Буддизм и бон в первой половине VII в.

Согласно буддийской традиции, буддизм проник в Ти­бет при правителе Лхатотори Ньенцэне. Сонцэн Гампо был пятым правителем после него. Все предшествующие считаются «правите­лями без дхъяны», т.е. без буддийского учения. Последующие пра­вители — это правители «счастливых поколений». В жизнеописании Атиши, составленном Дромтонпой^[4], сообщается, что «священный закон получил начало в Тибете при жизни Лхатотори Ньенцэна, перевоплощенца Самантабхадры. Затем через пять поколений, при правителе Сонцэн Гампо, перевоплощенца Авалокитешвары, жизнь священного закона была прочной» [Haart, 1969, р. 83]. В хронике Далай-ламы V говорится: «...светлое воплощение Самантабхадры Лхатотори Ньенцэн было рождено. При жизни этого правителя с неба на крышу [замка] Юмбулаган упали священные тексты, золотая {40}ступа и шесть букв священной мантры Ом-мани-падме-хум. „После пяти поколений появится Единственный, кто поймет их значение" — такие слова предсказания были произнесены с неба» [ibid., р. 85]. По более подробной версии «Падма катан»: «Однажды великий Лхатотори сидел на балконе своего прекрасного дворца. Вдруг с высоты синего неба к его ногам упал сундук, в котором были четыре предмета: один изображал две руки, сложенные мо­литвенно, второй был золотой ступой, длиной от кончиков пальцев до локтя, третий — шкатулкой, отделанной драгоценностями, на ее крышке была начертана божественная, обладающая чудодействен­ной силой шестисложная формула „ом мани падме хум"; четвер­тым была священная книга „Карандавьюха-сутра" на священном языке Индии — санскрите. Одновременно с падением сундука с не­ба раздался звучный голос, который объявил, что значение и пра­вила употребления этих вещей станут известны и понятны только пятому цэнпо после Лхатотори. Но Лхатотори захотел сам узнать, что это за предметы. Он созвал служителей религии бон и при­дворных, но те не смогли понять смысл и употребление волшеб­ным образом появившихся предметов. Никто не смог прочесть и „Карандавыоха-сутру". Цанпо приказал отнести все предметы в подземелье, где они были небрежно брошены и хранились впе­ремешку с разными старыми вещами».

На страну обрушились неурожаи, начался падеж скота, голод и болезни. Тогда перед Лхатотори появились «пять благородных мужчин» прекрасной внешности и сказали: «Как же ты мог до­пустить, о великий и мудрый правитель, чтобы эти священные предметы были небрежно брошены в темное подземелье?» Затем они таинственно исчезли. Лхатотори понял свою ошибку и прика­зал поместить таинственные предметы там, где их могли видеть все подданные. Люди проявляли к этим вещам почтительность и сми­ренное благоволение; голод, падеж скота и прочие бедствия пре­кратились, и в стране воцарилось благополучие [Кычанов, Савиц­кий, 1975, с. 200-201].

Э. Хаар уверен, что эти рассказы, зафиксированные во многих источниках, отражают тот факт, что «несомненно... буддийские письмена и священные предметы были принесены в Тибет за не­сколько поколений до Сонцэн Гампо, но оставались нечитаемыми и неосмысленными до его времени» [Haart, 1969, р. 85].

Сонцэн Гампо захотел узнать смысл и значение упавших с неба предметов. Снова были приглашены служители бон, и снова их уси­лия оказались тщетными. Тогда цэнпо отправил семь знатных людей {41} в Индию, чтобы изучить индийскую письменность. Однако все семь человек ушли и не вернулись. Сонцэн Гампо послал в Индию еще 16 молодых людей во главе с Тонми Сабхота. Таким образом, создание тибетского письма увязывается в этой группе источников с желанием Сонцэн Гампо и его приближенных ознакомиться с буддизмом.

По традиции (и, думается, в известной мере реально) в укорене­нии буддизма при дворе Сонцэн Гампо сыграли роль его непаль­ская жена Бхрикути и китайская жена Вэньчэн, однако какую конкретно, неизвестно. Тибетские сочинения апокрифического ха­рактера «Мани камбум» и «Какхол какхолма», авторство которых приписывается самому Сонцэн Гампо, изображают цэнпо как царя веры, воплощение бодхисаттвы Авалокитешвары, в статуе которо­го, умирая, и растворился Сонцэн Гампо. Обе его супруги-будди­стки — непальская Бхрикути и китайская Вэньчэн — позже бы­ли провозглашены женскими ипостасями бодхисаттвы Авалоките­швары: Бхрикути — Зеленой Тарой, а Вэньчэн — Белой Тарой. И непальская, и китайская жены привезли с собой буддийские ре­ликвии. Эти реликвии были помещены в специально выстроенном для них храме Тилнан (на берегу озера, будущий храм Джокан), а также в храме Рамоче. По традиционному толкованию тибетских историков, Сонцэн Гампо «укротил» Тибет, цивилизовал его жи­телей, ввел буддизм и создал государство с центром в Лхасе. По оценкам позднейших историков веры, самой великой его заслугой было введение буддизма.

Но, разумеется, успехи буддизма в Тибете в годы правления Сонцэн Гампо были еще весьма скромными. Старые аутентичные источники, например Дуньхуанские хроники, составленные не позднее IХ-Х вв., вообще не сообщают о каких-либо действиях цэнпо, связанных с введением буддизма. Китайский паломник Хуй Чжао, посетивший Тибет в 729 г., утверждал, что «никаких храмов в Тибете не было», а правители и народ равнодушно относились к буддизму [Stein, 1981, р. 35].

Отечественный историк Тибета В.А. Богословский писал: «При Сонгцэн Гампо и длительное время после него буддизм был чужд тибетскому народу» [Богословский, 1962, с. 40]. По заключению Э. Хаара, «буддизм не играл никакой роли ни в подъеме Тибетско­го королевства, ни в превращении его в империю», в итоге он стал лишь «бедствием, разрушившим династию» [Нааrt, 1969, р. 12].

В процессе формирования Тибетского государства государст­венной религией настолько, насколько она могла исполнять эту функцию, становится религия бон — комплекс верований шаманского {42} толка, уходящих своими корнями в первобытно-общинный строй. Тибетский исследователь Норбу Намкай полагает, что тер­мин «бон» «обязан своим происхождением практике древних бон-ских жрецов. Все люди, которые выполняли различные обряды и практиковали магические действия до введения буддизма в Тибе­те, были известны как бонпо, а их практика — как бон» [Norbu Namhai, 1984, р. 14]. Э. Хаар настаивает на том, что «с момента основания династии религия бон появляется как государственная религия» [Haart, 1969, р. 318].

Роль бон в жизни Тибетского государства была сходной с той, которую шаманы и шаманские верования играли в государствах древних тюркских народов, в государстве чжурчжэней, у монголов в эпоху Чингис-хана и т.д. Религиозный статус цэнпо был осно­ван на бонской традиции, бонские священнослужители участвова­ли в официальных государственных жертвоприношениях и цере­мониях. Цэнпо ежегодно совершал клятвенное жертвоприноше­ние (малое), когда в жертву приносили баранов, собак и обезьян. И раз в три года совершалось большое жертвоприношение. Оно осуществлялось ночью, и в жертву приносили людей, лошадей, ро­гатый скот и ослов. Приносимым в жертву ломали ноги, вспары­вали животы, из них доставали внутренности, которые расклады­вали отдельно. Бонский священнослужитель произносил: «Да будет так же с клятвопреступниками, что и со скотами» [Бичурин, 1833, с. 66].

В современной науке бытуют версии индо-буддийского и иран-ско-западного, юэчжийского происхождения бон [Бураев, 1998, с. 31-57]. В верования тибетцев западная струя пришла задолго до воца­рения Сонцэн Гампо. Как сообщают источники, при восьми первых правителях династии Ярлун появились «бонпо-могилыцики», знав­шие обряды погребения убитых мечом (кинжалом); они пришли из Кашмира, Гилгита и Шаншуна. Второй импульс верований с за­пада связан с многочисленными легендами о Шэнрабе, родившемся в местности Олмо-рунрин (Олмо-ру) страны Шаншун. Это место помещается некоторыми источниками

Перед снежной горой Тисе (Кайлас),

Рядом с бирюзовым озером Манханг (Манасаровар),

или в стране Тазиг, отождествляемой с Ираном. Жизнеописание Шэнраба имеет много общего с таковым Будды Шакьямуни, Падма-самбхавы, Заратуштры. Это жизнеописание — позднее бонское тво­рение, само понятие «Тазиг» не могло появиться в тибетском языке ранее VIII в. [там же, с. 49-50]. {43}

Самтен Кармай, современный тибетский ученый, бонский лама и знаток бон, отмечает, что название места Олмо-ру могло появить­ся только в X в. [Каrmat Samten, 1975, р. 174].

По преданию, появление Шэнраба в Тибете приветствовали божества Лха и Дре и принесли ему жертвы. Обитая в складках горных пород на склонах снежных гор, они смотрели в лицо Учи­теля, что служило знаком уважения с их стороны. Шэнраб, в свою очередь, повелел бонпо заклинать Лха и приносить жертвы Дре [Haart, 1969, р. 320]. Приход Шэнраба датируют легендарным временем Пуде Гунгьяла. Таким образом, по преданию получает­ся, что до воцарения Сонцэн Гампо бон уже прошла три стадии: старая бон, бон могильщиков и бон Шэнраба (иногда ее еще име­нуют «свастика бон»). В 645 г. Шаншун был завоеван Сонцэн Гампо.

Комплекс преданий и верований бон идеологически и ритуаль­но обслуживал династию, обеспечивал харизматическую легитим-ность ее правителей. Существовали школы бонпо. Известно, что Сонцэн Гампо пригласил ко двору некоего Лхадема, создавшего школу, в которой обучали мастерству изгнания демонов. На бон опиралась не только центральная власть, но и клановая знать, у кланов имелись свои божества и свои комплексы верований бонского толка.

Бонский Тибет был окружен буддийскими странами: Непал и государства Северной и Северо-Западной Индии, города-госу­дарства Западного края (Си юй, совр. Синьцзян), Китай. Можно думать, что буддизм в той или иной форме проник в Тибет уже в конце VI в. Сонцэн Гампо проявлял к буддизму известный инте­рес, о котором говорилось ранее. Буддизм «уцепился» за двор ти­бетских цэнпо, за династию. С момента рождения Тибетского госу­дарства среди его правящей верхушки со все большим ожесточе­нием стала разворачиваться борьба сторонников бон и сторонни­ков буддизма. Несмотря на то что бон до середины IX в., до гибели династии, оставался главным верованием страны, борьба сторон­ников бон и буддизма превратилась в основное противоречие в пра­вящем клане и группировках Тибетского государства У1-1Х вв. Цэнпо и его ближайшее окружение, заинтересованные в создании единого и сплоченного Тибетского государства, будут выступать за проповедь и введение новой веры, ибо буддизм, как и другие мировые религии, служил идеологической основой для укрепле­ния и созидания единого государства. Эта идеология освящала со­циальное неравенство методами более гибкими и изощренными, {44} чем примитивные верования. Сторонники децентрализации — пред­ставители знатных тибетских кланов, вожди местных племен — будут, опять же не все, придерживаться старой религии бон.

Правление клана Гар

По одной из версий, Сонцэн Гампо умер во время оче­редной эпидемии, обрушившейся на Тибет. По буддийскому пове­рью, он растворился в чудесном свете, испускаемом статуей Авало-китешвары.

Тары были сильным кланом, стоявшим близко к цэнпо, оказы­вавшим влияние на все стороны жизни государства. Как мы знаем, именно Тонцэн Юлсун Гару (ум. в 667 г. от лихорадки) было по­ручено доставить в Лхасу китайскую принцессу Вэньчэн. Тонцэн Юлсун управлял центральными районами Тибета. Когда умер Сонцэн Гампо, он был на границе, и именно ему было пбручено, срочно прибыв из пограничной местности, спеть ушедшему из жизни цэнпо хвалу на похоронах. Еще два представителя семьи оказали большое влияние на жизнь Тибета до конца VII в. Это Ценъя Донбу Гар (время правления 667-685 гг.) и Тидин Цэндо Гар (время правления 685-698 гг.), который покончил жизнь самоубий­ством после свержения власти Гаров.

С прибытием в Лхасу принцессы Вэньчэн стали активно уста­навливаться мирные (и немирные) контакты с Китаем. Как пола­гают, благодаря Китаю тибетцы познакомились с бумагой и тушью, возможно, с мельничным жерновом. Китайские авторы обычно увя­зывают с деятельностью Вэньчэн начало тибетского земледелия, что неверно. Рисоводство, производство вина из риса, шелководст­во не прижились в Тибете, для этого просто не подходили клима­тические условия.

С 650 по 676 г. цэнпо был внук Сонцэн Гампо — Мансон Ман-цэн. В 654 г. под руководством Тонцэн Юлсун Тара был создан Го­сударственный совет. Активизируется внешняя политика Тибета. В 655-663 гг. между Тибетом и танским Китаем вспыхнуло сопер­ничество за территорию государства Тугухунь. Танский Китай счи­тал Тугухунь своим вассалом, а Тонцэн Юлсун Гар заявлял, что владения Тугухунь — это древние пограничные земли Тибета [Чжоу Вэй-чжоу, 1984, с. 102]. Атакованные тибетцами, тугухуни просили помощи у танского двора, но император Гао-цзун им в этой помо­щи отказал [там же]. Это, безусловно, был просчет, хотя подобные {45} действия Китая объяснялись тем, что он был связан войной на Ко­рейском полуострове.

К тибетцам бежал Сохэгуй, тугухуньский сановник, родствен­ник правящего дома. Он известил тибетцев о положении в Тугуху-не и о том, что тугухуньцы в данный момент не могут рассчитывать на китайскую помощь. В 663 г. тибетские армии вторглись в Тугу-хунь. В генеральном сражении на берегу р. Хуанхэ тугухуни были разбиты. Правитель Тугухунь — Жогэбо и его китайская жена Хун-хуа гунчжу бежали в Китай, в г. Лянчжоу. Император Гао-цзун приказал «умиротворить враждебные отношения двух государств», но было уже поздно. Тугухунь в 663 г. погибло, его территория во­шла в состав Тибетского государства и, по подсчетам китайских историков, находилась в его составе в течение 350 лет [там же, с. 103] (подробнее см. [Кычанов, 2004, с. 111-127]).

В 665 г. в Чанъань прибыло тугухуньское посольство, которое просило танский двор восстановить отношения хэ цинъ с уже не существующим государством, а тибетцам в компенсацию за уступ­ки с их стороны отдать пастбища по р. Чишуй. Тибетцы не отказа­лись от завоеванного, и в результате Тибет стал граничить с тан-ским Китаем и непосредственно угрожать Си юй (Западному краю), областям Хэси и Лунъю.

В 667-670 гг. тибетцы начали уничтожать цзими (фактически вассальные, но не входившие в состав территории Тан округа и уезды), созданные ранее китайцами на поставленных от них в за­висимость цянских землях пров. Сычуань. В 670 г. в союзе с тюрка­ми тибетцы вторглись на территорию Таримского оазиса. В ответ на это в августе того же года 100-тысячная китайская армия под командованием Сюэ Жэнь-гуя вступает в район оз. Кукунор, имея целью восстановить государство Тугухунь. Тибетские войска под командованием Тидина Гара нанесли китайцам поражение у р. Дафэй (Бухайн-гол). События 670 г. снова связаны с корейскими. В этом году в Когурё происходит восстание, в результате которого было восстановлено правление корейского королевского дома.

Еще в 656 г. тибетцы перенесли военные действия далеко на за­пад. Они покорили Вахан и поставили под свой контроль Болор. Наряду с атакой тибетцев на Тугухунь это также послужило пред­посылкой развязавшейся тибетско-китайской войны. К 670 г., ве­роятно, тибетцы овладели по крайней мере двумя из четырех основных китайских гарнизонов в современном Синьцзяне (Куча, Карашар, Кашгар, Хотан) — Хотаном и Кашгаром. Они также конт­ролировали Аксу и часть западных тюрков. Если не весь, то в значительной {46} своей части Кашгар остается в руках тибетцев до 692 г. В этот период тибетцы не создавали в этих областях своей админи­страции и довольствовались контролем над местными правите­лями. В конце 70-х годов, возможно в 677 г., все четыре гарнизона были оставлены китайцами и Тибет установил свой протекторат над всем бассейном р. Тарим и горными районами к юго-западу от него. Успехи тибетцев на западных границах Китая вынудили китайцев в 678 г. отказаться от постоянного вмешательства в корей­ские дела.

Желая указать Тибету его место, китайцы переносят военные действия на его северо-восточные границы, и летом 678 г. китай­ская армия терпит очередное поражение в районе оз. Кукунор.

На западе в 682 г. тюрки восстали против китайцев, и хотя вна­чале восстание было подавлено, но через короткое время тюрки восстали снова. В это же время был восстановлен второй Восточно-тюркский каганат под управлением Элътериш-кагана. Одновре­менно на крайнем западе появляется новая сила, приближаю­щая свои владения к тибетцам, китайцам и тюркам, — Арабский халифат.

Внутренние неурядицы на время ослабили внешнеполитическую активность и приостановили столкновения трех держав. В Тибете скончался цэнпо Мансон Манцэн, власть перешла к цэнпо Дуйсон Манцэну, который родился через месяц после смерти отца, — это только усилило власть и без того могущественной семьи Гаров. В Халифате после смерти халифа Йазида в 683 г. началась граждан­ская война. В Китае в последние дни 683 г. скончался император Гао-цзун и к власти пришла императрица У-хоу.

Крупные военные действия возобновились в 687 г. Тибетцы ата­ковали г. Куча, находившийся под контролем западных тюрков, ко­торые признавали свою вассальную зависимость от Тан. Китайцы выслали на подмогу тюркам экспедиционный корпус, который ти­бетцы наголову разгромили летом 689 г. Через короткое время ки­тайский двор направил в Западный край новую армию под коман­дованием Ван Сяо-цзе. В итоге Китай вернул под свою власть Куча, Хотан, Кашгар и Суяб. Возможно, это была не только военная победа. А.Г. Малявкин высказывал предположение, что испытывая внутренние трудности или по каким-то неясным другим причинам тибетцы покинули Кашгарию [Малявкин, 1992, с. 73].

Китайский сановник Цуй Жун подал императрице доклад, ка­сающийся западной политики Тан. Этот любопытный документ полностью переведен на русский язык А.Г. Малявкиным [там же, {47} с. 81-83]. После исторического экскурса Цуй Жун отмечал, что император Тай-цзун простер власть династии до Памира, «построил укрепленные гарнизоны, установленные вышки для сигнальных огней были одна в виду другой. Тибет не смел с пренебрежением относиться к Срединному государству». В правление Гао-цзуна «власти были нерадивы», оставили «четыре гарнизона, не будучи в состоянии владеть ими». Тибет усилился, и «его войска проникли в районы к западу от Карашара». Ван Сяо-цзе вернул четыре гар­низона, и их следует удерживать, чтобы не позволять соединить­ся варварам севера (тюркам) и тибетцам и помешать им «создать опасность для Хэси» (т.е. Ганьсуйского коридора). Аргументация Цуй Жуна исходила целиком из военно-политических нужд импе­рии, в ней нет ни слова об экономическом значении удержания Западного края, ни о торговых и культурных контактах, ни о пре­словутом Шелковом пути.

Как уже упоминалось, в Тибете произошла смена власти. Сын и наследник покойного цэнпо Дуйсон Манцэн — младенец. Вся власть в стране оказалась в руках Ценья Донбу Гара, который си­лой подавил восстания и сопротивление недовольных и правил до 685 г. Когда он скончался, правление страной перешло к друго­му Гару, Тидин Цэндо. Однако подраставший Дуйсон Манцэн дав­но тяготился властью Гаров. Он с детства ненавидел своих опекунов и готовился к войне с ними. Еще когда Дуйсону было всего восемь лет, Тары пытались избавиться от него и посадить на престол младшего брата Дуйсона. С тех пор страх цэнпо и его недоверие к Тарам, хотя и ведущим Тибет от победы к победе вне страны, ста­ли постоянными. Успехи Гаров на далеких границах были для них надежной защитой, хотя страна уже стала ощущать тяготы по­стоянной войны. Но в 680 г. северо-восточные и восточные границы Тибета проходили по линии от Лянчжоу (Увэй) до Сунчжоу (Сун-пань) — Маочжоу (Маовэнь) и у оз. Дали. На западе тибетцы конт­ролировали Западный край.

Сбор разведывательной информации в Китае всегда почитался важнейшим делом. При танском дворе знали о подлинных отно­шениях Дуйсона и Гаров, понимали, что держаться у власти Тарам помогают военные победы тибетцев. Китайцы решают активизиро­вать военные действия против Тибета, но поначалу не добиваются успеха. На кашгарском направлении терпит поражение армия Вэй Ши-цчя. Командующий армией обезглавлен. У Лянчжоу армия развалилась, даже не начав сражения. Командующий Цэнь Чан-цин и его пять сыновей казнены. В 692 г. армия Ван Сяо-цзе наносит удар {48} по Кашгару, и, как уже говорилось выше, до сих пор неясно, то ли тибетцы были разбиты, то ли Дуйсон приказал отвести войска, ко­торые стали нужны ему самому для борьбы с Тарами. Но утерю Кашгара цэнпо сразу же поставил в вину Тарам.

В 693 и 694 гг. тибетцы потерпели от китайцев ряд поражений на своей северо-восточной границе и также на западе, где они вы­ступали против китайцев в союзе с тюрками. Но в 695 г. они нанес­ли китайцам ответный удар в направлении на Лянчжоу. Победа была настолько убедительной, что в 697 г. в Чанъань прибыло ти­бетское посольство с предложением начать переговоры о заключе­нии мира. В случае несогласия Тан тибетские послы угрожали на­несением удара в направлении Лянчжоу-Ганьчжоу с целью пере­резать Ганьсуйский коридор и полностью лишить китайцев связей с Западным краем. Танский двор, осведомленный о противоречиях тибетского цэнпо с правящей страной семьей Тар, затягивал пере­говоры. Отказаться же от переговоров полностью было невозможно. С севера в направлении того же г. Лянчжоу по Китаю ударили тюрки Капаган-кагана, а на крайнем северо-востоке империи вос­стали кидани.

В переговорах были заинтересованы и Тары. Тибетцы выдвига­ли в качестве условия заключения мира отказ китайцев от Западно­го края. Но понимая, что Китай на это не пойдет, Тары приготови­ли вторую линию для обсуждения: Яркенд, Кашгар, Куча и Хотан не должны подчиняться ни Китаю, ни Тибету, а должны управ­ляться только их собственными правителями.

Китайцы же со своей стороны выдвигали требования, которые были нереальны, но затягивали переговоры, верно рассчитав, что не­удача переговоров все-таки в конце концов погубит Гаров. Их надеж­ды оправдались. В 698 г. цэнпо Дуйсон, опираясь на преданные ему войска, напал на Гаров и арестовал до двух тысяч человек из их клана и его сторонников. Всех их незамедлительно казнили. Тидин Цэндо Гар бежал к оставшимся верными ему войскам и пытался органи­зовать сопротивление. Начавшаяся скоротечная гражданская война завершилась тем, что войска цэнпо разгромили Гаров и Тидин Цэндо покончил с собой. Его брат и сыновья бежали в Китай.

Договор 730 г.

Китайцы, однако, ошибались, надеясь, что отстранение Гаров от власти прекратит войну. В 700 г. тибетцы атакуют Лян­чжоу, в 701 г. повторяют это нападение в союзе с тюрками. На северо-{49} востоке возобновляются военные действия в районе Сунчжоу-Таочжоу. Но уже в следующем году цэнпо Дуйсон направляет по­сольство к танскому двору для переговоров о мире. Свою «мирную инициативу» он подкрепляет личным походом на Сичжоу, но как полководец терпит поражение. Тогда он вновь начинает перегово­ры и просит у танского двора в жены китайскую принцессу. Пере­говоры постоянно перемежаются военными действиями. В 703 г. они вспыхивают в районе г. Маочжоу. Одновременно против ти­бетцев начались восстания в Непале и Гималайской Индии, к вос­ставшим примыкают предки современных мосо. Дуйсон, который вновь лично становится во главе войск, отправленных на подавле­ние восстаний, в 704 г. погибает в сражении против дзанг (мосо) из района Мьява в государстве Наньчжао. Смена власти в Тибе­те совпадает с таковой и в Китае. Императрица У-хоу сконча­лась, и вместо нее к власти приходит император Чжун-цзун. Обе стороны заинтересованы в прекращении войны. Переговоры 706 г. дают первые результаты. Был составлен проект «клятвен­ного союза годов под девизом царствования Шэнь-лун», по ко­торому разграничивались два государства — танский Китай и Тибет. В следующем, 707 г. китайская сторона дала согласие на то, чтобы договор был квалифицирован как хэ цинь — договор о мире и установлении родственных отношений, и в 710 г. в Тибет была отправлена принцесса Цзинь-чэн [Сицзан цзяньши, 1993, с. 38].

Неясно, чьей она стала женой, особенно первоначально. После смерти Дуйсона на трон был посажен его сын Лха Балпо. Одна­ко вскоре он был лишен власти в пользу Меагцома (Тидэ Цуггэна). Но Лха Балпо не был убит, и полагают, что именно он первона­чально получил в жены принцессу Цзинь-чэн. За Цзинь-чэн в при­даное тибетцам были дарованы земли Хэси цзюцюй, района к вос­току от оз. Кукунор и по обеим берегам верхнего течения р. Хуанхэ [тати же, с. 39]. Куда делся Лха Балпо, неясно, но только с 713 г. принцесса Цзинь-чэн стала женой Тидэ Цуггэна.

Тидэ Цугтэн (официальные годы правления 704-754), вошед­ший в историю Тибета под прозвищем Меагцом — Седовласый, был любимцем вдовствующей государыни, его бабушки Тимало. Именно бабушка организовала его приход к власти. С самого детства Меагцом был свидетелем ожесточенной борьбы за власть, ко­торая то тайно, то явно велась при дворе цэнпо. Сообщается, что ему было 17 лет, когда принцесса Цзинь-чэн стала его женой. Танский двор поставил перед принцессой одну задачу — приостановить {50} нашествия тибетской конницы на Китай. В Лхасе ей жилось плохо. Она не обнаружила расцвета буддизма в стране, даже статуя Будды, привезенная ее предшественницей принцессой Вэнъчэн, все еще стояла замурованной за дверью храма («в период трех поколе­ний статуя владыки находилась в темнице»), и только по просьбе Цзинь-чэн статую извлекли из заточения и поместили в храме. Принцесса страдала от ревности тибетских жен цэнпо. Жизнь ее, таким образом, была нелегкой, а ее пребывание в Лхасе практиче­ски бесполезным для Китая. Она хотела бежать из Лхасы, но по­мочь ей в этом было некому.

В 714 г. война Тибета с Китаем разгорелась с новой силой. Она возобновилась большим рейдом тибетских армий на Линътао-Ланьчжоу с выходом на р. Вэй. В 716-717 гг. тибетцы атакуют гра­ницы Тан на территориях нынешних провинций Сычуанъ и Ганъ-су. В это время на западе они действуют заодно с арабами. Они помогают арабскому полководцу Кутейбу ибн Муслиму захватить Фергану. Правитель Ферганы Башак бежал ко двору Тан. Гибель Кутейбы и рейд китайских войск на Фергану, возможно, вернули Башаку на время власть над Ферганой. Американский исследова­тель Ч. Беквит пишет: «Значение того, что случилось в 715 г., не было понято в то время. С точки зрения китайцев династии Тан, арабы были ещё очень далеким и поэтому сравнительно незначи­тельным народом. Арабы, кажется, понимали, что они достигли границ империи Тан, но в тех обстоятельствах они не отдавали себе отчет в том, что это значит. К сожалению, фрагментарность источ­ников не позволяет нам даже приблизительно догадываться о том, как тибетцы смотрели на эти события. Но невзирая на неспособ­ность этих стран понять их значение, события 715 г. ясно показали, что был достигнут верстовой столб евразийской истории. Арабы с запада, китайцы с востока и тибетцы с юга — эти три великих экспансионистских государства ранней средневековой Азии со­шлись в одной точке».

В 724-727 гг. война разгорелась с новой силой, несмотря на по­пытки цэнпо Меагцома в 716, 718 и 719 гг. заключить с Китаем мир. Сохранилось письмо Меагцома к танскому императору Сюань-цзуну, в котором тибетский цэнпо, в частности, обещал прекра­тить совместные действия с тюрками против Тан. В связи с этим Ч. Беквит пишет, что на этот раз возобновление военных действий было начато китайцами, а не тибетцами. Интересно, что одновре­менно тибетцы проявляют интерес к исламу. Они просят арабов прислать к ним проповедника, который объяснил бы им, что такое {51} ислам [Весkwith, 1993, р. 88]. (Кстати сказать, в период этих контак­тов с арабами от тибетцев в мусульманский мир попал мускус.)

В 726 г. тибетцы нападают на Ганьчжоу. Отходящие оттуда ти­бетские войска в районе оз. Кукунор внезапно атакуют китайские отряды генерала Ван Цзюнь-чу, и тибетцы терпят поражение. Стоял февраль 727 г., были сильные морозы, и много тибетцев, особенно раненых и больных, замерзли. Ван сжег траву, и тибетские кони падали от бескормицы. В отместку в сентябре 727 г. тибетцы снова атаковали Ганьчжоу и взяли в плен отца Ван Цзюнь-чу — Ван Шоу, а сам Ван Цзюнь-чу в ноябре попал в засаду, устроенную в районе Ганьчжоу уйгурами, и погиб. Осенью следующего, 728 г. произошли новые столкновения — тибетцы снова напали на Ганьчжоу, а ки­тайцы опять подкараулили их у Кукунора и разбили. Тибетцы пы­тались склонить на свою сторону тюркского Бильге-кагана, но тот на союз с тибетцами не согласился, более того, известил китайский двор о тибетских происках. Это привело к тому, что тюркско-ти-бетской солидарности в совместных действиях против Тан был на­несен серьезный удар. В апреле 729 г. тибетцы терпят еще одно по­ражение от китайцев, но затем берут реванш, нанеся серьезный урон китайским войскам. Прошедшие сражения привели к той си­туации, которая была определена китайским сановником Чжан Юэ «как наличие примерного равенства в победах и поражениях» [Малявкин, 1992, с. 140] китайцев и тибетцев. Обе стороны обвиня­ли в развязывании военных действий «пограничных военачальни­ков» и говорили об извечном стремлении сторон к миру с одной целью — облегчить страдания народа.

В 730 г. закончилась вторая 60-летняя тибетско-китайская война (670-730). Был заключен мир, в чем большую роль сыграли прин­цесса Цзинь-чэн и тибетский посол, именуемый в китайской пе­редаче Миншиле, человек, хорошо владевший китайским языком. Известно, что в процессе переговоров из Китая в Тибет были по­сланы пять китайских классических книг, конфуцианское «Пяти­книжие» («У цзин»). К великому сожалению, текст договора 730 г. не сохранился. Он известен только в изложении. Обе стороны со­гласились, что границей между государствами станет горный хребет Чилин (ныне отождествляется с горами Жиюешань в уезде Хуанъюань совр. пров. Цинхай [Цзанцзу цзяныпи, 1985, с. 40]), по-монгольски Улан-Дабан, и хребет Ганьсунлин (в пределах совр. уезда Сунпань, пров. Сычуань). В горах Чилин (Красные горы) надлежало устраивать рынки, а вдоль хребта должны были быть поставлены стелы с памятными надписями о заключении мирного {52} договора. Стороны обязывались не нападать друг на друга, произо­шел обмен дарами.

Внимательно изучив все китайские источники о заключении мира 730 г., А.Г. Малявкин высказал предположение, что демарка­ция границы по хребту Чилин и другим не состоялась. В октябре 734 г. один из местных китайских военачальников, Ли Цюань, был «послан в район хребта Чилин, чтобы с тибетцами произвести раз­граничение и установить стелы». Как писал А.Г. Малявкин, «скорее всего, данное мероприятие, предусмотренное соглашением 730 г. и застрявшее на несколько лет на стадии» уточнения и согласова­ния деталей, «не было доведено до конца» [Малявкин, 1992, с. 148]. «Эти две нации остались разделенными и равными, даже в гла­зах китайцев» — так резюмирует исход мирных переговоров 730 г. Ч. Беквит [Весkwith, 1993, с. 106]. 60-летняя война закончилась в 730 г., чтобы через семь лет разразиться вновь, положив начало третьей тибетско-китайской войне, которая продолжалась сорок шесть лет.

Падение Чанъани

В 736 г. тибетцы атаковали Гилгит, небольшое владение в долине р. Гилгит, притоке р. Инд, Кашмир. В ответ в 737 г. танские войска напали на тибетцев в районе оз. Кукунор. В 738-740 гг. военные действия перекинулись в Хэси, районы к западу от излу­чины Хуанхэ, и в Сычуань на берега р. Миньцзян. Смерть прин­цессы Цзинь-чэн в 741 г. на время приостановила войну. Произо­шел обмен посольствами с выражением соболезнования, но перего­воров о мире не было. Более того, в ходе предшествовавших боевых действий были разрушены и те пограничные столбы, которые ус­пели поставить по хребту Чилин [Сицзан цзяньши, 1993, с. 41]. В 736-737 гг. тибетцы вместе с тюрками-тюргешами воюют против арабов. Однако к 740 г. тюргешская конфедерация тюркских пле­мен распалась. Тибетцы потеряли своего союзника на западе. В это время арабы стремились овладеть Ташкентом и Ферганой. И Таш­кент, и Фергана поддерживали контакты с танским двором. Чтобы не сталкиваться в открытую с Китаем, арабы отправили в Чанъань посольство во главе с Хэша. Посол был принят с почестями, полу­чил китайский генеральский чин и щедрые подарки, но догово­риться арабы и китайцы не смогли.

Тибетцы ежегодно совершали осенью рейды в пограничные районы Тан во время уборки урожая. Местные китайские власти {53} были не в силах оказывать сопротивление налетчикам, и люди на­зывали эти районы «тибетской житницей», так как китайцы выра­щивали хлеб, а урожай доставался тибетцам. Осенью 745 г. китай­цы понесли большие потери в борьбе за пограничную крепость Шибао. В 747 г. танский двор отправил на запад армию под коман­дованием генерала Гао Сянь-чжи, корейца на китайской службе. Китайский отряд достиг Вахана и уничтожил местный тибетский гарнизон. После этого тибетцы без боя оставили г. Гилгит, столицу Болора. Генерал Гао пленил правителя Гилгита, и он и его тибет­ская жена были доставлены в Чанъань. В 749 г. китайцы взяли реванш на востоке, они заняли крепость Шибао и создали там спе­циальную армию Шэньу для борьбы с тибетцами. К 750 г. китайцы, развивая свои успехи на западе, поставили под свой контроль все города-государства Таримского бассейна, а также Гилгит и Вахан, союзницей Тан была Фергана. Вражда правителей Ташкента и Ферганы стала поводом к столкновению арабов и китайцев. Прави­тель Ташкента Чабиш был пленен Гао Сянь-чжи, привезен в сто­лицу Тан и там казнен. Сын же Чабиша бежал в Самарканд. По­лучив сведения о военных приготовлениях арабов, возможно направленных против Тан, при поддержке тюрков-карлуков и Ферганы он выступил против арабов. В конце июля 751 г. китай­ская и арабская армии сошлись у Таласа. В битве китайские войска потерпели поражение, Гао Сянь-чжи едва не попал в плен. Арабы захватили много пленных китайцев, и есть версия, что именно из числа этих пленных бьши те, кто наладили производство бумаги у арабов.

В 751-752 гг. тибетцы устанавливают контроль над своим юго-восточным соседом — государством народа ицзу — Нанъчжао. Одна­ко в войне с Китаем события развивались не в пользу тибетцев. Их влияние в Западном крае оказалось существенно подорванным, и на восточных границах в сражениях с китайскими войсками уда­ча сопутствовала китайцам. И неизвестно, что было бы в дальней­шем, если бы не два обстоятельства: в танском Китае вспыхнуло восстание Ань Лу-шаня, а в Тибете погиб цэнпо Меащом. По одной версии, он упал с лошади и разбился, по другой — был убит свои­ми министрами.

Смерть Меащома скорее была связана с его внутриполитиче­скими действиями. Он стал склоняться к буддизму. К югу от Лхасы бьши построены три буддийских храма: Дагмар Динсан, Чимпу Намрэл и Дагмар Керу. Меащом пригласил монахов-отшельников с горы Кайлас. Монахи в Лхасу не поехали, но прислали тибетскому{54} двору тексты сутр. Кажется, эти действия Меащома вызвали не­довольство приверженцев бон при дворе. Меащом был убит. Его преемник Тисон Дэцэн (правил в 755-797 гг.) с момента своего вос­шествия на престол оказался в конфликте с могущественными ми­нистрами, сторонниками бон.

Пользуясь смутой в Китае, тибетцы оккупировали обширные районы Танской империи в нынешних провинциях Сычуань и Ганьсу. Владетели Западного края, лишившись китайской под­держки, заспешили с данью к тибетскому двору. Тибетцы вошли в сговор с уйгурами, и оба эти народа фактически установили свое господство в Центральной Азии. И тибетцы, и уйгуры пред­ложили китайским властям помощь в подавлении мятежа Ань Лу-шаня и требовали за эту помощь заключения мира хэ цинъ. Танский двор согласился дать принцессу в жены уйгурскому ка­гану, и каган получил принцессу Нин-го, а тибетцам вновь отка­зали, несмотря на то что тибетская конница стояла в 200 км от сто­лицы Тан. Тибетский цэнпо был оскорблен, и его двор высказал­ся «за начало войны Тибета с Китаем против столицы китайского императора г. Кенгшир. Для ведения войны против Кенгшира бьши назначены два командующих — Шанчим Гьялсиг Шултен и Тактра Лукон. Они напали на Кенгшир и сразились с китайцами в вели­кой битве на р. Чиочи. Китайцы бьши обращены в бегство, и мно­гие из них убиты. Китайский император Ван Пэн-ван покинул кре­пость в Кенгшире и бежал в Шанчжоу» [Shakabpa, 1967, р. 40—41]. Так в специальной надписи на камне бьши запечатлены события, связанные со взятием тибетцами столицы Тан. Надпись была сви­детельством того, что тибетские генералы, взявшие Чанъань, и их потомки освобождались от смертной казни и других уголовных на­казаний за любые проступки, которые они совершат, кроме измены цэнпо.

Итак, 18 ноября 763 г. тибетские войска вступили в столицу Тан г. Чанъань. Город подвергся разграблению. Но все прочие действия тибетцев бьши тщательно спланированы и имели целью посадить на китайский трон если не своего вассала, на что тибетцы все-таки вряд ли рассчитывали, то хотя бы обязанного им императора. Тибетцы возвели на китайский трон Ли Чэн-хуна, правнука импе­ратора Гао-цзуна. Был объявлен новый девиз царствования Да-шу (Великое прощение). Очевидно, что тибетцы хотели смены власти в Китае, но не рассчитывали на развал империи. Долго, однако, в столице Тан тибетцы удержаться не сумели, и через 15 дней их войска покинули Чанъань. {55}

В Западном крае тибетцы оказались потесненными уйгурами. К уйгурам отошли Бэйтин (Бешбалык) и Аньси. Но тибетцы по­степенно завладели Хамийским оазисом и районом, прилегающим к Дуньхуану. В 764 г. тибетцы заняли г. Лянчжоу, в 766 г. — горо­да Ганьчжоу и Сучжоу, в 781 г. — г. Гуанчжоу. Ганьсуйский кори­дор оказался целиком в их власти, и танский Китай лишился важ­нейшей дороги на запад. В такой обстановке велись переговоры о мире, завершившиеся заключением в 783 г. мирного договора в Циншуе.

По Цишнуйскому договору устанавливалось: «Ныне границей, которой придерживаются правительства, является западная око­нечность ущелья Ганьчжэн (верховья р. Цзиншуй, близ Пинляна) к западу от Цзинчжоу, уезд Циншуйсянь (Цинчжоу) к западу от Фэнчжоу и Западные горы (Сишань, горы к западу от котловины Чэнду, Сычуань), река Дадушуй от Цзяньнаня. Все, что к востоку от этого, является границей Китая. Тибет содержит гарнизоны в Лань, Вэй, Юань и Хуй, достигая на западе до Линь и Тао, а на востоке до Чэнчжоу и простирая свои владения на мосо и другие маньские племена на западных границах Цзяньнаня. К юго-западу от р. Дадушуй — тибетская граница. К северу от Желтой реки, от бывшей Синьцюаньцзюнь (к северо-востоку от современного Цинъюаня) прямо на север к Великой пустыне (Дацзи) и на юг до хребта Лотолин (Верблюжьего, в южной оконечности гор Хэлань-шань). В горах Хэланьшань пролегает пограничный район, кото­рый является нейтральной территорией. Что касается пунктов, ко­торые не упомянуты в договоре, то те из них, в которых находятся тибетские гарнизоны, удерживаются тибетцами, а те, в которых на­ходятся китайские гарнизоны, удерживаются китайцами. В местах, в которых ранее гарнизонов не было, новые гарнизоны размещать запрещается. Запрещается обносить стенами города, строить кре­пости и обрабатывать землю» [Li Fang-kuei,1956, р. 7-8].

Территориальные уступки Тан были огромны: все Прианьшанье, регион Кукунора, земли к западу от г. Баочжоу и р. Дадухэ. По оценке современных китайских историков, договор устанавливал, что «район Хэланьшань к северу от Хуанхэ выделялся в качест­ве нейтральных земель. Пограничная линия проводилась к югу от Хуанхэ по горам Люпаньшань, в Лунъю, вдоль реки Миньцзян, реки Дадухэ и на юг до мосо и всех маней (современный район Лицзян, пров. Юньнань). Все, что к востоку от нее (этой погранич­ной линии), принадлежало Тан, все к западу — Тибету» [Сицзан цзяныпи, 1993, с. 47]. {56}

Танская империя тем самым «теряла контроль над Западным краем и официально признавала фактическое господство тибетцев над регионом Хэлун» [там же].

Неудивительно, что мир продержался только три года и уже в 786 г. началась новая 36-летняя война (786-822).

После заключения мира тибетцы помогают танским войскам подавлять мятеж китайского сановника Чжу Цы. Уйгуры же, на­оборот, оказывают помощь мятежнику, тем не менее тибетские войска наносят восставшим поражение. Танские власти обещали тибетцам передать им в управление Аньси и Бэйтин, но своего обещания не сдержали. Это и послужило поводом для начала но­вой войны. Тибетцы атакуют территории Тан в Ордосе, в 787 г. ти­бетская конница вновь появляется под стенами Чанъани. Тибетская угроза расценивается танским двором в качестве основной. Санов­ник и военачальник Ли Ми предлагает императору заключить мир с уйгурами, взять в союзники арабов и государства северо-востока Индии, договориться с Наньчжао и общими силами обрушиться на Тибет. Известно, что военные действия между тибетцами и ара­бами начались как раз в правление известного халифа Харун ар-Рашида. В 787 г. тибетцы занимают Дуньхуан (Шачжоу). В Запад­ном крае, закрепившись в районе к югу от пустыни Такла-Макан, они продвигаются к Лобнору, а оттуда в Бэйтин и Куча. Район еще контролировался уйгурами, возможно, кое-где оставались еще и китайские гарнизоны. Но в 790-791 гг. тибетцы вытесняют уйгу­ров из Западного края, овладевают Хотаном, и все эти территории оказываются под тибетским господством. Тибетско-уйгурское со­перничество разворачивается за район Хочжо. В этом районе, где-то в Восточном Таньшане, проходила граница между уйгурскими и тибетскими владениями. Кажется, в борьбе за Восточный Турке­стан победу в конечном счете одержали уйгуры [Камалов, 2001, с. 149-165]. По мнению авторов «Кембриджской истории Китая», 791 год стал концом китайской администрации в Восточном Турке­стане почти на тысячу лет [Тhe Cambridge History of China, 1979, р. 610].

Рубеж VIII-1Х вв. был, вероятно, пиком внешнеполитическо­го могущества Тибета. Предполагают, что в начале IX в. вассалом Тибета был шах Кабула, тибетцы удерживали свои позиции на Па­мире и на территории Кашмира. Как раз в эти годы много веро­учителей Индии попали через Кашмир в Центральный Тибет, в том числе знаменитый Падмасамбхава. Есть неясные сведения о том, что обеспокоенные успехами тибетцев в Восточном Туркестане {57} арабы при Харун ар-Рашиде пытались заключить союз с китайца­ми против тибетцев [Нitti, 1956, р. 208-209]. Во второй половине VIII в. тибетцы успешно действовали на южных и юго-восточных рубежах. В 750 г. они заключили союз с тайцами. Правитель тайцев Колофэн в договоре о дружбе был назван «младшим братом» ти­бетского цэнпо. В итоге в 754 г. тибетцы и тайцы совместно высту­пили против Наньчжао, а в 778 г. — против Тан на территории Сычуани. Тибетцы совершили успешный поход в Индию, в Бихар [Wood,1926, р. 33].

Введение буддизма

Тисон Дэцэн вошел в историю как первый цэнпо, мо­гущественный покровитель буддизма. Поэтому он, как и его отец в последние годы своей жизни, столкнулся в первые же месяцы правления с сильной оппозицией, которую возглавили члены пра­вительства Машан Домпа Кье и Тактра Лугой. Цэнпо одержал верх, и оба противника новой веры оказались «живыми мертвыми», т.е. были отправлены доживать свой век у могилы покойного цэнпо. Хотя есть версия, что Машан Домпа Кье был просто похоронен за­живо — он посетил гробницу, выход из которой после того, как он в нее зашел, закрылся сам собой. Машану и Тактра Лугону историки приписывают намерение вернуть в Индию статую Будды, приве­зенную ранее в Тибет непальской принцессой. Но было явлено чудо: статую, как ни старались, не могли сдвинуть с места. Тогда ее зарыли в землю.

Цэнпо действовал решительно. Рукописи бон были уничтоже­ны. Из Индии пригласили проповедника Ананду для перевода священных книг на тибетский язык и проповеди учения. На страну обрушились бедствия и эпидемии, засухи и неурожаи, и, поскольку полагали, что это за дело взялись свирепые демоны бон, Ананду пришлось удалить. В Непал поехал сановник Ба Сэлнан и пригла­сил для проповеди учения и борьбы со злыми духами бон учителя Шантиракшиту.

Шантиракшита тоже не имел успеха. На этот раз бонские духи ответили штормовой погодой и наводнениями. Начались народ­ные волнения. Шантиракшита был вынужден признать, что умеет только предаваться созерцанию и размышлениям и не владеет зна-ниямц и технологией магических заклинаний, чтобы усмирить духов бон. Возвращаясь в Непал, он порекомендовал учителя Падмасамбхаву из страны Уджана на севере Индии, который мог {58} бы справиться со злыми силами Тибета во имя торжества учения. Падмасамбхава был широко известен как знаток тантры. Ба Сэлнан снова поехал в Непал, где в это время находился Падмасамбхава.

Тибетское сочинение «Падма Катан» подробно рассказывает о тех трудностях, которые встретились Падмасабхаве на пути в Ти­бет и затем в самом Тибете. Любопытно описание двора цэнпо, который увидел Рожденный в лотосе (Падмасамбхава). Толпа при­дворных в своих бело-серых одеяниях, окружавшая цэнпо, походи­ла на стаю голубей. Две супруги цэнпо были в шелковых одеждах, украшенных вышитыми яркими цветами. Тут же были певцы, тан­цоры в масках, барабанщики. Встал вопрос, который ставился и ки­тайскими буддистами в IV—V вв. н.э.: должен ли вероучитель-монах кланяться светскому правителю или первым должен был сделать это Тисон Дэцэн? Цэнпо считал, что он повелитель всего народа Тибета и гуру должен поклониться первым. Словно прочитав его мысли, Падмасамбхава спел песню о своей магической силе. Тисон Дэцэн понял свое заблуждение, первый приветствовал гуру и про­сил простить ему его прегрешения. Гуру простил и повелел соору­дить пять ступ.

Тантрист Падмасамбхава сумел подчинить бонских духов, вклю­чив многих из них в буддийский пантеон.

Магия и тантризм более подошли тибетцам. Поддержать Падма­самбхаву в Тибет вернулся и Шантиракшита. За 12 лет в двух днях пути от Лхасы был построен монастырь Самье (уезд Чанан, где находится монастырь Самье, в 137 км от Лхасы, и сейчас область с развитым земледелием и скотоводством). Самье был сооружен по образцу монастыря Одантапури, который представлял собой модель вселенной. В Самье поселились первые монахи-тибетцы, их было семеро, все они получили наставления в вере от Шантирак-шиты. Была открыта школа по изучению санскрита, и началась пе­реводческая деятельность. Открытие храма сопровождалось боль­шим празднеством, на котором сам цэнпо спел песню, в которой воспел красоту храма:

Золото, серебро, медь, свинец и железо —

Пять металлов, добытых в этой стране горных разработок,

Горчица, ячмень, горох, бобы и пшеница —

Пять плодов, которые привыкли здесь есть.

Здесь климат не жаркий и не холодный,

В этой стране, цэнпо которой я являюсь,

Великим трудом я собрал эти сокровища,

И я счастлив, что могу без меры тратить время {59}

На распространение учения Будды, учения,

Собранного по крупицам из страны Индия.

В царствование Лхатотори Нъецэн

Впервые пришло это сокровенное учение,

Переведенное на наш язык во времена Сонцэн Гампо.

Молитвенные флаги этого храма так прекрасны,

Что даже солнце выражает недовольство,

Что его яркость не столь сияет.

А птицы протестуют, что они не могут летать так высоко,

Как вздымаются ввысь флаги на храме!

Ведь этот храм сам по себе из нашей священной земли.

[Shakabpa, 1967, р. 38-39].

Подобные же песни спели его сыновья, придворные и монахи. Цэнпо повелел переводить на тибетский язык буддийский канон. Была основана большая община монахов. В 779 г. в Самье открыли школу для изучения санскрита.

Одновременно с приглашенными из Индии учителями в Тибе­те трудились и китайские буддисты. В 781 г. два китайских буддий­ских проповедника были приглашены в Тибет. В этом же, 781 г. ука­зом цэнпо буддизм был объявлен государственной религией Тибе­та. Текст указа был вырезан на камне, и стела с текстом установле­на в монастыре Самье. Две жены цэнпо и триста других лиц были обращены в новую веру. Они получили социальные привилегии и обещание постоянных пожертвований. Начались преследования наиболее рьяных приверженцев бон, противников буддизма. Кни­ги бон заточали в пещеры, часть сожгли, а часть — утопили.

Функционирование монастыря-храма Самье, объявление буд­дизма государственной религией активизировали деятельность буддийских проповедников, выходцев как из Индии, так и из Ки­тая. Известно также, что кроме них в Тибете действовали будди­сты— выходцы из Хотана и государства Наньчжао. Китайский буддизм был представлен прежде всего школой Чань. Эта школа проповедовала путь к спасению через внезапное озарение, а будди­сты из Индии предлагали постепенный путь к спасению, в котором совершение добрых дел ради собственного спасения играло пер­венствующую роль. Соперничество было велико, и было решено провести диспут, который и состоялся в 792-794 гг. Диспут проис­ходил как в ставке цэнпо, так и в монастыре Самье. По преданию, буддистов, выходцев из Индии, представлял Камалашила, китай­ских буддистов — Хэшан (хэшан букв, «монах», т.е. не имя собст­венное). «Светлое зерцало царских родословных» приводит пример {60} того, как могли ставиться вопросы и даваться ответы соперниками. Камалашила «прибыл к реке Паричу, что в местности Самье, а Хэшан сказал, что встретит пандита, и уехал к берегу той реки. Хэшан туда приехал. Камалашила увидел его и подумал: „Если этот Хэшан умный, то я истинно одержу победу. Если он дурак, то мне не победить". Для того чтобы выявить знания Хэшана, он придумал вопрос: „В чем состоит причина скитаний человеческих душ в этом тройном круговороте бытия?" Чтобы выразить вопрос, Камалашила три раза описал окружность рукой над своей головой. Хэшан увидел это и подумал: „Причина скитаний в двух край­ностях!" Для того чтобы ответить, он взял полу своего халата и дважды опустил ее. Камалашила подумал: „Этот Хэшан умный, я одержу победу"» [Светлое зерцало царских родословных, 1961, с. 43-44].

Индийские буддисты действительно одержали победу, буддизм тантристского толка больше подходил к условиям Тибета. Нельзя исключать и политический фактор — Китай и Тибет уже много лет постоянно воевали между собой. Диспут завершился трагиче­ски. Хэшана и его сторонников забили камнями. Китайские будди­сты в отместку убили Камалашилу [Вuston, 1931-1932, р. 192, 195]. При дворе было немало людей, неприязненно относившихся к Ки­таю, они поддерживали буддистов из Индии, и сам цэнпо был настроен в пользу выходцев из Индии. По сообщению «Красных анналов», главы диспутов не пострадали: «Затем прибыл Камала­шила, и король сидел между [двумя спорящими]. Камалашила на­чал выставлять доводы против Хэшана и победил его. Затем Хэшан был отправлен обратно в свою страну, а его книги запрещены, так говорят. Система Камалашилы и система Хэшана соответственно именовались Цэнминпа и Тонминпа» [Demieville, 1962, р. 192,195]^[5].

Огромные внутренние преобразования и военные победы Тисон Дэцэна были оценены современниками, и еще при жизни деяния цэнпо были увековечены в камне. В стеле у моста Чонджай, сохра­нившейся до наших дней, записано: «Цэнпо Тисон Дэцэн! Благода­ря успехам вашего отца и деда наша страна стала могущественной, а наша религия укрепилась. Я составил эту надпись, чтобы напом­нить о ваших великих деяниях. Вы сделали все то, что ваши отец и дед желали сделать на благо мира и благосостояния нашей страны{61} и для умножения наших мест поклонения. Я написал подроб­ный отчет о ваших блестящих делах и о расширении государства. Этот отчет сейчас хранится в вашем архиве. Цэнпо Тисон Дэцэн! Вы отличаетесь от соседних правителей. Ваша великая слава и власть известны от Раши на западе и до Лонгшана на востоке, а также на севере и на юге. Мы — счастливый народ, благодаря ва­шему состраданию свободно исповедующий свою религию. Вы ве­ликодушны и добры не только к вашим подданным, но и ко всем живым существам. Именно поэтому люди называют вас Вели­кий Божественный Повелитель, Просвещенный и Удивительный» [Shakabpa, 1967, р. 45-46].

С именами Сонцэн Гампо и Тисон Дэцэна связан период ранне­го распространения буддизма, который выделяют историки буд­дизма в Тибете.