РАЗДЕЛ IV. РОССИЯ В XIX – НАЧАЛЕ XX в.
Глава 1. РОССИЯ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в.
К началу XIX в. Россия превратилась в одно из самых больших и сильных государств Европы. Уже в течение нескольких десятилетий она имела статус великой европейской державы.
Однако Россия, как великая держава рубежа XVIII–XIX вв., обладала в первую очередь лишь силовыми и количественными показателями. Она как устрашающий монстр распростерлась на востоке Европы, подавляя своей территорией, количеством населения (44 миллиона человек), мощной военной промышленностью, сильной централизованной властью, определенным единством многонациональной страны, великолепной армией.
Но эти показатели по мере развития европейской цивилизации все определенней становились качествами вчерашнего дня. Передовые страны Европы, и прежде всего Англия и Франция, все больше обеспечивали статус великих держав за счет совсем иных свойств.
Экономическая и военная мощь этих стран основывалась на развитии гражданского общества, прав и свобод человеческой личности, на современных политических, в первую очередь конституционных, институтах парламентаризма. Конечно, облик новой Европы лишь складывался. Европейские страны продолжали осуществлять колониальные захваты, в США процветал рабский труд, впереди вырисовывалась жесткая имперская диктатура Наполеона, надолго приостановившая становление гражданского общества во Франции. Но тем не менее процесс развития буржуазного общества с его демократическими институтами и постановкой личности в центр внимания государства и общества был необратим.
В России же на рубеже XIX в. общий строй жизни во многом оставался повернутым не в будущее, а в прошлое. Незыблемой оставалась абсолютная монархия. По-прежнему, как писал российский государственный деятель первой трети XIX в. M. М. Сперанский, в России свободными были лишь философы и нищие. Все и вся преклонялись перед властью императора. Демократический принцип разделения властей для России начала XIX в. оказался ещё недостижим, хотя в верхах русского общества он был хорошо известен и имел своих приверженцев даже в императорской семье. Так, об этом всерьез задумывался наследник престола Александр Павлович в пору своего юношеского увлечения идеалами просветительства и конституционализма.
Российская бюрократия, сформировавшаяся в течение XVIII в., к рубежу нового столетия стала колоссальной самодовлеющей силой. Вскормленная на традициях ещё приказных, дьяческих времен, она впитала давние привычки раболепства перед высшими и унижения нижестоящих, небрежение и презрение к человеку. Эта черта российской бюрократии резко выделяла её из среды подобных чиновничьих структур западных стран. Именно эта сила стала со временем мощной опорой абсолютистской власти российских монархов, определяла во многом цивилизационный уровень российской государственности. В соответствии со средневековыми канонами в России продолжал существовать сословный строй. Открытая состязательность умов, талантов, представляющих народ в целом, оставалась для России за семью печатями.
В стране по-прежнему господствовала крепостная система. Из 30 миллионов крестьян 50% являлись крепостными.
Мощь российской тяжелой промышленности в основном также держалась на подневольном труде «приписных» и «посессионных» крестьян. Дворянские мануфактуры, винокуренные заводы тоже использовали труд крепостных работников.
Все это приводило к тому, что значительные трудовые ресурсы страны были прикованы к земле, к деревне. При таких условиях российская экономика – и сельское хозяйство, и промышленность – были обречены на отставание от стран, перешедших к буржуазному строю.
Сложным было положение и с территориальными характеристиками России. Одним из показателей цивилизационного развития страны является плотность населения. В России она была самой низкой в Европе. Если в наиболее развитых центральных губерниях она составляла 8 человек на 1 кв. версту (в Европе эта цифра достигала 40–50 человек), то в большинстве губерний юга, северо-востока, востока она равнялась 7 человек на 1 кв. версту и даже меньше.
Вхождение в состав России ряда территорий Северного Кавказа, Казахстана, кочевых пространств Нижнего Заволжья, Сибири (в отличие от высокоразвитых для того времени районов Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии) не только не содействовало общему цивилизационному развитию страны, но напротив, в целом отбрасывало Россию назад, так как большинство обитателей этих пространств жило на уровне родоплеменных отношений, а основным занятием многих из них оставались охота или кочевое скотоводство. Выдающаяся цивилизующая роль России в этих районах оборачивалась огромными потерями для страны, несмотря на прирост территорий, населения, увеличение налогов в виде ясака и появление в составе русской армии военизированных конных формирований ряда восточных и северокавказских народов. Евразийская ось России благодаря этому все более отклонялась к Востоку.
Это же относится и к освоению вновь присоединенных территорий на юге.
Многонациональный состав России, большие цивилизационные различия в уровне развития отдельных регионов страны также не содействовали общему продвижению вперед.
Наконец, следует сказать и о развитии в России городской жизни – одном из признаков цивилизации Нового времени. При всем блеске российской столицы, значительном влиянии крупных городов на экономику, культуру, духовную жизнь страны общая численность городского населения в России была крайне низкой – всего около 7%. Большинство российских городов относились к категории малых.