Социоанализ юридической нормы381

на политической власти. Однако всякая смена политической власти в истории всегда сопровождалась учреждением соответствующих ее пониманию правовых установлений и конструировала свою собст­венную легитимность или принудительный порядок.

Таким образом, правовое состояние, т. е. возможность актив­ного поиска блага сопровождает любое общество, делает возмож­ной согласованную жизнь в нем, гарантируя при этом какой-то оп­ределенный стандарт приемлемого нормативного регулирования отношений на частном уровне общественной жизни. Следователь­но, правовое качество отношений между людьми формируется че­рез нормативность как таковую в совокупности всего многообра­зия социальных норм: технических, экономических, юридических и этических.

В регулятивном смысле то, что воссоздает динамику правового качества социальной действительности, констатируется в таком функциональном состоянии, как правопорядок. В современной оте­чественной юридической литературе конкретное состояние право­порядка соотносится с таким понятием, как правовая жизнь. В пра­вовую жизнь включается собственно позитивное качество общест­венных отношений, которые конституируются в правовые границы и формы. В правовую жизнь включается и деятельность государства по урегулированию неприемлемого с точки зрения права массива отношений между людьми в направлении придания им качеств пра­вомерного поведения через силовое воздействие государственной власти в модусе «принудительного порядка» (Г. Кельзен): «Право­вая жизнь — это совокупность всех форм юридического бытия об­щества, выражающаяся в правовых актах и иных проявлениях права (в том числе и негативных), характеризующая специфику и уровень существующей юридической действительности, отношение субъек­тов к праву и степень удовлетворения их интересов»

Используя такое определение правовой жизни, современный отечественный автор профессор А. В. Малько, однако не дает ха­рактеристики ключевым понятиям, таким, например, как «юриди­ческое бытие общества», «юридическая действительность». В та­кой ситуации, видимо, следует провести отличие между правовым и юридическим, либо поставить между ними знак равенства. Тогда

Общая теория государства и права Академический курс. М., 2001. Т. 2. С. 127.

382 Глава 3

можно ли явление и реализацию права в рамках законопослушания назвать юридическим процессом или можно наделить таким при­знаком и всякое правонарушение, поскольку оно является юриди­ческим фактом?

Либо динамика юридических фактов в контексте отношений между людьми — это определенная аспектодогия социального, ко­гда эти отношения включаются в институциональный процесс пра­воприменения, осуществляемого правоохранительными органами и судом. Нужно отметить, что граждане при реализации своих прав не придают своим действиям специально юридической значимости и не используют подобного понятия при их совершении. Они руково­дствуются при этом принципами эмпирической аксиологии, приме­няя свои силы и способности по своему усмотрению для достижения блага и пользы. При этом их активность осуществляется в рамках того, что считается дозволенным, предписанным, обязывающим и запрещенным. Люди исходят не из юридической, а из социальной и этической фактологии и собственных коммуникативно-антропо­логических ресурсов.

Юридический факт как сознательное придание социальному со­ответствующего специфического аспекта и юридическая пропозиция как специально направленное действие и целесообразная деятель­ность характерны как раз для правоприменения и являются публич­ными экспозициями юридического смысла того, что совершается субъектами права в процессе осуществления принадлежащих им прав. Таким образом, предоставление права, с одной стороны, и ес­тественное обладание правом, с другой, служат отправными пунк­тами для воссоздания нормативных систем общества, в том числе и правовой системы. Внутри и над этой системой возвышаются юри­дическая сфера отношений, представляющая собой публично-правовую, или государственно-властную, систему отношений.

В традиционном обществе право существовало в системе иерар­хии воплощало в себе определенный уровень антропологической сущности или являлось исторической антропологической фрагмен­тацией, которая по своему внешнему виду представляла собой не что иное, как локализацию ступеней повышения или понижения ста­туса и достоинства человека. Социальный статус служил естествен­ным уровнем самоопределения человека в праве, под которым оди­наково понимаются как возможность, так и расчет в получении дос-

Соци°^анализ юридической нормы 383

тупа к жизненному благу. С точки зрения идеологии буржуазного Просвещения, такое положение оценивалось как заключение в рам­ки замкнутого социального пространства и состояние общественной несвободы. Тем не менее, правовое качество как стандарт приемле­мого или неприемлемого сосуществования людей друг с другом не могло быть уничтожено полностью, это означало бы самоуничтоже­ние общества как такового.

Общественная свобода, обладающая всей полнотой формальных правовых признаков, является достижением нового времени. Можно указать, что право как свободный и социально приемлемый способ утверждения человека в обществе развивается по направлению к такому состоянию через несвободу или через систему обязанностей и зависимости от публичных установлений, которые выражаются, как правильно констатировал в свое время М. Вебер, в традиции и через традицию. Конец традиции заключался в том, что человек по­лучил возможность выйти из системы изначально установленной родовой связи и самостоятельно установить свое жизнепребывание и благо, что и превратило подданного в гражданина.

Замена правового способа доступа к благу через регулятивный корпус законодательства общественной собственностью, которая есть не что иное, как государственная собственность, с точки зрения экономической онтологии блага должно было создать возможность и условие всеобщего доступа к благу. На самом деле это в условиях советского общества фактически привело к некоему повторению традиции на новом историческом уровне. В этой связи коммунисти­ческую идею в таком ее выражении, как отсутствие частной собст­венности, которая представляет собой антропологическую состав­ляющую этой идеи, можно оценить как правовую иллюзию. При та­ком положении отношения собственности из экономических превращаются в публично-правовые и политические. Это, с точки зрения понятия юридического аспекта социального, можно квали­фицировать как превращение отношений собственности в экспози­ции подручности блага в отчужденные внешние отношения, где дос­туп к благу осуществляется путем распределения и посредством ис­пользования политико-правового бюрократического механизма системы обязанностей.

В итоге уравнивание в праве находит свое предметное выраже­ние в системе распределения, осуществляемого не через собствен-

384___________________________________________________ Глава 3

ное вознагражденное усилие, а через дарующе-распределяющий жест публичной власти. Из этого можно сделать вывод, что право­вое качество действительности создается не только и не столько че­рез феномен материального богатства, а через систему антропологи­ческих координат, где главным становится достоинство человека самого по себе. В отечественной юридической литературе указыва­ется: «Проблема достоинства личности тесно сопряжена с пробле­мой ее статуса. Перевод неправовой действительности — категории человеческого достоинства и ее значений — в правовую предпола­гает создание соответствующих правовых понятий (субъект права, правосубъектность, статус личности), с помощью которых социаль­но-этическая реальность воплощается в правовую реальность. В правовую форму облекаются важнейшие комплексы общественных отношений, выражающие различные грани человеческого достоин­ства. Поэтому правовая реальность выступает как определенная сто­рона, момент общественной жизни в целом, в силу чего право рас­сматривает людей как субъектов права, носителей различных ценно­стей, как реальных участников общественных и правовых отношений.

... Идея достоинства так же, как принципы права, является ис­ходным положением, ведущим началом формирования права. Она предшествует созданию системы права, выражая потребности и ин­тересы общества, лежит в основе формирования его воли, объекти-вируясь в особой норме. Будучи исходным положением социально-политической и нравственной природы права, идея достоинства личности пронизывает многие нормы конституционного, трудового, гражданского, уголовного и других отраслей законодательства».

Из сказанного можно заключить, что правовое качество отно­шений само по себе лишено внешнего регулятивного воздействия, оно представляет собой норму свободного осуществления прав субъектами права, которые ориентируются на юридический закон и следуют принципам правомерного поведения. Юридический же компонент в «эстетике» правового качества действительности и обычного порядка вещей возникает в случае нарушения права. Оценка этой ситуации как факта, имеющего юридический смысл и предполагающего возможность восстановления нарушенного права

Указ. соч. Т. 1.С. 481,483

Социоанализ юридической нормы385

через внешнее вмешательство и употребление публичной власти, дается в случае правонарушения государством. Защита нарушенного права осуществляется через последовательные стадии публичного правосудия в рамках уголовного, гражданского и административно­го судопроизводства.

Действия, посягающие на достоинство личности и связанные с нарушением имущественных и неимущественных прав, различают­ся между собой. Первые можно охарактеризовать как нарушение глубинных оснований и норм существования, а вторые — как от­клонение от требований закона и нарушение границы в праве, что в целом может восприниматься по разному: преступление как вид социальной аномалии, неопределенность в праве или юридический конфликт. Именно в сфере такого конфликта возникает юридиче­ский компонент правовой реальности: «Юридический конфликт в узком смысле слова непосредственно связан с правовыми отноше­ниями сторон — это противоборство субъектов права с противоре­чивыми правовыми интересами, возникающее в связи с созданием, реализацией, применением, изменением, нарушением или толкова­нием права. Юридический конфликт в широком смысле — это лю­бой социальный конфликт (смешанные или переходные формы), имеющий хотя бы один элемент, обладающий юридической харак­теристикой (субъект, объект, субъективную сторону (мотивацию) либо объективную сторону (действия), который юридизируется, т. е. завершается (или имеет возможность завершиться) юридиче­ским способом».

Таким образом, правовое качество действительности как нормы повседневного существования создается за счет внешнего регуля-тивно-принудительного воздействия в случае выхода за пределы соответствующего установления, действующего в контексте кон­кретного общественного отношения, либо в случае вторжения в пра­вовое пространство, которое принадлежит другому лицу. Следова­тельно, юридическую норму следует расценивать как меру дозво­ленного в праве. В этом отношении нарушение меры в праве, которое, как правило, связано с причинением вреда, ущерба, умале­нием достоинства личности, попранием законного интереса, оказы­вается за пределами правового качества отношений и перемещается

⁸ Указ. соч.Т. 3. С. 431,432.

^386______ Глава 3

в другое пространство. Это нарушение меры как конкретное дейст­вие получает значимость юридического факта, тем самым, выделя­ясь из общей ткани правовой реальности как аномалия, так же, как пузырек на поверхности воды, как утрата нормативного, обычного состояния жизни Такое внешнее проявление правонарушения в контексте социальной данности требует создания внешнего публич­ного способа восстановления меры, поскольку сама правовая реаль­ность, рассчитанная по своему назначению и смыслу на соблюдение нормы, не располагает собственными ресурсами для устранения правонарушения, восстановления нарушенного права и применения ответственности.

Правовая реальность — это предметный язык законопослуща-ния, а правонарушение — это проявление ненормативной предмет­ной лексики в праве, т. е нечто чужеродное по отношению к этому языку. Это чужеродное для массива социальной нормативности мо­жет быть извлечено из гомогенной среды специфическим способом и внешними средствами. поэтом\ юридическое представляет собой институциональное публичное бытие права, которое уже не есть право как способ самореализации и дееспособности индивида, а право как власть, распространяющаяся на всех с точки зрения воз­можной практической юрисдикции.

Такого рода власть, поскольку она приходит на защиту достоин­ства личности извне, необходимым образом теряет признаки внут­реннего усилия. По отношению к правонарушению она выступает как внешнее принуждение и законное насилие. Она воплощает в се­бе ответ на тот вызов, который делает субъект права такому виду приемлемой социальной нормативности, как юридический закон, устанавливающий границу в сфере дозволенного. В некотором смысле юридическая деятельность выступает как форма реакции на разрушительный акт правонар\ шения и последующего привлечения к юридической ответственности. Тем самым насилие и внешнее принуждение, нарушение прав лица, которые осуществлены как по­сягательство на частном уровне общественной жизни, аннулируется посредством законного насилия, когда включается регулятивный юридический механизм охраны, защиты и восстановления нар\ шен-ного права.

Конституирование государства и юридической деятельности входит в общий контекст коллективных созидательных усилий (

Социоапализ юридической нормы 387

щества, которое учреждает публичную власть как систему подчине­ния и дисциплины и консолидирует тем самым ее в мощный соци­альный институт Этот институт входит в общий конструктивно-антропологический механизм защиты от внешней и внутренней опасности общества как целого Такой институт как инструменталь­ное средство может находиться в руках того или иного класса, но самое бытие юридической нормы как регулятивного способа вос­создания правовой реальности, каков бы ни был объем последней, остается незыблемым.

Регулятивное качество юридической нормы не может быть пол­ностью описано в феноменологии образца, стандарта, обыкновения или стереотипа. В этом отношении следование юридической норме не означает ориентации на добродетель и за счет реального присут­ствия последней осуществления вклада в общественное благо. Толь­ко всеобщее согласное следование норме каждого субъекта права дает такое качество общественных отношений как правопорядок В этой связи отдельно взятая юридическая норма является микроско­пическим элементом правопорядка как динамического обществен­ного состояния.

В юридической литературе приводятся многочисленные клас­сификации юридических норм, имеющих различное регулятивное назначение и смысл. Нужно отметить, что это назначение и смысл и делают необходимой своеобразную юридическую логику их взаимо­связи, создавая особую, ни на что похожую, их иерархию и силовое соподчинение, через которые выражается язык воссоздания право­вой реальности в той или иной сфере общественных отношений

Юридические нормы делятся на нормы-принципы, или исход­ные нормы, общие нормы, касающиеся определения задач регулиро­вания каждой отдельной сферы общественной жизни, и специальные нормы, которые регулируют отношения, обладающие специфиче­ской однородностью и определенным социальным качеством. Регу­лятивный потенциал воздействия определяется в таких номинациях юридических норм как императивные, диспозитивные. поощритель­ные, рекомендательные и т. д Нужно отметить, что определение юридической нормы не может полностью связываться с такими по­нятиями, как мера бытия вещи, явления. Оно может быть связано только с мерой действия субъекта права, и в этой связи юридическая норма отражает в себе следование четко определенному установле-

388____________________________________________________ Глава 3

нию. Последнее не означает обладания нормой как мерой самооб­ладания, как это имеет место, скажем, в случае таких экзистенци­ально-аксиологических состояний жизненного мира человека, как здоровье, благо, счастье или болезнь, ущерб, вред, лишение, несча­стье, горе.

Юридическая норма есть не что иное, как публичное установле­ние, которому необходимо следовать для того, чтобы находиться в рамках правового качества действительности. Именно связное функциональное бытие юридических норм создает правовую реаль­ность, и в этом отношении правонарушение как аномалия выявляет­ся путем обращения к соответствующей юридической норме, кото­рая содержит указание на правомерный способ действия субъекта права либо характеризует это правонарушение как недопустимый, неприемлемый способ поведения. Можно полностью согласиться с утверждением современного российского теоретика права О. Э. Лейста: «Право по его сущности можно определить как норма­тивную форму упорядочения, стабилизации и воспроизводства об­щественных отношений, поддерживаемую (охраняемую) средствами юридического процесса и государственным принуждением. ... Правом надо считать не абстрактные формулировки государст­венных законов или общие рассуждения о правах и свободах лично­сти, а систему правоотношений, в которых выражены и согласованы (а тем самым упорядочены) многочисленные и разнообразные инте­ресы членов общества. Что касается правосудия и мер принужде­ния — то это не право, а способ обеспечения, охрана права, его га­рантия, которая, как гарантия и охрана, всегда должна быть чем-то внешним по отношению к тому, что охраняется и гарантируется».

Однако, в последнем случае нет ссылки на законодательную власть, которая осуществляет издание законов, определяет объем прав и свобод и тем самым устанавливает вполне определенные гра­ницы в праве как приемлемом способе совместного существования людей друг с другом. В то же время, нормотворческие действия за­конодателя — это текущий обзор правопорядка и государственности в целом, где субъектом признания приемлемого качества социально-

т

⁷ 7. Лейст О. Э. Сущность права Проблемы теории и философии права. 2002. С. 27, 39.

з юридической нормы_______________________________ 389

_го выступает все общество и оно определяет ценностные координа­ты и масштаб права в обществе.

В связи с этим нормативный способ определения правового ка­чества социальной действительности существует как системное ди­намическое единство ориентиров-границ, ориентиров — способов меры в праве, ориентиров-запретов, целевых ориентиров-задач. Все это приводит к тому, что правовая реальность создается по своим признакам в том или ином историческом объеме через принцип за­конности.

Для того чтобы в условиях правовой реальности быть держате­лем принуждения и силового воздействия как приемлемых для част­ного существования способов социального действия, нужно встать рыше этого уровня, подняться над ним, приобрести черты сверхэм­пирической ценности или святости. Именно этим духом святости как максимумом авторитетности и наделяется юридический закон и государственная власть в архаическом и традиционном обществах. Из ресурсов святости, которые находятся вне конфликта в праве, и черпается сила, которая превышает индивидуальное представление о возмещении утраты как мести, расплаты, которые не могут завер­шиться частной сферой войны, прекращение войны возможно толь­ко через получение возмещения не от правонарушителя, а от ин­станции, которая действительно способна определить меру ответст­венности.

Иными словами, правовое качество и правомерное поведение можно создать через установление меры ответственности в области лишения, принуждения, насилия, т. е. меры в сфере принципиально неприемлемого. Если же неприемлемое в частноправовом смысле как пространство применения ответственности и как внешнее при­нуждение становится общей потребностью, то его местопребывание Должно быть выведено за пределы межличностных отношений. При этом оно должно соединять в себе одновременно функции правового обмена в сфере ответственности одного субъекта права перед дру­гим, а это возможно только тогда, когда получит всеобщее призна­ние представление о правовом качестве принуждения или право­мерности и законности насилия. Предоставление такого правомочия единичному субъекту является противосмысленным. поскольку он ориентирован только на меру в праве, но не знает меры приемлемого ^в сфере защиты права и применения принуждения к другому лицу.

390____________________________________________________ Глава 3_

Он впадает в круг мести, разрушая тем самым приемлемый способ совместного пребывания с другим лицом и делая его бытие несо­вместимым с его личной жизнью, социальный порядок превращает­ся в хаос.

В связи с этим юридический закон, будучи сформулированным как всеобщая мера и масштаб ответственности, разрывает «путы» мести и как установление, приносящее мир и благо, становится свя­щенным, т. е. как бы данным самой природой и божеством. Эта мера должна обеспечить эффект восстановления правового качества и обеспечить возврат к исходному состоянию, которое существовало до нарушения права. Таким образом, право публичного принужде­ния претендует на то, чтобы сделать бывшее небывшим, а такое возможно только со стороны внешней по отношению к участникам конфликта инстанции и в соответствии с правилом, которое имеет ретроспективное, а не перспективное движение в этом конфликте. Иначе говоря, эта инстанция должна находиться не только вне кон­фликта, но и располагать возможностью привести хаотическое по­ложение вновь в состояние нормы. Именно в этом и состоит конст­руктивный смысл юридической нормы. Эта норма является оборот­ной стороной нормы права, которая реализуется в контексте правовой реальности, где юридический процесс присутствует ла­тентно в качестве законопослушания. дисциплины и соблюдения меры в праве.