Успешность речевого общения — это осуществление ком­муникативной цели инициатора (инициаторов) общения и до­стижение собеседниками согласия. 8 страница

К некооперативным стратегиям относятся диалоги, в основе которых лежит нарушение правил речевого общения — доброже­лательного сотрудничества, искренности, соблюдения «кодекса» доверия, например: конфликты, ссоры, перебранки, претензии, уг­розы, проявление агрессии, злобы, ирония, лукавство, ложь, укло­нение от ответа.

Речевые стратегии намечают общее развитие диалога, которое полностью выявляется только в заключительных репликах, потому что, напоминаем, правил «управления» разговором нет и любой параметр прагматических характеристик речевого общения может оказать существенное влияние на результат диалога. Кроме того, выбранные рамки стилистики общения диктуют «сюжетные пово­роты» разговора и способы выражения. Ср. образное выражение семиолога Р. Барта: «...в каждом знаке дремлет одно и то же чудо­вище, имя которому — стереотип: я способен заговорить лишь в том случае, если начинаю подбирать то, что рассеяно в самом языке».

3. Речевые тактики выполняют функцию способов осуществления стратегии речи: они формируют части диалога, груп­пируя и чередуя модальные оттенки разговора (оценки, мнения, досаду, радость и т. п.). Так, например, в стратегии отказа в выпол­нении просьбы может быть тактика: а) выдать себя за некомпе­тентного человека (не способного к выполнению этой просьбы); б) сос­латься на невозможность выполнения просьбы в данное время (на занятость); в) иронии; г) отказа без мотивировки; д) уклониться от ответа, не обещать ничего определенного; е) дать ясно понять, что не желает выполнять просьбу. Все эти тактики основаны на неко­оперативной стратегии речевого поведения участника общения. Вне зависимости от выбранных способов выражения согласие достигнуто не будет, инициатора общения ждет коммуникативная неудача. Ср. один из вариантов такого диалога: (телефонный разговор) А. — Оля, здравствуй! —Б. — Здравствуй, Люда! — А. — Я хотела с тобой поговорить, когда забирала Андрея из сада, но, говорят, тебя не было. Кто Алешу забирал? — Б. — Игорь сегодня рано освободился и рано его взял из сада, сразу после полдника. А что? — А. — Нина Ивановна попросила меня сколотить «бригаду» — там в спальне надо обои переклеить. Пойдем в субботу? — Б. — Нет, Люд, не пойду. Во-первых, я никогда в жизни этим не занималась, я не умею клеить обои. Во-вторых, в субботу я работаю. А потом, что там стряслось, что надо переклеивать? Протечка? — А. — Да нет, не протечка, просто надо обновить. — Б. — Я пас. Созда­вайте «бригаду» без меня. Я и так целый месяц «работала на благо общества»: шила куклам платья, пальто, шапки. — А. — Ну, лад­но... Ире сейчас позвоню. До встречи. — Б. — Пока.

Особого рода речевые тактики нужны для установления кон­такта между говорящими (фатическое общение). Они основаны на кооперативных стратегиях и используют большой диапазон тактик для поддержания коммуникативной заинтересованности собесед­ников, активизации внимания и пробуждения интереса к теме раз­говора и участникам общения. При этом создается атмосфера разговора, где каждое высказывание имеет особый обертон смысла, часто используются слова-символы и клишированные кон­струкции. Так, например, в полилоге фатического общения с нена­правленными стратегиями (неопределенными стратегиями) может использоваться тактика привлечения внимания к себе (ср. речевой прием введения такой тактики «А я...», «А у нас...»; ср. детское сти­хотворение С. Михалкова «А у нас в квартире газ. А у вас?...»); например, в разговоре о способах приготовления дрожжевого теста между случайными собеседниками-попутчиками в электричке:«А я обычно кислое тесто ставлю так...». В таких репликах содержится и заявка на коммуникативное лидерство.

В спонтанно возникающих беседах, имеющих только конатив-ные цели (установление речевого контакта), часто повторяются одни и те же тактики, например, предложение общеинтересной темы (мода, политика, воспитание детей, погода и т. п.), тактика привле­чения внимания и вовлечения в разговор многих собеседников, так­тика эпатирования собеседников через отрицание привычных схем поведения или отрицание ценностных ориентиров в данном микро­социуме, направленная на укрепление роли лидера.

Тактики осуществления определенной стратегии речи несут на себе печать национальной психологии. Это убедительно показа­но Е. М. Верещагиным, Р. Ратмайром, Т. Ройтером [9] на примере анализа речевых тактик «призыва к откровенности». Так, в рус­ской культуре преобладают прямые призывы к откровенности без разного рода частиц, смягчающих эти призывы. Кроме того, ссылка на нравственные нормы, апелляции к высшему нравственному им­перативу (к божеству, идеологическим ценностям) характерны для русской культуры, в то время как в немецкой культуре они встре­чаются чаще всего в общении с детьми. Ср., например, реплики, реализующие эту тактику: Где же твоя совесть?; С друзьями надо быть откровенным; Если ты мне не доверяешь, то лучше и не говорить вовсе; Разве это честно? А еще считаешь себя порядоч­ным человеком]

В направленных диалогах, информативной стратегии или стра­тегии побуждения к действию, обмена мнениями по ряду вопросов с целью принятия решений широко используются тактики неявно­го выражения смысла, неявного способа информирования, неожи­данной смены темы.

5. Приемы речевого воплощения стратегий и тактик могут быть разделены на тривиальные способы выражения смысла инетривиальные. Тривиальные способы — это сложившиеся в языковой системе стереотипы выражения:в за­данном стилистическом ключе организуются ансамбли разноуровневых средств. При этом в тесном взаимодействии выступают лек­сические элементы и синтаксические конструкции, исторически сло­жившиеся соответствия порядка слов и моделей предложений, типы инверсий. Таким образом выявляется предназначенность единиц разного уровня для их употребления в составе единиц более высо­кого уровня, роль всех единиц в формировании смысла реплики. Так, например, правила выделения наиболее значимого компонен­та содержания высказывания позволяют говорящему по-разному представлять одну и ту же реальную картину (см. выше — § 5): Волна захлестнула лодку; Лодку захлестнуло волной; Лодку за­хлестнуло. Исторически сложившиеся способы выражения обусло­вили линейную организацию предложений.

Приемом вариативного представления реальных ситуаций явля­ется коммуникативная синонимия фрагментов предложений, напри­мер: Она купила туфли с замшевыми бантами, стянутыми пряж­ками и Она купила, туфли с бантами и пряжками [27, 84—85].

Приемы выражения ролевых отношений в диалоге также стереотипизированы: варианты выражения извинения, просьбы сви­детельствуют о кооперативных и некооперативных стратегиях. Так,' этическая традиция предписывает при выражении просьбы упот­ребление не косвенного, а прямого речевого акта — Извините (а не Извиняюсь) — с использованием формы повелительного наклоне­ния. Просьба-предложение, наоборот, имеет предпочтительную фор­му выражения — косвенный речевой акт, например: Вы не спус­титесь со мной?; Вы не могли бы спуститься со мной?

Существуют неявные способы выражения смысла высказывания, точки зрения говорящего. Они опираются на известные факты, об­щепринятые оценки или мнения говорящего, ср.: Он все-таки пришел на репетицию. Мнение говорящего — «не должен был прихо­дить». При его невнимательности немудрено наделать столько оши­бок (известно, что он невнимателен). Эффективный прием «внедре­ния» в сознание адресата своего мнения — употребление определений с «непрозрачной» семантикой, представляющих собой небесспорное мнение; ср., например, подпись под фотографией в журнале «Бурда моден»: Это шикарное платье будет всегда иметь успех.

Средством выражения кооперативной стратегии являются раз­ные способы оценки собственной речи: вводные слова, кавычки в письмах и записках, слова, обозначающие собственное содержание, например (разговор двух знакомых): А. — Вчера сережку потеря­ла. Жалко... Помнишь, эти, с александритом? — Б. —Где же тебя так трепали? Извини, в какую толкучку, я хо­тела сказать, ты попала? Задела шапкой? Воротником? Здесь говорящий в ходе ответной реплики прогнози­рует реакцию адресата, пытается выразиться мягче, деликатней, осознав неуместность первоначального варианта. Ср. также: А. (про­должает рассказывать) — Она его выставила, «и он послушно в путь потек», — Пушкина вспомнила — иначе не скажешь! Ср. сознательную «ритуализацию» фразы, использование мертвой, застывшей фразы, показывающей иронию говорящего (поиск такой же оценки у адресата): — Ну, конечно, выполним и перевыполним, сохраним и умножим... А какой итог?

Важный прием осуществления целого ряда тактик при коопе­ративной и некооперативной стратегии — молчание. Молча­ние может быть эквивалентом реплики-утверждения, обещания, просьбы, согласия, ожидания, запинки, оценки. Демонстративное молчание может иметь аффективную природу и преследовать цель прекратить разговор. «Многозначительное» молчание может выра­жать тактику определения ролей в разговоре или социально-роле­вых отношений. Функция молчания в структуре диалога очевидна из речевой ситуации. Замечательное явление — фоновое молчание согласия, которое выражает атмосферу солидарности в общении и согласия между собеседниками. Ср.: Когда люди сочувственно встре­чаются в исчезающих оттенках, они могут молчать о многом — оче­видно, что они согласны в ярких цветах и густых тенях (А. И. Гер­цен. Былое и думы).

Главное и специфическое средство построения речевого обще­ния и реализации тактических задач — регулятивные элементы, принадлежащие к разным уровням языковой системы, объединен­ные общей функцией динамичной организации речевого взаимо­действия, например: неправда ли?

А. А. Романов называет эти элементы коммуникативными сиг­налами, средствами диалогической регуляции [38], предлагает клас­сификацию их в зависимости от целей общения и согласованности / несогласованности участников общения (при отсутствии коммуни­кативной заинтересованности одного из участников сдерживается и нейтрализуется стратегическая инициатива другого участника). Традиционное представление коммуникативного взаимодействия было бы неполно без разного рода регулятивных действий-реплик, которые и определяют «вектор» речевого общения. Регулятивные элементы имеют свою иерархию и строго дифференцируются в за­висимости от социальных и психологических ролей говорящих. К регулятивам относятся вводные слова и предложения, междоме­тия, вопросы, переспросы, слова-предложения да и нет, коммента­рий, оценочные суждения. В целом все показывают активность учас­тия в разговоре, направляют речевое общение. Ср. реплики-под­хваты: -А. — Мы сейчас выясним, устроим обсуждение... — Б. — Научную конференцию; А. —Есть охота. Чайку бы... — Б. —Да... «Народ от праздности завел привычку трескать», как сказал Гоголь; реплики-вопросы: А. — Иду и что я вижу? Уже заседают; А. — Ну плов, значит... Сначала масло, растительное, конечно, я люблю кукурузное. Потом морковь, потом лук... А вы?; реплика-рефлексия (самоконтроль): А. (детям) —Ну идите, еще поиграйте с Дашей. Ой, что я говорю? Уже обедать пора; А. — Прочти еще раз, если интересно. Или не надо?

Такого рода реплики — характерная черта стилистики разго­ворной речи. Они показывают правильность прогноза говорящего относительно уровня понимания адресата, выявляют тональность общения, намечают повороты в «сценарии» разговора.

Нетривиальные способы осуществления стратегий и тактик в речевом общении требуют нетривиальных мыслитель­ных «ходов» от адресата, так как передают смысл неочевидными средствами. Сюда относится косвенное информирование, вертикаль­ный контекст разговора, намеки. Причины применения таких при­емов речевого общения могут быть различными: неблагоприятная ситуация разговора (например, чуждая коммуникативная среда), психологическая неподготовленность адресата для восприятия ин­формации явным способом, сокровенный смысл информации, для которого очевидная форма передачи представляется грубой.

Наиболее распространенный способ косвенного информирова­ния — намек. Выделено шесть основных способов намекания [23, 465—466]: 1) через неопределенность, 2) через посылку, 3) че­рез дополнительность, 4) через апелляцию к интересам, 5) через двусмысленность, 6) через иносказание. Например, намек через неопределенность (описание отвлеченного типа, которое проециру­ется на конкретный факт): А. —Людей на каждом шагу подстере­гают всякие неприятности, случаи всякие там... А они усложня­ют жизнь, портят друг другу кровь. — Б. — Каким образом"? — А. — Не надо было, я тебе говорю, так рьяно критиковать Анну Дмитриевну на собрании. Весьма часто в разговорной речи встреча­ется намек через иносказание, когда описываемая в речи ситуация представляется как смысловой аналог реальной ситуации, напри­мер: «текст Один мой друг (А) познакомился с девушкой и влюбился в нее без памяти. Но он очень стеснительный и не знает, как рассказать ей о своем чувстве может использоваться для намека на ситуацию, субъектом которой является сам говорящий (В)» [23, 470].

В основе механизма разгадывания намека всегда лежит про­стейшая мыслительная операция — аналогия.

5. Специфическим для такой функциональной разновидности, как разговорная речь, является постоянное привлече­ние внимания собеседника. Поэтому запланированный говорящим экспрессивный эффект высказывания и эмотивная реак­ция слушателя определяют атмосферу диалога (см. об этом выше: § 6, п. 5). Адресант стремится сообщить информацию необычным спосо­бом, в яркой, выразительной форме, используя языковые средства разных уровней с экспрессивным значением, а также стилистичес­кие единицы (тропы и фигуры). Все эти единицы передают автор­ское отношение, показывают стилистическую «манеру» автора со­общения, его образное осмысление того или иного факта. Адресату также принадлежит важная роль в создании стилистической то­нальности речевого общения: адресат — камертон, по его реакции адресант проверяет свой стилистический прогноз. Правильный про­гноз — это «принятое приглашение» слушателя разделить с гово­рящим его мнение, отношение, оценку.

Разговорный язык, насыщенный эмотивными речевыми эле­ментами, создает экспрессивный фон на всем протяжении речевого общения (беседы, разговора); при этом находит свое воплощение творческое начало чувства – мысли, потому каждый разговор эстетически значим. Функциональная разновидность «разговорная речь» является «родиной» всей идиоматики языковой системы, «полигоном» закрепления в языке окказионализмов, клишированных фраз, синтаксических блоков. В разговорной речи происходит процесс вторичного означивания языковых единиц разных уровней, переделка старых фразеологизмов, формирование новых. Так, в разговорной речи родилось парадоксальное словосочетание обречен на успех. Возникнув как окказионализм, шутка, этот оборот стал часто воспроизводиться в речи артистов и искусствоведов, вошел в повседневный обиходный сленг. При этом негативный оттенок значения глагола обречен нейтрализуется.

Это выражение представляет собой широко распространенную в разговорной речи риторическую фигуру силлепсис – «любое риторически обусловленное нарушение правил согласования морфем или синтагм» [19, 143]. Ср. аналогичные образования: Мы живые или где?; Пришел без никому; Полчаса прошли, как одна копейка.

Риторика разговорной речи носит стихийный характер: она рождается в мгновенном реплицировании, в неподготовленном речетворчестве, поэтому она ограничено присуща дружеским беседам, непринужденным полилогам. Часто встречаются такие риторические фигуры, как перифразы, аллюзии, гиперболы, литоты, многосоюзие, градация, риторические вопросы, эллипсис, анаформа, антитеза. Таким образом, экспрессивные приемы разговорной речи являются основой ораторского искусства.

В разговорной речи возникли словосочетания орошаемое земледелие, орошаемое кормопроизводство, орошаемые бригады, которые представляют собой клишированные конструкции, вобравшие в себя смысл длинных описательных высказываний, потерявшие внутреннюю форму.

В каждодневной разговорной практике родились словосочетания и фразы, метафоричность которых не ощущается, что дает основание употреблять их как нейтральные номинации в других функциональных стилях, например, ноющая боль, направленность личности, стоять навытяжку, находить общий язык, склоняться к выводу, пришло в голову, плестись в хвосте, сводить концы с концами и т.д.

Поиск необычного, выразительного способа оформления своих мыслей проявляется и как сознательное употребление говорящим ненормативных форм или категоричных значений слов; ср.:

Ошеломившисъ, я пошла за разъяснениями к редактору; Очутюсъ в другом городе, и тогда окажется...; Надо наискатъ средства; Его ушли с работы; Врачи возбранили ему выход на улицу.

Грамматические формы в несобствен­ной функции также представляют собой характерную черту стилистики разговорной речи, потому что связаны с нюансами про­явления в речевом общении социально-ролевых отношений участ­ников коммуникации — прагматическими факторами именно в дан­ной ситуации. Так, например, особой экспрессией обладают формы рода, нарушающие смысловое согласование: — Доченька, зай­ка ты мой, что ж ты наделал? Эти игрушки теперь не отмоешь. Ср. вариант зайка моя.

Несовпадение ролевых отношений в акте речи и форм катего­рий лица может иметь смысловой оттенок 1) «отстранение» от роли говорящего (не Я-предложения, например речь отца: — Если тебе отец говорит, то надо прислушаться к совету; речь матери: — Сейчас мама тебе помажет ссадину йодом, и все пройдет), если го­ворящий предлагает адресату стать субъектом оценкиего действий; 2) «редукция» роли говорящего, употребление обобщенного «мы» вместо «я»: — Пришла наконец? Сейчас мы вас чаем напоим...; 3) показ со­участия, заинтересованности в делах адресата путем использования формы «мы», «наш» вместо «ты», «вы» «твой», «ваш»: — Ну так как же наши орхидеи? (демонстрация заинтересованности в делах адресата человека, далекого от разведения орхидей); —Ну, как мы себя чувствуем? — (вопрос-участие); 4) предложение адресату стать субъектом оценки своих действий, состояний; ср. употребление форм 3-го лица местоимений и глаголов (часто в разговорах с детьми) — Не убира7пь? Рита будет еще играть? (вместо форм 2-го лица); — Виталю Ивановичу подложить еще салатику?

Транспозицией форм в разговорной речи объясняется сущест­вование в синтаксической системе языка моделей односоставных предложений — обобщенно-личных и безличных— для подчерки­вания точки зрения «со стороны»: — Ну чтпо мне с ним (с сыном) делать? Своего ума не вставит ь1; — Сколько ни говорят ему — он все свое.

На всех уровнях языковой системы разговорно-обиходная речь имеет свои «излюбленные» элементы: слова с экспрессивным зна­чением, слова и словосочетания, прошедшие этап вторичного озна­чивания и имеющие дополнительный «обертон» смысла, суффиксы субъективной оценки (ситчик, лапушка, сынуля, деваха и т. п.); клишированные конструкции, предложения фразеологизированной структуры [см. 33]. Например: Смеху-то!; Что правда — то прав­да!; Пойду попрошу чем писать; Дай чем разрезать и т. д. [45; 47].

6. Успех коммуникативного взаимодействия — это всегда осу­ществление речевого замысла говорящего и убеждение слушателя, а также его нужная эмоциональная реакция.

В качестве языковых средств убеждения выступают языко­вые единицы всех уровней, например, особо выделенные конструк­ции, ср.: Всем селом старались, чтоб дети пошли учиться перво­го сентября. В новую школу.

Аргументативную природу имеют все сложноподчиненные предложения, выражающие причинно-следственные отношения. Однако форма предложения может «эксплуатироваться» в тенден­циозных по содержанию высказываниях, например: Я буду про­должать ставить машину под окна, потому что я так привык. Синтаксический тип предложения затушевывает отсутствие аргу­мента у главной части предложения.

При убеждении корректным считается введение тезиса с ис­пользованием так называемых глаголов мнения. Пропуск или со­знательное неиспользование этих глаголов делает предложение, истинность которого нуждается в доказательстве, бесспорным и, следовательно, соответствующим истине, поскольку факт умолча­ния воспринимается как отсутствие сомнений; например: Я счи­таю, он должен пойти туда и Он должен пойти туда. Высказы­вание из утверждения превращается в категорическое заявление, требование, приказ.

Средством убеждения может быть игра лексической много­значностью. Так, например, прилагательное настоящий может быть использовано как «неверифицируемый коммуникативный прием»: «Это слово — настоящий — часто в коммуникации закрепляется за абстрактными родовыми понятиями вроде человек, мужчина, жен­щина, ребенок и постепенно становится... неким средством семанти­ки убеждения, аналогичным универсальным высказываниям... На­пример (из словарной картотеки Л О ИЯ): Как все настоящие уче­ные, он был романтиком» [32, 164].

7. Стилистическая тональность речи каждого участника разго­вора создает эстетическую атмосферу общения. Каждая речевая ситуация имеет свою эстетику, и все языковые средства выполня­ют определенную эстетическую функцию. Они выявляют эстети­ческие категории красивого и безобразного, комического и траги­ческого, героического и будничного, гармонии и диссонанса, высо­ких идеалов и низменных побуждений, духовных устремлений и земных интересов.

Важной тенденцией эстетики кооперативной неконфликтной стратегии является комическое.

Концепт «смеховая культура», введенный М. М. Бахтиным [5], раскрывает двойную природу смеха, комического начала. С одной стороны, смех сопряжен с освобождением от условностей и выра­жает презумпцию доверия к адресату и открытость к общим цен­ностным иерархиям. С другой стороны, смех может быть проявле­нием агрессивного начала, освобождения от мира культурных цен­ностей, от стыда, от жалости. Эту «снижающую» тенденцию М. М. Бахтин характеризует как специфически «народную смехо-вую культуру». Следовательно, в одном случае комическое начало в речи говорящего — это акт доверия и раскрытия говорящим своей индивидуальности в акте речи (т. е. проявление творческого начала в человеке, обогащение духовной жизни), в другом — это деструк­тивный элемент речевого общения, уничтожающий гармонию со­гласия. Так, поиск разрушающего комического обычно сопровождает намеренное снижение говорящим культурного уровня разгово­ра, его стремление занизить оценку своего статуса и статуса адре­са, его попытку панибратского общения.

Комический фон речевого общения создается говорящими с помощью юмористических прецедентных текстов, пословиц, кры­латых выражений; оригинальность выражения, творческая новиз­на, яркость индивидуальности — благоприятная речевая ситуация для установления контакта, интимизации общения.

Тактика согласия в оценочном диалоге может находить свое выражение в подхвате адресатом реплики адресанта, в подборе «коммуникативного синонима», подтверждающего его мысль; напри­мер, юмористическая оценка, насмешка в следующем диалоге: А. — Но у нас Иванов / это такой товарищ / который по-моему вообще занимает только место / прямо тяготится своим местом // — Б. — Да I/ Вот. уж и Ольга говорит, что это просто / лопух // (запись Н. Н. Гастевой).

Функцию освобождения от условностей, сигнала уверенности говорящих в своих оценках выполняют просторечные лексические элементы и слова с «ситуативной» семантикой в спонтанных диа­логах на серьезные темы. Они создают атмосферу разговора как общения людей, владеющих ситуацией: — Ну ты там проверил? Фурычит? — Не уверен. Пытается (в разговоре медиков); — Ну, как / поползло? — Нет, прыгает.

Таким образом, принцип солидарности и кооперации в рече­вом общении эстетика комического преломляет в конвенцию упот­реблять общий для собеседников язык метафорического осмысле­ния, импровизации.

Контрольные вопросы

1.На какие разряды делятся диалоги по коммуникативной установке?

2. Какие виды модальности характерны для целенаправленных и ненаправленных диалогов?

3. Как связана речевая стратегия говорящего с социальными, психологическими параметрами общения?

4. Какие ограничения на речевую стратегию накладывает стилистическая норма?

5. Какую роль в реализации речевой стратегии играют элементы игры в диалоге?

6. Какие речевые тактики характерны для:

а) кооперативной стратегии?

б) некооперативной стратегии?

в) установления коммуникативного лидерства?

7. Какие способы выражения называются тривиальными и нетривиальными?

8. Как создается экспрессивность диалога? Какие риторические приемы характерны для разговорной речи?

9. Как создается эстетическая атмосфера диалога?

§ 8. Жанры речевого общения

Первое четкое разделение форм речевого общения было про­изведено Аристотелем. Большая роль в выделении бытовых рече­вых жанров принадлежит М. М. Бахтину, который, не употребляя термина «прагматика», охарактеризовал необходимые прагматичес­кие составляющие речевого общения, подчеркнул важность роли адресата (Другого, в его терминологии), предвосхищения его ответ­ной реакции. М. М. Бахтин определил речевые жанры как относи­тельно устойчивые и нормативные формы высказывания, в которых каждое высказывание подчиняется законам целостной композиции и типам связи между предложениями-высказываниями. Диалог он определил как классическую форму речевого общения [6, 264].

По типам коммуникативных установок, по способу участия партнеров, их ролевым отношениям, характерам реплик, соотно­шению диалогической и монологической речи различаются следую­щие жанры: беседа, разговор, рассказ, история, предложение, при­знание, просьба, спор, замечание, совет, письмо, записка, сообще­ние на пейджер, дневник.

1. Беседа. Это жанр речевого общения (диалог или поли­лог), в котором, при кооперативной стратегии, происходит: а) обмен мнениями по каким-либо вопросам; б) обмен сведениями о личност­ных интересах каждого из участников — для установления типа отношений; в) бесцельный обмен мнениями, новостями, сведениями (фатическое общение). Разные виды беседы характеризуются со­ответствующими видами диалогической модальности.

При обмене мнениями по каким-либо вопросам участники вы­ражают свою точку зрения, руководствуясь социокультурными сте­реотипами, выработанными веками приоритетами и ценностными ориентирами, общечеловеческими абсолютными истинами и нор­мами жизни. Поэтому данный вид диалогической модальности на­зывается аксиологической.Иллюстрацией такого типа беседы мо­жет быть разговор двух друзей о достоинствах того или иного на­правления в живописи, о вкусах; полилог о качестве изделий. Ли­тературными аналогами такого типа беседы могут быть разговоры «пикейныХ'Жилетов» о политиках в «12 стульях» И. Ильфа и Е. Пет­рова, алогичный, на первый взгляд, разговор о выборе раков («ма­ленькие — по три, большие, но по пять») в известной миниатюре, исполняемой Р. Карцевым и В. Ильченко. Как считает Н. Д. Арутю­нова, «наиболее паразитическая форма разговора о ценностях — сплетни; ср. разговор двух дам о губернаторской дочке в «Мертвых душах» [3, 54—55].

Второй тип беседы предполагает душевное «созвучие», похва­лы, одобрение, комплименты, искренние признания.

Третий тип жанра беседы — праздноречевое общение, в кото­ром участники снимают эмоциональное перенапряжение, упраж­няются в остроумии, рассказывая анекдоты, делают политические прогнозы, делятся своими заботами, ищут сочувствия, рассказыва­ют шутки и истории. Для этого типа бесед характерна эмоциональ­ная модальность.

Жанр беседы — это тот тип разговора, в котором, при различ­ных тактиках, доминирует стратегия солидарности во мнениях и согласия. Обмен информацией в беседе может быть одной из фаз речевого взаимодействия, вспомогательной тактикой, поэтому мо­дальность может выражаться вводными словами типа: Знаешь; Ты не можешь себе представить; И что ты думаешь там было?; Представь себе, что; эти модальные слова и реакция на них адре­сата (адресатов) — Не могу себе представить; Неужели; Разве; Откуда мне знать; Понятия не имею; — играют роль регулятивов в ходе беседы, обусловливающих вектор речевого общения. Поэ­тому именно к беседе правомерно отнести слова Н. Абрамова («Дар слова», 1901 г.) о том, что «разговор есть обмен симпатий».

Все вышеизложенные (см. §5,6) сведения о соотношении и взаимовлиянии прагматических факторов на ход речевого взаимо­действия могут быть применены к беседе, этому базисному виду общения.

2. Разговор. В этом жанре может реализоваться как кооперативная, так и некооперативная стратегия. По целям обще­ния различаются: а) информативный разговор; б) предписываю­щий разговор (просьбы, приказы, требования, советы, рекоменда­ции, убеждения в чем-либо); в) разговоры, направленные на выяс­нение межличностных отношений (конфликты, ссоры, упреки, об­винения). Целенаправленность — характерная черта разговора, в отличие от беседы, которая может быть праздноречевым жанром. Об особых чертах разговора свидетельствуют устойчивые выраже­ния, исторически сложившиеся в системе языка, например: У меня есть к тебе разговор; серьезный разговор; большой разговор; не­приятный разговор; веселый разговор; пустой разговор; беспред­метный разговор; деловой разговор.