О распространении масонства в россии
На поступившем анонимном заявлении о распространении за последнее время в России масонства Ваше Высокопревосходительство изволили положить резолюцию: «Какие сведения о масонстве имеются за последнее время?».
Ввиду сего имею честь доложить вашему высокопревосходительству нижеследующее.
Вопрос о распространении масонства в России привлек внимание Министерства Внутренних Дел еще в 1910 г.. После личных переговоров статс‑секретаря Столыпина с его высочеством великим князем Николаем Михайловичем покойный Министр Внутренних Дел решил дать этому вопросу возможно яркое освещение, тем более что масонством вообще и пропагандой его в России в частности, изволил лично интересоваться Его Императорское Величество, не раз делясь с великим князем Николаем Михайловичем тревожными опасениями. Оповещенный о сем, бывший товарищ Министра Внутренних Дел генерал‑лейтенант Курлов поручил чиновнику Департамента полиции коллежскому асессору Алексееву специально ознакомиться с масонским вопросом в целях уяснения способов воздействия и борьбы с масонством.
Имеющиеся в Министерстве Внутренних Дел материалы о масонстве носили чисто случайный, обрывочный характер и положительных данных не давали. Равным образом и все печатные произведения о масонстве, газетные статьи, а также рукописи и материалы, хранящиеся в музеях, библиотеках и архивах, касались почти исключительно масонства XVIII и первой половины XIX века и к современному масонству имели мало отношения. Указы 1822 и 1826 гг., коими запрещались в России всякие масонские организации, заставляли современных деятелей масонства работать втайне, употребляя все усилия на то, чтобы никакой намек на существование масонской пропаганды в Империи не всплывал наружу. Последнее достигалось тем более успешно, что по существу своей организации и в силу основных догм своего устава масонство издавна приучило себя к абсолютной тайне, а изумительная дисциплинированность членов этого союза гарантировала в значительной степени масонство от каких‑либо предательских разоблачений.
Путем самых тщательных изысканий и наблюдений, а в особенности благодаря некоторым ценным указаниям великого князя Николая Михайловича, данным его высочеством лично коллежскому асессору Алексееву, удалось тем не менее установить некоторую руководительную нить, наличность которой позволяла с уверенностью искать исходный пункт современной пропаганды в России масонства — во Франции. Ввиду этого коллежский асессор Алексеев был непосредственно командирован за границу для более подробного изучения вопроса о масонстве на месте.
Из докладов, представленных названным лицом генерал‑лейтенанту Курлову из Парижа, выяснилось, что пропаганда масонства в России не только исходит из Франции, но составляет даже одну из немалых забот руководительного центра французского масонства — Великого Востока Франции. Последнее обстоятельство особенно тревожно потому, что Великий Восток Франции, а с ним вместе и все французское масонство,[518]преследует резко антимонархические цели. Мечтой французского масонства является всемирная республика, где не было бы ни монарха, ни церкви, ни войска. Верховная власть в государстве принадлежит, по заявлению Великого Востока Франции, исключительно и безраздельно народу; пока же эта власть находится в руках какого‑либо правительства, которое с чисто народными нуждами не считается, то восстание и мятеж являются не только неотъемлемым правом, но даже священной обязанностью каждого гражданина. Эта точка зрения проводится Великим Востоком Франции и по отношению к России, которая провозглашается страной тирании, произвола и насилия.
Другим обстоятельством, заставляющим особенно тревожно смотреть на попытки пропагандирования французского масонства в России, является констатированная зависимость Великого Востока Франции от иудейства. В первое время существования масонства евреи не имели никакого доступа к союзу. Успех и возрастающее влияние масонства заставили евреев напрячь все силы свои к тому, чтобы проникнуть в эту замкнутую организацию. В Англии и Германии попытки эти терпели постоянные неудачи, во Франции же, в силу чисто национальных особенностей народа, происки евреев стали вскоре увенчиваться успехом. В 70‑х годах XIX столетия еврейское влияние на масонство было настолько сильно, что под его давлением Великий Восток Франции отказался от последних символов христианства. Произошедший вслед за сим раскол всемирного масонства, выразившийся в отречении английских и германских масонов от масонов Франции, только скрепил связь последних с евреями и поставил их вскоре в полную зависимость от Всемирного Израильского Союза. Само собой разумеется зависимость эта тщательно скрывалась и скрывается Великим Востоком Франции. В своих уставах французское масонство держится так же далеко от евреев, как и другие масонские организации, но на деле Великий Восток Франции представляет собой в настоящее время не что иное, как послушный орган Еврейского Центрального Союза, руководящего через тайных всесильных агентов всей внешней и внутренней политикой французского масонства.
После запретительных указов 1822 и 1826 гг. масонство если и не совсем исчезло из России, то, по крайней мере, организованная сила его рухнула; могли остаться только разрозненные обломки когда‑то стройного и грозного целого. По‑видимому, настойчивая мысль о возможности так или иначе снова насадить масонство на Русскую землю, появляется непосредственно после русско‑японской войны. Существуют, впрочем, чрезвычайно интересные, но, к сожалению, не документированные указания, объясняющие неудачу русских войск прямым воздействием масонства. Вполне документально установлено, что Франция в войне 1870‑1871 гг. была заранее осуждена верховным международным масонством на гибель и «никакая военная организация, никакая стратегия, никакая храбрость войск ее не могли спасти ее от поражения». Многие подмеченные аналогии этой войны с войной между Россией и Японией заставляют противников масонства утверждать, что и в японскую войну русские войска, несомненно, были заранее обречены на поражение тайной масонской силой, тем более что могущественным союзником Японии было еврейство.
История масонской пропаганды в России и современного русского масонства, поскольку это удалось до настоящего времени выяснить, представляется нижеследующей.
Еще в 80‑х годах XIX столетия среди членов французского масонства числились русские братья. Двое из них — М.М. Ковалевский и Е.В. де‑Роберти — даже значатся среди учредителей парижской ложи «Космос», открытой в 1887 г. Великий Восток Франции обращал, однако, тогда мало внимания на русских, ограничиваясь лишь зачислением их в списки своих лож. Русско‑Японская война и последующие события всколыхнули заграничные революционные кружки: русские революционеры стали смелее проповедовать оппозиционную агитацию.
Целый ряд докладов, прочитанных русскими евреями и юдофилами в собраниях Великого Востока Франции, заставили французское масонство обратить на Россию серьезное внимание. Враждебный тон, сразу принятый масонством по отношению к русскому правительству, резко вылился в масонских речах, приемах и дебатах. Верховный Совет Великого Востока Франции пошел даже далее, завязав тесные сношения с Комитетом оказания помощи русским революционерам. Некоторые данные позволяют также думать, что масонские ложи через Швецию доставляли русским революционерам оружие и снаряды. Участие, проявленное французским масонством в смысле содействия или помощи антиправительственному движению в России, повлекло за собой громадный наплыв во французские ложи русского оппозиционного элемента. В этом отношении преимущественное место следует отвести лидерам партии «народной свободы», которая в настоящее время почти сплошь состоит из адептов Великого Востока Франции. Между именами наиболее видных представителей русского масонства встречаются достаточно говорящие за себя имена Амфитеатрова, Маклакова, Милюкова, Кедрина, Вырубова, князей Павла и Петра Долгоруковых и др. Большинство русских масонов для большей безопасности заносятся в списки лож под псевдонимами.
Одновременно с тем, как среди руководителей Великого Востока Франции рос интерес к России, в этой последней после почти столетнего молчания впервые раздались голоса, начавшие под давлением заграничных братьев пропаганду масонских идей уже в самой России.
Наиболее ранними поборниками масонства выступили: в С.Петербурге — отставной генерал‑майор Николай Николаевич Беклемишев (редактор «Моря») и литераторша Тира Оттовна Соколовская, а в Москве — мещанин Петр Александрович Чистяков.
Первые проблески масонской пропаганды замечаются в Москве, где за это дело в достаточной мере смело берется П.А. Чистяков — редактор еженедельного журнала «Ребус», посвященного спиритизму, оккультным наукам, теософии и проч. В журнале своем Чистяков уделял некоторое место изучению масонства в его прошлом и настоящем и, пользуясь, по‑видимому, еженедельными собраниями, устраиваемыми при редакции «Ребуса» для спиритических сеансов, присматривал и вербовал убежденных сторонников масонства. Есть основание предполагать, что число интересующихся масонством росло довольно быстро и что пропаганда его имела в Москве заметный успех.
Правой рукой г‑на Чистякова была г‑жа Т.О. Соколовская, шведка по рождению, кончившая Екатерининский, а впоследствии и Императорский Археологический институты. Г‑жа Соколовская принадлежит к числу тех исследователей, которые намеренно выискивают каждую мелочь, могущую показать масонство в привлекательном свете, и тщательно игнорируют и скрывают все то, что могло бы послужить во вред масонской пропаганде. Не говоря уже о том, что Т.О. Соколовская усиленно подчеркивает во всех своих статьях, что масонство есть «мистически‑религиозное», «высоконравственное» и «высокоэтическое учение, зовущее в лучезарный мир всего прекрасного», а адепты масонства суть люди «наивновосторженные», она старательно замалчивает и хочет скрыть самое темное пятно масонства: его политическую роль во всемирной истории последних двух веков. Весь центр тяжести, весь смысл современного масонства переносится, таким образом, г‑жей Соколовской на задний план, уступая первенствующее место безобидным отвлеченностям, играющим всегда в масонстве лишь роль внешних декораций.
В противовес такому тенденциозному неверному освещению задач масонства русская правая печать начинает довольно оживленную кампанию против масонства, не прекращающуюся и до сих пор. Уже в 1906 г. г‑н Бутми и Н.Л. в предупреждение соблазнов масонского учения заявляют, что «масонство является преступной организацией, деятельность которой направлена на искоренение в людях веры в Бога, любви к отечеству, верности государству, уважения к себе… В России масонство в своей деятельности, направленной против церкви и государства, нашло себе естественного союзника в иудействе, в особенности же в сионизме.
Тем не менее к 1907 г. интерес русской публики к масонству становится очевидным. Журналы (главным образом «Русская Старина» и «Море») переполнены статьями о нем, а Н.Ф. Романченко (гражданский инженер, техник градоначальства), не дожидаясь выхода 1‑го тома своего «Архива», спешит наскоро выпустить небольшую книжку‑брошюрку «Материалы по масонству в России», в которой опубликовывает «для употребления» рукопись, содержащую обряд принятия в мастера свободных каменщиков. В предисловии г. Романченко объясняет выпуск этой книжки желанием «принести посильную пользу» интересующимся масонством и прямо ссылается на «возрастающий в обществе интерес к масонству в России». Интерес общества подмечает и г. Беклемишев, который в одной из своих статей, имеющих целью доказать всемогущество союза, открывает многие карты современного масонства. «Внешний мистический ритуал, — говорит он, — есть лишь формальность, а сущность заключается в политическом значении… Иноземное влияние неоднократно сказывалось в нашем флоте, и некоторые лица высшей администрации, не будучи, может быть, лично масонами, подпадали не раз влиянию этой политической организации, действующей на них замаскировано. „…“ Политическое влияние масонства из гуманитарной проповеди равенства и братства направляется к ниспровержению авторитетов и к насильственным переворотам… Теперь в России происходят примерно те же события, что и во Франции в период Великой революции… Дело начинается с того, что правящие классы привлекаются к масонскому сообществу — гласно или негласно, прямо или косвенно. Кое‑кто из видных деятелей нашей общественности также зачислены в заграничные ложи… Многие перемены в правящих сферах происходили именно вследствие масонских влияний, и при распределении постов имелось ввиду главным образом „удобство“ кандидатов для действительных внушителей».
Интенсивная пропаганда и определенные попытки насадить современное масонство в России появляются с 1908 г. К этому времени во многих изданиях Варшавской, столичной русской и балтийской немецкой повременной печати появляются передовые статьи, написанные масонским стилем и с употреблением лозунгов масонства, незаметных для рядового читателя, но легко узнаваемых не только каждым масоном, но и историком‑дилетантом.
С 1 января того же года П.А. Чистяков стал издавать в Москве двухмесячный журнал «Русский Фран‑Масон», посвященный исключительно масонству. Хотя журнал этот вышел в количестве только двух номеров (№1 в январе, а №2, задержавшийся в печати — в сентябре 1908 г.) по 250 экземпляров, тем не менее самый факт его зарождения указывает на то, что редактор имел веские основания рассчитывать на необходимое число подписчиков. Появление «Русского Фран‑Масона» вызвало непрекращающиеся толки о существовании в Москве тайных масонских лож. Сам редактор заявил одному из частных интервьюеров, что «заветы масонские не окончательно заглохли на русской почве. Безусловно, фран‑масоны существуют у нас и ныне, не говоря уже о легализированных, например о варшавском „Союзе Свободомыслящих“, которые, хотя и отреклись от всякого соприкосновения с масонством, тем не менее ставят себе те же цели, какие, например, ставят себе фран‑масоны во Франции». «Время от времени, — поясняет далее Чистяков, — в Москве возникают самочинные фран‑масонские ложи, организуемые ловкими спекулянтами, составляющими себе путем поборов и пожертвований целые состояния. Такие ложи организовывались присяжными хиромантами и гадальщиками, пользующимися болезненными запросами общества в области мистицизма». Заключительные слова этого интервью говорят сами за себя: «тайные общества, союзы и ложи всегда будут существовать, где есть правящие и угнетенные, торжествующие и обиженные — в этом их сила. Против явной силы и бесправия надвигается сила тайная, исходящая из понятия справедливости и равенства и несущая с собой осуждение и часто наказание».
Расчеты г. Чистякова не оправдались. Лица, интересующиеся масонством, не были, по‑видимому, достаточно увлечены его идеями, необходимого числа подписчиков не набиралось и за отсутствием средств «Русский Фран‑Масон» принужден был прекратить свое недолгое существование, предоставив поле масонской пропаганды оккультному «Ребусу», ставшему вновь единственным органом масонства.
Между тем уверения русских масонов в том, что Россия, достаточно подготовленная, представляет собой в настоящее время благодатную почву для всяких революционных и масонских выступлений, побудили главарей французского масонства задаться целью прочно и крепко утвердиться в недоступной до сих пор для них стране. В первой половине 1908 г. по ходатайству многочисленных уже русских масонов Великий Восток Франции послал в Россию двух видных своих деятелей: адвоката Гастона Буле и инженера Бертрана Сеншолля, принадлежащих один — с 1904, а другой — с 1906 г. к Верховному Совету ордена. Лица эти торжественно открыли масонские ложи сперва в Москве и С.‑Петербурге, где должны были быть сосредоточены центральные пункты русского масонства, а засим — в Варшаве и Киеве. Таким образом был заложен первый камень масонской организации в России.
В том же 1908 г. председатель Великого Востока Франции Лаферр торжественно объявил на одном из заседаний масонского конвента, что «делегаты фран‑масонства успешно открывают в России одну за другой ложи, насчитывающие теперь в своих рядах уже многих представителей высшей русской интеллигенции. И работа эта продолжается в Царской Империи неустанно и беспрепятственно, что только и возможно благодаря сердечному содействию особ высокопоставленных; Совет ордена не пожалеет никаких жертв для внесения света истинного прогресса в эту не совсем еще освободившуюся от мрака страну, где торжество масонства уже близко». Слова г. Лаферра крайне тревожны: никогда бы председатель Совета Великого Востока Франции не произнес их, если бы не имел подкрепляющих их доказательств. Решительный тон и твердо высказанное намерение добиваться своей цели, несмотря ни на какие жертвы, показывает лучше всяких фактов, что масонство начало и в России чувствовать свою силу благодаря заручкам, имеющимся у него в лице, хотя бы тех «высокопоставленных особ» или «высшей русской интеллигенции», о которых упоминает Лаферр. Такого же тревожного мнения держался и наиболее серьезный изобличитель масонства — Секретарь антимасонской лиги в Париже аббат Турмантэн, знающий, по‑видимому, даже фамилии нескольких членов Государственной Думы и Государственного Совета, всецело примкнувших к масонству». «По симптомам самым серьезным и самым тревожным, — писал аббат в одной из парижских газет, — следует признать совращение в России в эту секту лиц, очень близко соприкасающихся с престолом… Очевидно, в России уже имеется достаточно организованная конспирация».
Не оставались в это время в бездействии поборники масонства и в России. Уже в конце 1908 г. в журнале «Ребус» появляется извещение о том, что при редакции предполагается организовать кружок лиц, интересующихся масонством. Кружок этот, представляющий своего рода масонскую ложу, г. Чистяков думал легализировать в порядке закона 4 марта 1906 г. об обществах и союзах, но встретил отрицательное отношение к своей затее со стороны местной власти. Неудачная попытка г. Чистякова лишний раз доказала, что число последователей масонства было, по крайней мере в Москве, достаточно значительно, чтобы насадители масонства в России завели речь об образовании в Москве, кроме ложи, учрежденной уже тогда Великим Востоком Франции, особого масонского кружка, т.е., иначе говоря, новой масонской ложи. В этой попытке, не последнюю роль играла, между прочим, и г‑жа Соколовская, которая, кстати сказать, выпустила в это время первый свой компактный труд по масонству — «Русское масонство и его значение в истории общественного движения». Интересно отметить, что в этой книге г‑жа Соколовская не отстаивает непричастность масонов к политической жизни страны, а, наоборот, отводит им видное место в «подготовке освободительного движения XIX века».
Масоны, по мнению г‑жи Соколовской, были сеятелями просвещения и гуманности, благодетельными защитниками народа, противниками жестокости и насилия, но все это только теоретически. Как самая разумная цивилизация и культура неминуемо ускоряет проявление начал свободы, точно так же русские масоны, внося в «дикую» страну свои «высоконравственные идеи», невольно ускоряли движение общественного сознания и освободительной мысли. Что же касается до активного участия масонства в политической жизни России, то таковое г‑жа Соколовская все же категорически отрицает. Тенденциозность книги бросается в глаза: масонству дана в ней именно та окраска, которая выставляет его в наиболее выгодном освещении.
Разбираясь в истории русского масонства, г‑жа Соколовская о современном его положении не говорит ничего, между тем как оно составляет центр тяжести тревожного вопроса. Пробел, оставленный г‑жей Соколовской по вопросу о современном масонстве, пополняют: миссионер отец Айвазов в своей докладной записке, поданной в Святейший Синод в феврале 1909 г., князь Мещерский, помещавший в своем «Гражданине», начиная с весны 1909 г. и не прекращая их в 1910‑1911 гг., целый ряд статей, предупреждавших о масонской опасности, и, наконец, г. Беклемишев, напечатавший в 1909 г. в «С.‑Петербургских Ведомостях» серию крайне любопытных и тревожных статей.
«Масонство, — говорит Беклемишев, — для одних может быть вредно и опасно, для других же — выгодно и полезно. Отношение масонства не только к лицам, но и к целым нациям надолго предопределяет их судьбу». После этих вступительных афоризмов автор снова, только в усиленной форме, указывает на опасность, грозящую со стороны масонства. «Россия за последнее время все более и более проникается разновидностями масонских организаций, которые переплетаются с другого рода учреждениями и влияют на ход многих дел… Многие явления русской жизни подготовлены или направлены масонством. Многие крупные назначения делаются по рекомендациям, подсказанным масонами ради специальных интересов… По отношению к России масонство давно действует враждебно, и особое оживление его, замеченное в последнее время, совпадает с усилением движения против русской государственности. Многие влиятельные русские, делаясь масонами, вольно или невольно становятся орудием заграничных воздействий. Много недостаточных лиц, враждебно настроенных против русской государственности, приняты в некоторые ложи по сокращенному обряду и на льготных условиях ради распространения в России удобоуправимой сети агентств».
В последующих статьях г. Беклемишев останавливается на приемах и тактике масонства. «Масонство стремится, — говорит он, — существовать вне религий, а государей делать своими министрами… Будучи не только по духу, но и часто по личному составу организацией иудейской, масонство Пользуется великой опытностью этого племени в деле тайного управления… Надо ожидать быстрого проникновения масонства в официальную администрацию… Атака на армию ведется уже давно: еще до японской войны за границей было напечатано, как системой назначений дезорганизовалось войсковое командование… Масонство распространяется в России не открыто, но так, что всякий может знать, и уже говорят о десятках лож, учрежденных в самой опасной с государственной точки зрения форме — филий иностранных великих лож, авангарда масонства, и других, с явно революционными тенденциями. Называют имена влиятельных членов представительных учреждений, печати и свободных профессий, которые принадлежат к масонству наряду с членами явно противогосударственных организаций. В служилом сословии, не исключая армии, под разными формами проводятся те же течения». В последней статье своей (23 июля, №163) г.Беклемишев высказывает, наконец, свой взгляд на наиболее «уместное» отношение к масонству. «Приходится, — говорит он, — выбирать наименее плохой исход… и по отношению к масонству наименее плохой путь есть заключение конкордата с оригинальным масонством».
Как на страницах журнала «Море», так и на всех лекциях и докладах, имена г. Беклемишева и г‑жи Соколовской встречаются всегда рядом. После последних статей г. Беклемишева причина такой «солидарности» становится ясна: исходя из разных точек зрения, оба они в конце концов сходятся на желательности и даже на необходимости развития масонства в России. Г‑н Беклемишев и г‑жа Соколовская как будто разделили между собой поле масонской пропаганды. Для людей, могущих увлечься мистически религиозной или символической подкладкой масонства, пишет г‑жа Соколовская, для лиц же, ищущих в масонском союзе могучую организацию, при помощи которой можно было бы добиться тех или иных личных выгод, статьи г. Беклемишева служат как нельзя более подходящей рекламой.
К словам проповедников масонства русское общество прислушивалось крайне чутко. Насколько интерес к масонству был силен, показывает тот огромный успех, который выпал на долю пьесы Беспятова «Вольные каменщики», поставленной в начале 1910 г. на сцене с.‑петербургского театра литературно‑художественного общества. Успех этот тем более знаменателен, что ни с идейной, ни с исторической стороны пьеса его не заслуживала. Подметив возрастающие запросы общества в сфере таинственной символики, «апостолы» удвоили свое рвение. Если не считать того же г. Беклемишева, который опять с самого начала года помещает в «С.‑Петербургских Ведомостях» восторженные статьи о масонской силе и мощи, то кампанию начинает сотрудник «Биржевых Ведомостей» Всеволод Владимирович Филатов, прочитавший 28 марта, в зале Тенишевского училища лекцию «О масонстве, его прошлом и возможном будущем».
В своей лекции г. Филатов признал, что масонство, в политическом движении двадцатых годов XIX века проявило сильное стремление к активной деятельности, не останавливающейся даже перед цареубийством. При Александре I, объявил г. Филатов, из— за границы привезены были идеи общей свободы и в масонский устав был введен пункт о том, что если какой‑либо представитель самодержавия мешает свободе, то, как бы он высоко ни стоял, его можно устранить, хотя бы и насильственным путем, навсегда. В двадцатых годах прошлого столетия, продолжает Филатов, одна из ветвей масонства подготовила восстание декабристов, но масонам не удалось взять общественное настроение в свои руки. «Не будь это сообщество вовремя запрещено, ему бы пришлось сыграть в декабрьские дни еще большую роль».
Встретив необычайное и неожиданное для него сочувствие русского общества, Великий Восток Франции убедился вместе с тем в том, что русское правительство вовсе не обнаруживает по отношению к масонству какой‑либо терпимости и отнюдь не намерено снять с масонства наложенный Высочайшей властью запрет. Убедившись в этом, главари французского масонства стали стремиться легально проникнуть в Россию окольными, наиболее излюбленными ими путями.
Таких путей у масонства два: проникновение под видом оккультных орденов, сообществ и кружков или же под видом всевозможных просветительных, образовательных или ученых организаций. Умение масонства проникать под этими личинами в абсолютно недоступные для них области доведено до последней степени совершенства. Это и побуждает бывшего помощника секретаря Великого Востока Франции Жана Бидегэна, отрекшегося от масонства и сделавшего целый ряд нашумевших в свое время разоблачений, сказать, что «масонство сильно не только своей дисциплиной, при помощи которой оно внушает посвященным свои символы и традиции, но также и своим искусством группировать вокруг себя общества и лиги, которые оно вдохновляет и ведет в нужном масонству направлении».
Направление же, даваемое масонскими руководителями, вполне логично вытекает из основных задач и целей политического масонства Великого Востока: «уничтожение монархии и монархического строя, уничтожение церкви и полный интернационализм, до разрушения границ и разоружения войск включительно (Всемирная Республика)». Опасность такого масонского воздействия и пропаганды особенно грозно выступает после примеров удачной масонской деятельности в Турции, Персии и Португалии, завершившейся государственными переворотами.
Оккультизм проник в Россию уже давно. Наиболее известными апостолами его в России за последние 10‑15 лет являются Филиппс и доктор Папюс, нередко посещавший Россию и устраивавший всевозможные медиумические сеансы. Оба эти лица, принадлежащие к боковой ветви масонства — оккультному ордену мартинистов, специализирующемуся на занятиях черной и белой магией, усердно насаждали жажду тайных познаний среди русского общества и первое время имели крупный успех. Как всегда и всюду, заманчивые обещания сверхъестественных познаний вербовали в ряды мартинистов многих лиц русской интеллигенции и знати. В 1900 г. упомянутым Филиппсом была учреждена даже в С.‑Петербурге у С.И. Мусиной‑Пушкиной ложа мартинистов, которую, между прочим, посещали многие видные политические деятели, как русские, так и иностранцы. После отъезда Филиппса кружок мартинистов не распался, но недоброжелательное отношение к нему русского правительства заставило мартинистов усилить законспирированность своих сборищ и заседаний. Последующему росту мартинизма сильно помогло общее нервно‑приподнятое настроение русского общества, которое с жадностью ухватывалось за мифические обещания тайных познаний и, увлекаясь таинственной обстановкой ритуалов, вступало — в лице многих представителей высших кругов — в пресловутый, облеченный вечной тайной орден мартинистов.
Настроение это нельзя не признать крайне тревожным показателем нашего времени. Особое пристрастие к оккультизму замечается всегда в предреволюционном периоде государственной жизни. Разительным примером тому может служить хотя бы Франция накануне Великой революции, когда оккультизм захватил собой все слои общества, как будто поставив себе задачей отуманить умы современников и направить их мыслительные силы в нужную для революционных деятелей сторону.
В 1909‑1910 гг. под влиянием руководящих главарей еврейства председатель Верховного Совета мартинистов еврей доктор Папюс предложил Великому Востоку Франции, с которым мартинисты были долгое время не в ладу, свои услуги в качестве проводника масонских замыслов в России. Последовало взаимное тайное соглашение, после которого было решено, что орден мартинистов, отрекаясь с виду совершенно от Великого Востока Франции, поведет деятельную пропаганду своего учения в России. Действительно в августе того же 1910 г. делегат этого ордена, известный аферист, не брезгующий шантажом, Чеслав Иосифович фон Чинский с благословения доктора Папюса обратился в Министерство Внутренних Дел с ходатайством о легализации мартинизма в России. При этом Чинский выпустил на книжный рынок небольшую брошюру‑воззвание, призывавшую, «истинных христиан» стать в ряды рыцарей ордена. Тон этого воззвания чрезвычайно характерен: смелость и уверенность, сквозящие через строчки брошюры, ясно показывают, что Чинский писал, чувствуя за собой какую‑либо сильную поддержку. В брошюре этой совершенно категорически указывается, между прочим, что в настоящее время в России много мартинистов, как в столицах, так и в провинции.
Наиболее видные из этих мартинистов примыкают к группе издателей оккультного журнала «Изида»; во главе их стоят фон Чинский, А. Миркович и Н.К. Антошевский. Со слов последнего орден мартинистов насчитывает несколько десятков тысяч человек: в одном только 1910 г. в России принято в члены ордена, будто бы, 8 000 «избранных» лиц, тогда как заявлений о желании вступить в орден насчитывалось более 10 000.
Хотя разрешения на открытие ордена мартинистов, за непредставлением Чинским необходимых документов, и не последовало, тем не менее последний в качестве Генерального Представителя ордена для России пытался устраивать в русских провинциальных городах ложи и рассылал изготовленные в Париже на французском языке хартии на открытие лож, взимая расходы за вступление в ложи и за повышение в степени не только в пользу Верховного Совета, но и в пользу Генеральной Делегации.
В конце 1910 г. в с.‑петербургских газетах появилась корреспонденция, сообщавшая о развитии в среде столичного высшего света и офицеров гвардии оккультных кружков, поддерживающих сношения с главным советом ордена мартинистов, и о том, что известный осужденный судом виновник хищений в Зимнем Дворце Леман пользовался симпатиями в этих сферах.
На сделанное вследствие сего сношение с.‑петербургский градоначальник ответил, что выяснить место собраний не удалось, но удалось установить, что корреспонденция эта составлена на основании данных, сообщенных газете несколькими, посвятившими себя оккультизму лицами: генерал‑майором Шульманом, А.В. Трояновским, ротмистром Далматовым, камергером Семеновым и литераторшей Крыжановской‑Рочестер.
По распоряжению Министра Внутренних Дел летом 1911 г. был возбужден вопрос об административной высылке Чинского.
Следующие атаки свои масонство повело более осторожно, тем более что вся правая пресса стала ожесточенно нападать на довольно прозрачные попытки насаждения в России масонства.
О фактическом возрождении в России масонства под видом разных лиг — теософических, оккультических и других — много сведений дало в 1910 и 1911 гг. «Новое Время», поместившее об этом целый ряд статей (например, статью Эль Эс в №12496 от 24 декабря 1910 г. «Благодетельное учреждение»). Связь этих обществ с масонством бросается в глаза при первом внимательном наблюдении, и развитие их в большинстве случаев является первой стадией развития масонства в той или другой стране. Пользуясь особенно заметной в последнее время склонностью общества ко всему мистическому и сверхъестественному, масоны объединяют жаждущих «сверхпознаний» в разные оккультные кружки и союзы и мало‑помалу, незаметно для посвященных приучают их к строгой дисциплине, послушанию и конспиративности. Выделяя затем из общей массы неофитов известный контингент наиболее пригодных и подходящих для их целей лиц, они постепенно вырабатывают из них будущих активных деятелей масонского союза. Остальная, так сказать забракованная, масса служит слепым, но необходимым и полезным орудием для успешного проведения тонко задуманных планов.
В настоящее время большие надежды возлагаются, с одной стороны на «Всемирное Теософское Братство», а с другой — на оккультно‑эзотерический орден масонства — орден филалетов, который с того же 1910 г. ведет деятельную пропаганду в виде лекций и рефератов, читаемых как главной уполномоченной ордена в России В.В. Архангельской‑Авчинниковой, так и другими ее единомышленниками (Н.Н. Беклемишев, Т.О. Соколовская и др.). Средства русского отделения этого ордена, особенно выделяюще— гося по своим «освободительным» стремлениям, настолько уже велики, что оно собирается купить себе собственный дом, специально предназначаемый для их сборищ и заседаний.
Наряду с этим масонство еще более осторожными путями проникло в Россию через посредство просветительных и т.п. учреждений. Установить в точности, какие именно учреждения или организации принадлежат к числу масонских и в какой степени, не представляется пока возможным ввиду крайней законспирированности всякой масонской организации и дальности от центра, дающего все директивы. Во всяком случае, не считая безусловно масонированных учреждений, какими являются все вообще народные университеты и образовательные лиги, можно отметить в одном С.‑Петербурге три масонские просветительные организации: общество «Маяк» (менее опасное, как являющееся установлением английского масонства), «Лига мира», «Лига обновления флота» (начавшая пропагандировать английское масонство и постепенно перешедшее под влияние французского) и недавно открытый «Французский институт». В целях известного противодействия возможным замыслам последнего, Департамент полиции в докладе вашему высокопревосходительству от 6 октября 1911 г. высказал свое заключение о необходимости поставить деятельность института под строгий контроль министерства.
Исключительная осторожность, с которой масонство насаждается в России, не позволяет установить вполне определенные и точные данные о его деятельности, ускользающей от всех принятых способов наблюдения. Тем не менее известность исходного пункта пропаганды и сношения, которые коллежскому асессору Алексееву удалось установить с наиболее опасным противником масонства — «Антимасонской лигой» в Париже, открыли тот единственный путь, на который правительство могло бы встать в смысле интенсивной борьбы с масонской деятельностью в России.
Имея в своих руках сеть испытанных и вполне надежных и искусных агентов, рассыпанных по всем ложам, секретарь названной лиги аббат Турмантэн предложил всю эту готовую организацию к услугам той группы русских, от лица которых будто бы явился г. Алексеев, скрывший по приказанию генерал‑лейтенанта Курлова, что он командирован министерством. Так как труды по добыванию тех или других сведений или документов оплачивались лигою агентам известным жалованьем, то предполагалось, поручив агентам дополнительно собирание сведений о России, компенсировать этот лишний труд определенной добавочной платой. Засим предполагалось ассигновать некоторую сумму для привлечения крупных масонских величин, уже в достаточной мере намеченных. Общий расход определялся в 450 000 франков. Лично для себя аббат Турмантэн, — человек высокоидейный и зарекомендовавший себя с самой лучшей стороны своей 25‑летней деятельностью, просил лишь выхлопотать ему русский орден.
Сводка докладов коллежского асессора Алексеева была представлена покойному Министру Внутренних Дел, который, ознакомившись с предполагаемым планом совместной с «Антимасонской лигой» борьбы и с потребной для этого суммой денег, выразил желание, чтобы проект этот в принципе, получил непосредственную санкцию Его Императорского Величества, лично интересующегося масонским вопросом. Ввиду сего генерал‑лейтенантом Курловым был представлен в декабре 1910 г. всеподданнейший доклад, в коем указывалось на неотложную необходимость полного освещения масонского вопроса в России. Доклад этот, представляемый при сем в копии вашему высокопревосходительству и подчеркивающий лишь наиболее интересные моменты масонских выступлений, по словам генерал‑адъютанта Дедюлина, сильно заинтересовал Его Величество, причем Государь несколько раз говорил, что по этому делу необходимо назначить отдельную аудиенцию. Последующие события затормозили дальнейший ход дела. Задержка эта в особенности тревожна в вопросе о масонстве, где самым главным является заблаговременное принятие мер воздействия. Нельзя не опасаться того, что предоставленное самому себе масонство быстро упрочится настолько, что борьба с ним явится непосильной даже для правительства. Примером такого бессилия власти является хотя бы Португалия, где правительство опоздало в своих мероприятиях против масонов и было свергнуто последними без особого труда. В России тревожное положение усугубляется усиленным увлечением мистикой, оккультизмом и масонством, замечаемым в последнее время в рядах офицеров как армии, так и гвардии.
10 марта 1911 г. бывший заведующий заграничной агентурой, отставной действительный статский советник Ратаев представил обстоятельную записку о масонстве, в коей, указывая на серьезное противогосударственное значение возрождения в России масонства и на необходимость специальной борьбы с ним и выяснения личного состава масонских лож в России, между прочими перечислял русских масонов: 1) князя П.Д. Долгорукова, видного кадета, ездившего в 1906 г. с Маклаковым в Париж агитировать против русского займа, и 2) крупную масонскую величину члена Государственного Совета М.М. Ковалевского.
Насколько французские масоны придают важное значение возрождению русского масонства, видно из того, как часто командируют они в Россию своих самых важных делегатов. Одна из последних командировок имела место в начале марта 1911 г., когда в С.‑Петербург приезжал на короткое время для ревизии местных масонских лож видный масон, французский гражданин, радикалсоциалист, депутат парламента Шарль Лебук. Он посетил Государственную Думу и был замечен в сношениях с несколькими лицами, в том числе с одним студентом, одним евреем‑литератором и двумя членами конституционно‑демократической партии. Лебук должен был, по сведениям г. Ратаева, прочесть лекции на тему о пацифизме по приглашению общества «Мир»; по утверждению г. Ратаева, общество это, заслуживающее самого серьезного внимания, является масонским и скрывает под личиной пацифизма пропаганду антимилитаризма, космополитизма и т.д. «Беда будет, — докладывал действительный статский советник Ратаев, если в эту ловушку попадутся офицеры».
Опасения действительного статского советника Ратаева, по‑видимому, подтверждаются самым тревожны образом, и целый ряд указаний дает возможность предполагать, что масонство усиленно заботится теперь именно о воздействии на военный элемент.
Между тем вследствие отъезда из Парижа колежского асессора Алексеева, вызванного в декабре 1910 г. для личного доклада по масонскому вопросу к статс‑секретарю Столыпину, сношения с лицами, могущими пролить яркий свет на замыслы, направленные масонами против России, прекратились, так как в силу секретного характера дела никакой переписки вести было невозможно. Лишь в декабре 1911 г. коллежский асессор Алексеев получил от главного деятеля «Антимасонской лиги» аббата Турмантэна письмо, в коем тот указывал, что у него было за это время «много прекрасных случаев», которые ускользнули, так как поездка коллежского асессора Алексеева последствий не имела. Между прочим, аббат Турмантэн спрашивал, «намереваются ли еще в России предпринять что‑либо против масонства». Последняя фраза, по объяснению коллежского асессора Алексеева, является одним из принятых ими условных выражений, которое должно обозначать, что масонство предприняло или предпринимает нечто важное и тревожное для России.
К сему считаю долгом присовокупить, что покойный статс‑секретарь Столыпин намеревался вновь обратить внимание Его Императорского Величества на доклад генерал‑лейтенанта Курлова после киевских торжеств или по возвращении Его Величества из Крыма осенью 1911 г.
Марта «?» дня. 1912 г.
(ГАРФ ф.102. 1905. д.12 4.2 прод.4. л.46‑66.)
