Революция не может останавливаться, коммунист не может не быть революционером.

Уважаемые товарищи по борьбе! Мы отмечаем юбилейную дату — 80 лет Великой Октябрьской социалистической революции, однако мы не можем сказать, что у нас, на нашей улице, праздник. Надо прямо отметить, что мы переживаем период не побед и успехов нашего дела, а ведем тяжелые бои, вынужденно отступив и понеся серьезные потери. Поэтому сегодня нам правильнее и полезнее не просто славить Октябрь и его героев, а разобраться в своих делах: чего нам не хватает, что надо сделать, чтобы выправить положение и двинуться вперед. Образно говоря, сегодня нам необходимо «приложить карту к дороге», сверить себя с Октябрем.

Конечно, о Великой Октябрьской социалистической революции уже столько сказано и написано на самом высоком марксистском уровне и самыми авторитетными нашими товарищами разных поколений, что трудно добавить и внести что-либо существенно новое в историю вопроса. А вот разобраться в проблемах сегодняшнего дня, не посоветовавшись с Октябрем, вряд ли возможно.

Мы бы хотели остановить ваше внимание на анализе тех субъективных факторов, которые превращают объективно необходимые условия революции в достаточные и реализуемые. Речь пойдет о духе марксизма — о борьбе и мужестве.

Величайшая заслуга Маркса и Энгельса не только в том, что они придали идеям коммунизма научный характер, не только доказали неизбежность смены формаций, перехода человечества к коммунизму. Они показали, что движущей силой истории являются столкновения противоречий и борьба классов, которая неизбежно разрешается на определенных этапах развития скачком и установлением новой формации.

Но они показали и человеческую составляющую этого процесса.

Со времен Манифеста коммунистической партии «коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего (несправедливого В. Т.) общественного строя», то есть революцией.

Вот это и выделяет коммунистов из среды всех других оппозиционных капиталистическому строю движений и сил — вера в революцию и работа на эту революцию. Этим отличаются коммунисты от реформаторов, которые были и во времена Маркса, и в еще большем количестве развелись сейчас.

Известно, что на вопрос анкеты «.Ваше представление о счастье» К. Маркс отвечал коротко и понятно — «Борьба!» Маркс славил подвиг парижских

— В. А. Тюлькин —

_________________________________________

коммунаров, которые шли «штурмовать небо». Маркс знал, что не было у них шансов на победу. «Восстание будет безумием», писал он накануне. Не было объективных условий, не было знаний, как это делается. Но Маркс ни разу, задним числом, не упрекнул коммунаров, что, мол, не надо было и браться за оружие. Наоборот, он преклонялся перед мужеством бойцов Коммуны, и если разбирал допущенные ошибки, то с позиций участника событий, вступившего в бой. Он знал и верил, что из поражения будут сделаны выводы и следующие поколения революционеров пойдут дальше, что в альтернативе «либо принять вызов к борьбе, либо сдаться без борьбы» — самым большим несчастьем является второе. Деморализация рабочего класса это гораздо более тяжелая утрата, чем гибель каких угодно лидеров. (Вспомним здесь об октябрьских событиях 93 года в Москве, когда при расстреле Верховного Совета не пострадал ни один вожак, даже те, кто обещал отстреливаться до последнего патрона. Зато погибли сотни «непородистых», простых, безвестных телеэкрану бойцов).

В. И. Ленин подчеркивал, что «Маркс умел оценить и то, что бывают моменты в истории, когда отчаянная борьба масс, даже за безнадежное дело, необходима во имя дальнейшего воспитания этих масс и подготовки их к следующей борьбе».

После такого вступления обратим взор к предоктябрьской ситуации 1917г. Очевидно, что большевикам в 1917 году было трудно не только потому, что они были первыми на неизведанном пути, что специфические условия (разруха, война, голод), казалось, не давали никаких шансов на успех, даже в случае захвата власти. Но и потому, что в их собственных рядах постоянно присутствовали колеблющиеся и чересчур осторожные, раздавались и шепот, и громкие голоса, что, мол, нельзя подниматься,. нельзя браться за оружие, что рано условия не созрели, будет лишь бесцельное кровопролитие, что учителя Маркс и Энгельс о таких, нынешних условиях, не говорили и не писали. Нет, никто из них не возражал против теоретической перспективы, но «не сейчас, не здесь, не вовремя» их главный тезис. Ответить на эти вопросы, время или не время, могла только практика, только борьба. Большевики пошли вперед и двинули страну по пути революции, двинули решительно и смело, понимая при этом, что нет такой борьбы, в которой заранее известен ее исход.

«Колеблющиеся, осторожные и здравомыслящие», тем не менее, не только возражали против уже принятого большинством курса на внутрипартийных мероприятиях, но даже переходили к прямому предательству движения. Вспомните знаменитое заявление Каменева и Зиновьева накануне Октябрьского восстания.

Но революция свершилась. Впервые в истории социальный переворот был не только теоретически обоснован, но спланирован, организован и практически осуществлен партией коммунистов-большевиков, «штурмующих небо».

— Революция не может останавливаться —

_________________________________________

Революция победила. Как же сложились дальнейшие отношения этих двух тенденций борцов и просителей? Всемирным значением Великой Октябрьской социалистической революции явилось то, что она провела непроходимую борозду между коммунизмом и социал-демократизмом, революционным марксизмом и «цивилизованным» реформизмом.

Великая Октябрьская социалистическая революция разделила все мировое левое движение на два крыла: социал-демократическое, реформистское, и коммунистическое, революционное. Первые надеялись, что развитие производительных сил капитализма, объективно, само собой приведет общество к социализму, что переход этот произойдет плавно, без общественных потрясений, без кровопролития, путем постепенных социальных, политических и экономических реформ. Вторые понимали, что капитал никогда не отдаст власть, ни через уговоры, ни через выборы, что решить вопрос о власти в пользу эксплуатируемого народа возможно только революционным путем, только через Диктатуру пролетариата.

Раньше, до победы Диктатуры пролетариата, социал-демократия, отбросив дух марксизма, формально почти сливалась с марксизмом, могла размахивать флагом марксизма. Она не отрицала идеи Диктатуры пролетариата, но и не делала ничего, абсолютно ничего, для того, чтобы приблизить реализацию этой идеи.

Естественно, подобная политическая линия социал-демократии не создавала никакой угрозы для капитализма. После победы Октябрьской революции и установления реальной Диктатуры пролетариата, социал-демократия была вынуждена и раскрыться, и самоопределяться. Называть себя марксистом мог только тот, кто прямо и беззаветно поддержал Пролетарскую Диктатуру в России. Социал-демократия открыто выступила против детища марксизма, против Октябрьской революции, против первой в мире победившей Диктатуры пролетариата. Она открыто перешла на сторону буржуазии, отбросив в сторону и флаг марксизма.

Размежевание во внешнем мире на борцов и соглашателей произошло довольно четко.

Сложнее дело обстояло внутри страны, внутри самой победившей партии. Ситуацию, в некотором роде, можно сравнить стронувшимся поездом.

Те, кто раньше говорил, что нельзя отправляться в путь, теперь впрыгивали в последний вагон и, уже называя себя полноправными пассажирами, дергали стоп-кран на тех или иных участках движения. Таким образом, сосуществование и борьба двух тенденций продолжались и в советское время.

70 лет Советской власти доказали, что революция с захватом власти не кончается окончательно социалистическая (коммунистическая) революция победит лишь с полной ликвидацией классов в обществе (а это, вероятно, возможно только в масштабах большей части мира ведь процесс протекает не изолированно, а в едином мировом пространстве). После захвата власти классовая борьба в обществе лишь приобретаем иные формы.

— В. А. Тюлькин —

_________________________________________

Диктатура пролетариата, помимо функции подавления сопротивления классового противника (вначале открытого, а затем в форме разрушительных реставрационных тенденций в обществе, в рабочем классе и в самой партии), имеет и не менее важную созидательную функцию, смысл которой в строительстве нового коммунистического общества. Причем обе эти функции осуществляются одновременно, лишь меняя приоритетность в зависимости от конкретных условий борьбы. И не понимать или не замечать этой борьбы это значит поставить революцию на грань поражения. Если революция не движется вперед, то она с объективной неизбежностью откатывается назад — наступают контрреволюция, реставрация, возврат к капитализму.

Это отчетливо понимали Ленин и Сталин, которые были высокообразованными марксистами.

Это не значит, что коммунисты, революция не могут отступать! На войне как на войне — бывает всякое. Но если революционеры вынуждены отойти назад, они не обманывают ни себя, ни народ, не говорят, что это движение вперед. Так, при осуществлении НЭПа Ленин прямо говорил, что временно отступаем, что идет борьба непримиримая и смертельно опасная «или мы, или нас».

Пока у руля страны стояли марксисты и беззаветно преданные народу борцы, страна шла вперед, к социализму.

Совершало руководство страны (при Ленине, при Сталине) ошибки, коль говорить о человеческом факторе, или не совершало? Когда люди идут впервые путем неизведанным и в условиях не только неизвестных, но неимоверно трудных, при бешеном сопротивлении всего окружающего мира, думать, что можно не совершать ошибок, говорить, что «надо было не так...» это политическое ханжество и чванство.

Они прошли свой отрезок пути достойно. Кто бы из последующих и сегодняшних анализаторов их уклонов и ошибок прошел, хотя бы так же, с такими же результатами? Немногие.

Большевики, Ленин и Сталин были ортодоксами марксизма. В теории и на практике они придерживались не каких-то догм, а неукоснительно руководствовались основополагающими принципами классовой борьбы. Поэтому, несмотря на имевшиеся просчеты и ошибки, сохранялся вектор движения «вперед и вверх». Инерция движения вперед сохранялась и после них довольно длительное время, однако со все большим отрицательным ускорением. Когда же, в силу объективных и субъективных обстоятельств, произошло ослабление коммунистической части партии — начался откат назад.

Объективно, партия понесла потери коммунистической составляющей в Великую Отечественную войну погибло более 3 млн. коммунистов. Погибли лучшие и наиболее преданные идее борцы, приспособленцы и ренегаты укрепились в аппарате. Субъективно — к руководству партией и страной пришли марксистски неграмотные люди, закономерно скатившиеся (пусть даже невольно) на

— Революция не может останавливаться —

_________________________________________

позиции оппортунизма (и ревизионизма) под давлением так называемого «здравого смысла» и «мнения большинства».

Принцип «диктатуры пролетариата» заменился концепцией так называемого «общенародного государства», из которой логически вылез тезис «правового», читай, буржуазного, государства. Развитие экономики в сторону совершенствования, расширения и укрепления общественных фондов потребления, способствующих свободному развитию человека как личности, трансформировалось в попытку создать «социалистическую модель общества потребления», что, естественно, привело к использование элементов капиталистической политэкономии. Критика ошибок и просчетов, допущенных в прошлом, свелась к огульному охаиванию деятельности вождей, социалистического строительства, всей истории России советского периода. Правый оппортунизм, т. е. соглашательство, уход от борьбы, ядовито расцветший в партии после XX съезда КПСС, в конечном счете, привел общество к прямой реставрации буржуазного строя.

Тот факт, что закладка фундамента реставрации капитализма была произведена руками КПСС, партии, называющей себя коммунистической, подтверждает правильность нашего вывода — звено исторической цепи разорвалось именно в области идеологии в самой партии:

политический плюрализм был провозглашен на XIX партийной конференции;

курс на рынок проложил XXVIII съезд;

курс на приватизацию ввел апрельский (1991 г.) Пленум ЦК КПСС; курс на суверенитет проводили фракции коммунистов на съездах Советов;

распад СССР одобрила называющая себя коммунистической фракция в Верховном Совете России.

КПСС по описи, из рук в руки, сдала не только имущество партийных комитетов и свои архивы, но и общенародную собственность, государство трудящихся, всю социально-экономическую систему в целом. Более того, именно КПСС обеспечила кадрами управленцев восстановившийся капитализм (достаточно вспомнить, что почти все президенты суверенных государств новоделов — члены ЦК КПСС).

Встает вопрос: а существует ли вообще механизм защиты партии и власти от внутреннего ее перерождения? Да! И он — в построении партии и организации государственной власти с учетом классового состава общества и с опорой на организованность трудящихся масс в процессе труда,. Это тема отдельных докладов.

Мы же вернемся ко дню сегодняшнему. В 80-летие Октября мы находимся в ситуации временного отступления. И сегодня нам, наверное, немногим легче, чем в 1917 г, хотя, конечно, казалось, бы знаний накоплено за 80 лет немало. Есть объективно новые составляющие, затрудняющие нашу работу. НТП дает

— В. А. Тюлькин —

_________________________________________

возможность: демпфировать процесс абсолютного обнищания пролетариата; за счет несправедливого мирового разделения труда стабилизировать ситуацию в наиболее развитых странах.

За эти годы реакция накопила огромный опыт оболванивания людей, прежде всего, через СМИ, через формирование у них деформированной культуры потребления.

Это объективные трудности, но есть и знакомые субъективные моменты, в нашей же среде порой находят почву для произрастания теории гражданского согласия, социального партнерства, надклассового постиндустриального общества и, наконец, последнее открытие — исчерпанность лимита на революцию.

Надо отметить, что поразительная жизнестойкость этих идеек и течений, а также их схожесть во всех странах, объясняются интернационализмом сил реакции. Они накопили большой опыт по «управлению» левым движением, всегда и везде поддерживают оппортунизм тех партий, которые по форме и названию стоят ближе всего к революционному флангу. Так легче увести в сторону, отвлечь массы, подменить движение и борьбу трудящихся «ответственным конструктивным оппонированием власти» в рамках установленной системы.

В отступлении всегда тяжелее, чем в атаке, и физически, и морально. Связи разорваны, ориентиры потеряны, силы раздроблены, настроение подавлено. В такие моменты важно не только выстоять, но и продолжать борьбу.

Это трудно, это немыслимо тяжело. И если мы коммунисты, то мы должны работать на Революцию, на ее приближение.

На вопрос, когда вы ее свершите? мы (наверняка) точно ответить не можем. Не факт, что все доживут до этого дня праздника масс. Но работать на его приближение мы должны. В такие периоды и проявляется, и проверяется революционность!

Наши главные выводы для сегодняшнего дня, сделанные из совета с Октябрем:

Революция не может останавливаться!

Коммунист не может не быть революционером!

Смелее, товарищи, к борьбе!

«Известия ЦК РКРП» № 5 (19) ноябрь 1997 г.

_________________________________________

ОТПЕВАНИЕ У ГРОБА С ХОРОМ²²

Так называлась процедура в прейскуранте ритуальных услуг, оказываемых маленькой кладбищенской церковью прихожанам, — «отпевание у гроба с хором». Местный священник с дьяконом и хором отпускал все грехи, вольно или нечаянно совершенные покойным в этой жизни, очищал его душу от всякой земной скверны и подготавливал к перемещению в иной мир, сделав ее открытой, возвышенной и радостной. Хор пел «Со святыми упокой, вечная память», батюшка истово крестился, Еще участники прощания глубоко вздыхали: «Ничего уже не поделаешь...»

Анализируя деятельность так называемой оппозиции в Государственной Думе, я долго не мог подобрать слова, чтобы, хотя бы для себя, коротко и понятно обозначить все маневры, мудрствования и трансформации руководства фракции КПРФ в своей парламентской политике. Последние «тактические шаги» по вынесению «вотума недоверия» правительству, когда говорили много жестких справедливых слов об «оккупационном режиме, развалившем страну», о «продолжающемся геноциде» народа (здесь и далее терминология Г. Зюганова), а потом отозвали этот самый «вотум», выдвинув идею проведения «круглого стола» с тем же режимом, который губит Россию, логичным объяснениям в голове у нормального, честного человека не поддавались.

Однако люди, занимающиеся политикой (или хотя бы следящие за основными событиями), к подобным зигзагам КПРФ и ее думской фракции уже привыкли, ничего нового или неожиданного для них не происходит. И, наверно, не стоило бы в очередной раз браться за перо и писать все о том же: о соглашательстве, об оппортунистичности политики КПРФ, если бы не мощное (объемистое) выступление Г. Зюганова в газете «Советская Россия» от 20 ноября 1997 года, где в популярном виде дано теоретическое обоснование парламентской тактики партии, а также последовавшее вслед за этим практическое подтверждение курса — обеспечение принятия в первом чтении чубайсовского проекта бюджета на 1998 год.

Если до сего момента фракция КПРФ, может быть, чувствуя определенную неловкость и даже стыд за извилистость своей линии, пыталась как-то избегать прямых ответов на прямые вопросы, то сейчас Геннадий Андреевич не просто высказался более откровенно, но и подвел своеобразную теоретическую базу под думскую тактику КПРФ:

Размышляя над этой публикацией Г. Зюганова, я и вспомнил недавнее событие, описанное вначале, участником которого оказался. Тогда отпевали мою знакомую старушку, прожившую долгую и честную жизнь, ничем себя не запятнавшую, сделавшую много нужного и доброго и для своих близких, и для людей. Отпевали у гроба с хором. И вспоминая тот молебен за упокой,

— В. А. Тюлькин —

_________________________________________

батюшку и певчих, на ум пришло это сравнение: как похоже, лидеры КПРФ тоже отпевают, только в гроб они положили Сопротивление тому «антинародному режиму», который «проводит политику геноцида собственного народа». Л грехи отпускают и прощают «оккупационному правительству народной измены». И хор думских оппозиционеров отпевает покойника так же слаженно, проникновенно и целеустремленно, как отпускали грехи в кладбищенской церкви тамошний спикер и профессионалы хористы. Но в отличие от церкви, КПРФ своей думской политикой не просто внушает иллюзии для слабых, она обманывает веру народа в своих защитников. Причем всякий раз, позвав людей в наступление и бросив их, обманывает лучшую часть народа, действительно борющуюся. Так из борцов делают просителей, в лучшем случае, вытягивающих из режима запланированные уступки. И это самое отвратительное и вредное в деятельности руководства так называемой конструктивной и ответственной оппозиции. Остановимся на разборе основных оправданий Г. Зюгановым своей линии и оценке ее последствий для действительно коммунистического сопротивления.

Прежде всего, ответим на обоснование снятия вотума недоверия.

Г. Зюганов говорит, что они советовались с губернаторами и не могли идти на обострение в преддверии зимы, что если распустят Думу, то «... придет к власти Чубайс со своей камарильей (будто они и так нс правят — В. Т), и все закончится крахом». Однако резонно заметить, что все эти аргументы считаются до того, как начинают действия.

Следовательно, все КПРФовское осеннее наступление трудящихся с десятью миллионами подписей носило заведомо характер психической атаки и имело совсем другой внутренний смысл. (Какой выясним позже).

Далее, в одном из основных своих тезисов, Г. Зюганов утверждает: «оппозиция в Думе не может быть, при любых обстоятельствах, оппозиционней, чем настроение народа... Вызревание организованного выступления идет медленнее, чем мы все хотели бы». Народ, видите ли, у них виноват, медленно прозревает и созревает. Владимир Ильич подчеркивал, что парламентская фракция партии, как правило, настроена правее самой партии. Зюганов лишь подтверждает это: его фракция намного более соглашательская, чем основная масса членов КПРФ. Более того, оказывается, она гораздо правее, чем общенародное обывательское настроение.

Как же так? А суть в том, что КПРФ никакая не левая партия, которая идет в парламент, чтобы сдвигать настроение народа влево; она сама изначально плавает где-то в правом болоте, более всего опасается, как бы не вышло социального взрыва, но ждет, когда же, наконец, настроение народа созреет до того, чтобы позвать их во власть.

Как исполнение этой линии «отвоевывав у режима по крупицам власть в пользу народа» отмечается, что «за последний год на этом направлении сделано больше, чем за пять-шесть предыдущих. На губернаторских выборах из 52 регионов в 37 пришли наши люди» (!? — авт.).

— Отпевание у гроба с хором —

_________________________________________

Что касается «наших» губернаторов, так и хочется спросить: «Какие это «ваши» Руцкой в Курске или Строев в Орле»?! Даже Проханов, самый последовательный апологет Г. Зюганова, возражая С. Горячевой в газете «Завтра», с горечью заметил, что выбранные от НПСР кандидаты полностью исчезли как «красные губернаторы», их не видно и не слышно ни в Совете Федерации, ни в Думе... «Они вынуждены играть по правилам которые пишут для них министерство финансов и Чубайс».

Исходя из этих предпосылок, тактика КПРФ сводится к следующему. «Чтобы идти в наступление, должен быть двух, трехкратный перевес», говорит Геннадий Андреевич. Это какой перевес он хочет получить? В Думе? В условиях буржуазной диктатуры повести за собой переубежденное большинство? По этому поводу классики высказывались со всей определенностью, что это парламентский идиотизм и наивные интеллигентские иллюзии думать, что буржуазная власть (диктатура буржуазии!) позволит левым провести комплекс агитационно-пропагандистских мероприятий, чтобы перетянуть на свою сторону просвещенное разъяснениями большинство населения. Не позволят, никогда.

Потому что те, «которые засели в Кремле», совсем не больные, каковыми их считает Г. Зюганов. Не больные они, ни умственно, ни физически.

Просто они гораздо четче и глубже, чем товарищ Г. Зюганов, понимают, выражают и отстаивают свои классовые интересы, твердо и последовательно их проводят и, надо признать, довольно результативно осуществляют. Их можно ненавидеть, считать их врагами, но упрощать и ерничать, что они просто больные это не просто глупость, это заведомая попытка внести в общественное сознание вирус дезориентации и расслабления. Мол, придут здоровые, все само собой выправится.

Чувствуя слабость своей аргументации, Зюганов пускается в многословное объяснение необходимости тактики переговоров. Мол, мы вынудили режим пойти на уступки и добились согласия на проведение «круглого стола».

Можно, конечно, сидеть за столом переговоров и разговоры разговаривать. Вреда от этого большого не будет. Но утверждать, что это не просто будут обсуждения, а что это соберутся «люди, которые наделены полномочиями власти, и их решения обязательны к исполнению», это не просто обманываться самому, это значит уводить народ от участия в политике, от прозрения, от активного воздействия трудящихся на режим.

И здесь чрезвычайно характерна полная солидарность Геннадия Андреевича с Борисом Николаевичем: и тот, и другой приводят в обоснование один и тот же аргумент: или диалог с другом («круглый стол»), или... «гражданская война» (Ельцин), «большая братоубийственная война в стране, которая закончится тем, что мы потеряем Россию, как потеряли Советский Союз» (Зюганов). Выбор только такой. Чувствуете знакомые интонации? Альтернативы перестройке нет. Только по пути реформ. Иного не дано! Иначе...

— В. А. Тюлькин —

_________________________________________

Между тем, коммунисты имеют особый и вполне определенный подход к проблеме гражданской войны. Во-первых, по сути дела, она уже вовсю идет сегодня на просторах нашей Родины. В иных, чем в 17 г. формах, иными методами и средствами. И Зюганов сам это не раз утверждал, когда твердо и решительно говорил об «оккупационном режиме», о «геноциде народа», о «жертвах политики реформаторов» и т. д. Во-вторых, чего ради столь усиленно запугивать народ призраком гражданской войны и, тем более, заранее говорить о поражении народа в этой войне. Ленин ставил вопрос, что раз буржуазия хочет гражданской войны, она ее получит. Мы так же вслед за классиками подчеркиваем: гражданскую войну уже развязал существующий антинародный и антинациональный ельцинский режим, а наша задача свергнуть его в этой гражданской войне. Для этого нужно использовать способы и средства борьбы адекватные действиям режима. Что нам могут дать решения наделенных властными полномочиями знакомых лиц, даже севших за круглый стол, мы уже знаем.

Когда Зюганов начинает искать аргументы и говорить об уступках, которые, якобы, оппозиции удалось выдавить от правительства, оторопь берет от откровенного популизма думской фракции КПРФ и неуважения к читателю: «Появилась возможность в ходе переговоров помочь каждому из вас вернуть деньги, которые у вас отобрали в 92-м, не подвергнув их деноминации...» Ну что ж, Ельцин уже дал указание Чубайсу разработан законопроект о возвращении части сберегательных вкладов гражданам, рождения 1917-1921 годов. Вот ведь задача — вернуть что-то со сберкнижек. Но ведь народ потерял не просто вклады на сберкнижках, а платежеспособность заработанного рубля, устойчивость и стабильность, право получить и работу, и зарплату, уверенность в завтрашнем дне. И, вообще, саму жизнь с уважением к себе, цена которой стала, в полном смысле слова копейка. Про это КПРФ любит говорить на митингах, где, как известно, слово не воробей. В парламенте же фракция, называющая себя коммунистической, предпочитает бороться за возвращение вкладов. Не потому ли, что, как и их председатель Зюганов, считают, что: «парламент это тоже большой «круглый стол», где избранники народа отстаивают его интересы». Надо же, во все времена коммунисты подчеркивали, что буржуазный парламент совсем не народная власть, что в основной массе парламентарии не избранники народа, а полномочные представители денежного мешка, проведенные в парламент (Госдуму) черёд соответствующие механизмы, где основную и главную роль играют толщина кошелька и то, в чьих руках реальная исполнительная власть сегодня. И эти избранники отстаивают интересы соответствующих финансовых групп, разделивших сферы влияния и регионы между собой. Парламент не более, чем говорильня, главная задача которой отвлечь, замаскировать, обеспечить власть тех, кто имеет капитал. И Геннадий Андреевич это прекрасно понимает, и, проговариваясь, вынужден сказать правду (статья-то в «Советской России» имеет принципиальный характер!): «Мы

— 0тпевание у гроба с хором —

_________________________________________

проводим законы, которые смягчают условия существования людей» (выделение мое В. Т. вот вся суть парламентской деятельности КПРФ!). «Но даже такие социальные законопроекты, сетует Зюганов, останавливают кремлевские власти». Надейтесь, товарищи, на своих «народных избранников», может быть, на следующих выборах удастся собрать абсолютное большинство своих в Думу, и тогда... «повернем Россию к национальным интересам». Только скорее рак свистнет.

Сегодня Дума это своеобразная прокладка для ельцинской команды, По другому она Кремлем никогда не воспринималась, ибо так записано в Конституции, к принятию которой КПРФ имела самое прямое и непосредственное отношение, обеспечив явку запуганных и запутанных избирателей с левого фланга. Спору нет, левые могут и должны работать в парламенте, в т. ч. смягчать удавку на шее народа, но основная их задача добиваться больших степеней свободы для развития борьбы с этим самым режимом.

А соглашательство фракции, называющей себя коммунистической, приделывает этому «тампаксу» «крылышки» видимость ожесточенной борьбы с режимом за «круглым столом» парламента. Поэтому, когда Зюганов заявляет: «Мы готовы с кем угодно (выделение мое В. Т.) вести переговоры за «круглым столом», чтобы возродить Россию, спасти ее от новой войны, вернуть гражданам их социальные завоевания и достоинство», он забывает уточнить, что исход этих переговоров решает только соотношение сил реальной борьбы вне парламентов и круглых столов.

Призрак гражданской войны это общий пунктик программ у Г. А. и Б. Н. Весь пафос газетнополосного материала — «лишь бы не было войны». И Зюганов не перестает подчеркивать: «выбор у нас такой: или диалог, или большая война. Маленькая уже не получится». Мол, маленькая уже была в Москве и закончилась жутким кровопролитием. А надо было бы послушаться тогда его, Геннадия Андреевича, который принципиально и последовательно стоял за переговоры «с кем угодно». Мол, была возможность в 93-м уберечь Советскую власть, не сумели воспользоваться, поднять народ на ее защиту...

По этому поводу хотелось бы внести некоторую ясность. Во-первых, советская ли это была власть во главе с Хасбулатовым и Руцким, с полосатым власовским флагом, власть, которая сама до предельных высот абсолютизма вознесла Ельцина? Коммунисты до сих пор, что они защищали буржуазную конституционную демократию от наступающей Диктатуры. А, во-вторых, Геннадий Андреевич говорит сейчас, вспоминая канун того страшного утра 4 октября, мол, «если бы тогда вышли трудовые коллективы на улицы Москвы, перегородили бы дорогу танкам, что шли на расстрел «Дома Советов», то не произошло бы трагедии. Но, помнится, сам Геннадий Андреевич выступил но телевидению и призывал сидеть по домам, воздержаться от активных выступлений и не высовываться на улицу. Это что, от перепуга такая раздвоенность или такое было партийное поручение Кремля? Думаю, скорее, это образ мышления: если бы вышло, тогда «надо было», а раз не вышли,

— В. А. Тюлькин —

_________________________________________

то «я предупреждал». Более того, не ЦИК ли КПРФ рекомендовал парт организациям, но избежание провокаций, «воздержаться от участия в демонстрации 7 ноября 1993 года» (?!) А сегодня говорят: выйти с красным }>лагом на улицы в 93-м требовалось не меньше мужества, чем в 18-м или 4 м, что, в общем-то, правильно.

На словах сегодня КПРФ проповедует развитие давления на режим снизу как «важнейшее условие эффективности работы круглого стола». Однако как это похоже на знакомы» уже предложения социалистов из СПТ, чтобы каждый боролся на том участке, где у него лучше получается: «вы на баррикадах, а мы в парламенте». (Рыбкин образца 92 г. сопредседатель СПТ).

Настала пора сказать, что вышеразобранные положения это не просто какое-то ошибочное представление Зюганова, это программная база партии. И дальнейшие рассуждения ее лидера подтверждают это. Так, с точки зрения Геннадия Андреевича, «НЭП примирил общественную и частную собственность и спас страну от новой гражданской войны». Ничего себе открытие!

Ленин везде и всегда подчёркивал, что борьба идет не на жизнь, а на смерть, борьба двух идеологий, двух хозяйственных укладов; что вопрос ставится прямо и однозначно: или или. Или социализм победит или социализм победят. Большевики пошли на ослабление «красногвардейской атаки на капитал», чтобы с помощью временного союза с мелкобуржуазным предпринимательством создать крупную государственную промышленность, укрепить общественную собственность. В период НЭПа, как известно, создавался Госплан, Госснаб, реализовывался план ГОЭЛРО, готовилась индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства, устанавливалась монополия внешней торговли, т. е. готовилась смерть для частного сектора и преодоление многоукладности. Но это еще не конец открытиям Геннадия Андреевича. Такая подмена понадобилась для следующего, главного, перехода: для обоснования политики и тактики КПРФ. В союзники для этого опять приглашен и Ленин. «Сегодня очень важна ленинская идея о широком союзе коммунистов с некоммунистами», — заявляет Зюганов.

ВСЕМ ВНИМАНИЕ! (Авт.) Для чего такой лукавый язык? Да, Ленин всегда был сторонником и широчайшего союза большевиков с беспартийной массой, пролетариата с крестьянством. Эта идея разрабатывалась Владимиром Ильичом еще до Октябрьской революции, и по-другому быть не могло: Россия была страной с преобладающе мелкобуржуазным населением деревни. Думается, выпускнику Академии общественных наук при ЦК КПСС, доктору философии такое лукавство потребовалось с одной целью: обосновать с формировавшийся у КПРФ союз с антикоммунистами для совместной с ними работы но стабилизации сложившегося положения, в т. ч. политического строя!

Поэтому, когда сегодня Геннадий Андреевич, провозглашает: «Мы выступаем за коалиционное правительство левоцентристского толка», мы вспоминаем, кого Зюганов предложил в состав правительства «народного доверия» накануне

— Отпевание у гроба с хором —

_________________________________________

второго тура президентских выборов: Росселя, Лужкова, Явлинского и т. д. И если тогда этот маневр для многих остался неясным или просто неудачным предвыборным ходом, то сейчас Зюганов проясняет картину: «Это правительство могло бы предложить реальную программу поддержки всех форм собственности..., дать возможность приложить капитал тем, кто его имеет, но в интересах своей страны». Вот теперь только можно сказать, что мы подошли к сути: Зюганов озвучил то, о чем говорилось в кругах левой оппозиции, в том числе и думской. КПРФ выражает интересы капитала старой номенклатуры, называемого, между собой, национальным. Можно ли довольствоваться сноской «но в интересах своей страны»? Так ведь капитал интернационален, а, кроме того, «в интересах своей страны» проводилась перестройка, «в интересах народа» на XXVIII съезде КПСС одобрили курс на рынок, а на апрельском (1991 г.) Пленуме ЦК КПСС — курс на приватизацию. Неужели руководство КПРФ не знает то, что известно каждому молодому коммунисту: приложить капитал в интересах страны, но без решения основного вопроса о власти но классовому признаку, значит укреплять капитализм в России с его дальнейшим объективным подчинением мировой империалистической системе.

Впрочем, КПРФ не стесняется оказывать и прямую помощь установлению смычки новых отечественных господ с иностранными интересами, чему примером служит принятие Думой закона «О разделе продукции».

Сам Зюганов результаты взаимодействия КПРФ с режимом преподносит как достижения, констатируя, что «... реальная смена курса уже во многих регионах идет. Пришедшие туда ответственные, грамотные, крепкие губернаторы уже проводят новую политику, и вы это видите». (?! — авт.)

Мы видим, Ельцин тоже. Свидетельством чему орден «За заслуги перед Отечеством» главному представителю КПРФ во власти, спикеру Думы. (Пока только II степени, на первую, наверное, надо работать, как Рыбкин).

Весьма показательно, что в своем интервью Зюганов признает кровное родство КПРФ с реформами горбачевской КПСС. «Многие коммунисты давно уже требовали реформ — пишет он — высказывали новые свежие мысли, а их все время обличали в оппортунизме и ревизионизме». Геннадий Андреевич не вспомнил сопротивление Движения Коминициативы или марксистскую платформу. Ему милее