Герхардт фон гёлль подсел на амитал натрия!

А вот и он сам, жирный гаер, восседает на толчке, на… в общем, смахивает на необычайно крупный детский стульчак, а между ног торчит фаянсовая шакалья башка с — как неловко, право, — косяком в весьма раззявленной улыбчивой пасти…

— Злом и орлом, — болбочет Шпрингер, — блондинит климат, ибо слабы они на вульгарной войне. Нет не чтобы жулить пока не появятся наблюдатели в рывающихся пеленах земли дабы совокупиться и молвить ме-нобанниока блийерларль менозэнцек чары бергамота и игривой фантазии под троном и носом весьма немилостивого короля… — ну, выше крыши такой вот ерунды, самое время улизнуть за попкорном, а попкорн в «Плаще», если приглядеться, — семена ипомеи, лопнувшие неподвижными бурыми взрывиками. Местные подковерное кино почти не смотрят — только транзитные гости: дружки Магды, дезертиры с великой аспириновой фабрики в Леверкузене, вон они там, голые, в углу, пускают друг на друга струйки клейстера из стибренного кукурузного крахмала, нездорово хихикают… адепты «Книги перемен», у которых на пальцах ног вытатуирована любимая гексаграмма, — эти нигде подолгу не задерживаются, угадайте почему? Потому что у них вечно Переменные ноги! да еще недоумочные волшебники, которые, как ни стараются, вечно катастрофически посещаемы Клиппот, зубоскалами от «уиджей», полтергейстами, всевозможными поддавалами и балбесами с астральных планов бытия — ага, нынче все они заглядывают в «Der Platz». Но иначе придется одних пускать, других не пускать, а к такому никто не готов… Подобные решения — прерогатива очень высокопоставленного ангела, что взирает на нас в неисчислимых извращеньях наших — как мы ползаем по черному атласу, давимся рукоятками плеток, слизываем кровь из проколотой вены возлюбленного, и все это, всякий потерянный смешок или вздох, творится приговоренными к смерти, коей глубинную красоту ангел никогда не созерцал изблизи…

ТАРО ВАЙССМАНА

У Вайссмана расклад получше, чем у Ленитропа. Вот подлинные карты в порядке расклада:

Почва: Принц мечей

Покрыт: Башней

Перекрещен: Королевой мечей

Увенчан: Королем кубков

Внизу: Туз мечей

Позади: 4 кубков

Прошлое: 4 пентаклей

Личность: Паж пентаклей

Окружение: 8 кубков

Надежды и страхи: 2 мечей

Будущее: Мир

Итак, он появляется — сапоги и знаки отличия блестят, он — всадник на черном скакуне, что срывается в галоп, коего ни всаднику, ни скакуну не обуздать, мчит через пустошь над гигантскими курганами, черномордые овцы бросаются врассыпную, а темные посты можжевельника, любовно грезя о смерти, пересекают его путь параллаксом неспешного фатума, монументами возвышаясь над бежево-зеленым отходом лета, над пылью окрашенными низинами и, наконец, над полевой серостью моря, над прерией морскою, что фиолетово густеет там, где огромными кругами, пятнами прожекторов на танцполе прорывается солнце.

Он — отец, коего тебе так и не удастся вполне уничтожить. Эдипов наворот в Зоне ужасающий. Ни стыда ни совести. Матери маскулинизировались, обратились в старые тертые денежные мешки, ни для кого не представляющие сексуального интереса, и однако вот они, их сыновья, по сей день стреножены инерцией похоти, опоздавшей на 40 лет. Ныне отцы лишены власти, как оно и было всегда, но поскольку 40 лет назад нам не удалось их прикончить, мы обречены теперь на ту же покорность, те же мазохистские фантазии, какие втайне лелеяли они, и хуже того — в немощи своей мы обречены прикидываться властями предержащими — наши собственные малолетние отпрыски, вероятно, ненавидят нас, и мечтают занять наше место, и проиграют… И поколение за поколением безмолвные мужчины, влюбленные в боль и покорность, отбывают свой срок в Зоне, благоухая поблекшей спермой, страшась умиранья, отчаянно завися от тех удобств, что им впаривают, пусть бесполезных, уродливых или мелких, и дозволяют отнимать у них жизнь мужчинам, чей единственный талант есть талант к смерти.

Из 77 возможных карт Вайссман «покрыт» — то есть его нынешнее состояние определяется — Башней. Загадочная карта, и кого ни спроси — у всех про нее своя история. На карте молния ударяет в высокую фаллическую конструкцию, с которой падают две фигуры — одна при этом в короне. Кое-кто прочитывает эякуляцию и тем ограничивается. Другие различают характерный для гностиков и катаров символ Римской Церкви и обобщают его до любой Системы, нетерпимой к ереси: системы, которая по природе своей рано или поздно обречена пасть. Но теперь-то мы знаем, что еще на карте изображена Ракета.

Члены Ордена Золотой Зари полагают, будто Башня олицетворяет победу над величием и силу мщения. Так Геббельс и вне профессионального своего краснобайства видел в Ракете мстителя.

На каббалистическом Древе Жизни дорога Башни соединяет сфиру Не-цах, победу, с Год, славой или величием. Отсюда интерпретация Золотой Зари. Нецах пламенна и эмоциональна, Год — водяниста и логична. В теле Божества эти две сфирот — бедра, колонны Храма, вместе приводящие к Йесод, половым органам и органам выделения.

Но любую сфиру преследуют свои демоны, они же Клиппот. Нецах — клипа Орев Зерек, Вороны Рассеяния, а Год — Самаэль, Божес твенный Яд. На обоих уровнях демонов никто не спрашивал, но, наверное, у них наблюдается кро-охотная слабость, ощущение падения, эдакого отвесного, внео-хватного падения, как во сне, скорее сквозь пространство, чем между объектами. Разные Клиппот способны только на зло определенного сорта, однако движение на дороге Башни, от Нецах к Год, очевидно, привело к зарождению новой разновидности демона (это чего — диалектическое таро? Да-с, вот так-c! Вдоба-авок если вы думаете, что не бывает марксистско-ленинских магов, значит , вы плохо думали!). Вороны Смерти отведали Божественного Яда… однако в малых дозах, которые не травят, но, подобно Amanita muscaria, приводят субъекта в весьма своеобразное состояние ума… Официального имени им не дадено, однако они — демоны-хранители Ракеты.

Вайссман перекрещен Королевой своей масти. Может, это он сам, только переодетый. Она — главное прецятствие у него на пути. У ног его одинокий меч горит в короне: опять же Нецах, победа. В американской колоде эта карта нивелирована для нас до пикового туза, что несколько жутче: знаете же, какая тишина затопляет комнату, когда выпадает пиковый туз, во что бы ни играли. В прошлом у Вайссмана — уходит как фактор из его жизни — 4, она же Четверка пентаклей, на которой персона скромного достатка отчаянно цепляется за то, что имеет, за четыре золотых денария, — две монеты балбес придерживает ногами, третью положил на макушку, а четвертую крепко прижимает к животу, в котором обитает язва. Перед нами неизменная ведьма, что пытается защитить свой пряничный домик от стаи грызунов, шныряющих в темноте. Впереди Вайссмана ждет целый пир кубков, насыщение. Реки бухла и толпы шлюх вскоре предстоят Вайссману. Ну и славненько — впрочем, в окружении своем он уходит, бросив пирамиду из восьми золотых потиров. Может, ему будет дано лишь то, что надлежит бросить. Может, это потому, что в осадке на дне последней чаши на сон грядущий — горькое присутствие Двойки мечей, женщины, что сидит на скалистом берегу, в одиночестве на балтийском побережье, под луною, на глазах повязка, в руках два клинка, скрещенные на груди… обычно эта карта читается как «согласие правой и левой руки», что неплохо описывает сегодняшнюю Зону и отражает сокровеннейшие надежды Вайссмана или его страхи.

Сам он, каким видит его Мир: ученый молодой Паж пентаклей, размышляющий над своим волшебным золотым талисманом. Паж может подразумевать и девушку. Однако пентакли обозначают людей очень темнокожих, и потому карта — почти наверняка Энциан в молодости. И Вайссман наконец эдаким скудным карточным манером может стать тем, что впервые полюбил.

Король кубков, венчающий его надежды, — прекрасный король-мыслитель. Если вам интересно, куда он делся, поищите среди благоденствующей профессуры, президентских советников, свадебных интеллектуалов, что сидят в советах директоров. Найдете его почти наверняка. Только берите выше — ниже не надо.

Карта его будущего, карта того, что грядет, — Мир.