Проблемы правосубъектности в семейном праве.

Нельзя сказать, что вопросы семейной правосубъектности,которая включает в себя семейную правоспособность и семейную дееспособность, не разработаны в науке семейного права вообще. Однако большинство ученых обращаются к этим проблемам, исходя из того, что они детально разработаны наукой гражданского права, а потому этим проблемам уделялось меньше внимания, чем они того заслуживают. Очевидно из того же исходил законодатель, полагая вполне достаточным закрепление в семейном праве лишь конкретных норм, из которых путем доктринального толкования можно вывести объем и содержание семейной правосубъектности, поскольку общие понятия и категории возможно и целесообразно заимствовать из гражданского права путем применения аналогии закона или субсидиарного применения гражданского законодательства к семейным отношениям. Действующий СК РФ применяет оба этих способа восполнения пробелов в семейном праве настолько широко, что по некоторым вопросам в его адрес высказываются совершенно справедливые упреки.

Очевидно, этим можно объяснить тот факт, что при разработке проблем, касающихся семейной правосубъектности, как, впрочем, и проблем семейного права в целом, сложилась некая парадоксальная ситуация: с одной стороны, в советский период развития науки семейного права едва ли не абсолютное большинство ученых считали, что семейное право является самостоятельной отраслью права с другой стороны, по сложившемуся в науке стереотипу мышления (впрочем, в значительной степени оправданному необходимостью решения злободневных практических задач) законодатель, а вслед за ним и доктрина семейного права не придавали должного значения разработке категории семейной правосубъектности, исходя из того, что она является лишь частью гражданской правосубъектности с той лишь разницей, что ее можно определить как юридическую возможность быть полноценным субъектом семейных правоотношений. Если, как уже отмечалось, не подвергать сомнению правильность позиции, согласно которой в состав семейной правосубъектности входят семейная правоспособность как способность, т. е. абстрактная возможность иметь субъективные семейные права и те семейные обязанности, которые закон возводит в ранг юридических, то семейную правоспособность легко можно определить как обеспечиваемую семейным законодательством способность физического лица обладать указанными правами и обязанностями. Таким же образом можно обойтись и с категорией семейной дееспособности как способности физического лица самостоятельно, собственными действиями приобретать и осуществлять семейные права и исполнять (нести) семейные юридические обязанности. Исходя из этого очевидно, что данные понятия как в гражданском, так и в семейном праве полностью совпадают, действующий СК РФ, так же как и предшествующий ему Кодекс о браке и семье РСФСР 1969 г., не дает легального определения этих категорий. Очевидно, по тем же соображениям СК РФ не раскрывает содержания семейной правоспособности, хотя категории семейной правоспособности и семейной дееспособности обладают рядом специфических черт. Остановимся на их рассмотрении более подробно, имея в виду лишь семейную правоспособность и дееспособность несовершеннолетних.

Представляется, что анализ действующего законодательства подтверждает скорее гипотезу о специфической семейной правоспособности, которая действительно носит динамический характер, чем утверждение М.В. Антокольской об особом возрастном барьере, установленном законодательством не для возникновения, а лишь для осуществления личных семейных прав. Если согласиться с этим утверждением, то возникает вопрос: почему ни федеральное законодательство (ст. 13 СК РФ), ни законы субъектов РФ не предусматривают в качестве критерия для снижения несовершеннолетним брачного возраста достижения достаточной степени интеллектуальной, психологической или социальной зрелости лиц, желающих вступить в брак, не устанавливают хотя бы примерного перечня доказательств наличия степени зрелости, необходимой для создания семьи? Более того, эмансипация несовершеннолетнего, в достаточной мере свидетельствующая об определенном уровне зрелости несовершеннолетнего лица, не названа в качестве самостоятельного основания для снижения брачного возраста. Напротив, в качестве уважительных причин для его снижения названы в основном беременность невесты или рождение ею ребенка, тяжелая болезнь одного из лиц, вступающих в брак, призыв жениха в ряды Вооруженных Сил РФ и т. п., что вовсе не доказывает, что данные лица созрели в интеллектуальном, психологическом и социальном отношении настолько, что способны осуществлять свои личные семейные права. Законодательство о снижении брачного возраста не придает правового значения имущественному положению лиц, вступающих в брак, не требует от них доказательств наличия материальной базы, хотя бы элементарно необходимой для семейной жизни. Наконец, необходимо уяснить еще один немаловажный вопрос: почему закон не возлагает на несовершеннолетних лиц имущественных обязанностей, в частности обязанности содержать своих нуждающихся в помощи родителей-инвалидов или других нетрудоспособных, нуждающихся членов семьи, если они имеют для этого достаточные средства? Ведь если бы эти обязанности возникали у несовершеннолетних с момента рождения, что предусматривается без всяких оговорок в ст. 18 ГК РФ, они бы могли нести (исполнять) эти обязанности через своих представителей. Однако даже в Конституции РФ (ч. 3 ст. 38) предусмотрено, что такую обязанность в отношении своих родителей несут только взрослые трудоспособные дети.

Правда, нельзя сказать, что в СК РФ совершенно не упоминается об обязанностях несовершеннолетних. Так, в п. 1 ст. 56 СК РФ предусмотрено, что: «Несовершеннолетний, признанный в соответствии с законом полностью дееспособным до достижения совершеннолетия, имеет право самостоятельно осуществлять свои права и обязанности, в том числе право на защиту».

Однако бесспорно, что несовершеннолетние не могут нести обязанностей по содержанию других несовершеннолетних или нуждающихся в материальной помощи совершеннолетних нетрудоспособных членов семьи, что прямо следует из смысла гл. 15 СК РФ. Тогда становится непонятно, о каких именно обязанностях несовершеннолетних, которые могли бы осуществляться ими, пусть даже не самостоятельно, а через своих законных представителей, идет речь в ст. 56 СК РФ?

Значительно больше ясности по данному вопросу имеется в разд. III Семейного кодекса Украины, который имеет характерное наименование: «Права и обязанности матери, отца и ребенка». Это исходное положение закона, сосредоточенное в названии раздела, конкретизируется в гл. 13: «Личные неимущественные права и обязанности родителей и детей». В ст. 142 закреплено положение о том, что «дети имеют равные права и обязанности по отношению к родителям независимо от их состояния в браке между собой». В дальнейшем эта общая норма конкретизируется в ст. 156 и 172, о чем будет сказано далее. По крайней мере, в Семейном кодексе Украины четко выражена концепция законодателя в отношении несовершеннолетних: они обладают правами и несут обязанности по отношению к своим родителям. В то же время обмолвка (иначе это не назовешь), имеющаяся в ст. 56 СК РФ, никакой дальнейшей конкретизации не получила, а потому так и остался неясным вопрос: имеют ли несовершеннолетние субъекты семейного права РФ какие-либо обязанности?