Стратегическая нестабильность и этно-геополитика
Игорь Михайлович Титенко
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ И ЭТНО-ГЕОПОЛИТИКА
Игорь Михайлович Титенко родился в 1938 году в Москве. Окончил МВТУ им. Н.Э. Баумана и механико-математический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат технических наук. Работает в ГосНИИ авиационных систем, ведущий научный сотрудник. В журнале «Москва» публикуется впервые.
Несколько лет назад в «Москве» были опубликованы главы из книги А.Панарина «Стратегическая нестабильность XXI века» (см. № 4–12 за 2002 г.), в которой автор с удивительной прозорливостью предсказал перерастание стратегической нестабильности в третью мировую войну.
«Стратегическая нестабильность, — пишет А.Панарин, — является следствием стратегической игры, в которой участвуют две стороны: сильный и слабый, ведущие себя одинаково неадекватно. Неадекватность поведения сильного состоит в безрассудной завышенности… притязаний… Неадекватность поведения слабого состоит в... неготовности вовремя взглянуть в лицо реальности, создаваемой авантюризмом силы...»1.
Однако разные сильные и разные слабые в одинаковых условиях ведут себя по-разному. Так, североамериканцы, осваивая в XVIII — начале XIX вв. запад североамериканского континента, уничтожали, по сути, местное население, русские же, осваивая в XVI — начале XIX вв. Сибирь, как правило, мирно уживались с местным населением. В приведенном примере различие в поведении во многом определялось свойствами соответствующих этносов. Следует также отметить, что поведение сильного и, соответственно, слабого существенно зависит и от геополитического положения, в котором они оказались.
Ниже поднятая А.Панариным проблема стратегической стабильности (нестабильности) мировой системы рассматривается с учетом этно-геополитических факторов. Это позволило выявить, что в последние века Россия/СССР вели борьбу с всемирным Злом. Однако чтобы получить подобный вывод, потребовалось рассмотреть как существующие объяснения мотивов, приводящих к вооруженным конфликтам, так и элементы теории этногенеза и геополитики.
Введение
После 1945 г. Советскому Союзу порой достаточно было кашлянуть, чтобы приостановить то или иное вооруженное столкновение. Показательным в этом отношении является Суэцкий конфликт 1956 г., когда Англия, Франция и Израиль напали на Египет: оказалось достаточным одного предупреждения СССР, чтобы военные действия прекратились уже через несколько дней. Во времена существования Российской империи подобное также имело место. Так, после смерти Александра III в некоторых европейских газетах отмечалось, что в период его царствования в Европе нельзя было воевать, так как русский царь согласия своего на это не давал.
Ситуация принципиальным образом изменилась после крушения Советского Союза. Сильнейшая в военно-экономическом отношении страна — США стала постоянно выступать в роли агрессора. Заканчивается война в одном месте, через несколько лет — начинается в другом. Одновременно подготавливается общественное мнение о возможности ведения войны в третьем месте. При этом в орбиту агрессии раз от разу вовлекается все большее число зависимых от США третьих стран. Например, число стран, участвующих в агрессии США против Ирака, достигло 34. Если данный процесс в дальнейшем будет развиваться подобным образом, то в будущем нас ожидает война «всех против всех».
Чтобы не быть жертвой в этом диком мире, необходимо проникнуть в природу войны — одной из составляющей настоящего и, тем более, будущего миров.
На задворках научной мысли
Конкретизация трактовки понятия «цивилизация» позволяет выявить принципиальные различия между гипотезами Фукуямы и Тойнби-Хантингтона о «мотивах» возможных конфликтов в ближайшем будущем.
Фукуяма не идет, по сути, дальше рассмотрения конфликта между «цивилизованной частью» человечества (так называемым «золотым миллиардом») и «нецивилизованной частью», т.е. остальным населением земли. Предмет рассмотрения гипотезы Тойнби-Хантингтона более широк — возможны конфликты между любыми цивилизациями (здесь под цивилизацией следует понимать культурно-исторический тип в трактовке Данилевского); западная цивилизация принципиальным образом не выделяется, хотя то, что она играет ведущую роль в современном мире, конечно, учитывается. Из отмеченного видно, что конфликт в рамках гипотезы Фукуямы можно трактовать как цивилизационный конфликт в узком смысле, а в рамках другой гипотезы — как цивилизационный конфликт в широком смысле.
Но, несмотря на шумное паблисити, работы Хантингтона и Фукуямы — шаг назад по сравнению, скажем, с работами эпохи европейского Просвещения, в которых предлагались те или иные методы по предотвращению войн. Например, в работе У.Пенна «Опыт о настоящем и будущем мире в Европе» (1693 г.), а также в трехтомном сочинении аббата Ш. де Сен-Пьера «Проект вечного мира в Европе» (1717 г.) предлагался способ обеспечения мира в Европе: создание союза европейских государств, при этом члены союза должны были отказаться от применения оружия при разрешении возникающих между ними противоречий. Еще дальше «продвинулся» Кант, разработавший в трактате «К вечному миру» (1795 г.) систему договоров между государствами, выполнение которых и должно обеспечить мир между ними. В работах упомянутых авторов каких-либо предложений нет.
Нетрудно заметить, что как первая, так и вторая гипотезы прежде всего «обслуживают» США — гегемона современного мира. Новоявленного гегемона не интересуют конфликты более мелкие, чем цивилизационные. Не интересует его и мир между государствами, коль скоро сам он разрешает конфликты с помощью оружия. Поэтому рассмотренные гипотезы и появились сразу после крушения Советского Союза: ведь надо как-то объяснять возникающие в мире конфликты. И для гегемона такое объяснение было найдено — цивилизационные или культурные различия между народами, которые всегда были и всегда будут...
Однако не везде жизнь протекает в соответствии с гипотезами апологетов гегемона. Так, например, русский и китайский народы (по Хантингтону — цивилизации) живут бок о бок уже несколько сотен лет, но даже намеков на возникновение цивилизационного конфликта между ними не наблюдается.
Данный пример свидетельствует об определенной узости рассмотренных выше гипотез. Поэтому попытаемся с других позиций взглянуть на возможную природу конфликтов. При этом нам придется столкнуться с двумя достаточно щекотливыми на данный момент времени понятиями — геополитикой и этногенезом.
О понятии «геополитика»
К настоящему времени какого-либо общепринятого геополитического учения еще не сложилось. В частности, имеет место несколько трактовок сущности геополитики. Шведский географ Р.Челлен, который в книге «Государство как форма жизни» (1916 г.) и ввел в оборот термин «геополитика», полагал, что для создания сильного государства необходимо органично сочетать следующие пять элементов: экономо-, демо-, социо-, крато- и геополитики, т.е. геополитика определялась как одна из составных частей политики. В современной России геополитику иногда трактуют в контексте глобального дуализма Суши и Моря, иногда— как «совокупность физических и социальных, материальных и моральных ресурсов государства, позволяющих ему добиваться своих целей на международной арене»25, т.е., по сути, как внешнюю политику. Как всегда образно высказался Панарин, определив «геополитику как науку о закономерностях расширения и перераспределения земного пространства9.
В становлении геополитики ведущую роль сыграли американские, английские и немецкие исследователи. Наиболее известны исследования англичанина Х.Маккиндера, который разработал первую глобальную геополитическую модель.
Учитывая, что Средиземное море является, по существу, внутренним, он объединил Европу, Азию и Африку и определил это пространство, со всех сторон окруженное океаном, «Мировым островом». На Мировом острове он выделил срединную землю — «Хартленд», с которой соотнес внутреннее пространство Евразии. А так как основная часть населения Земли сосредоточена на Мировом острове, то Маккиндер сделал следующий вывод: «Кто правит Хартлендом —...господствует в мире». В начале ХХ в. в Хартленде доминировала Россия. Поэтому, предупреждал Маккиндер, необходимо предотвратить усиление позиций России, а также не допустить сближения России и Германии с их наибольшими по численности и наиболее динамичными народами в Хартленде. Отметим также, что до Второй мировой войны глобальные геополитические модели разрабатывали Спайкмен, Хаусхофер и т.д., после — З.Бжезинский.
Практически все западные геополитики в той или иной мере пытались выявить условия, при выполнении которых создаются предпосылки для претензий той или иной страны на мировое господство. Если выявление подобных условий является целью исследований, то геополитика, как справедливо утверждалось в советское время, не может быть признана за науку.
В постсоветской России вышло много книг по геополитике. Одна из причин подобного интереса к данной тематике — необходимость поиска путей вывода России из геополитической ямы, в которую она попала благодаря шеварднадзе, козыревым и др., для которых личные интересы и так называемые общечеловеческие ценности оказались более значимыми, чем национальные интересы СССР/России. При этом практически в каждой книге дается оригинальная трактовка понятия «геополитика». В этих условиях ввязываться в какую-либо дискуссию абсолютно бессмысленно.
Поэтому воспользуемся апробированной трактовкой: геополитика — наука, использующая категории пространства и государства в теории и практике межгосударственных отношений. Именно эти категории использовали основатели геополитики. Но предметом исследований может быть не только выявление условий для претензий того или иного государства на мировое господство, но и выбор им возможных военно-политических союзов для повышения собственной безопасности и т.д.
Генезис конфликтов
Совокупность этносов, образующих человеческое сообщество, не является однородной по возрастной, пассионарной и другим этническим компонентам, какой бы момент времени мы ни выбрали. Соответственно, отличаются и цели, стоящие перед этносами. Вследствие этого между ними с неизбежностью возникают противоречия. Различия в геополитической ситуации, в которой оказался тот или иной этнос, а также различия, существующие между этносами, приводят к тому, что разные этносы по-разному разрешают возникающие противоречия, даже вполне равнозначные.
Естественно, в краткой статье невозможно рассмотреть все многообразие возможных ситуаций, в которых может оказаться тот или иной этнос, и способы их разрешения, используемые этносами. Поэтому остановимся на том, как Россией разрешались возникающие перед нею проблемы.
Определим сначала свойства российского этноса (суперэтноса), включающего в себя, по Гумилеву («Ритмы Евразии». С. 169–170), русских, вепсов, коми, мордву, удмуртов, православных украинцев... Очевидно, без этого невозможно корректно оценить действия России.
С середины XVI в. до середины XIX в. Россия испытывала пассионарный подъем. Беспрецедентно быстрое, в течение полутора-двух веков, освоение Сибири, а также выход на западное побережье Северной Америки говорят о высокой динамичности великороссов — основе российского этноса. Но освоение новых земель происходило, как правило, мирным путем. В Сибири только контакт с чукчами не заладился и первопроходцы, как правило, обходили Чукотку стороной. В Северной Америке контакт с алеутами и эскимосами был комплиментарным. Алеуты даже приняли православие. С индейцами же контакт не заладился, и поселенцам в основном пришлось отсиживаться в фортах. Однако никаких военных экспедиций против индейцев Россией предпринято не было. Следует также отметить, что ни в Сибири, ни в Северной Америке русские практически не использовали подневольный труд местного населения. Все это, как известно, позволило сохранить до настоящего времени этническую многоликость Сибири.
Как видно, российский суперэтнос в период пассионарного подъема являлся динамичным, к господству над другими он, в целом, не стремился, а по отношению к народам, некомплиментарным к нему, он не был агрессивным.
С учетом выявленных свойств российского суперэтноса оценим, как Россия разрешала возникавшие перед нею проблемы.
К середине XVI в. европейские границы для динамичного российского суперэтноса оказались тесными. С неудачной Ливонской войны (1558–1583 гг.) начала Россия борьбу за выход к Балтийскому и Черному морям. Далее последовали русско-шведские войны (1656–1658 гг. и т.д.) и русско-турецкие войны (1686–1700 гг. и т.д.). Войн было много, но Россия не всегда была их инициатором. Примерно — фифти-фифти. Лишь к концу XVIII в. Россия разрешила стоявшую перед ней геополитическую проблему. Дальнейшие войны с Турцией и Швецией лишь «корректировали» достигнутые результаты. Отмеченное является достаточно хорошей иллюстрацией к классификации войн на основе геополитического фактора.
Колониальных и хищнических войн (естественно, в рамках принятых выше определений) Россия не вела. Казахстан, Грузия и т.д. добровольно вошли в состав России. Добровольность эта во многом объясняется тем, что в противном случае народы данных стран могли быть «стерты с лица земли» своими соседями (например, устроенная персами резня грузин в Тбилиси в 1785 г.; геноцид армян в Турции в 1915 г., когда было уничтожено около 1 млн чел.). Комплиментарность же великороссов чуть ли не ко всем этносам тогда уже многим была видна.
При обвинении России в агрессивности обычно приводятся следующие факты: участие в трех разделах Польши (последний — в 1795 г.), Первая Кавказская война в 1817–1864 гг., а также присоединение Средней Азии во второй половине XIX в.
Оценим на примере Кавказской войны правомерность подобного обвинения.
Многие закавказские царства и княжества еще со времен Грозного и Годунова просили о принятии их «под высокую руку русского царя». Лишь в начале XIX в. после долгих колебаний Россия приняла «под свою руку» Грузию, Абхазию, а также часть Азербайджана. В результате внутри России оказался огромный анклав — Северный Кавказ, население которого отказывалось в целом жить по ее законам. Ситуация усугублялась еще и тем, что связь с закавказскими территориями зачастую была затруднена. Она была возможна либо по некоему подобию дороги, вернее — по караванной тропе в Дарьяльском ущелье, либо по узким полоскам земли вдоль Черного и Каспийского морей, на которые зачастую высаживались соответственно турецкие и персидские военные десанты. К тому же в первом случае связь была возможна лишь в летние месяцы, да и то при условии, что она не прервана горцами.
Парадоксальность возникшей геополитической ситуации, а также постоянные набеги горцев на сопредельные анклаву территории с угоном скота и уводом людей в рабство требовали соответствующего разрешения. Война стала неизбежной.
Для России это была самая жестокая война, которую она когда-либо вела.
К какому типу следует отнести данную войну? Обычно ее определяют как захватническую, колониальную или, наконец, реакционную войну русского царизма. Чтобы в рамках предложенной концепции ответить на данный вопрос, остановимся кратко на некоторых результатах войны.
Так, говоря словами И.Ильина, сколько Россия после этой войны получила народов, столько и соблюла. При этом каждому народу была обеспечена территория для его демографического развития. Местная элита без особых проблем кооптировалась в имперскую, позднее — в советскую, сохранились в целом самобытные языки, религия и культура народов Кавказа. Именно в составе России устойчивая динамика в развитии.
Как видно, Первая Кавказская война не была ни хищнической, ни колониальной, ни тем более биологической. Это была обычная война полюса с неким сообществом, находящимся на достаточно низком уровне государственного устройства, за улучшение своего геополитического положения.
Стоит отметить, что «близкой по ситуации» была война североамериканцев с индейцами. Но, в отличие от Кавказской войны, она в дальнейшем трансформировалась в самую позорную для человеческого сообщества войну — хищническую. В результате этой войны индейцы стали этническим реликтом, вследствие чего американцы скорее всего навсегда избавились от каких-либо конфликтов с ними.
В России — все наоборот. Пассивная некомплиментарность российского суперэтноса обеспечила сохранение народов Кавказа, их пассионариев (последнего руководителя горцев — имама Шамиля в России принимали с княжескими почестями), вследствие чего у ряда этносов Кавказа сохранились силы для нового противоборства с российским суперэтносом.
Анализ Первой Кавказской войны наглядно продемонстрировал генезис вооруженных конфликтов, роль геополитических и этнических факторов в их возникновении. Подчеркнем, что те или иные политические, экономические и некоторые другие факторы, являющиеся, на первый взгляд, основными при возникновении какого-либо конфликта, в действительности во многом оказываются производными от этнического фактора. Но это — предмет отдельного рассмотрения.
Местоположение Зла
В эпоху варварства все этносы находились на достаточно низком уровне. Причины для войн были до обиды простыми: рабы, женщины, злато... Так, Троянская война в XIII в. до н.э. началась из-за того, что Парис, троянский царевич, похитил Елену — жену спартанского царя. Подобные или близкие к ним причины вызывали войны еще, как минимум, в течение последующих двадцати пяти столетий.
С развитием современного знания в этническом поле Земли стали появляться этносы-личности. Несомненно, — это одно из величайших достижений Запада.
Но как Адам и Ева познали добро и зло, вкусив плод с древа познания, так и этносы-личности с приобретением знания приобрели представление о Добре и Зле, а также получили возможность определить, откуда исходит Зло.
Пространство, где сегодня обитает Зло, с определенной точностью определить можно. Именно «на это пространство» безостановочно и с увеличивающейся эффективностью работает «дьявольский насос», изымая из стран остального пространства капитал, природные ресурсы, специалистов. Именно из этого пространства исходит требование о необходимости внедрения в экономику других стран рыночных принципов, однако при этом одновременно создаются такие условия для внешнеэкономического обмена, при которых цена труда и капитала не уравновешивается ценой на природные ресурсы. Мягко говоря, подобная политика создает неравные условия конкуренции в условиях рыночной экономики. Грубо говоря, — это обыкновенный грабеж. Так, разница в годовых доходах граждан стран «золотого миллиарда» и остального населения Земли выросла с 5,7 тыс. долл. в 1960 г. до 15,4 тыс. долл. в 1993 г., вследствие этого 1/5 часть населения Земли в 1993 г. присваивала в 61 раз больше богатств, нежели такая же по численности, но беднейшая часть остального населения, тогда как в 1960 г. данный показатель равнялся 30.
Налицо имеет место действие злой воли. Но все увеличивающийся разрыв между странами «золотого миллиарда» и остальным миром некоторые доброхоты могут объяснить неспособностью слабых отстаивать свои интересы в честной конкурентной борьбе. Чтобы не ввязываться в дискуссию, имеет место в этой конкурентной борьбе злой умысел или нет, подойдем к поиску местоположения Зла с другой стороны. Попытаемся оценить, имеет ли место Зло в действиях того или иного этноса.
Наибольшее число вооруженных контактов с другими народами имеют динамичные этносы. Соответственно, злое начало, если оно есть в том или другом этносе, имеет наибольшие шансы проявить себя в действиях именно у этих этносов.
Выше отмечалось, что наиболее динамичными являются североамериканский, западноевропейский и российский суперэтносы. Отбросим войны, которые можно отнести к геополитическим. Они на данный момент времени существования человечества, по-видимому, неизбежны, так как всегда появляются новые этносы, для которых первоначальное жизненное пространство оказывается недостаточным для развития. Отбросим также субколониальные войны. Как отмечалось, в результате подобных войн либо возникали новые этносы, либо завоеватели и местное население мирно уживались. Остаются войны хищнические и колониальные.
В современную эпоху подобные войны вели США (практически полностью истребили индейцев), Англия (колонизировала бoльшую часть Африки, уничтожая пассионариев покоренных народов) и Германия (война против СССР с целью уничтожения 2/3 славян и закабаления других).
Как видно, современному человечеству действия Зла преподаны в наиболее явном виде, как никогда раньше. При этом все отмеченные страны как раз и находятся в том пространстве, на которое работает «дьявольский насос». И если в XVIII — начале XX вв. эти страны действовали поодиночке, иногда конфликтуя между собой, то сейчас все они в одних командах: в коалиции стран «золотого миллиарда», в НАТО... Таким образом, Зло, преодолев внутренние противоречия, консолидировало свои силы и, не чураясь, привлекает в свои ряды страны (Латвию, Эстонию, Литву...), в которых фашистские и полуфашистские организации действуют вполне легально
Ну, а Добро? Где оно? В каком пространстве его искать? Быть может, состояние, когда «человек человеку — волк», — обычное состояние человеческого общества, даже вышедшего из варварства?
Обитель Добра
У западноевропейцев и североамериканцев есть одно свойство, в определенной степени скрепляющее их единство, — ненависть к русским. Подобное отмечают все, кто в силу тех или других обстоятельств длительное время жил на Западе,— Ф.Тютчев, И.Тургенев, Ф.Достоевский и др. Так, И.Тургенев, проживший на Западе несколько десятилетий, в 1876 г. в письме к Я.Полонскому заметил: «Европа нас ненавидит — вся без исключения...». Время не властно над этим чувством. Так, в 2004 г., при праздновании 60-летней годовщины высадки союзников в Нормандии все западные лидеры, исключая Президента Франции, «замолчали» решающую роль СССР в разгроме фашизма. Заметим также, что на стенах открытого в Монреале в 1996 г. монумента «Искупление», посвященного жертвам геноцида в 1939–1945 гг., русские и белорусы не значатся... В основе этой ненависти — бессилие Запада в попытке покорить своих восточных соседей.
Попытки покорить русских начались с XIII в. Совпадение по времени первых двух попыток (1240 г. — шведы, 1242 г. — немцы) может показаться случайным. На самом деле — это отражение психологического настроя, сложившегося к тому времени на Западе, так как еще в 1147 г. папа Евгений III благословил39 «первый поход германцев против славян». И уже во время второй из первых двух попыток проявился расизм в его чистом виде: немцы, захватив тот или иной город, местное население — эстонцев и латышей — обращали в рабов, а русских, включая детей, поголовно вешали. В дальнейшем экспансия на Восток была «юридически закреплена» на Лионском соборе в 1245 г., на котором папа Иннокентий IV объявил33 крестовый поход против схизматиков — греков и русских. Лишь союз, заключенный Александром Невским с Ордой, приостановил на время натиск Запада.
После провала в XIII в. экспансии Запада в восточном направлении Русь получила передышку до начала XIX в., когда вся Европа в 1812 г. «навалилась» на Россию (Ливонскую войну, конфликт с Польшей в начале XVII в., Северную войну и т.д. с позиций изложенного выше можно отнести к обычным «геополитическим разборкам»). Натиск был отражен. В 1854–1855 гг. Россия была вынуждена вести войну против коалиции, включавшей три ведущие мировые державы — Англию, Францию и Оттоманскую империю. Войска коалиции не включали «представителей» всей Европы, но то, что данная война вписывается в концепцию крестового похода на Восток, хорошо видно из слов автора русофобской книги «Россия 1839» маркиза А. де Кюстина: «Еще пятнадцать лет назад я возвещал неизбежность поединка между католической и русской православной церковью: что ж, вооруженная борьба, страшная борьба началась...»40. И, наконец, 1941 год. Кого только нет в составе фашистских войск! Так, в плену у Советской Армии оказалось: 2 389 560 немцев, 513 767 венгров, 187 370 румын, 156 682 австрийца, 69 977 чехов и словаков, 60 280 поляков, 48 957 итальянцев, 21 822 югослава, 23 136 французов, 14 129 молдаван, 10 173 еврея, 4 729 голландцев, 2 377 финнов, 2 010 бельгийцев, 1 652 люксембуржца, а также по несколько сот датчан, испанцев, шведов, норвежцев. Война 1941–1945 гг. не была «обычной геополитической разборкой» — это была война на уничтожение: из 28 млн советских граждан, погибших в той войне, свыше 18 млн — мирные жители.
Как видно, патологическая ненависть Запада к России снова и снова бросала его на Восток. И время не властно хоть как-то уменьшить ее.
Вот один случай, описанный в свое время в западногерманском журнале «Шпигель». В пору холодной войны между США и СССР Бжезинский, тогдашний помощник по национальной безопасности президента США, во время одного совещания по оценке сил ядерного сдерживания противоборствующих стран неожиданно прервал выступающего: «А где критерий уничтожения русских?» Когда ему ответили, что для ядерного оружия — все советские, Бжезинский буквально взорвался: «Нет, нет! Я не имел в виду советских. Я имел в виду исключительно русских!»
А вот другой случай. На конференции государств Центральной и Восточной Европы в 2000 г. президент Чехии Гавел сказал буквально следующее: «Советское господство характеризовалось духовным и физическим насилием, тупостью, невежеством, пустой монументальностью и всеобщей отсталостью, хвастливо выдаваемой за прогресс... Восток... — синоним отсталости, тупого авторитаризма, присутствующего бессмыслия». Участники конференции восприняли данные слова как должное. Конечно, гавелам бесполезно объяснять, что физическое насилие имело вообще-то несколько другую направленность. Так, ввод в 1968 г. Советских войск в Чехословакию привел к гибели только одного человека, тогда как мятеж чехословацких военнопленных в 1918 г. оказался катализатором Гражданской войны в России, в результате которой последняя потеряла несколько миллионов своих граждан. Бесполезно также говорить как о прямом (см. указанное выше число военнопленных), так и о косвенном участии Чехословакии в войне против СССР в 1941–1945 гг., когда немецкая солдатня в чешских сапогах и чешские танки месили суглинок русских полей. Что же касается всеобщей отсталости... Не будем спорить. Одни под вершиной прогресса понимают теплый сортир, другие — полет человека в космос...
Ненависть затмевает разум, который оказывается способным лишь на разрушение. Уничтожить, расчленить — вот основной мотив в высказываниях и действиях западных деятелей. Так, бывший госсекретарь США Г. Киссинджер после крушения СССР заметил: «Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее народов в единое, крепкое централизованное государство». Как не раз отмечалось, то, что у одних на языке, другие давно уже воплотили в планы...
Отмеченная слепая ненависть Запада и есть реакция Зла на Добро, которое, как показывает история, было воплощено в образе России/СССР.
Одиночество Добра
В Древнем Риме говорили, что человек должен понуждаться к добродетели. Но как понуждать без злата и сребра?
Показательным в этом отношении является война России с Оттоманской империей в 1877–1878-е годы за освобождение Болгарии от турецкого владычества. Данная война — одна из последних попыток России выполнить свой православный долг, доставшийся ей по наследству от погибшей в 1453 г. Византии, второго Рима. Старец псковского Трехсвятительского Елеазарова монастыря Филофей в послании великому Московскому князю Василию III писал: «...И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в твое царство... Блюди же, внемли, благочестивый царь, что все христианские царства сошлись в твое единое, что два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть...»41.
Практически все российские государи осознавали нравственную задачу, стоявшую перед Третьим Римом. Так, в 1656 г. государь Алексей Михайлович, христосуясь на пасху с греческими купцами, бывшими в Москве, сказал относительно греков, болгар, сербов..., находящихся в то время под турецким игом: «Мое сердце сокрушается о порабощении этих бедных людей... И порешил..., что потрачу все свои войска и свою казну, пролью свою кровь до последней капли, но постараюсь освободить их»42 . И когда стало возможным, Россия исполнила свой долг. Она освободила своих единоверцев и... ушла, предоставив им самим решать свою судьбу.
И как же Болгария распорядилась своей судьбой? В 1914 г., в 1941 г. она была на стороне Германии, сейчас просится в НАТО. Ведь злата и сребра там много.
Как видно, поле деятельности для Добра весьма ограничено, ибо у него, кроме собственного примера, ограничен набор средств понуждения к добродетели. К тому же, пока Зло мало кем воспринято, пока не всем стали видны его деяния, нет и повода ставить вопрос об оказании активного сопротивления Злу. Так что Добру зачастую остается в одиночестве оказывать сопротивление Злу.
* * *
Отражение нашествий Запада нелегко давалось России. Были неудачи, но были и победы. После побед России в Европе устанавливался длительный мир.
Наиболее блистательная победа была достигнута в советское время, когда раскрепощенный дух русского и других народов Советского Союза был направлен на созидание и творчество. Защищая свое государство, а не олигархов и их приспешников, народ и его Красная Армия, возглавляемая генералами, вышедшими из рабочих и крестьян, в 1941–1945 гг. разгромили фашистские полчища. А через несколько лет советский народ свершил невероятное, осуществив прорыв человечества в космос, а Икаром, не мифическим, а реальным, оказался бывший «фэзэушник» Ю.Гагарин.
Эти свершения оставят Россию/СССР в памяти народов на тысячелетия.
Но еще одно деяние останется в памяти потомков: Россия первой вступила в бой с всемирным Злом и своей мужественной борьбой заставила Зло выказать себя. Быть может, ценой собственной гибели Россия показала, что бороться со Злом и его побеждать Добро может.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Панарин А. Стратегическая нестабильность XXI века // Москва. 2002. № 4. С. 156.
2 Саати Т.Л. Математические модели конфликтных ситуаций. М.: Сов. радио. 1977. С. 95.
3 Кожинов В. Россия как цивилизация и культура // Наш современник. 2000. № 5. С.199.
4 Кант И. Религия в пределах только разума // Трактаты и письма. М.: Наука, 1978. С.104–105.
5 Huntington S.P. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs, Summer, 1993. См. С. Хантингтон. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1.
6 Тойнби А. Постижение истории. М.: Прогресс, 1996. С. 67–70.
7 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб.: Глаголъ, 1995 (отпечатано по тексту пятого издания 1895 г.)
8 Тойнби А. Столкновения цивилизаций // Сб. Цивилизация перед судом истории. С-Пб.: Ювента. 1996.
9 Панарин А. Россия в социокультурном пространстве Евразии // Москва. 2004. № 4.
10 Рашковский Е., Хорос В. Мировые цивилизации и современность // Мировая экономика и международные отношения. 2001. № 12. С. 33–41.
11 Неклесса А. Глобальная трансформация и российский узел // Россия XXI. 2003. № 1. С. 24–59.
12 Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М.: ГИПЛ. 1952 г. С. 237.
13 Карлейль Т. История французской революции. М.: Мысль. 1991. С. 95.
14 Фукуяма Ф. Войны будущего // Независимая газета. 11.02.95.
15 Марцинкевич В., Соболева И. Экономика человека. М.: Аспект- пресс, 1995.
16 Мельянцев В. Информационная революция — феномен «новой экономики» // Мировая экономика и международные отношения. 2001. № 2.
17 Иноземцев В.Л. Неизбежность постиндустриального мира. К вопросу о полярности современного мироустройства // Сб. Постиндустриальный мир и Россия. М.: Эдиториал, 2001.
18 Миронов Б. Экономический рост и образование в России и СССР в XIX–XX веках // Отечественная история. 1994. № 4–5.
19 Моисеев Н.Н. Мировое сообщество и судьба России. М.: Изд-во МНЭПУ. 1997. С. 137.
20 Макнейл Дж. Пути достижения сбалансированного экономического развития // В мире науки (пер. с англ.). 1989. № 11.
21 Fukuyama F. The End of History and the Last Man. P.329.
22 Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: ВлаДар. 1993.
23 Белая книга. Экономические реформы в России. 1991–2001. Автор-составитель С.Г. Кара-Мурза. М.: Алгоритм. 2002
24 Spykman N. America’s Strategy in World Politics. The United States and the Balance of Power. N.Y. 1942.
25 Цыганков П.А. Геополитика: последнее прибежище разума // Вопросы философии. 1994. № 7–8.
26 Mackinder H. Democratic Ideals and Reality: A Study in the Politics of Reconstruction. New York, 1919.
27 Бжезинский З. План игры: геостратегические рамки американо-советского соперничества. М.: Прогресс. 1986.
28 Поздняков Э. Геополитический коллапс и Россия // Международная жизнь. 1992. № 8–9. С. 12.
29 Бэттлер А. Контуры мира в первой половине XXI века и чуть далее // Мировая экономика и международные отношения. 2002. № 1. С. 73–80.
30 Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. М.: «Институт ДИ-ДИК». 1997. С. 276–278.
31 Иванов К.П. Взгляды на этнографию, или есть ли в советской науке два учения об этносе? // Известия ВГО. Т. 112. Вып. 3. 1985. С. 232–239.
32 Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М.: Экопрос, 1993.
33 Гумилев Л. Меня называют евразийцем // Наш современник. 1991. № 1. С. 132–141.
34 Гумилев Л.Н. Этногенез и этносфера // Природа. 1970. № 1, 2.
35 Гумилев Л.Н. Биография научной теории, или автонекролог // Знамя. 1988. № 4. С.206.
36 См. Кожинов В. Россия как цивилизация и культура // Наш современник. 2000. № 5. С.199.
37 Крейтор Н. Геополитика «холодной войны» // Наш современник. 1998. № 5.
38 Бжезинский З. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения. 1998. С. 239.
39 Митрополит Иоанн. Битва за Россию // Сб. Одоление смуты. СПб.: Царское дело. 1996. С. 66.
40 Marquis de Custine «La Russie». P. Amyot. 1855. (См. К. Мяло. Хождение к варварам или вечное путешествие маркиза де Кюстина // Россия XXI. 1994. № 3, 4).
41 См. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринт издания YMCA-PRESS, 1955. М.: Наука. 1990. С.9.
42 Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1877 г. // ПСС. Т. 25. Л.: Наука. 1983. С. 103–104.
Игорь Михайлович Титенко
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ И ЭТНО-ГЕОПОЛИТИКА
Игорь Михайлович Титенко родился в 1938 году в Москве. Окончил МВТУ им. Н.Э. Баумана и механико-математический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат технических наук. Работает в ГосНИИ авиационных систем, ведущий научный сотрудник. В журнале «Москва» публикуется впервые.
Несколько лет назад в «Москве» были опубликованы главы из книги А.Панарина «Стратегическая нестабильность XXI века» (см. № 4–12 за 2002 г.), в которой автор с удивительной прозорливостью предсказал перерастание стратегической нестабильности в третью мировую войну.
«Стратегическая нестабильность, — пишет А.Панарин, — является следствием стратегической игры, в которой участвуют две стороны: сильный и слабый, ведущие себя одинаково неадекватно. Неадекватность поведения сильного состоит в безрассудной завышенности… притязаний… Неадекватность поведения слабого состоит в... неготовности вовремя взглянуть в лицо реальности, создаваемой авантюризмом силы...»1.
Однако разные сильные и разные слабые в одинаковых условиях ведут себя по-разному. Так, североамериканцы, осваивая в XVIII — начале XIX вв. запад североамериканского континента, уничтожали, по сути, местное население, русские же, осваивая в XVI — начале XIX вв. Сибирь, как правило, мирно уживались с местным населением. В приведенном примере различие в поведении во многом определялось свойствами соответствующих этносов. Следует также отметить, что поведение сильного и, соответственно, слабого существенно зависит и от геополитического положения, в котором они оказались.
Ниже поднятая А.Панариным проблема стратегиче