Стратегия модернизации посткоммунистических режимов: механизм и ресурсы

В той мере, в какой модернизационный процесс в России сталкивается с нарастающими трудностями, приобретает неустой­чивый и возвратный характер, становится очевидной необходи­мость выявления причин и факторов, отторгающих реформы, разводящих цели и результаты проводимых преобразований. Без понимания специфики модернизации посткоммунистических обществ в целом и национальных, культурно-религиозных, исто­рических особенностей данного процесса в каждой стране невоз­можно сформулировать эффективную программу реформ.

В отличие от процессов модернизации в западных и вос­точных обществах этот процесс в посткоммунистических стра­нах обладает рядом особенностей. Во-первых, природа этих об­ществ специфична, а механизм развития не имеет аналогов в истории. Россия, как и другие постсоциалистические страны, не представляет собой в строгом смысле традиционное обще­ство, хотя и имеет его некоторые превращенные черты. По ряду показателей она вполне конкурентоспособна с современ­ными развитыми странами (скажем, в военной, космической

сферах, фундаментальных и прикладных науках, искусстве, литературе и т. д.). Однако механизмы эволюции посткомму­нистических обществ основаны на традиционалистских по содержанию и социалистических по форме ценностях. Ком­мунистические режимы можно охарактеризовать как мобилиза­ционные. Они стремились создавать альтернативные тогдашне­му капиталистическому обществу формы жизнедеятельности человека. Антикапитализм мобилизационных систем выразился в отказе от универсальных механизмов эволюции, которые исполь­зовали буржуазЕгые общества: частной собственности, неравенст­ва, саморегулируемого рынка, конкуренции, идеологии индиви­дуализма, разделения экономики и политики. Отказ от естественно-исторических механизмов социальной эволюции привел к использованию политика-идеологических способов мобили­зации людей: постоянной идеологической обработки населения, достижения политического единства, культивирования классовых ценностей, борьбы с инакомыслящими, использования политиче­ских мифов, репрессий. Тотальная манипуляция общественным сознанием с помощью массовой коммунистической партии и сильного государства позволяла добиваться значительных успехов.

Однако возможности системы, опирающейся не на естест­венное движение интересов и потребностей индивидов, а на подчинение их коллективной воле и цели, достаточно ограни­ченны. Несущей конструкцией механизма социальной эволюции в мобилизационных системах являются властные структуры, и прежде всего коммунистическая партия, обладающая монополией на власть, расстановку кадров, ресурсы, истину. Сращиваясь с государством, партия контролирует все сферы жизнедеятельности человека. Потому-то все предпринимавшиеся, начиная с 50-х го­дов, попытки модернизации в посткоммунистических странах и завершались неудачей, что они не затрагивали базовых принци­пов системы. Логика реформирования посткоммунистических обществ требует не либерализации экономических и политиче­ских отношений, а практического создания новых базиса и над­стройки путем трансформации тоталитарно-авторитарных струк­тур, их эволюционного преодоления.

Во-вторых, обычно мировая практика перевода традицион­ного общества в современное происходит при наличии соци­ально-экономических, правовых и культурных условий в виде товарного производства, рынка, элементов правового государ­ства, системы ценностей, способных адаптироваться к ново­введениям технологического, материального и политического

характера (лучше всего подобную способность обнаружили протестантская этика, буддизм). В посткоммунистических странах подобных предпосылок нет, поэтому идеология и ре­альное поведение правящей элиты и масс в условиях модерни-зационного процесса существенно расходятся. Это обусловле­но тем, что представления о современном обществе у них формируются не на фундаменте реально функционирующих структур, а в большей степени либо на основе аналогий с за­падными моделями, либо за счет собственных представлений о справедливом обществе. Следовательно, в посткоммунисти­ческих странах явно недостает ряда цивилизационных предпо­сылок, что ограничивает их возможности к модернизации.

В-третьих, слом несущей конструкции прежней системы «коммунистическая партия - государство», через которую на­селение участвовало в общественной жизни, породил кризис идентичности. Это усилило социальную напряженность и конфликтность в обществе, что делает реформаторский про­цесс неустойчивым, волнообразным, неуправляемым.

В-четвертых, реформаторские усилия 80 - 90-х гг. подтвер­дили опасения о возвратности движения. Она обусловлена тем, что экономические реформы разрушают для многих лю­дей привычную картину мира, эгалитаристские ценности, оп­ределяющие культурную самобытность различных социальных групп. Проводимые реформы в посткоммунистических странах принципиально выходят за рамки исторически сложившегося менталитета основной массы населения. Усиливающееся про­тиворечие между ценностями культуры, реально функциони­рующими в обществе, и социальными отношениями, форми­рующимися на принципиально .иной - рыночной - основе, порождает дискомфортность существования широких слоев общества, вызывает негативное отношение к реформам после начального этапа эйфории всеобщей критики прежней систе­мы. Таким образом, успех модернизации во многом зависит от преодоления социокультурных противоречий.

Страны Восточной и Центральной Европы начали модер­низацию раньше, и потому их опыт позволяет обнаружить ряд закономерностей в трансформации посткоммунистических обществ, хотя эти закономерности, естественно, проявляются в России в специфических формах.

Сохранение системы в состоянии динамического равнове­сия возможно благодаря достижению макроэкономической и макросоциальной стабильности, преодолению эффекта устало-

сти населения от программ и проектов путем реального улуч­шения их материального положения. Весьма важно найти конструктивные способы разрешения возникающих противо­речий - не путем подчинения интересов одной группы другой, а через согласие, расширение сферы сотрудничества и диалога различных сил. Плавность перехода к демократическому об­ществу и его последующая стабильность во многом зависят от того, сумеет ли политическое руководство обеспечить себе легитимность на уровне широких слоев общества, органично интегрировать оппозицию в новые демократические институ­ты и разделить с ней ответственность за будущее общества, достичь консенсуса между основными политическими силами.

Проблема стабильности не может быть решена только поли­тическими средствами. Модернизационный процесс разрушает прежние институты, связи и формы социальной и политической идентификации. Новые же механизмы идентификации склады­ваются в условиях растущей дезинтеграции и нестабильности об­щества. Существенное влияние на процесс трансформации тота­литарной системы оказывает противоречие между экономическим и политическим развитием. Экономический рост является важ­ным фактором, определяющим политическое развитие и демо­кратизацию общественной жизни. Подъем уровня жизни, удовле­творение основных потребностей населения непременно помогут снизить степень конфликтности и антагонизма в обществе. Одна­ко экономический рост заметно дифференцирует потребности индивидов, групп, что обусловливает необходимость в создании подвижной структуры институтов, способной трансформировать­ся для выражения нарастающего многообразия интересов.

Практика модернизации в Восточной Европе показывает, что технократическое решение проблемы трансформации эта-тической системы на основе экономических методов (капи­таловложения, технологии) не дает должного эффекта без из­менения системы ценностей, психологии, типа мышления. Система ценностей переходного общества наталкивается на неадекватную экономическую систему, функционирующую на основе рынка, плохо стимулирует рациональную экономиче­скую деятельность граждан. Кроме того, следует отметить про­тиворечивую взаимосвязь в реформаторском процессе двух социокультурных потоков: с одной стороны, массового утопи­ческого сознания индивидов, живущих идеями уравнительно­сти, и с другой - рационалистических идей реформаторов, вы­ступающих за радикальный переход к рынку и парламентской

демократии. Борьба эгалитарной и рыночной ориентации в массовом сознании выступает предпосылкой расколотости по­литического сознания, распада прежних политических связей и форм, разнонаправленности политических сил и движений, центробежных и центростремительных тенденций.

Устойчивость модернизационному процессу может придать усвоение такой универсальной ценности, как рынок, на основе которой функционируют современные общества. Политиче­ская демократическая культура гражданина, необходимая для создания гражданского общества, уважение к другим гражда­нам, к закону во многом формируются рынком, понимаемым в широком смысле. Рынок выступает как механизм согласия ме­жду различными индивидами (покупатель - продавец), баланс интересов, интегрированность общества при сохранении раз­личий (экономических, имущественных), поэтому переход к рыночной экономике в постсоциалистических странах озна­чает воссоздание социального расслоения. Во многом характер по­литического процесса будет зависеть от адаптации общества и людей к появлению значительного экономического и соци­ального неравенства, и реформаторским силам следует учиты­вать данную проблему в своей политике.

Расколотость общества на различные субкультуры, форми­рующиеся на основе многообразия ценностных ориентации, повышает роль властных структур при переходе к демократии. В зависимости от характера протекания этого процесса власть выступает, с одной стороны, как средство насилия, удержи­вающее в рамках конструктивного движения противоречивые тенденции, с другой - как организующая, интегративная сила, сводящая воедино усилия различных потоков реформатор­ского процесса. Однако модернизация разрушает прежние структуры власти и формы участия масс в политике, порожда­ет институциональный кризис и легитимности.

Создание новых институтов власти, призванных отразить изменения в экономической и социальной сферах общества, должно происходить через демократические механизмы ее формирования (на основе свободных выборов и честного под­счета голосов, принципа разделения властей, верховенства закона и т. д.) и становления конкурентной партийной систе­мы. В связи с этим переход к парламентской демократии, со­ставляющий доминирующую тенденцию модернизации власт­ных структур, предполагает существование трех центров власти, уравновешивающих друг друга: парламента, правитель-

ства, президента. Фрагментация власти обеспечивает относитель­ную политическую стабильность. Структура власти должна быть подвижна, ибо власть концентрируется, перераспределяется в процессе решения общезначимых, глобальных проблем общества и децентрализуется при осуществлении местных задач. Ее под­вижность будет определяться не только восприимчивостью к проблемам общества, но и влиянием оппозиции, становящейся неотъемлемым элементом демократического общества, фактором необратимости происходящих перемен. Причем легитимность и доверие к власти во многом будут зависеть от очередности прово­димых мер, результативность (быстрая отдача) которых расширит социальную базу сторонников нового режима, а следовательно, сократит число его противников.