VII. Истина и дополнительность

Казалось бы, все вопросы решены, но такого, как известно, никогда не бывает. На трудности, которые здесь неожиданно возникают, указал в свое время Нильс Бор. Он при этом не занимался непосредственно проблемой истины, он просто пытался обобщить свой принцип дополнительности на гуманитарные науки. В поисках аналогий для кван­тово-механического принципа дополнительности он писал в 1948 году: «Практическое применение всякого слова находится в дополнительном отношении с попытками его строгого определения»[12].Обратите внимание, Бор фактически утверждает, что в ходе практического использования слова, мы не можем его точно определить, а дав точное определение, теряем возможность практического исполь­зования. Ну, разве это не парадокс?!

В свете теории социальных эстафет высказывание Бора можно интерпретировать следующим образом. Практическое использование слова – это воспроизведение непосредственных образцов словоупотребления, а образцы, как отмечалось выше, не задают четкого множества возможных реализаций. Слова, следовательно, в сфере их практического использования объективно не имеют строго определенного значения. Что же происходит, если мы пытаемся их строго определить? Покажем это на конкретном примере. Мы постоянно используем слово «квадрат», мы можем говорить о квадратном столе или о квадратной раме для картины, о квадратном участке земли или о квадратной комнате. Но если мы точно определим слово «квадрат», то окажется, что во всех указанных случаях мы не имеем права его использовать, ибо ни один реальный объект, в строгом смысле слова, не является квадратом. Мы не найдем в этом реальном мире ни плоскостей, ни прямых линий, ни прямых углов.

В сфере практического использования слова это сплошь и рядом не имеет значения. Мы, например, можем считать поверхность стола плоской даже тогда, когда существующие неровности отчетливо ощущаются кончиками пальцев. Мы не обращаем на это внимания, если неровности не мешают нам использовать стол по его назначению. Но где здесь граница отклонения от идеальной плоскости, через которую нельзя перейти? Она определяется многими ситуативными факторами, которые невозможно учесть. Поэтому точное определение предполагает, что поверхность стола является абсолютно плоской, а этого реально никогда не бывает.

Все сказанное можно обобщить и на описания любой деятельности. Воспроизведение деятельности по непосредственным образцам дополнительно по отношению к ее точному описанию. Речь идет, разумеется, о таком описании, в соответствии с которым эту деятельность можно воспроизводить, знание, как уже отмечалось – это замена образца его вербализацией, что всегда предполагает некоторое обобщение. Вернемся к примеру К. Поппера: «Смит вошел в ломбард чуть позже 10.15». Можем ли мы всегда сделать то же самое в соответствии с этим описанием? Вероятно, да, но при соблюдении целого ряда условий. Ломбард должен всегда открываться не позже 10.15, он не должен закрываться на ремонт, его сотрудники не должны болеть, его не могут захватить террористы или ограбить бандиты, его не может в силу каких-то обстоятельств оцепить полиция… Назовем такой ломбард идеальным ломбардом. Иными словами, если мы хотим описать поведение Смита как образец, как некоторую программу типа «В ломбард можно войти чуть позже 10.15», то речь должна идти об идеальном ломбарде, которого реально не существует и не может существовать. На этом примере хорошо видно, что при попытке точного описания сферы применимости деятельности мы получаем идеализацию, а если речь идет о реальных объектах, то сфера применимости оказывается совершенно ситуативной и неопределенной.

Могут сказать, что это давно известно, что любая теория, любое обобщение строится для так называемых идеальных (или идеализированных) объектов типа материальных точек, абсолютно твердых тел, идеальных газов и жидкостей и т.д. Да, это действительно давно известно, это давно осознали сами ученые, и об этом можно прочитать почти в любом курсе физики. Но, во-первых, никто не сопоставлял при этом словесных описаний деятельности с воспроизведением ее по непосредственным образцам в рамках социальных эстафет. А без этого нельзя и сформулировать применительно к данному случаю принцип дополнительности. Во-вторых, идеализацию чаще всего рассматривали как некоторый прием или метод познания, как нечто полезное и нужное, но вовсе не как нечто абсолютно неизбежное. «Способ идеализирования предметов изучении, – пишет известный механик Н.Е. Жуковский, – есть общий способ научного исследования; он объясняется тем, что мы не можем сразу охватить все свойства предмета и сосредотачиваем свое внимание лишь на главнейших из них»[13]. А между тем из уже изложенного следует, что деятельность мы можем воспроизводить либо по образцам, либо по описаниям. Но образцы не задают четкого множества возможных реализаций и не имеют четкого определенного содержания. А вербальные описания, претендующие на точность, предполагают идеализацию и непосредственно не применимы к реальным объектам. И это некоторый объективный закон. Этого нельзя избежать.

Проиллюстрируем это на материале механики точки. Существует два типа определений или разъяснений того, что такое материальная точка. Одни авторы делают упор на то, что это тело бесконечно малых размеров или даже вообще лишенное протяженности, но имеющее массу. «Материальная точка, – пишет известный механик С.А. Чаплыгин, – порция вещества с исчезающе малыми размерами, но обладающая вещественностью. Ее можно представить себе или как результат деления физического тела на бесконечно большое число частей, или как результат сжатия конечной массы»[14]. Очевидно, как признают и сами авторы, таких тел реально не существует. Другие рассматривают материальную точку как реальное тело в условиях решения таких задач, которые позволяют пренебречь размерами и формой этого тела. Такое определение дано в курсе механики Ландау и Лифшица: «Одним из основных понятий механики является понятие материальной точки. Под этим названием понимают тело, размерами которого можно пренебречь при описании его движения. Разумеется, возможность такого пренебрежения зависит от конкретных условий той или иной задачи. Так планеты можно считать матери­альными точками при изучении их движения вокруг Солнца, но, конечно, не при рассмотрении их суточного вращения»[15].

Обратите внимание, материальная точка, согласно последнему определению, – это вполне реальный объект, который мы при решении тех или задач можем описывать как точку. Но о каких именно задачах идет речь, авторы не пишут, хотя и приводят один пример. Эти два разных определения не случайны, они непосредственно связаны с явлением дополнительности. Точная формулировка границ применимости теории означает фактически ее неприменимость, ибо материальных точек не существует. А если мы ориентируемся на конкретные образцы применения теории, то образцы, как уже говорилось, не задают четкого множества возможных реализаций.

Что же можно сказать в качестве окончательного вывода? Объектом нашего познания является человеческая деятельность, которую мы сами постоянно творим и воспроизводим. Поскольку наши знания представляют собой описания этой деятельности, мы можем решить проблему их соответствия объекту познания и принять тем самым корреспондентскую теорию истины. Однако и в этом случае наши возможности ограничивает принцип дополнительности. Точное описание деятельности приводит к идеализации, а это означает, что полученные таким путем знания нигде реально не применимы. А их практическое применение, которое все же имеет место, не подчиняется никаким строгим правилам и основано на воспроизведении многочисленных образцов. Иными словами, условия истинности наших знаний, их сопоставление с реальной деятельностью определяется не на уровне рациональных рассуждений, а в конечном итоге на уровне социальных эстафет. Если вернуться к языку М. Полани, который удобен для того, чтобы подчеркнуть в данном случае парадоксальность ситуации, то наш тезис будет выглядеть так: условия истинности явных знаний заданы нам на уровне неявного знания. Это мой шестой и последний тезис.

[1] Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы эпистемологии. М. 2008 г. См. так же Розов М.А. Феномен социальных эстафет. Сборник статей. Смоленск. 2004 г. Розов М.А. Проблема способа бытия семиотических объектов. Эпистемология & Фи­лософия науки. 2006, т. VIII, № 2. Розов М.А. В поисках Жар-пти­цы. Вопросы философии. № 6. 2005.

[2] Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиорафия. М. 1980. С. 339-340.

[3] О рефлексии см. Розов М.А. Рефексия и деятельность. Наука глазами гуманитария. М. 2005.

[4] Неницеску К. Общая химия, М., 1968. С. 435.

[5] К этому разделу см. Розов М.А. Инженерное конструирование в научном познании. Философский журнал. № 1. 2008 г. Розов М.А. Теория и инженерное конструирование. Эпистемология & Фи­лософия науки. Т. I. № 1. 2004.

[6] Кикоин И.К. и Кикоин А.К. Молекулярная физика. М. 1963. С. 418.

[7] Цитирую по Юман М. Молния. М. 1972. С. 235.

[8] Швырев В.С. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М. С. 253.

[9] Там же. С. 254.

[10] Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 380.

[11] Котарбиньский Т. Избранные произвеления. М. 1963. С. 293.

[12] Бор Н. Избранные научные труды. Т.2. М., 1971. С. 398.

[13] Жуковский Н.Е. Теоретическая механика. М-Л. 1950. С. 11.

[14] Чаплыгин С.А. Собрание сочинений. Т. IV. М-Л. 1949. С. 302.

[15] Ландау Л.Д., Лифшиц Е.М. Механика. М., 1958. С. 9.