Типы и синдромы. Методологический подход

(фрагменты из «Авторитарной личности»)

Конструирование психологических типов не просто предполагает произвольную, навязчивую попытку внести некоторый «порядок» в сумбурность человеческой личности. Это конструирование являет собой средство «концептуализации» многообразия в соответствии с его собственной структурой, средство достижения более точного понима­ния. Доведенное до крайности пренебрежение всеми генерализациями, если не считать самых очевидных результатов, привело бы не к истин­ному проникновению в сущность человеческих индивидов, а, скорее, к темному и неясному описанию психологических «фактов». Любой шаг, направленный за пределы фактического смысла к психологическому, — Фрейд определил его следующим образом: любой наш субъективный опыт осмыслен — неизбежно влечет за собой обобщения, выходящие за рамки якобы «уникального случая», и мы видим, что эти обобщения, как правило, предполагают существование определенных, регулярно воспроизводящихся «nuclei» или синдромов, которые оказываются очень близкими к идее типов. Такие идеи, как, например, оральность, или компульсивный характер, хотя, на первый взгляд, кажутся появив­шимися благодаря анализу особых случаев, имеют смысл лишь тогда, когда сопровождаются неявным допущением, что структуры, подобным образом поименованные и обнаруженные внутри индивидуальной дина­мики личности, входят в некие базовые констелляции, которые, как мы полагаем, репрезентативны. И не имеет значения, так ли уж «уникаль­ны» наблюдения, лежащие в их основе. Поскольку существует типоло­гический элемент, внутреннее присущий психологической теории, было

Глава 13. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И УЧАСТИЕ 589

бы передержкой исключать типологию per se. Методологическая «чис­тота» в этом случае была бы равносильна отказу от концептуальных средств или всякого теоретического проникновения в материал и при­вела бы к иррациональности, столь глубокой, как и та, что воспроизво­дится в произвольном «классификаторстве этикеточных школ».

В контексте нашего исследования размышления совершенно иной природы ведут в том же направлении. Это прагматические мысли: не­обходимость, чтобы наука создавала оружие против потенциальной уг­розы фашистского мышления. Остается открытым вопрос, до какой степени и может ли вообще фашистской угрозе противостоять психо­логическое оружие. Психологическое «лечение» предубежденных лич­ностей проблематично как из-за их большого количества, так и потому, что они, конечно, не «больны» в обычном смысле и, как мы видим, по крайней мере на поверхностном уровне часто лучше «приспособлены», чем личности без предрассудков. Поскольку, однако, современный фа­шизм немыслим без массовой основы, внутреннее строение его пред­полагаемых последователей все еще сохраняет свое решающее значе­ние, и ни одна защита, которая не принимает в расчет субъективную сторону проблемы, не будет действительно «реалистичной». Очевидно, что психологические контрмеры ввиду распространенности фашист­ского потенциала среди масс являются эффективными, только если они дифференцированы таким образом, что адаптированы для определен­ных групп. Всеохватывающая защита вышла бы на уровень столь ши­роких обобщений, что, по всей вероятности, потеряла бы смысл. Можно указать как на один из практических результатов нашего иссле­дования, что такая дифференциация должна по крайней мере заодно со­ответствовать психологическим направлениям, так как определенные базовые переменные фашистского характера присутствуют вне зависи­мости от отмеченных социальных различий. Не существует психологи­ческой защиты от предубеждений, которая бы не была ориентирована на определенные психологические «типы». Мы создадим фетиш из ме­тодологической критики типологии и провалим любую попытку прийти к психологическому пониманию предубежденной личности, если боль­шое количество весьма серьезных и разнообразных различий (таких, например, как между психологическим устройством обычного антисе­мита и садомазохистского «крутого» парня) исключалось бы просто по­тому, что ни один из этих типов не представлен в классической чистоте ни в одной личности.

Возможность конструировать весьма различающиеся наборы пси­хологических типов общепризнана. В результате предыдущего обсуж-

590 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

дения мы основываем собственную попытку на трех следующих основ­ных критериях:

а) мы не хотим классифицировать человеческие существа ни по типам, которые разделяют их строго статистически, ни по идеальным типам в обычном смысле, которые должны будут дополняться «смеше­ниями». Наши типы справедливы, только если мы смогли найти для каждого типа определенное число черт и характеров и поместили их в контекст, который показывает некоторую общность значения этих черт. Мы относимся к этим типам как к наиболее продуктивным с на­учной точки зрения, которые обобщают черты, в иных случаях распы­ленные, в многозначные целостности, и выдвигают на первый план внутренние связи элементов, которые принадлежат друг другу в соот­ветствии с их неотъемлемой «логикой» при психологическом понима­нии лежащей в основе динамики. Это означает не просто аддитивное, или механическое сложение черт в одном и том же типе. Основным кри­терием для этого постулата должно быть то, что противопоставленные «истинным» типам Даже так называемые отклонения не могут более казаться случайными, но должны пониматься как многозначные в структурном смысле. Генетически последовательность значений каж­дого типа требует предположения, что большинство черт может быть выведено из определенных базовых форм глубинных психологических конфликтов и их разрешений;

б) наша типология должна быть критической в том смысле, что она понимает типизацию людей саму по себе как социальную функцию. Чем более строг тип, тем более глубоко демонстрирует он отпечатки соци­альных штампов. Это согласуется с такими характерными чертами наших «высокобалльных» респондентов, как жестокость и стереотип­ность мышления. Здесь заложен конечный принцип всей типологии. Ее главная дихотомия заключается в вопросе: стандартизована ли лич­ность сама по себе, или она действительно «индивидуализована» и про­тивостоит стандартизации в сфере человеческого опыта? Индивидуаль­ные типы будут специфическими конфигурациями внутри общего раз­деления.

Последнее различает prima facie «низкобалльных» и «высокобалль­ных» субъектов. Однако при ближайшем рассмотрении это разделение может быть применено к «низкобалльным»: чем больше они «типизи­руют» себя, тем сильнее, сами того не замечая, выражают фашистский потенциал;

в) типы должны быть сконструированы так, чтобы их можно было использовать прагматически, т.е. преобразовать в сравнительно жест-

Глава 13. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И УЧАСТИЕ 591

кие защитные «паттерны», организованные таким образом, что разли­чия индивидуального характера играют несущественную роль. Это спо­собствует определенной «поверхности» классификации, сравнимой с ситуацией в санатории, где нельзя было бы начать никакого лечения, не разделив пациентов на маниакально-депрессивных, шизофреников, параноиков и т.п., хотя всем понятно, что эти различия исчезнут по мере продвижения вглубь. В данной связи можно принять гипотезу: если кому-либо удастся заглянуть достаточно глубоко, в результате диф­ференциации вновь возникает такая же «грубая» структура, но только более универсальная, а именно: некоторые фундаментальные либидозные констелляции. Позволительна аналогия из истории искусств. Тра­диционно грубое различение романского и готического стилей было основано на круглых и стельчатых сводах. Обнаружилась недостаточ­ность такого разделения: обе черты в некоторых случаях неотличимы, и существуют более глубокие контрасты между архитектурными стиля­ми. Это, однако, привело к столь усложненным дефинициям, что при их применении почти невозможно указать, является ли данное здание ро­манским или готическим, хотя структурная целостность почти не остав­ляла сомнений насчет его принадлежности к той или иной эпохе. Так, в конечном счете, пришлось использовать примитивные и наивные клас­сификации. Нечто подобное пригодится и при рассмотрении нашей проблемы. Поверхностный, на первый взгляд, вопрос «Какие люди встречаются среди тех, кто подвержен предрассудкам?» может ока­заться вполне оправданным с точки зрения типологических требова­ний, нежели попытка определить типы с помощью фиксаций прегенитальных или генитальных фаз развития и тому подобное. Существенно­го упрощения можно достигнуть путем интеграции социологических критериев в психологические конструкты. Такие социологические кри­терии могут относиться к членству в группе или идентификациям наших субъектов, равно как и к социальным целям, установкам и образцам поведения. Задача соотнесения критериев психологического типа с со­циологическими критериями выполнима в той степени, в какой нашим исследованием выявлено, что многие «клинические» категории (на­пример, стремление угодить грозному отцу) интимно связаны с соци­альными установками (например, верой в авторитет ради авторитета). Таким образом, для гипотетических целей вполне можно «перевести» многие основные психологические концепты в близкие им социологи­ческие понятия...

592 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

Детализированное описание некоторых типов можно предварить общей характеристикой. «Поверхностную зависть» (Surface Resent­ment) легко распознать через обоснованные, либо необоснованные ощущения социальной тревожности; наш конструкт ничего не говорит о психологических фиксациях или защитных механизмах, обусловлива­ющих типичные мнения.

«Конформист» — это, конечно, прежде всего принятие общих шаб­лонных ценностей. Super-ego так и не установилось достаточно прочно, и личность находится в целом под влиянием его внешних представлений. Наиболее очевидным механизмом, лежащим в основе этого синдрома, является боязнь «выделиться», быть не таким как все. «Авторитарный» тип управляется super-ego и постоянно должен бороться с сильными и весьма противоречивыми стремлениями. Его влечет страх оказаться слабым. В случае «крутого» парня преобладают подавленные стремле­ния «Id» в заторможенном и деструктивном состоянии. Как «чудак», так и «функционер-манипулятор», видимо, разрешили свой Эдипов ком­плекс через нарциссический уход в свою внутреннюю сущность. Их от­ношение к внешнему миру, однако, отличается. Чудаки в целом заменя­ют внешнюю реальность воображаемым внутренним миром, этому со­путствует в качестве главной характеристики проективность, и основ­ной страх заключается в том, что их внутренний мир будет «осквернен» контактом с опасной и отвратительной реальностью: их одолевают тя­желые табу, в формулировке Фрейда — delire de toucher. Манипулятивная личность избегает опасности психоза, сводя внешнюю реаль­ность к простому объекту действия: таким образом, она не способна к какому-либо позитивному катексису¹. Этот тип склонен к принуждению даже более, чем авторитарный, и его принудительность видится полнос­тью отчужденной от super-ego: он не достигает трансформации внешней принудительной силы super-ego. Наиболее выдающейся защитой явля­ется его полное отрицание любых пробуждений к любви.

В нашем случае «конформист» и «авторитарный» тип будут, види­мо, наиболее частными.

Поверхностная зависть. Феномен, обсуждаемый здесь, находится не на том же логическом уровне, что и различные «типы» с высоким или низким количеством баллов, которые мы охарактеризуем далее. В самом деле, он не заключен внутри и не является сам по себе психоло-

______________

¹ Катексис — психоаналитический термин, означающий привязанность к объекту, «заряжение» объекта либидозной энергией.

Глава 13. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И УЧАСТИЕ 593

гическим «типом», но, скорее, представляет конденсацию более раци­ональных, как сознательных, так и подсознательных проявлений пред­рассудков, поскольку они могут быть различимы на более глубоких, бессознательных уровнях.

Мы можем сказать, что существует достаточное количество людей, которые «подходят друг другу», гармонируют в терминах более или менее рациональной мотивации, в то время как остальные из наших «вы­сокобалльных» синдромов характеризуются относительным отсутстви­ем или лживостью рациональных мотиваций, которые, в данном случае, должны определяться как простая «рационализация». Это не означает, однако, что лица с высокими баллами, чьи предрассудочные высказы­вания проявляют определенную рациональность, сами по себе изъяты из психологического механизма фашистского характера. Поэтому в предлагаемом ниже примере баллы высоки не только по Ф-шкале¹, но и по всем шкалам: имеется всеобщность предрассудочных взглядов, что мы рассматриваем как несомненный признак того, что лежащие в осно­ве личности тенденции являются конечными детерминантами. И все-таки мы чувствуем, что феномен «поверхностной зависти» хотя и пита­ется более глубокими инстинктивными источниками, не должен быть полностью отвергнут в нашем обсуждении, поскольку представляет со­циологический аспект проблемы, важность которой может быть недо­оценена для выявления фашистского потенциала, если мы сосредото­чимся целиком лишь на ее психологическом описании и этиологии.

Мы рассмотрим здесь людей, которые воспринимают стереотипные предрассудки извне как готовые формулы, для того чтобы рационали­зировать и — психологически или фактически — преодолеть явные трудности в своем собственном существовании. В то время как сами респонденты, без сомнения, принадлежит к «высокобалльным», сте­реотипы их предрассудков, видимо, не слишком либидизированы и в целом поддерживаются на определенном рациональном или псевдора­циональном уровне. Не существует полного разрыва между опытом людей и их предрассудками: часто они достаточно явственно соотнесе­ны друг с другом. Эти субъекты способны представить относительно ра­зумные доводы для своих предрассудков и способны к рациональной ар­гументации. К ним принадлежит недовольный, ворчащий отец семей-

^{______________________}

¹ Ф-шкала («шкала фашизма») — техника измерения установки, разработанная на основе методики Р. Ликерта и использованная в исследовании «Авторитарная лич­ность».

594 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

ства, который счастлив, если кого-то можно обвинить в собственных экономических неудачах, и еще счастливее, если он может извлечь эко­номические выгоды из дискриминации меньшинства, реальных или по­тенциальных «покоренных соперников». Таковы мелкие лавочники, которым угрожают разорением фирменные магазины, последними, по их мнению, владеют евреи. Мы также можем вспомнить негров-анти­семитов в Гарлеме, обреченных на чрезмерную квартплату еврейскими сборщиками. Такие люди есть во всех секторах экономики, где чувст­вуется давление процесса концентрации, но не видно его механизма, в то время как им приходится ухитряться поддерживать свое экономичес­кое функционирование.

Респондент 5043 — домохозяйка, с крайне высоким количеством баллов по шкалам, которую «часто слушали обсуждающей соседей-ев­реев», но «очень дружелюбная пожилая женщина», которая «любит безобидные сплетни», выражает большое уважение к науке и проявля­ется серьезный, хотя и в некотором роде подавленный интерес к живо­писи. Она «боится экономической конкуренции со стороны модных портных»; «интервью показало такое же избирательное отношение к неграм». Она «испытала весьма суровое ухудшение в смысле статуса и экономической обеспеченности со времен юности. Ее отец был весьма богатым владельцем ранчо...».

Причина, по которой она была выбрана как представитель синдрома «поверхностной зависти», — ее отношение к расовым вопросам. Она «выражает весьма сильные предрассудки по отношению ко всем мень­шинствам» и «относится к евреям как к проблеме», причем ее стерео­типы следует «во многом традиционным представлениям», которые она механически переняла извне. Но «она не считает, что все евреи неиз­бежно имеют все эти характеристики. Также она не считает, что они могут быть определены по виду или по каким-либо особым чертам, кроме того, что они шумны и агрессивны».

Последняя цитата показывает, что она не считает черты, приписы­ваемые ею евреям, врожденными и естественными. Здесь нет ни жест­кой проекции, ни деструктивного стремления карать. «Что касается ев­реев, она чувствует, что их ассимиляция и образование, вполне воз­можно, решат проблему».

Ее агрессивность направлена явно против тех, кто может, как она опасается, «забрать у нее что-либо», как в экономическом, так и в ста­тусном смысле...

Глава 13. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И УЧАСТИЕ 595

Можно добавить, что если и есть доля правды в популярном мнении, что антисемитизм — «теория козла отпущения», то это применимо к людям ее сорта. Их «слепые пятна», по крайней мере, частично при­надлежат к узким «мелкобуржуазным» ограничениям опыта и объяс­нениям, за которые они вынуждены цепляться. Они видят в евреях вы­разителей тех тенденций, которые в действительности присущи всеоб­щему экономическому процессу, и обвиняют в этом их одних. Этот по­стулат необходим им для уравновешивания собственного ego в поисках некоей «вины», ответственности за ненадежное социальное положе­ние: в противном случае нарушился бы справедливый порядок мира. По всей вероятности, они в первую очередь ищут эту вину в себе и подсо­знательно относят себя к «неудачниками». Евреи дают способ внешне­го освобождения этого чувства вины. Антисемитизм связан у них с удов­летворительным ощущением, что они «хорошие» и невинные, и возла­гает бремя ответственности на некоторый видимый и высоко персона­лизированный объект. Этот механизм институализируется. Личности, наподобие нашей 5043, возможно, никогда не имели неприятностей с евреями, а просто восприняли провозглашаемое вовне суждение, по­скольку им это выгодно.

Синдром конформиста. Представляет стереотипы, приходящие извне, но интегрированные внутри личности в общую согласованную структуру. У женщин особо проявляются изящество и женственность, у мужчин — стремление быть «настоящим» мужчиной. Восприятие превалирующих стандартов более важно, чем недовольство ими. Пре­обладает мышление во внутри- и внешнегрупповых терминах. Пред­рассудки, очевидно, не выполняют решающей функции во внутрипсихологическом устройстве индивидов, а являются лишь средствами внешней идентификации с группой, к которой они принадлежат или хо­тели бы принадлежать. Предрассудки у них проявляются в особом смысле: они перенимают ходячие суждения от других, не затрудняясь самостоятельно вникнуть в суть дела. Их предрассудки «разумеются сами собой», возможно «подсознательны» и даже неизвестны самим субъектам. Они артикулируются лишь при определенных условиях. Су­ществует антагонизм между предрассудками и опытом; их предрассудок «нерационален», равно как и слабо связан с их собственными тревога­ми, но в то же время, по крайней мере внешне, он не выражен подроб­но, по причине характерного отсутствия сильных импульсов, благодаря полному восприятию ценностей цивилизации и «благопристойности».

596 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

Хотя этот синдром и включает «вскормленных антисемитов», он при­сущ, несомненно, высшим социальным слоям...

Авторитарный синдром. Он ближе всего подходит к общей картине лиц с высокими баллами, поскольку проявляется во всем нашем иссле­довании. Синдром следует «классической» психоаналитической карти­не, включающей садомазохистское разрешение Эдипова комплекса, и был показан Эрихом Фроммом под названием «садомазохистский» ха­рактер. Согласно теории Макса Хоркхаймера, в коллективной работе, где он писал социопсихологическую часть, внешнее социальное подав­ление сопутствует внутреннему подавлению импульсов. Чтобы достичь «интернализации» социального управления, которое никогда не дает личности столько, сколько требует отношение последней к авторитету и его психологической силе, super-ego, приобретает иррациональный аспект. Субъект достигает собственной социальной приспособленнос­ти, только получая удовольствие от подчинения субординации. Это включает в игру импульсы садомазохистской структуры, равно как ус­ловие и результат социальной приспособленности. В обществе нашего типа садистские, также как и мазохистские тенденции находят подкреп­ление в действительности. Картиной трансляции таких подкреплений в черты характера является особое разрешение Эдипова комплекса, определяющее формирование синдрома, о котором здесь идет речь. Любовь к матери в ее первичной форме подлежит строгому табу. Итоговая не­нависть к отцу трансформируется формированием реакций в любовь. Эта трансформация ведет к особому виду super-ego. Трансформация ненависти в любовь — наиболее трудная задача, которую личность должна проделать на раннем этапе развития, никогда не завершается полностью успешно. В психодинамике «авторитарного характера» часть предыдущей агрессивности впитывается и превращается в мазо­хизм, в то время как другая часть соотнесена с садизмом, который ищет выхода в том, с чем субъект себя не идентифицирует, т.е. во внешних группах. Еврей часто становится заменителем ненавидимого отца, при­обретая на уровне фантазии те же самые черты, которые были отвра­тительны для субъекта в отце, такие, как практичность, холодность, до­минирование, даже сексуальное соперничество. Эта двоякость всепроникающа, причем явственно сопровождается слепой верой в авторитет и готовностью атаковать тех, кто проявляет слабость и социально под­ходит в качестве «жертвы». Стереотипы в этом синдроме служат не только средствам социальной идентификации, но и выполняют истинно «экономическую» функцию в собственной психологии субъекта: они

Глава 13. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И УЧАСТИЕ 597

помогают направить энергию либидо в соответствии с требованиями слишком строгого super-ego. Таким образом, сами стереотипы могут быть крайне либидизированными и играть большую роль во внутрен­нем устройстве субъекта. Он воссоздает глубоко «принудительные» черты характера, частично с помощью регресса к анально-садистской фазе развития. Социологически, такой синдром особенно характерен для средних классов Европы. В этой стране (США. — А.Д.) мы можем ожидать его среди людей, чей действительный статус отличается от того, которого они домогаются...

Бунтовщик и психопат. Разрешение Эдипова комплекса, характер­ное для «авторитарного» синдрома, — не единственная составляющая типичной структуры для «высокобалльных» лиц. Вместо идентифика­ции с родительским авторитетом может появляться «бунт». Это, конеч­но, в определенных случаях ликвидирует садомазохистские тенденции. Однако бунт может проявиться таким образом, что авторитарная структура личности в целом не будет затронута. Так, ненавистный ро­дительский авторитет может исчезнуть лишь для того, чтобы уступить место другому авторитету — процесс облегчается «воплощенной» структурой super-ego, совпадающей с всеобщей практикой лица с вы­сокими баллами. Иначе мазохистский переход к авторитету может быть скрыт на подсознательном уровне, в то время как на демонстрационном имеет место сопротивление. Это может привести к иррациональной и слепой ненависти к любому авторитету, с мощным деструктивным до­полнением, сопровождаемой тайной готовностью «сдаться» и подать руку «ненавистной» силе. На самом деле крайне сложно отличить такое отношение от действительно неавторитарного, и почти невозможно до­стичь такого отличия на чисто психологическом уровне: здесь, как и по­всюду, принимается в расчет социополитическое поведение, опреде­ляющее, правда ли независима личность или просто замещает свою не­зависимость негативным переносом.

В последнем случае, когда он сочетается со стремлением к псевдо­революционным действиям против тех, кого индивид в конечном счете считает слабыми, получается «бунтовщик». Этот синдром играл боль­шую роль в нацистской Германии: покойный капитан Рем, называвший себя государственным изменником в своей автобиографии, послужил отличным примером. Здесь мы, видимо, находим и «кондотьера», кото­рый был включен в типологию, разработанную Институтом социальных исследований в 1939 г., и который описывается следующим образом:

598 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

«Этот тип возник вместе с возрастающей неуверенностью после­военного существования. Он убежден, что важна не жизнь, а удача. Он нигилистичен, но не из «побуждения к разрушению», а поскольку без­различен к индивидуальному существованию. Одним из источников возникновения этого типа является современный безработный. Он от­личается от прежних безработных тем, что его контакты со сферой про­изводства спорадические, если они вообще существуют. Нельзя более ожидать, что индивиды, принадлежащие к этой категории, будут исче­зать с вовлечением в процесс труда. Они готовы ненавидеть евреев от­части за их осторожность и физическую хрупкость, отчасти за то, что, будучи сами безработными, не имеют экономических корней, необы­чайно подвержены любой пропаганде и готовы последовать за любым лидером. Другим источником, на противоположном полюсе общества, является группа, принадлежащая к опасным профессиям — бродягам-колонистам, гонщикам, воздушным асам. Они рождены лидерами предыдущей группы. Их идеал, действительно героический, тем более чувствителен к «разрушительному» критическому интеллекту евреев, потому что они в глубине души сами не верят в свой идеал, а выработали его как рационализацию своего опасного образа жизни».

Симптоматично, что этот синдром характеризуется сверх того склонностью к «допустимым эксцессам» всех видов — от глубокого запоя и скрытой гомосексуальности под маской восхищения «молоде­жью» до склонности к актам насилия в смысле «путча». У субъектов этого типа нет такой жестокости, как у проявляющих ортодоксальный «авторитарный» синдром.

Крайним представителем этого синдрома является «крутой» па­рень, или «психопат» в терминах психиатрии. Здесь super-ego кажется полностью искалеченным, не найдя выход из Эдипова комплекса, по­скольку этим выходом оказывается регресс к всеобъемлющей фанта­зии самого раннего детства. Эти индивиды наиболее «инфантильны» из всех: им так и не удалось «развиться», испытать формирующее влияние цивилизации. Они «асоциальны». Деструктивные стремления прояв­ляются в скрытом нерациональном виде. Телесная сила и крепость — также в смысле способности «взять препятствие» играют решающую роль. Граница между ними и преступниками зыбка. Их удовольствие от преследования грубо садистское, направленное против любой беспо­мощной жертвы, оно неспецифично и едва ли окрашено «предрассуд­ками». Сюда входят различного вида хулиганы, дебоширы, палачи и все, кто выполняет «грязную» работу фашистского движения...

Глава 13. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И УЧАСТИЕ 599

Чудак. Поскольку интроекция родительской дисциплины в «автори­тарном» синдроме означает постоянное подавление «Id», этот синдром может быть охарактеризован как фрустрация или расстройство в этом самом широком смысле этого слова. Однако, видимо, есть картина, в которой фрустрация играет более специфичную роль. Эта картина об­наруживается у тех людей, которые не смогли приспособиться к миру, воспринять «принцип реальности», которые не сумели найти равнове­сие между отречением и удовлетворенностью, и чья внутренняя жизнь полностью определяется отрицаниями, накладываемыми на них извне, не только в течение детства, но также и в течение взрослой жизни. Эти люди ввергаются в изоляцию. Они должны построить ложный внутрен­ний мир, часто близкий к иллюзии, настойчиво противопоставляя его внешней реальности. Они могут существовать только благодаря само­возвеличиванию, в сочетании с мощным отрицанием внешнего мира. Их «душа» становится их самым дорогим достоянием. В то же время они высокопроективны и подозрительны. Нельзя пропустить склон­ность к психозам: они «параноидальны». Для них предрассудки явля­ются наиважнейшими: это средство избегнуть острого умственного за­болевания через коллективизацию и через построение псевдореальнос­ти, против которой их агрессивность может быть направлена без како­го-либо скрытого вторжения в «принцип реальности». Стереотипность является решающей: она работает как форма социального подтверж­дения их проективных формул и, следовательно, институализируется часто до степени, близкой к религиозным представлениям. Эта картина обнаруживается у женщин и пожилых мужчин, чья изоляция социально усиливается их действительным исключением из экономического про­изводства...

Функционер-манипулятор. Этот синдром, потенциально наиболее опасный, определяется стереотипами в крайней степени: жесткие пред­ставления — скорее, цель, чем средства, и весь мир разделяется на пус­тые, схематичные, административные поля. Практически полностью отсутствуют объективный катексис и эмоциональные связи. Если в синдроме «чудака» проявлялось, что-то параноидальное, то в «манипу­ляторе» есть что-то шизофреническое. Однако разрыв между внешним и внутренним миром в этом случае не выливается во что-то типа обыч­ной интроверсии, а, скорее, наоборот: в некий тип принудительного сверхреализма, который берется для собственных теоретических и практических целей. Технические аспекты жизни, вещи как «инстру­менты» переполнены либидо. Особо проявляется любовь к «исполне-

600 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

нию» при глубоком безразличии к содержанию выполняемой работы. Эта картина обнаруживается у многих бизнесменов, а также, во все возрастающем количестве, среди появившихся менеджеров и инжене­ров, которые осуществляют в процессе производства промежуточную функцию между старым типом владельца и рабочей аристократией. Многие фашистские политические антисемиты в Германии проявляют этот синдром. Гиммлер может служить их .примером. Трезвый ум, на­ряду с почти полным отсутствием каких-либо привязанностей, делает их самыми безжалостными из всех. Организационный подход к вещам предполагает принятие тоталитарных решений. Их цель, скорее, кон­струирование газовых камер, чем погромы. Они даже не испытывают ненависти к евреям, они попросту «справляются» с ними при помощи административных мер, без всякого личного контакта с жертвами. Антисемитизм материализуется под девизом: «он должен функциони­ровать». Их цинизм почти совершенен. «Еврейский вопрос должен быть решен строго легально», — так они говоря о хладнокровно спла­нированном погроме...

Глава 14

СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ

К. МАННГЕЙМ

Идеология и утопия

[...] Слово «идеология» не имело вначале онтологического оттенка, ибо первоначально означало лишь учение об идеях. Идеологами назы­вали, как известно, сторонников одной философской школы во Фран­ции, которые вслед за Кондильяком отвергли метафизику и пытались обосновать науку о духе с астрологических и психологических позиций.

Понятие идеологии в современном его значении зародилось в этот момент, когда Наполеон пренебрежительно назвал этих философов (выступавших против его цезаристских притязаний) «идеологами». [...]

Слово «идеология» утвердилось в этом понимании в течение XIX в. А это означает, что мироощущение политического деятеля и его пред­ставление о действительности все более вытесняют схоластически-со -

Глава 14. СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ 601

зерцательное восприятие и мышление; и с этого момента звучащий в слове «идеология» вопрос — что же действительно есть действитель­ное? — более не исчезает.

[...] Если первоначально исследователи ложного сознания обраща­лись в своих поисках истинного и действительного к Богу или к идеям, .постигаемым посредством чистого созерцания, то теперь одним из кри­териев действительного все более становятся законы бытия, постигну­тые впервые в политической практике. Эту специфическую черту по­нятие идеологии сохранило, несмотря на все изменения содержания, которое оно претерпело на протяжении всей своей истории от Напо­леона до марксизма. [...]

Еще одно обстоятельство, которое и нам поможет продвинуться в изучении данной проблемы, может быть показано на этом примере. В своей борьбе .«сверху вниз» Наполеон, именуя своих противников «идеологами», пытался дезавуировать и уничтожить их. На более позд­них стадиях развития мы обнаруживаем обратное: слово «идеология» используется в качестве орудия дезавуирования оппозиционными сло­ями общества, прежде всего пролетариатом. [...]

Одно время казалось, что выявление идеологического аспекта в мышлении противника является исключительно привилегией борюще­гося пролетариата. Общество быстро забыло о намеченных нами выше исторических корнях этого слова, и не без основания, ибо только в марксистском учении этот тип мышления получил последовательно ме­тодическую разработку.

[...] Поэтому нет ничего удивительного в том, что понятие идеологии связывали прежде всего с марксистско-пролетарской системой мыш­ления, более того, даже отождествляли с ней. Однако в ходе развития истории идей и социальной истории эта стадия была преодолена. Оцен­ка «буржуазного мышления» с точки зрения его идеологичности не яв­ляется более исключительной привилегией социалистических мысли­телей; теперь этим методом пользуются повсеместно, и тем самым мы оказываемся на новой стадии развития. [...]

[...] Мы ставим перед собой цель показать на конкретном примере, как структура политического и исторического мышления меняется в за­висимости от того или иного политического течения. Чтобы не искать слишком далеких примеров, остановимся на упомянутой нами пробле­ме отношения между теорией и практикой. Мы покажем, что уже эта самая общая фундаментальная проблема политической науки решается

602 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

представителями различных политических и исторических направлений по-разному.

Для того чтобы это стало очевидным, достаточно вспомнить о раз­личных социальных и политических течениях XIX и XX в. В качестве важнейших идеально-типических представителей этих течений мы на­зовем следующие: 1. Бюрократический консерватизм. 2. Консерватив­ный историзм. 3. Либерально-демократическое буржуазное мышле­ние. 4. Социалистическо-коммунистическая концепция. 5. Фашизм.

Начнем с бюрократическо-консервативного мышления. Основ­ной тенденцией любого бюрократического мышления является стрем­ление преобразовать проблемы политики в проблемы теории управле­ния. Поэтому большинство немецких работ по истории государства, в заглавии которых стоит слово «политика», de facto относится к теории управления. Если принять во внимание ту роль, которую здесь повсюду (особенно в Прусском государстве) играла бюрократия, и в какой мере здесь интеллигенция была по существу бюрократической, это своеоб­разная односторонность немецкой науки по истории государства станет вполне понятной.

Стремление заслонить область политики феноменом управления объясняется тем, что сфера деятельности государственных чиновников определяется на основании принятых законов. Возникновение же за­конов не относится ни к компетенции чиновников, ни к сфере их дея­тельности. Вследствие этой социальной обусловленности своих взгля­дов чиновник не видит, что за каждым принятым законом стоят соци­альные силы, связанные с определенным мировоззрением, волеизъяв­лением и определенными интересами. Чиновник отождествляет пози­тивный порядок, предписанный конкретным законом, с порядком как таковым и не понимает того, что любой <