Факторы ослабления стабильности авторитаризма

Таким образом, любой авторитаризм внутренне противоречив, трудно предсказуем и потенциально нестабилен. Как правило, условия, позволяющие ему удержаться у власти, не столько политические, сколько социальные и экономические. Политически, как мы уже сказали, у авторитаризма чаще всего нет ни стабильного источника власти, ни надежной опоры в виде массового движения. Более того, авторитаризм нередко приживается и существует в условиях сегментированного общества, в котором ни одна из конкурирующих политических группировок не имеет шансов всерьез поколебать шансы правящей элиты.
В то же время социально, как например, в случае с брежневским режимом, авторитаризм имеет хорошие шансы для выживания. Демократия имеет тенденцию к стабилизации лишь в относительно благоприятных социально-экономических условиях, устойчивого роста

валового внутреннего продукта и доходов населения. Тоталитаризм, как правило, также демонстрировал значительные и притом достигнутые в рекордно короткие сроки экономические достижения. Яркий пример — двадцатипроцентные темпы роста советской экономики в 30-е годы. Начало конца тоталитарных режимов во многом и связано с их недостаточной социально-экономической эффективностью. Если же в экономическом фундаменте происходят заметные изменения к худшему, то под угрозой распада оказываются как тоталитарная, так и демократическая формы правления. В этом распаде социально-экономических тканей и кроется, на наш взгляд, главная причина возникновения авторитарных режимов. Если по приходе к власти этим режимам не удастся изменить положение к лучшему, то скорее всего их постигнет участь предшественников.

Суммируя сказанное, можно сформулировать, по меньшей мере, пять основных факторов ослабления авторитарных режимов, пять основных дилемм, с которыми эти режимы вынуждены сталкиваться в повседневной деятельности.
Во-первых, это социально-экономическая нестабильность, нередко связанная с ослаблением стимулов экономической активности и разочарованием масс в политике и политических деятелях.
Во-вторых, это дилемма легитимности авторитаризма, связанная с отсутствием четко выраженного источника власти, авторитет которого не может быть поставлен общественным большинством под сомнение. Режим может быть по своей природе военным, бюрократическим, партийным или персонифицированным, однако чаще всего эта власть армии, партии, бюрократии или спиты вождя оказывается недостаточной для мобилизации общественной поддержки и организации общественного консенсуса.
В-третьих, с этим же связана и идеологическая импотенция авторитарных режимов.
В-четвертых, авторитаризмы постоянно встают перед дилеммой конкуренции элит, явления в общем неизбежного в подавляющем большинстве обществ, но постоянно вызывающего у правящей группировки раздражение и новые трудности. Выбор, который возникает в этой связи перед авторитарным режимом — это выбор между институциализацией конкуренции элит или ее окончательным подавлением. Первый путь — огромный и практически необратимый шаг в сторону демократии, второй путь — к тоталитаризму.
Наконец, в-пятых, существует и дилемма участия, без решения которой никакой авторитарный режим не может считать решившим фундаментальную задачу обеспечения социальной и политической стабильности. Проблема здесь может быть кратко сформулирована

следующим образом. Отсекая себя от массового политического участия, режим тем самым изолирует себя от общества и раньше или позднее окончательно повисает "в воздухе". Однако подключая к политике массовые слои населения, позволяя свободные или даже сначала не слишком свободные всеобщие выборы, режим делает еще более существенный по направлению к демократии шаг. Однажды решившись на это, режим должен будет примириться с тем, что в дальнейшем процедура выборов имеет шансы превратиться в неотъемлемую характеристику политического процесса.

Таковы основные угрозы, подрывающие стабильность авторитарного режима и создающие раньше или позднее ситуацию политического перехода.

ТОТАЛИТАРИЗМ: КОНЦЕПЦИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

Понятие тоталитаризма

Понятие тоталитаризма не является в словаре политической науки общепринятым в том смысле, в каком общеприняты термины "демократия" и "авторитаризм". Сама концепция тоталитарных режимов как принципиально отличающихся от авторитарных, продолжает подвергаться критике, и немалое число авторитетов политической науки предпочитает избегать оперирования термином "тоталитаризм", рассматривая его в лучшем случае как разновидность авторитаризма. Отчасти это оправдано — нам уже приходилось отмечать, что авторитаризм с известной долей приблизительности и упрощения можно определить как неудавшийся тоталитаризм, как режим, предпринимавший все возможные усилия для подчинения общества своему контролю, но не достигший на этом пути впечатляющих результатов. С другой стороны, и тоталитаризм может быть определен как развившийся до своей крайности авторитаризм.

Тем не менее, в выделении тоталитарных режимов в самостоятельную группу имеется своя логика, которая убеждает не только в сходствах авторитаризма и тоталитаризма, но и в их типологическом своеобразии. Кроме того, практический опыт, прежде всего, опыт XX века демонстрирует такие образцы политического устройства, которые не только обнаружили фундаментальные различия с демократическими и авторитарными режимами (в том смысле, в каком мы определили их выше), но и на протяжении среднесрочной исторической перспективы оказались достаточно жизнеспособными. Прежде всего, речь идет о пост-Веймарской Германии и о сталинской России. Эти два примера

оказали на политическую мысль особое влияние, стимулируя формирование концепции тоталитаризма. Между опытом России и Германии имеются свои различия, однако характеристик, их объединяющих, такое множество, что не проводить между ними параллелей, удержаться от обобщений просто невозможно.

Термин "тоталитаризм" стал употребляться журналистами и политиками в конце 1920-х—начале 30-х годов и практически всегда в его определениях имелись ссылки либо на российский, либо на германский опыт. Этот опыт не был обойден вниманием и в Советском Союзе, свидетельством чего стало включение термина "тоталитаризм" в издававшиеся энциклопедии ( хотя, содержание термина по идеологическим мотивам было, конечно же, существенно искажено). Приведем в качестве иллюстрации три наиболее известные, вошедшие в энциклопедии и подчеркивающие структурные особенности тоталитаризма определения.
Немецкий энциклопедический словарь, ссылаясь на опыт нацистской Германии, фашистской Италии и коммунистической России, писал: "Тоталитаризм представляет собой крайнюю форму возвышения тенденции к централизации, унификации и одностороннему регламентированию всей политической, общественной и духовной жизни".

Английская Британика: "Тоталитарное государство — выражение, используемое по отношению к нацистскому правительству в Германии, к фашистскому в Италии и к коммунистическому в России, в которых существует полная централизация контроля. В тоталитарных государствах политические партии уничтожены или "координированы" в составе одной партии и конфликт между классами скрывается подчеркиванием органического единства в государстве".
Наконец Большая Советская Энциклопедия: "Тоталитарное государство — разновидность буржуазного государства с открытой террористической диктатурой наиболее реакционных империалистических элементов. Тоталитарными государствами были гитлеровская Германия и фашистская Италия" (52).

Таким образом, первое, что следует отметить — тоталитаризм отличается от других форм политического устройства масштабом централизации, унификации и односторонней регламентации. Другим ключом к пониманию его природы может служить изучение происхождения тоталитаризма. В отличие от авторитаризма и демократии, тоталитаризм появляется на свет не в результате выборов (демократия) или политического кризиса и следующего за ним переворота (авторитаризм), а в результате всеохватывающего социального, экономического и политического кризиса. Важнейшее измерение этого кризиса — международное. "Первая мировая война явилась тем

международным фактором, без которого не было бы большевистской революции, — справедливо писал в свое время немецкий историк Ф. Боркенау, — точно также мировой экономический кризис стал тем международным фактором, без которого не было бы немецкой революции" (53). Добавим, что и нефтяной кризис середины 1970-х, несомненно, подтолкнул революционный сценарий в шахском Иране.

Результатом такого всеохватного общественного кризиса оказывается массовая мобилизация населения вокруг политических сил экстремистской ориентации, призывающих к скорому и радикальному разрешению накопившихся в обществе противоречий. Такая мобилизация в конечном счете становится одним из решающих факторов прихода — чаще всего в результате революции (Россия, Иран) — этих сил к власти. Более того, груз накопившихся противоречий оказывается настолько велик, что архетипом дальнейшей эволюции общества может стать его ускоренная модернизация, осуществляемая на волне массового энтузиазма и героического самопожертвования во имя "светлого будущего". Уместно заметить, что в определенных условиях пришедшая к власти тоталитарная группировка обладает реальными шансами практически реализовать имеющуюся у нее программу.