Современные теории модернизации.

Одной из центральных проблем современной политологии является исследование переходов от авторитарных и тоталитарных режимов к демократическим. Современные переходы, с подачи американского политолога С. Хантингтона, получили название "третьей волны демократизации". Сравнение с волной подчеркивает нелинейность процессов демократизации, возможность "откатных" движений. Хантингтон определил и хронологические рамки двух предшествующих волн: медленная волна, тянувшаяся с 1828 по 1926 г., и волна 1943-1964 гг. Обе волны сопровождались отказом от демократии в ряде стран и установлением тоталитарных и авторитарных режимов. С 1974 г., по мнению ученого, начинает отсчет "третья волна глобальной экспансии демократии"¹. Она начинается с падения диктатуры и восстановления демократических свобод в Португалии . В этом же году рухнула диктатура "черных полковников" в Греции, а в 1975 г. со смертью диктатора Ф. Франко заканчивается 39-летний период диктатуры в Испании и начинается история демократических реформ, проводимых "сверху" по инициативе короля Хуана Карлоса.
Демократические процессы практически охватывают все регионы современного мира. Процессы крушения тоталитарных режимов в СССР и других странах Восточной Европы рассматриваются в рамках теории "третьей волны".
На сегодняшний день в политологической науке нет единой теории, объясняющей закономерности становления и развития демократии. И это не удивительно. Под единую схему невозможно подвести все многообразие демократических преобразований, развернувшихся во второй половине ХХ в., а тем более всю историю развития демократии, уходящую в предшествующие эпохи. Современные страны, вставшие на путь демократического развития, обладая разным потенциалом и готовностью к изменениям, демонстрируют разные модели перехода.
Интерес к проблемам перехода к демократии возникает после окончания второй мировой войны. Он был продиктован определением перспективы послевоенного развития мира. Критерии развития трактовались в рамках теории модернизации, т.е. осовременивания общества на началах европейского либерализма, рационализма и рыночной экономики. Первые однолинейные теории модернизации увязывали достижение демократии с экономическим ростом и развитием рыночной экономики .Поскольку в качестве эталона для подражания выступали западные страны, модернизация рассматривалась как "вестернизации". Перспективы развития демократии связывались с утверждением в других странах и на других континентах западноевропейских и американских ценностей, моделей политических институтов и отношений. Ученые полагали, что на основе экономической помощи развитых стран и инвестиций в экономику, развития рынка можно будет обеспечить экономический рост, а, следовательно, повысить уровень жизни и грамотность населения и тем самым создать социальную базу демократии - средний класс, активно участвующий в политических процессах. Отличительными чертами этого подхода были оптимизм в оценке перспектив демократии и уверенность, что эти изменения могут быть осуществлены в принципе в любой стране, независимо от степени их готовности к этим переменам. Американский политолог С. Липсет предельно четко сформулировал идею взаимосвязи экономического роста с демократией: "Чем больше нация преуспевает экономически, тем больше шансов для того, чтобы нация стала демократической".
В конце 70-х гг. позиции однолинейной теории модернизации были серьезно поколеблены. Ряд стран, демонстрирующий экономический рост на базе развития рыночных отношений и новых технологий, выбрал не демократию, а авторитаризм. Типичной стала фрагментарная модернизация, проявляющаяся в рассогласовании развития экономической и политической сфер. Это связано с тем, что модернизация порождает целый комплекс социальных и политических проблем. Надежды на внешнюю финансовую помощь не всегда бывают оправданными. Ресурсы для модернизации ищутся внутри общества, что предполагает появление "проигравших" групп населения, не сумевших адаптироваться к новым отношениям Резкое имущественное расслоение, крах ожиданий приводят к росту политической активности масс, митинговой стихии, что способствует взрыву общественной нестабильности. По мысли С. Хантингтона, выбирая стабильность, политические элиты делают ставку на авторитаризм.
Наконец, в первых теориях модернизации игнорировался культурный фактор. Но именно он часто выступает самостоятельным фактором развития, сводя на нет все попытки реформ либо придавая им другие очертания. Примером краха модернизации-вестернизации является неудача "белой революции" в Иране (1963-1979 гг.) - попытка проведения реформ шахом Мохаммедом Реза Пехлеви. Религиозная традиция оказалась сильнее светской инновации и привела в 1979 г. к исламской революции и установлению теократического режима во главе с религиозным лидером Хомейни. События в Иране - свидетельство неудачной попытки быстрой модернизации и механического копирования западного опыта, а в результате - сопротивление со стороны традиционного фактора. Не всякое общество в состоянии быстро дорасти до того, что в западных странах создавалось в ходе длительной эволюции. Позже в теорию модернизации были внесены определенные коррективы.

В частности, было признано, что:

• на развитие стран существенное влияние оказывает культурный фактор, фон исторических традиций, что приводит к неодинаковому восприятию ценностей модернизации;
• страны отличаются разным объемом ресурсов, необходимых для модернизации, что делает возможным многовариантность переходов к демократии.

Соответственно в исследованиях перспектив развития демократии обозначились два направления. Первое акцентирует внимание на своеобразии каждой страны и ставит вопрос о возможности типологического разнообразия моделей демократии. Например, рассматривается вопрос о самобытности "восточной" демократии (индийской, японской), обсуждается вопрос о предрасположенности России к восточному или западному типу. Есть призывы со стороны обществоведов разработать новую демократическую теорию, исходя из опыта незападных регионов. Если в западных теориях в качестве культурных предпосылок демократии выступает распространение ценностей индивидуализма, заменяющих коллективистские и патриархальные типы мышления, то в восточных демократиях, как признают исследователи, западные ценности могут соседствовать с коллективизмом.
Второе направление анализирует модели перехода к демократии. Среди политологов стали популярны теории "транзитологии" (от лат. глагола transire - переходить). Ученые пытаются смоделировать процессы переходного (транзитивного) периода от недемократических режимов к демократическим и выявить набор факторов, способствующих или затрудняющих эти переходы. В рамках этого направления выделяются несколько подходов.
Процедурный подход трактует переход к демократии в большей степени зависимым от выбора тактики применения конкретных процедур и технологий в начатых преобразованиях, нежели от социально-экономических и культурных факторов. Например, есть мнение, что расширение политического пространства демократии определяется желанием и волей правящих элит³. В рамках этого направления можно выделить теорию рационального выбора, согласно которой все политические процессы детерминированы деятельностью людей, принимающих решения для получения ожидаемой выгоды. Соответственно переходный период рассматривается как борьба между сторонниками и противниками изменений, исход которой зависит от того, сумеют ли эти группы договориться между собой и заключить "пакт" (соглашение) о наборе новых демократических правил и процедур.
Структурный подход анализирует целый набор экономических, социальных, политических и культурных предпосылок. В отличие от ранних теорий модернизации значение этих факторов не абсолютизируется. Как утверждает С. Хантингтон, демократизация в разных странах содержит в своем основании разную комбинацию факторов, что ведет к установлению демократических устройств, отличающихся от страны к стране. Существуют схемы, сочетающие процедурный и структурный подходы, в частности предложенные российским политологом Ю.А. Мельвилем.