов — откуда, куда, в какое время приезжают.

— И где встречаются?

— Вот именно. Сейчас эта методология хорошо развита и экономике ведущих капиталистических стран. Мы изучаем одну страну, беря в расчет до шестисот — семисот отдельных отраслей, японцы доходят до двух тысяч.

— В чем специфика Вашего подхода к расчетам?

— Допустим, надо рассчитать эффективность производства хлеба. Мы делаем расчет: сколько на одну тонну расходовать муки, дрожжей, молока и так далее по всем компонентам со­гласно рецепту. Затем определяем трудовые затраты в нормочасах. Все эти расчеты делаются в натуральных (физических) показателях. Очень важно не считать сразу в деньгах. На ос­нове расчетов расхода материальных ресурсов и трудовых затрат

на конкретное изделие или объект в натуре анализируются и сравниваются предполагаемые результаты в денежном выра­жении.

Аналогичный подход применяется и при расчете любых видов продукции — стали, автомобилей, обуви. Во всех подготовительных расчетах учитывается расход компонентов, необ­ходимых для производства данного вида продукции. И лишь затем с учетом цен и уровня зарплаты выбирается наиболее эф­фективный вариант выпуска конечной продукции. С учетом та­кого анализа, например, текстильная промышленность в свое время перекочевала из развитых стран в развивающиеся, так как ей требовалось много рабочих рук. А сейчас благодаря новой технике она возвращается назад.

— Как Вы оцениваете применяемый у нас балансовый метод планирования?

— То, что делалось у вас в этой области до перестройки, на мой взгляд, с трудом оправдывало свое название. Общесо­юзный план составлялся таким образом, чтобы общий объем производства каждого вида продукции был равен количеству, которое все его конечные пользователи должны получить. Такое применение метода поднимает многие важные вопросы, но не отвечает на них. Оно не объясняет, какие данные и какие методы должны быть использованы для того, чтобы осуществить одновременный баланс многих тысяч товаров и услуг, входящих в этот сравнительный анализ национальной экономики.

Огромные масштабы проблемы становятся очевидными, если принять во внимание, что для производства каждого вида продукции необходимо напрямую использовать большое количество других товаров и еще больше — опосредованно. Если экономист начинает подводить баланс по любой из статей, увеличивая выход или уменьшая потребление, он вынужден иметь дело с балансом многих, в конечном итоге чуть ли не всех товаров и услуг. Более того, для эффективного планирования ужен не простой баланс. Ведь земля может быть обработана тракторами и лошадьми; электроэнергия получена или из угля, или из природного газа, или из энергии воды. Все эти варианты необходимо свести в бесчисленное количество комбинаций, и каждая комбинация требует своего особого анализа. Все это, однако, не относится к прогнозным расчетам на основе моделей межотраслевого баланса.

Советская пресса приводит немало примеров неверных рас-

четов. Например, слишком много руды и слишком мало кокса идет для того, чтобы выплавить требуемое количество стали; или не производится достаточного количества запасных частей для поддержания в хорошем состоянии оборудования, установленного на новых предприятиях. Для разрешения всех этих проблем экономист должен составлять не один баланс, а не­сколько и затем сопоставлять эффективность всех этих альтернативных расчетов в зависимости от того, какова стратегичес­кая цель нынешней экономической политики.

— Василий Васильевич, Вам приходилось выполнять заказы других стран?

— Да, довелось делать расчеты для Японии, Италии, Норвегии. В Японии меня даже наградили самым почетным орденом — Восходящего солнца, отметив, что мои научные работы содействовали ускорению экономического развития страны. Когда я получил приглашение из Италии разработать перспективный план развития транспорта, правительство приняло специальный закон, разрешающий поручать иностранцам такую ответственную работу. Вскоре думаю поехать в Испанию и Марокко. Очень интересные предложения — рассчитать, что экономически выгоднее: рыть ли тоннель под Гибралтарским проливом, который соединит Европу с Африкой, или построить над ним мост?

— Что Вы можете сказать о происходящих сейчас в СССР переменах?

— Я ученый и могу уверенно говорить только по тем вопро­сам, которые хорошо знаю...

Если говорить коротко: перестройка, начатая в Советском Союзе, — это большое революционное дело. Скажу прямо: безусловно, положение дел в советской экономике в последнее время неблагополучно. Люди живут очень трудно, темпы развития замедлились. Главная сложность состоит в том, что не работают стимулы. Мое впечатление — проблема эта не чисто экономическая, а политико-экономическая. Фактор заинтересованности — вот что чрезвычайно важно, чтобы люди хорошо работали. Об этом знал Ленин, когда вводил нэп. Надо задействовать рыночный механизм.

Я увлекаюсь парусным спортом и, когда объясняю студентам, как функционирует экономика страны, сравниваю ее с яхтой в море. Чтобы дела шли хорошо, нужен ветер, — это заинтересованность. Руль — государственное регулирование. У американской экономики слабый руль. Нельзя делать так, как

говорил Рейган: поднимите паруса, пусть их наполнит ветер, и идите в кабину коктейли пить. Так нас и на скалы вынесет, разобьет яхту вдребезги. У Советского Союза сейчас наоборот: ветер не наполняет паруса, а тогда и руль не помогает. Я думаю, что более правильно делают японцы. У них, конечно, есть частная инициатива, но и государство играет большую роль, влияя на развитие экономики в лучшем направлении. Из всех капиталистических стран, у которых в настоящее время можно чему-то поучиться, я бы выбрал не США, а Японию.

(Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика. М., 1990. С. 11—15)