Анализ новой конкурентной ситуации

Ранее мы формулировали общее понятие конкуренции как действия нескольких участников рынка, нацеленные на один и тот же объект. Развивая его, мы введем понятие конкурентной ситуации. Под ней мы понимаем характер взаимного позиционирования и взаимодействия между участниками рынка, работающими в одном или смежных сегментах рынка. Принципиальной характеристикой конкурентной ситуации будем считать степень пересечения зон интере­сов различных типов участников рынков. Таким образом, понятие конкурентной ситуации подчеркивает количественный аспект конкурентного взаимодействия, связанный со степенью напряжения и тесноты на рынке.

«Уплотнение» рынка. Развитие торговых структур и концент­рация бизнеса происходили в начале 2000-х гг. на фоне постепенного «уплотнения» рынков, приводящего к обострению конкурентной ситуации, которая определяется двумя группами факторов:

· со стороны спроса — общей насыщенностью рынка данного вида товаров;

· со стороны предложения — степенью сегментированности рынка и пересечения зон деятельности разных типов игроков.

В целом наблюдения свидетельствовали в пользу постепенного от­носительного насыщения рынка. Это касалось, впрочем, не обеспеченности торговыми площадями (по этому параметру на душу населения наши крупные города пока решительно отставали от ведущих западных стран), а скорее объемов платежеспособного спроса. В на­чале 2000-х гг. потребительская конъюнктура была весьма благопри­ятна, демонстрируя по многим направлениям рост продаж по 20—25% в год. Однако в скором времени уже прогнозировалось замедление и даже прекращение этого роста^[385].

Кроме того, увеличение масштабов деятельности сопровождалось снижением рентабельности. В начале 2000-х гг. она оценивалась, как правило, уже на уровне 10—20%^[386], подтверждая расхожее мнение о том, что время легких прибылей ушло в прошлое. Компании вынуждены были теперь зарабатывать прежде всего за счет оборота^[387](в еще большей степени, чем розницы, это касалось «смежников» — оптовой торговли). К тому же потребитель (особенно в части более дорогих товаров) становился требовательнее в отношении качества продукции и сервисных услуг.

Итак, спросовые ограничения постепенно нарастали. Однако нас в большей степени интересовала конкурентная ситуация со стороны предложения, которая выглядела более тревожной. Здесь в начале 2000-х гг. происходило расширение зон пересечения интересов разных типов игроков. Такие «спорные» зоны существуют всегда, одна­ко степень напряжения на их границах может быть разной. В нашем случае вокруг российских сетевых компаний выстраивались три пограничные зоны, за которыми располагались:

· открытые рынки,

· региональные операторы,

· западные сети.

Рассмотрим их более подробно.

Сетевые компании и открытые рынки. Развивающимся российским сетевым структурам по-прежнему противостояли сохраня­ющиеся открытые рынки — места концентрации внемагазинных форм торговли — с множеством маленьких павильонов и палаток, которые покрывали в среднем около одной четверти всего розничного товарооборота.

К этому времени в структуре открытых рынков произошли серьез­ные изменения. Традиционный для начального периода постсовет­ских реформ индивидуальный челночный бизнес уступил многие из ранее завоеванных позиций. Еще сохранялись былые формы челночества, когда группы физических лиц курсируют через границу, оформляя «на себя» минимально допустимое количество товара. Но они были вытеснены более солидными деловыми схемами с использованием крупных карго-перевозчиков и прогрессирующей регистрацией физических лиц в качестве индивидуальных предпринимателей^[388]. Несмотря на то, что подобная деятельность была поставлена на поток, во многих сферах мелкие предприниматели уже не представляли для ведущих операторов заметной угрозы. Если, например, речь идет о сфере электроники, то, во-первых, челноки везли относительно дешевые и несертифицированные модели (в основном из Дубаи). А во-вторых, количество ввозимых ими товаров уже было слишком мало по сравнению с оборотом крупных операторов^[389].

Но дело заключается в том, что открытые рынки, которые порою называют «стихийными», на поверку оказываются не столь стихийны. Здесь также произошла серьезная концентрация бизнеса, которая была менее заметна, ибо не сопровождалась рекламными акциями. За мелкими фирмами, имеющими по две-три торговые точки, часто сто­яли крупные дистрибуторы. Вместо протаскивания через таможню по одной-две фуры с импортным товаром они использовали отстроенные управленческие схемы (в том числе «серые» и «черные») для ввоза крупных партий товара, а потом распределяли их между многочисленными продавцами. Именно эти крупные полутеневые операторы и представляли к началу 2000-х гг. основную конкурентную силу на открытых рынках^[390].

Ситуация вокруг открытых рынков всегда волновала представителей розничных сетей. Дело в том, что цены на аналогичную продукцию здесь, как правило, на 10—20% ниже, чем в сетевых магазинах. Это достигалось отнюдь не только за счет более низких накладных расходов, но и «теневых» таможенных схем. Кроме того, и далее по цепи товародвижения, завершающейся на открытых рынках, дилеры фактически не платили налогов (если не считать плату за торговое место, большая часть которой передавалась в виде «черного нала»), создавая своего рода внутренние офшоры^[391]. Заставить же та­кие мелкие структуры платить налоги, по мнению участников нашего опроса, было практически невозможно, окончательно их не ликвиди­ровав^[392]. На этом фоне крупные розничные торговые компании оказывались более уязвимыми, ибо их магазины находятся на виду, в любой момент могут стать объектом выборочных проверок, а цена возможных потерь (хозяйственных и имиджевых) здесь более высока^[393].

Между тем ущерб не огранивался только переманиванием части покупателей. Сброс дешевого товара через внемагазинные формы торговли способен серьезно «портить» потребительский рынок в це­лом, который очень чувствителен к уровню цен. Причем это может происходить даже при относительно малом объеме продаж. Портится информационное поле, приходится пережидать до окончания «сли­ва» дешевого товара, дополнительно убеждать дезориентированных клиентов. В отдельных случаях (например в случае с мобильными те­лефонами) через открытые рынки могут «сниматься сливки» от нелегального ввоза новых моделей, на продажу которых ведущими участниками еще не получены официальные разрешения. Через такие рынки распространяется также множество несертифицированной, фальсифицированной и контрафактной продукции, нанося ущерб не только доходам, но и имиджу компаний-правообладателей.

К началу 2000-х гг. проблема взаимоотношений сетевых структур с открытыми рынками обострилась. Дело в том, что до этого времени они занимали во многом разные ниши. Сетевые магазины продавали товары более дорогих брэндов, преимущественно европейского производства, оставляя открытым рынкам сегменты более дешевой и менее качественной азиатской продукции (хотя пересечения, разумеется, были всегда). В новый период розничные сети начали строить супермаркеты и торговые центры, в которых существенно расширяется не только ассортимент, но и ценовой спектр предлага­емых товаров. Соответственно они начинали претендовать и на ко­шельки покупателей с более умеренными доходами. В этом отноше­нии конкуренция в сфере торговли обострялась, но не потому, что наступали открытые рынки, а потому, что у розничных сетей появились новые интересы, и это расширение «спорных» зон вело к усилению соперничества^[394].

Преимущества более цивилизованных магазинных форм торговли в развернувшейся борьбе достаточно очевидны. Это не только бо­лее комфортные условия и лучшее обслуживание, но также предоставление гарантий того, что проданный товар сертифицирован, соот­ветствует заявленному качеству, и что в случае поломок он может быть отремонтирован или заменен. Открытые рынки чаще всего подобных услуг предоставить не могли. Выдаваемые там гарантии были весьма условны. Да и самих продавцов через короткое время уже можно было не найти по причинам их постоянного передвижения, ротации мест, просто исчезновения.

В начале 2000-х гг. торговцы на открытых рынках были вынужде­ны заимствовать многие элементы магазинных форм торговли, пре­доставляя больше гарантий своим покупателям. Но несмотря на эти подвижки, в целом опрошенные руководители ведущих компаний указывали на тенденцию к оттоку части покупателей с открытых рынков и их переориентации на магазины^[395]. В первую очередь уходи­ли представители средних классов, оставляя рынки малообеспеченным слоям населения. Тем не менее переориентация на магазинные формы торговли шла не слишком быстро. По многим товарным груп­пам (продукты питания и одежда, строительные и отделочные материалы и др.) позиции открытых рынков по-прежнему оставались до­статочно сильны. Эти наблюдения подкреплялись официальной статистикой Минэкономразвития России, в соответствии с которой в 2001—2002 гг. доля открытых рынков в розничной торговле сократилась примерно на 1,5% (с 26,3 до 24,7%). Средства чисто экономической (или, как мы говорили ранее, экономически обусловленной) конкуренции оказывались недостаточными. От государства ожидались более решительные меры в области правового принуждения — вплоть до ликвидации открытых рынков.

Сетевые компании и региональные операторы. В начале нового столетия Москва по-прежнему занимала ключевые позиции по объему продаж потребительских товаров (например по электробытовой технике ее доля составляла в 2001 г. примерно 35—40%, в 2002 г. — 30—35%). Поскольку очень весомая часть потребительского спроса концентрировалась в Москве, и закупки для регионов также осуществлялись через нее, ведущие торговые сети в 1990-е гг.,

за некоторыми исключениями, не занимались систематически регио­нальными темами. А потребности регионов покрывались местными некрупными магазинами и микросетями в составе нескольких магазинов.

К моменту нашего исследования роль регионов в деятельности московских сетевых структур возросла, они стали активно выдвигаться за пределы столицы, претендуя на сегменты рынка, занимаемые местными операторами. В первую очередь речь шла о товарах так называемого экономкласса, т.е. о сравнительно недорогой, но достаточно качественной продукции, продажа которой в регионах способна обеспечить приемлемый уровень рентабельности.

Продвижение столичных сетевых компаний в регионы сталкивалось с определенными трудностями. Речь шла не только о необходи­мости крупных вложений, но и о конкуренции на региональных рынках. Нельзя сказать, что местные рынки были перенасыщены. Однако мелкие местные операторы привыкли работать при низкой планке рентабельности и низком уровне накладных расходов (рентабель­ность в региональных структурах, по оценкам, оказывалась ниже при­мерно в два раза)^[396]. Возникали и дополнительные проблемы с построением управленческих схем с учетом расположения управляющего и финансового центра компаний в Москве^[397]. Кроме того, часто в регионах москвичей порою ожидала весьма неласковая встреча — вытеснение местных операторов могло затрагивать интересы местных чиновников, делались попытки сформировать критическое общественное мнение по отношению к «завоевателям»^[398].

Тем не менее успех деловой стратегии торгово-инвестиционной компании «Эльдорадо», которая пришла в Москву после завоевания региональных рынков в сфере электробытовых товаров, в этот период многими приводился как пример для подражания, а необходимость превращения из столичной сети в национальную сеть становилась элементом господствующей концепции контроля. В результате веду­щие розничные сети все активнее открывали свои магазины в регио­нах, начиная с Санкт-Петербурга и крупных областных центров^[399].

Сетевые компании и транснациональные операторы. Главный источник напряжения на российских рынках потребительских товаров в начале 2000-х гг. был связан с внешним вторжением новых мощных игроков. В страну вошли первые транснациональные операторы, которые расположились на границах Москвы, окружая ее все более плотным кольцом. Ввиду огромных масштабов торговли и относительно низких цен они грозили отобрать покупателей одновременно и у российских розничных сетей, и у открытых рынков.

Первые зарубежные сетевые компании (шведская «IKEA», немецкая «Metro»^[400], французская «Auchan») к концу 2002 г. уже имели по два-три гипермаркета. Свой первый торговый центр в начале 2003 г. открыла немецкая компания «Marktkauf». На пороге стояли другие за­падные сети (в первую очередь, германские и французские). Их скорое появление уже считалось неизбежным. Политика московского правительства в целом благоприятствовала вхождению транснациональных операторов (хотя без длинных бюрократических проволочек и здесь естественно не обходилось). А Москва являлась для них основными воротами на российский рынок.

Оценка последствий прихода в нашу страну западных сетей содер­жала буквально весь спектр мнений — от пессимистического («всех сожрут») до оптимистического («мы полностью готовы к их приходу»). Однако в любом случае ожидалось серьезное изменение конкурентной ситуации. Кстати, опыт Центральной и Восточной Европы, по крайней мере, по трем ведущим в экономическом отношении странам посткоммунистического лагеря — Польше, Венгрии, Чехии — не давал оснований для оптимизма. Здесь произошел взрывной рост се­тевых форм розничной торговли, перевернувший за какие-нибудь пять лет всю конкурентную ситуацию. Если в 1997 г. доля сетей в Польше не достигала одной четверти объема розничных продаж, а в Венгрии и Чехии находилась на уровне 41—44%, то спустя пять лет в Польше эта доля достигла половины, в Венгрии — двух третей, а в Чехии — без малого трех четвертей розничного оборота (см. табл. 10.4).

Таблица 10.4. Рост сетевых форм розничной торговли в Польше, Венгрии и Чехии в 1997—2002 гг., %

Страна	1997 г.	2002 г.
Польша
Венгрия
Чехия

В решающей мере этот переворот был связан с приходом транснациональных операторов, которые без труда захватили рыночное пространство, подавив и оттеснив нарождающиеся местные розничные сети. В 1990 г. их присутствие было нулевым. К 2002 г. почти все формы торговли через гипер- и супермаркеты, дискаунтеры и магазины типа Сash & Сarry осуществлялись западными сетями.

Экспансия происходила путем покупки супермаркетов, доставшихся в наследство от советского времени. Одновременно ускоренными темпами строились гипермаркеты (например в Польше за пять лет преимущественно западными операторами было построено почти 200 гипермаркетов площадью свыше 2,5 тыс. кв. м), а также сети дискаунтеров, наносящих удар по открытым рынкам. В итоге происходило вытеснение независимых некрупных магазинов и внемагазинных форм торговли (см. табл. 10.5). Причем в Чехии, где уровень концентрации розничной торговли был изначально более высок, про­цессы шли быстрее, нежели в Польше, где наблюдался относительно большой удельный вес открытых рынков (Венгрия занимала в дан­ном отношении промежуточную позицию).

Имея перед глазами подобный опыт бывших «братских» стран, участники рынка вполне осознали, что на кону стояла не только частичная реструктуризация российского рынка розничной торговли, но и само выживание российских сетей и сохранение их брэндов.

Таблица 10.5. Рост отдельных видов розничной торговли в Польше, Венгрии и Чехии в 1997—2002 гг., %

Страны	Виды розничной торговли	1997 г.	2002 г.
Польша	Гипермаркеты
	Супермаркеты
	Дискаунтеры
	Cash & Carry
	Независимые магазины
	Открытые рынки
	Прочие
Венгрия	Гипермаркеты
	Супермаркеты
	Дискаунтеры
	Cash & Carry
	Независимые магазины
	Открытые рынки
	Прочие
Чехия	Гипермаркеты
	Супермаркеты
	Дискаунтеры
	Cash & Carry
	Независимые магазины
	Открытые рынки
	Прочие

Конкурентные преимущества западных сетей. На чем строятся сравнительные конкурентные преимущества западных сетей? В пер­вую очередь, «они давят» местных конкурентов экономическим капиталом, огромной финансовой мощью. Мировой оборот любой из них сопоставим с финансовыми ресурсами всех российских сетей в соответствующей сфере вместе взятых^[401]. Крупные западные операторы имеют доступ к дешевым долгосрочным кредитам и способны на крупные единовременные инвестиции. Они могут себе позволить до­статочно длительное время работать с предельно низкой рентабельностью или даже запланированными убытками^[402]. Один из применя­емых ими инструментов — хищническое ценообразование (predatory pricing) — связан с использованием демпинговых цен и их последующим повышением до нормального уровня рентабельности после завоевания рыночной ниши.

Финансовые ресурсы крупных западных операторов обеспечива­ют крупные масштабы деятельности. Они строят сразу несколько гипермаркетов, стремясь захватить крупную долю рынка. Возводимые гипермаркеты заведомо превышали размеры любых российских супермаркетов. Эти гипермаркеты привлекают покупателей широким ассортиментом предлагаемых товаров (до 40—60 тыс. наименований) и низким уровнем цен, позволяющим соперничать с открытыми рынками.

Широко используя передовые технологии продаж — открытые полки, совмещение торговых залов с развлекательными и обучающими центрами, — западные операторы стимулируют лояльность потребителей, расширяют зоны спонтанных покупок, используют эффект обладания, и т.п. Их преимущества за пределами торговых залов еще более ощутимы. Речь идет в первую очередь о более эффективных системах логистики и управления^[403]. Кроме того, известные имена позволяют им заключать крупные контракты с мировыми производителями, диктовать свои условия поставщикам. Все это еще более усиливает финансовые возможности крупных западных операторов^[404].

Финансовая мощь и известность компании легко конвертируются в административный капитал как ресурс конкуренции, использу­ющей неэкономические средства для достижения экономических це­лей. Так, представители западных сетей способны выходить на выс­ших должностных лиц в российских муниципальных органах власти (уровня мэра или вице-мэра) и решать вопросы через «верх» — привилегия, недоступная для большинства российских компаний. И хотя при этом их пытаются обложить данью, в том числе в виде «добро­вольных» благотворительных акций, вложения в административный ресурс все равно себя окупают^[405].

Используются и средства символической борьбы, связанные с ут­верждением новой концепции контроля над рынком. В ее основе ле­жат высокие нормативные требования — действий в интересах массового потребителя и соблюдения формальных правил, установленных государством. Они построены на сочетании низких цен, опущенных до уровня открытых рынков (вспомним слоган «Ашана»: «Удар по ценам!»), магазинного качества обслуживания и небывалой широты ассортимента, а также уплаты всех налогов и отчислений в государственный бюджет. При утверждении таких требований в качестве общих принципов действия многие участники рынка будут вынуждены сойти с дистанции.

На момент исследования доля западных транснациональных игроков на российском рынке была еще не значительна. И доля крупных магазинных форматов (супер- и гипермаркетов) была тоже не велика. Но эти доли начали стремительно возрастать. И главное, влияние ведущих участников рынка, как правило, более весомо, чем их количественное присутствие на рынке. Дело в том, что основная масса участников рынка вынуждена подстраиваться под ведущих игроков, имитировать их деловые стратегии, принимать навязываемые ими концепции контроля. Даже самый мелкий продавец, выставляя цену на свой товар или скидки с этой цены, соотносит ее с ценами наиболее известных продавцов. Такое соотнесение касается и способов продаж, и спектра услуг, предоставляемых покупателю. Крупные российские компании подстраиваются под западных сетевых «монстров», открытые рынки пытаются подстроиться под магазинные формы торговли. Все внимательно следят за своими конкурентами. И если какая-то компания начинает новую программу (на­пример потребительского кредитования), то очень скоро к ней присоединяется вторая, третья компании и т.д. В результате происходит стремительное распространение инноваций.

Резюме

Новая конкурентная ситуация на российских рынках потребительских товаров возникла в результате двух взаимосвязанных процессов. Первый из них был определен внешним вызовом, обусловленным приходом транснациональных компаний — новых игроков, претендующих на доминирующие позиции на этом рынке. Их действия далеко не всегда производят разрушительный эффект, ибо во многих отношениях транснациональные компании встраиваются в существующие структуры российского рынка. Они работают с мест­ными поставщиками, нанимают российских работников, соблюдают предъявляемые к ним финансовые и административные требования, соотносят свою ценовую политику с существующими уровнями цен. Однако их вход на рынок влечет за собой отнюдь не только количественные изменения и смену вывесок. Они предлагают качественно иные принципы действия и обучают поставщиков, наемных работников и потребителей этим принципам.

В результате российские сетевые компании — ведущие участники рынка на момент нашего исследования — вынуждены были заняться своим перепозиционированием, выработкой деловых стратегий одновременно наступательного и оборонительного свойства^[406]. Это перепозиционирование касалось, впрочем, не только отношения к наступающим транснациональным операторам, которых рассматривали в качестве конкурентов или монстров-поглотителей. Речь шла также об открытых рынках. Если раньше многие из ведущих участников рынка ориентировались на относительно обеспеченные слои среднего класса, то теперь они устремились в более широкий спектр, с захватом все больших слоев населения. Наконец, московские компании пытались определить себя как российские (общенациональ­ные) сети, серьезно расширив свое присутствие в регионах. Хотя мы стали свидетелями и обратных случаев, когда в качестве общероссийской заявляла себя региональная сеть, приходя в Москву (при­мер — компания «Эльдорадо»).

В результате всех этих действий расширялись зоны, в которых пересекались интересы разных типов игроков, и в них нарастало конкурентное напряжение.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ:
НОВАЯ ТОРГОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

На протяжении всей книги мы обращали основное внимание на действия деловых структур — производителей и торговцев. В завершение взглянем на ситуацию с точки зрения потребителей. И здесь мы вправе утверждать, что в торговле потребительскими товарами происходит революция. Это не шутка и не преувеличение. Мы становимся свидетелями настоящего переворота, последствия которого становятся все более явными в первые годы наступившего нового столетия — очевидно, перемены достигли некоего качественного рубежа.

Сначала в результате приватизации в торговле произошла смена вывесок, затем покупатели оказались фактически в новой среде. Начали исчезать привычные с советского времени продуктовые магазины с их мясными и молочными секциями, скучными бакалейными отделами и «соками-водами», с непременными очередями и судорожным метанием покупателей между прилавком и кассой. Уходят в прошлое «Электроники», «Школьники», «Спорттовары» и прочие старорежимные магазины. Вместе с ними постепенно вымирает тип угрюмых продавщиц, задерганных вечными требованиями что-то по­казать, выписать, взвесить-перевзвесить. И на которых при этом смотрели как на засевших за прилавок классовых врагов, оборонявшихся от народа с криками: «Вас много — я одна», стремящихся в лучшем случае отвязаться от назойливого покупателя, а в худшем — подсунуть что-то залежалое и подпорченное.

Сегодня неулыбчивые продавцы тоже не редкость. Но «классовая борьба» с ними завершена. Мы, покупатели, победили (точнее, нам позволили одержать победу). И дело не в том, что в условиях рынка люди стали лучше работать и внимательнее относиться к клиентам (хотя в этом есть немалая доля истины). Коренным образом меняют­ся сами формы торговли — доступ к товару и технологии продаж. Причем эти изменения необратимы, старый порядок обречен.

Зародыши «прогрессивных» форм торговли, когда покупатель ока­зывался хозяином положения («был всегда прав»), появились еще в советское время. Сначала это были колхозные рынки — островки относительного изобилия, извечно привлекательные, но в то же вре­мя малодоступные для большинства населения по уровню цен. Были полулегальные барахолки и толкучки, перегоняемые властями с места на место.

В постсоветское время им на смену пришли так называемые открытые рынки, где покупатели не только получали непривычное право реального выбора, но и возможность человеческого общения, ус­тановления полуперсонального контакта с продавцом. Произошел расцвет «народного предпринимательства» в лице неутомимых гонцов на мелкооптовые базы с их пресловутыми ручными тележками и клетчатыми сумками и отчаянных челноков, перемещавших тюки с товарами через границы великой Родины. Они не только привели к удешевлению покупаемого нами товара, но и всячески демократизи­ровали торговлю. Впервые вчерашний советский человек независимо от толщины кошелька смог почувствовать себя Покупателем.

Что же касается магазинных форм торговли, то в советское время одним из прообразов будущего стали продуктовые универсамы, выросшие в спальных районах. Тогда их полупустые полки наводили уныние, а по внутреннему виду они более походили на недоиспользуемые складские помещения. Сегодня на их площадях разместились красивые и технологичные супермаркеты. Их становится все больше, масштабы торговых площадей все возрастают: начав с нескольких сотен или даже десятков квадратных метров, затем магазины расширялись до тысячи-полутора тысяч, а сейчас уже никого не удивишь торговым центром в 5 тыс. кв. м.

Новые торговые фирмы привлекают покупателей не только масштабами, но и новыми формами обслуживания, начиная от таких высоко ценимых мелочей, как возможность погрузить покупки в тележку и лихо докатить ее до машины или хотя бы до выхода, заканчивая более серьезными вещами — получением грамотных консультаций, длительных гарантий, потребительских кредитов, общим внимательным отношением к клиенту. Наряду с более широким ассортиментом и привлекательным антуражем, торговые фирмы предлагают открытый доступ к полкам. Ушло в прошлое время дефицита, когда товар нужно было держать подальше от покупателя, наступает время избытка, когда покупателя стараются затянуть поглубже в мир товаров, завлечь и не дать уйти с пустыми руками даже в том случае, когда он ничего приобретать и не собирался. Покупатель, получивший доступ к открытой полке с товарами, уже не откажется от завоеванного. Физически соприкоснувшись с вещью, которую хо­чется купить, человек уже не позволит отгородить себя от нее ненавистным прилавком.

Наконец, наступление «новой жизни» знаменуется возможностью приобретения товаров длительного пользования в кредит. Во времена всеобщего дефицита 1970—1980-х гг. советский человек ни о каком потребительском кредите не мог и помышлять. Все сколь-либо крупные покупки совершались на сбережения, которые во многом имели вынужденный характер, связанный с невозможностью купить нужные вещи. Более того, в погоне за дефицитом мы были счастливы, если нам позволяли кредитовать продавца — заплатить полную сумму вперед, чтобы получить талон, открытку или место в очереди, позволявшие (хотя и без стопроцентной гарантии) получить через какое-то время желанный предмет — уже без всякого выбора (как повезет). Сегодня продавцы начинают кредитовать покупателя, товар можно получить еще до полной уплаты денег.

Меняются и сами стили потребления. Былые, чуть ли не ежеднев­ные целевые походы за конкретными покупками (преимущественно в рабочее время) ныне превращаются в «шоппинг» — периодически совершаемую покупательскую акцию, не сфокусированную на отдельных предметах, но связанную с фронтальным шествием по торговым рядам. Все возрастающая часть населения таким способом уже не столько удовлетворяет отдельные потребности, сколько обеспечивает себя всем необходимым на определенный период времени (чаще всего на неделю). По мере все более массового обзаведения семей автомобилями супер- и гипермаркеты начинают выманивать покупателей за черту города. Поход за покупками превращается в выезд. А появляющаяся сегодня возможность приобрести вещь и пользоваться ею до произведения полной оплаты не только порождает в потребителе новые необычные ощущения, но и формирует совершенно иные формы финансового планирования в семье. Жизнь на сбережения постепенно уступает место жизни в кредит.

В итоге происходящие вокруг нас сегодня фундаментальные сдвиги в структуре и институциональном оформлении рынков касаются отнюдь не только непосредственных участников рынка, которым была посвящена данная книга. Они затрагивают всех. Более того, голосуя своими кошельками, мы активно формируем эту новую рыночную ситуацию.

Рис. 4.3. Основные структурные элементы рынка

Рис. 5.1. Основные институциональные элементы рынка

ГЛОССАРИЙ

Административный капитал — способность регулировать дос­туп к ресурсам и видам деятельности, используя власть и авторитет.

Бизнес — организационная структура, состоящая из совокупно­сти взаимосвязанных предприятий в одной или нескольких сферах деятельности.

Брэнд— совокупность характеристик и образов, с которыми ассоциируется данная компания или продукт с точки зрения потребителей.

Деловая ассоциация — объединение компаний, основанное на принципе формального членства.

Деловая сеть — совокупность устойчивых множественных связей между формально независимыми участниками рынка.

Деловая схема — элемент деловой стратегии, связанный с выбором правил обмена разной степени легальности.

Деловой клуб — неформальное объединение представителей компаний.

Деформализация деятельности — трансформация институтов, в ходе которой формальные правила в значительной мере замещаются неформальными и встраиваются в неформальные отношения.

Доверие — совокупность ожиданий того, что другие агенты будут выполнять свои обязательства без применения санкций.

Замыкание (блокировка) — эффект, возникающий в тех случаях, когда совершенный стратегический выбор одного из вариантов затрудняет выбор других возможных вариантов.

Импорт институтов — заимствование институциональных об­разцов из прошлого опыта данного сообщества, опыта других сообществ или модельных теоретических построений.

Институты — правила поведения и способы их поддержания.

Институциональная динамика — возникновение, отбор и подстройка новых правил.

Институциональная подстройка — процесс приспособления но­вых правил к уже существующим правилам и повседневным практикам.

Институциональное равновесие — ситуация, когда у основных участников отсутствуют стимулы к изменению существующих правил.

Институциональные режимы — альтернативные совокупности правил поведения или правил контроля, регулирующие один и тот же рынок.

Институциональный изоморфизм — заимствование способов действия более успешных участников рынка.

Институциональный компромисс — согласованный вариант частичного исполнения правила, который делает его приемлемым для участников.

Инструментальная рациональность — выбор способов дости­жения фиксированных целей путем количественной калькуляции из­держек и выгод.

Капитал — накапливаемый хозяйственный ресурс, приносящий дополнительную стоимость путем взаимной конвертации своих разнообразных форм.

Когнитивная схема — совокупность значений и смыслов, помогающих объяснять ситуацию и действия других.

Конвенция — типическое действие, предполагающее наличие доб­ровольного соглашения между агентами о том, что поступать нужно именно так.

Конкурентная ситуация — характер взаимного позиционирования и взаимодействия между участниками рынка, работающими в одном или смежных сегментах рынка, степень пересечения их интересов.

Конкуренция — действия двух и более участников рынка, нацеленные на получение одного и того же ограниченного ресурса, доступного при определенных усилиях с их стороны.

Контрафактная продукция — продукция, выпущенная с неправомочным использованием (подделкой, фальсификацией) товарных фирменных знаков в целях введения потребителей в заблуждение.

Концепция контроля — господствующие представления о том, что представляют собой данный рынок и успешная деловая стратегия на нем.

Культурно-нормативная схема — специфический социокультурный контекст, складываемый институциональными формами, цен­ностными ориентирами и социальными навыками.

Культурный капитал — совокупность навыков социализации в определенной социальной среде.

Легализация деятельности — сокращение или прекращение действий, связанных с прямым нарушением закона.

Неформальная экономика — совокупность форм хозяйственной деятельности, не фиксируемой в формальных контрактах и официальной отчетности.

Оппортунистическое поведение — следование собственному интересу вопреки установленным правилам.

Организация— относительно замкнутая, иерархически выстроенная совокупность рабочих мест и занятых на них работников, деятельность которых управляется из единого центра.

Организационное поле — локальный порядок взаимодействия организаций, в котором создаются и воспроизводятся институты.

Открытые рынки — места концентрации внемагазинных форм розничной торговли.

Отношенческая контрактация — форма контрактны