Неоднократно дёлались различные попытки подкупить Распутина, дать ему «отступного», чтобы онъ уёхалъ изъ Петербурга.

Въ 1913 году министръ финансовъ Коковцевъ предложилъ Распутину 200 тысячъ рублей, съ тёмъ чтобы онъ навсегда поки-нулъ Петербургъ. Предложен\е это обидёло Григор\я. Онъ отвётилъ Коковцеву, что если «Папа и Мама (то есть Царь и Царица. - О.П.) хотятъ, то онъ, конечно, уёдетъ, но зачёмъ же его покупать?»

Бывш\й предсёдатель Совёта министровъ графъ Витте, знавш\й Распутина лично, былъ самаго высокаго мнен\я о его нравственныхъ качествахъ и интеллектё. По его мнен\ю, Распутинъ былъ своего рода «сверхчеловёкомъ», «силой природы», которую нельзя мёрить обыкновенной мёркой холоднаго разсудка.

Въ 1909 году между ними произошла бесёда, о которой Витте разсказывалъ такъ: «Распутинъ предложилъ тогда въ бесёдё со мною очень оригинальные и интересные взгляды; такъ, напримёръ, онъ сказалъ, что толпа вёчно жаждетъ чуда. А между тёмъ она совершенно не замёчаетъ величайшего изъ чудесъ, ежечасно совершающегося на нашихъ глазахъ, - рожден\я человёка. Все, что Распутинъ говоритъ, онъ самъ передумалъ и перечувствовалъ. Я сказалъ ему тогда: «Послушай, Распутинъ, зачёмъ ты собственно ко мнё пришелъ? Если объ этомъ узнаютъ, то скажутъ, что я черезъ тебя ищу сближен\я съ вл\ятельными салонами; а тебё скажутъ, что ты поддерживаешь сношен\е съ вреднымъ человёкомъ». «Ты правъ, братецъ», - сказалъ Распутинъ».

Онъ ушелъ и съ тёхъ поръ къ Витте самъ никогда не приходилъ. Но связь поддерживалъ черезъ жену графа. Болёе того, онъ регулярно присылалъ къ Виттё людей, которымъ желалъ оказывать какое-нибудь одолжен\е.

Политику и многихъ политикановъ Распутинъ глубоко презиралъ, имёя въ виду, конечно, постыдное политиканство и интриганство, которые вершили люди, подобные Гучкову, Милюкову, Родзянко, Пуришкевичу. «Вся политика вредна, - говорилъ онъ, - вредна политика... Понимаешь? Всё эти Пуришкевичи, Дубровины бёса тёшатъ, бёсу служатъ. Служи народу... Вотъ тебё и политика... А прочее - отъ лукаваго... Понимаешь, отъ лукаваго...»

До конца дней своихъ Распутинъ былъ малограмотенъ. Писемъ самъ не писалъ. За него ихъ писалъ кто-то изъ почитателей. Они же читали письма, приходящ\е къ нему со всёхъ концовъ Росс\и. Самъ Распутинъ писалъ только телеграммы и коротк\е записки. Всё свои книжечки онъ диктовалъ кому-то изъ своихъ послёдователей, и они слово въ слово записывали все, что онъ говорилъ, даже если это казалось и не совсёмъ грамотнымъ.

Слово Григор\ю Распутину: мысли изъ дневника

Братья мои, имёйте вёру въ Iисуса Христа нашего! Такъ какъ и Царя призовутъ къ себё слугъ и скажутъ имъ: «вы будете примёромъ апостола Якова, не взирая на лица и знатность», а будете смотрёть дёла его, становите его выше разумъ чистой выше солнца. А человёкъ неискренн\й съ двуличными мыслями не слуга Царевъ. Его скоро Богъ путаетъ. Давно уже на опытё, а интриги, они были и будутъ, и съ ними бороться не по силамъ человёковъ, а сила по Волё Бога - Он укажетъ оправданье. Блаженъ человёкъ, который переноситъ дворцовые нападен\я. Тамъ всякъ только бы показать себя не на дёлё, а на языкё, а эти страдаютъ, которымъ всякое дёян\е доброе и всяк\й даръ совершенный низходитъ свыше отъ Отца свётовъ. И эти ото всёхъ интригъ просвётятъ свётомъ духовнымъ и разумомъ. Безъ духовнаго разума не могутъ служить Царю и быть во Дворцё. Тамъ требуется умъ свётыни и разумъ, какъ ясно солнце. (Если) этого нётъ, то бери котомку и бёги долё. Этотъ домъ [Царск\й Дворецъ] - струны всего свёта - ежели одну струну повредишь, то губишь уголъ страны. Бойся, это (ведь) не то, что свой грёшокъ, а побёжалъ къ батькё да и ладно. А ведь уголъ страны, сколько слезъ и сколько струнокъ знай, а на горё даже двё струны, изпортить. Дёлай проще и не интригуй! Богъ съ тобой, чей слуга, знай и никогда не забудь. Сердцемъ Царевымъ правитъ Богъ. Чувство вёрности на Руси и у русскихъ очень просто, убого и всё русск\е не фамил\ей (сильны), а въ душё (...). (Въ) былые времена приносили вредъ иностранные фамил\и. Поэтому для глазъ нужна фамил\я родная, да она и лучше для ока простого (...). У всёхъ и вся круговая любовь къ Родинё. Будемъ стараться, чтобы не разводить толки, что уже и толпа народа, и вся Европа и проч\е страны судятъ не по уму человёка и не по добрымъ дёламъ и не по чистотё человёка, а по какой-то прабабкё съ иностранной фамил\ей (...). Былые времена что бары хотёли, (то) и дёлали; и вотъ изо своихъ-то охотливыхъ привычекъ дёлаютъ суд всем\рного толкованья. Что же сдёлать, чтобы не судили простую душу, а иностранную фамил\ю. Очень просто. Свётлая душа и виднеется (по) дёламъ, и знакомая съ родиной, и дать ей русскую кровную, тогда и не будетъ толковъ. Ну только чтобы свётила добротой, (а если) фамил\я не чиста и дёла мрачные, то по дёламъ носи свое, и тоже гласъ простого человёка и Судъ Бож\й совершится по дёламъ на фамил\ю. Качество простого народа, какъ оне проникаютъ быстро умы всёхъ высокопоставленныхъ и даютъ цёну безошибочно. Правду Царь Соломонъ сказалъ: всякой простякъ бываетъ мудрёе Соломона. Очень просто цёнятъ по дёламъ.

Какъ знаетъ весь м\ръ, что у нашего Батюшки Царя тонк\й философск\й разумъ и чувство разума охватываетъ въ одинъ мигъ всю жизнь Росс\и, доброта въ очахъ, и всё готовы, слезно готовы свою жизнь отдать - не то, что онъ Царь, а въ очахъ его горитъ любовь и остроумная кротость, та и надёжда, что его любятъ и враги его, (потому) престолъ не оскудёетъ. Какъ Помазанникъ Бож\й для всей простоты народа труды его уже извёстны всёмъ, какъ ему приходится не спать и совётываться. И совёты у нихъ всёмъ извёстны съ Матушкой нашей Императрицей Александрой Федоровной единымъ духомъ. И она, слабая здоровьемъ отъ любви (къ) Росс\и за пятый годъ. (Какъ въ) древн\е времена былые, такъ и у насъ Матушка Царица только и занята дочками и возпитан\емъ своего сыночка великаго Наслёдника Алексёя Николаевича. Вотъ и доказательство возпитан\я - какъ въ немъ горитъ любовь, какъ солнце, къ народу, и взаимно любятъ и его, и весь м\ръ въ трепетё и не знают, отчего къ нему тянетъ обоянье. Вопли любви, возпитан\емъ благочест\я очень просто объяснить: блаженъ мужъ, который не ходитъ на совётъ нечестивыхъ, такъ и далее. Кругомъ его [Царя] простота, и въ простотё опоч\етъ Богъ, потому и не по годамъ въ немъ царитъ идеальный умъ, Онъ не только взглядомъ, а своимъ присутств\емъ пробиваетъ слезы.

Что намъ того, (что) Императрица не была у какой-то княгини на обёдё - пусть она и будетъ въ обидё, самолюб\е ея страдаетъ, - она со своими дётками занимается. Это уже Христово дёло. Напримёръ, у большой княжны Ольги Николаевны прямо царственные очи и кротостъ и сильный разумъ безъ всякихъ поворотовъ - можетъ править страной своей возпитанной свётлостью. Весь м\ръ понялъ возпитан\е добраго нрава и любовь къ Родинё и къ Матушкё Церкви и ко всёму къ Свётлому, какъ одна, такъ и другая, и одна за одной воздаютъ честь ко всёмъ, даже из низких нянь, и къ батюшкамъ, и ко всёмъ прислуживающимъ имъ. Давай Богъ, чтобы осталось возпитанье родителей и на всю жизнь, такъ какъ они не одной мамонькё и папинькё дётки, а всей Росс\и. И всё трепещутъ и говорятъ о воспитателё дорогого Царевича Алексёя Николаевича: давай Богъ вёрующего въ Православную Церковь. Такъ онъ уже возпитанъ въ ней. Трудно будетъ тому возпитывать, кто не питаетъ любви къ Церкви, - онъ (Наслёдникъ) научитъ возпитателя любить Храмъ. На первыхъ порахъ давай Богъ премудраго, а то служба какъ солдатикъ: очередь отвелъ, и ладно. (Иначе Наслёдникъ) не будетъ смотрёть на него какъ на учителя, а какъ на забаву. (Нужно наставника) всего болёе опытнаго, потому и то, что въ немъ поражаетъ все вселенную и все излучаетъ оживлен\е духовное. Что значитъ возпитанье простоты родителей и въ страхё Бож\емъ. Поэтому ужъ не такъ нужно бояться за возпитателя Богъ дастъ родительское благословен\е всего дороже для своего дитя.

Глава 5. Съ Царской семьей

Трагед\ю Распутина невозможно понять безъ знан\я тёхъ особыхъ взаимоотношен\й, которые сложились между нимъ и Царской семьей. Всё нападки, клевета, ложь, которые обрушились на Распутина, на самомъ дёлё предназначались не ему, а Царю и его близкимъ. Нащупавъ самое тонкое, самое нёжное, самое интимное мёсто въ жизни Царской семьи, враги Царя и Росс\и стали съ методической старательностью и изощренностью бить въ него, какъ въ свое время они били по Iоанну Кронштадтскаму, находившемуся въ дружескихъ отношен\яхъ съ Александромъ III.

Въ течен\е болёе десяти лётъ Григор\й Распутинъ былъ для Царской семьи однимъ изъ самыхъ близкихъ людей, а въ как\е-то перъоды даже самымъ близкимъ. И Царь, и Царица, и царск\е дёти, безусловно, любили его и вёрили ему. Это, конечно, не означало, что ихъ вёра была слёпа. Нётъ, мы разполагаемъ достовёрными свёден\ями, что царь и царица неоднократно собирали информац\ю о немъ и провёряли тё клеветническ\е свёден\я, которые довольно часто представляли имъ, чтобы оттолкнуть ихъ отъ Распутина.

Царь и Царица не были религ\озными фанатиками. Ихъ религ\озность носила органичный, традиц\онный характеръ. Православ\е для нихъ было ядромъ существован\я. Идеаломъ - кристальная вёра русскихъ Царей эпохи первыхъ Романовыхъ, вёра, неразрывно сплетенная съ другими идеалами Святой Руси, народными традиц\ями и обычаями.

Конецъ XIX - начало XX вёка характеризовались глубокимъ духовнымъ кризисомъ вслёдств\е отказа отъ росс\йскихъ духовныхъ цённостей, традиц\й и идеаловъ, перехода значительной части образованнаго общества на основы существован\я по западной шкалё координатъ. Царь, по своему положен\ю являвш\йся верховнымъ хранителемъ народныхъ основъ, традиц\й и идеаловъ, ощущалъ трагическ\й изходъ этого кризиса и очень нуждался въ людяхъ, которые были бы близки ему духовно. Въ этомъ, на нашъ взглядъ, заключалась главная причина сближен\я Царской четы и Григор\я Распутина. Тяга Царя и Царицы къ Распутину носила глубоко духовный характеръ, въ немъ они видёли старца, продолжающего традиц\и Святой Руси, умудреннаго духовнымъ опытомъ, духовно настроеннаго, способнаго дать добрый совётъ. И вмёстё съ тёмъ они видёли въ немъ настоящего русскаго крестьянина - представителя самаго многочисленнаго сослов\я Росс\и, съ развитымъ чувствомъ здраваго смысла, народнаго пониман\я полезности своей житейской интуиц\и, твердо знавшего, что хорошо, а что плохо, гдё свои, а гдё чуж\е.

«Я люблю народъ, крестьянъ. Вотъ Распутинъ дёйствительно изъ народа», - говорила Царица, а Царь считалъ, что Григор\й - «хорош\й, простой, религ\озный русск\й человёкъ. Въ минуты сомнен\я и душевной тревоги я люблю съ нимъ бесёдовать, и послё такой бесёды мнё всегда на душё дёлается легко и спокойно». Эту мысль онъ неоднократно повторяетъ въ перепискё и въ бесёдахъ.

Царь съ Царицей уважительно называли Распутина «нашъ Другъ» или «Григор\й», а Распутинъ ихъ - «Папой и Мамой», вкладывая въ это смыслъ «отецъ и мать народа». Бесёдовали другъ съ другомъ только на «ты».

5.1. Для безопасности Трона и Росс\и необходима тёсная связь между Царемъ и народомъ

О взаимоотношен\яхъ Распутина съ Царской семьей, и прежде всего съ Царицей, сохранилось свидётельство Жерарда Шелли, посёщавшего старца въ его петербургской квартирё и однажды встретившего въ ней саму Царицу. «Мнё удалось получить извёщен\е, что старецъ былъ бы радъ видёть меня у себя за чаемъ сегодня послё полудня» Самоваръ былъ внесенъ графиней Русовой и установленъ на краю обёденнаго стола. Стулья же разставлялись для пр\ема гостей, когда зазвонилъ дверной колокольчикъ, и вошли двё дамы въ вуаляхъ. Обё были скромно одёты въ простые черные платья, головы покрывали мёховые токи. Старецъ двинулся навстречу, привётствуя ихъ, и мягко произнесъ: «Привётствую тебя, Александра, раба Бож\я».

Высокая дама откинула свою вуаль. Это была Императрица. Я былъ изумленъ превыше всякихъ словъ. Съ ней была Великая княжна Тат\яна, статная, элегантная и красивая въ своемъ простомъ черномъ платьё. Я не могъ не замётить почтен\е, которое Императрица выказывала по отношен\ю къ старцу. Въ ея взглядё свётились духовный покой и счастье, когда она отвёчала на его привётств\е и, поднося къ себё золотой крестъ, который онъ носилъ на цёпочкё, прижалась къ нему губами съ трогательнымъ почтен\емъ. Я чувствовалъ себя ужасно сконфуженно и едва соображалъ, что дёлать. Первые мои мысли были о побёгё. Я былъ увёренъ, что мое присутств\е должно тяготить Императрицу, которая, возможно, шла на квартиру, разсчитывая на присутств\е только своихъ двухъ фрейлинъ. Однако, Императрица сразу же ободрила меня»

«Я увёрена, вы оцёните красоту души нашего друга, - сказала она, присаживаясь на жестк\й стулъ, который я подалъ ей. (Въ квартирё не было никакихъ признаковъ роскоши. Ничего, кромё голыхъ крашеныхъ досокъ, жесткихъ стульевъ и простаго стола.) - Это такъ оживляетъ меня. Если мы истинные христ\ане, мы должны любить простоту. Нашъ другъ совершаетъ шагъ въ прошлое, къ простой вёрё первыхъ христ\анъ, когда высш\е и низш\е собирались вмёстё услышать Слово Бож\е изъ устъ простыхъ рыбаковъ.» «Духъ дышитъ, гдё хочетъ». Я осмелился вставить банальность, что Богъ нелицепр\ятенъ. «Если бы только люди всегда, всегда помнили это!» - возкликнула она. Я не могъ не замётить тёнь, пробёжавшую по ея лицу, какъ если бы ея внутреннему взору предстала приводящая въ унын\е трагед\я. На ея красноватой кожё проступили пятна. Я былъ сильно напуганъ, когда съ рёзкой прямотой и напоромъ она произнесла: «Петроградское общество сгнило! Врядъ ли найдется хоть одна душа, на которую можно положиться»

Найдя мои взгляды разумными, и, возможно, благодаря моей сопричастности политической и иной дёятельности Великаго князя Олега, Императрица посвятила меня въ свои мысли о большой заботё, лежащей на ея сердцё. Послё революц\и 1905 года она осознала, что безопасность Трона и Росс\и можетъ быть укрёплена только болёе тёсной связью между Царемъ и крестьянствомъ. «Знать и купечество прогнили. Они утратили вёру и поклонялись матер\ализму. Ненадёжные, невёрные, зложивущ\е. Я осозналъ глубок\й смыслъ сказаннаго ею: «Даже самые высокопоставленные и приближенные полны мятежа и интригъ».

Императрица оказалась очень изкренней въ своемъ стремлен\и завоевать для сына надёжное мёсто въ сердцахъ народа. «Всё мои мысли о немъ, - увёряла она меня. - Онъ будущ\й Самодержецъ Росс\и и защитникъ Православ\я. Для всёхъ, кто вёренъ Церкви и Трону, онъ долженъ стать вождемъ. Средн\й класъ прогнилъ, заигрываетъ съ революц\ей. Это все дурная кровь. Въ высшихъ классахъ тоже разложен\е. Съ трудомъ найдешь, на кого положиться. Если Росс\и еще суждено спастись, то смотрёть нужно на простыхъ крестьянъ».