Каковы же современные тенденции развития государств на мировой арене?

1. Глобализация.Это результат прежде всего глубинных сдвигов в самой инфраструктуре основных направлений и тенденций социально-экономического, информационно-телекоммуникационного, экологического, демографического, социокультурного, политического, мировоззренческого развития современного мира. Её главное предназначение состоит в формировании инфраструктуры нового полицентрического мироустройства.

Глобализация предполагает, что множество социальных, экономических, культурных, политических и иных отношений и связей приобретает всемирный характер. В то же время она подразумевает возрастание уровней взаимодействия как в пределах отдельных государств, так и между государствами. Новым для современных процессов глобализации является распространение социальных связей на такие сферы деятельности, как технологическая, информационно-телекоммуникационная, организационная, административная, правовая и др.

Принято выделять три измерения (понимания) глобализации как:

· постоянно идущего исторического процесса;

· универсализации и гомогенизации мира;

· открытости национальных границ.

Сегодня многие авторы, особенно занимающиеся анализом влияния культурных факторов на политику либо политической практикой, все чаще обращают внимание на то, что глобализация не обязательно предполагает принятие единых, универсальных норм и правил поведения, как нередко утверждали раньше. Нужно также иметь в виду, что отнюдь не всегда распространяются именно западные цивилизационно-культурные образцы. Налицо и обратный процесс. Симптоматичен интерес индустриально развитых сообществ к восточным религиям, африканской культуре и т.п. В этом смысле вряд ли возможно говорить о глобализации как о вестернизации мира.

Важнейший фактор глобализации — это новые технологии, которые усиливают тенденцию к открытости межгосударственных границ. Использование новых технологий значительно влияет на статус страны: интегрирована ли она в мировое сообщество либо, напротив, находится в изоляции. Меняется смысл самого понятия территории, поскольку образуются даже виртуальные государства, например «Свободная Бирманская Коалиция» (Free Burma Coalition), которая фиксирована лишь в киберпространстве, но предлагает свою солидарную под держку реально существующим политическим общностям и институтам. Подобные явления позволили считать развитие новых технологий пусковым механизмом глобализации.

В новых технологиях выделяются высокие технологии, включающие информационные и коммуникационные, а также биотехнологии.

Важность первых из них для динамики глобализации очевидна. Проникновение информации сквозь границы способствует демократизации мира, снижению вероятностей авторитарного управления и изоляционизма, ускорению темпов экономического развития. С каждым днем все труднее оградить какую-либо страну от информации из внешней среды, однако некоторые власти пытаются это делать, ограничивая доступ в Интернет, к примеру, за счет контроля над провайдерами. Но такая политика становится все дороже и бессмысленнее (что видно на опыте жестко управляемого Китая). Характер влияния биотехнологий на глобализацию пока не столь четко прослеживается, хотя ясны открывающиеся перспективы, скажем, при борьбе с голодом либо выравнивании продовольственной ситуации между Севером и Югом, а также для прогресса фармакологии и медицины(так, создание органов путем клонирования тканей позволит решить многие проблемы по обеспечению здоровья и продлить жизнь человека).

Глобализация- это отнюдь не линейный, развивающийся равномерно и позитивно процесс. Политологи обнаруживают в нем множество неоднозначных, в т.ч. негативных, моментов. В одних странах и регионах глобализация в большей мере влияет, к примеру, на экономическую сферу, в других быстрее идет внедрение новых технологий. Так, в Южной Африке изначально широко распространились система банкоматов и сотовые телефонные сети, при этом уровень жизни африканского населения остался крайне низким. Многие страны по разным причинам (политическая изоляция или самоизоляция, технологические возможности и т.п.) вообще оказались на периферии глобальных тенденций. Более того, в результате очень высоких темпов современной глобализации, прежде всего в технологическом плане, разрыв между странами, отдельными регионами, вовлеченными в данный процесс, и остальными с каждым годом становится все ощутимее. Такая дисгармония развития, в свою очередь, порождает новые вызовы и угрозы миру: относительно бедные страны скатываются на еще более низкий уровень; из них идет массовая миграция (переселение) в благополучные регионы; в обделенных странах возникают плохо управляемые конфликты и т.п. В итоге появляются «новые недовольные», «новые изгои», с одной стороны, по размежеванию Север — Юг, а с другой — по линии расслоения населения в развитых странах, где формируется, преимущественно из иммигрантов, фактически не включенный в социально-политическую систему современный «низший класс». Это явление уже зафиксировано в теоретических построениях вроде «расколотой цивилизации», «столкновения цивилизаций» (Хантингтон), противоречий центр — периферия (Валлерстайн). Есть другое очень важное обстоятельство. Вследствие прозрачности границ легитимные государственные институты утрачивают все большую часть своих властных полномочий. Государству сложнее регулировать национальную экономику, особенно мобильные финансовые потоки (яркий пример тому — финансовые кризисы 1997-1998 гг. в Юго-Восточной Азии и России). Доступность информации, сильная зависимость современного мира от коммуникационных технологий создали еще одну проблему — кибертерроризма. Кроме того, биотехнологии открывают возможности контроля над поведением человека со стороны государства либо экстремистских организаций.

Таким образом, глобализация, будучи общим вектором развития мира, уникальной равнодействующей разнообразных сил и тенденций, не предполагает прямолинейного движения «вперед и вверх». Напротив, она может создать высокую вероятность (для конкретных регионов либо в отдельные исторические периоды) эволюционных зигзагов и регрессов, порождая тем самым новые вызовы мировому сообществу.

2. Цивилизованный раскол.Приводимые основания для такого раскола различны:

o обостряющееся разделение на западную, латиноамериканскую, африканскую, исламскую, конфуцианскую, индуистскую, православно-славянскую, японскую цивилизации — у Хантингтона;

o разделение на сельскохозяйственную, индустриальную и постиндустриальную — у Олеина Тоф- флера (род. 1928);

o резкие перепады в степени профессионализма — у Владислава Иноземцева (род. 1968); уровень социально-экономического развития стран (высокий, средний и низкий, которым соответствуют центр, полупериферия, периферия мир-системы) — у Валлерстайна;

o образование шести пространственно-экономических зон (североатлантической, тихоокеанской, евразийской, «южной» и двух транснациональных пространств, выходящих за пределы привычной геокартографии) — у Александра Не- клессы (род. 1949)

В этих и других аналогичных концепциях, прогнозирующих дальнейшую дифференциацию мира, особо указывается на реальные или потенциальные конфликты, связанные с данным фактором. Такого рода сценарии подвергаются критике. Во-первых, раз ученые выделяют целый ряд оснований для раскола, то некое глобальное столкновение маловероятно, ибо многие из противоречий накладываются друг на друга, пересекаются (один и тот же человек может принадлежать сразу к нескольким группам — например, буддистской, высокопрофессиональной и т.п.). Во-вторых, акцентированный в данных подходах повышенный уровень конфликтности вряд ли можно рассматривать как основную черту устоявшегося миропорядка — он присущ, скорее всего, именно процессу его перехода из одного состояния в новое.

3. Интеграция и универсализация мира, с одной стороны, и обособление его отдельных частей и областей человеческой активности — с другой. В начале 1990-х гг. обратил внимание на одновременное действие этих тенденций Бенджамин Барбер (род. 1939), а за ним и другие. Бывший директор Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI) Адам Ротфельд считает, что международные отношения определяются как центростремительными процессами (глобализацией или интеграцией), так и центробежными (фрагментацией, эрозией государств). Американский политолог Джеймс Розенау (род. 1924) сконструировал даже особый термин для того, чтобы отразить такое переплетение направлений развития — фрагмегративность (англ. fragmegrative — совмещение фрагментации и интеграции).

4. Имеет место беспрецедентное взаимопроникновение внутренней и внешней политики во все важнейшие сферы жизни общества. Политические, да и не только политические отношения, пересекающие государственные границы, приобрели и продолжают приобретать все более растущее значение.

Источники:

· Политология: Учебник / Под ред. А.Ю. Мельвиля. М.: Проспект, 2007.//1.3. Основные положения современных концепций политического развития//3.1. Глобализация как ведущая тенденция мирового развития//3.3. Варианты политической структуры мира XXI века

· Гаджиев К.С. Политология: Учебник для студентов высш. учеб. заведений. Изд. 2-е. М.: Университетская книга; Логос, 2010.// Глава 21. Статус и перспективы национального государства в условиях глобализации

· Дегтярев А.А. Основы политической теории: Учебное пособие / Ин-т «Открытое о-во». М.: Высш. шк., 1998.// § 2. СТАБИЛЬНОСТЬ И КРИЗИСНОСТЬ В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ

· Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. 3-е изд. М.: АСПЕКТ ПРЕСС, 2000.// § 1. Политическое развитие