Создание государственного аппарата

Изменилась система управления государством в центре и на местах, порождая новую группировку чиновничьей бюрократии. Ранее, в удельное время, не было

[177]

особых учреждений, если не считать различных «путей»: сокольничьего, конюшенного и т. д. Ведали делами не учреждения, а бояре, которым «приказывали» разные дела. Теперь создается центральное управление.

Наряду с древней боярской думой появляются «избы» или «приказы». Появились Посольская изба, ведавшая иностранными делами, приказы: Казенный, Конюшенный, Большого Дворца, Ямской, Житный, Холопий, Разрядный, ведавший дворянством и войском, позднее воз­ник Поместный приказ. Но некоторым сведениям, Иван III разделил все государство на «трети»: Владимирскую, Новгородскую и Рязанскую. Во главе их стояли особые приказы, называвшиеся также «третями».

Начальником приказа был «судья», боярин или князь, но фактически делами приказа ведали дьяки, подьячие и повытчики, приказные чиновники, которые только и могли разбираться в сложном и запутанном делопроизводстве и писать витиеватым и трудным, специфически «приказным» языком. Дьяк был подлин­ным хозяином приказа.

[179]

Вместе с ростом и усложнением приказов, вместе с повышением роли делопроизводства и учреждений большое значение приобретает приказная бюрократия, советоваться с которой вынуждены были бояре и сам царь. Последний предпочитает обходиться без бояр и даже без начальников приказов, обращаясь непосред­ственно к дьякам. Политическое значение дьяков, подь­ячих и прочих «приказных» значительно вырастает.

Изменилось и управление на местах. Ранее там упра­вляли наместники, назначавшиеся из князей или бояр, и волостели. За службу они получали «кормы» и «по­шлины». Отсюда и их название «кормленщики». «Кормы» платили крестьяне и горожане «по сохам». Кормленщики брали и пошлины: судебные, таможенные, свадебные и т. д. Кормленщики, как видно, дорого обходились народу.

Судебник Ивана III, составленный в 1497 году дья­ком Владимиром Гусевым, не только регулирует дея­тельность приказов, но и управление на местах. Судеб­ник регулирует права кормленщиков, ограничивает их произвол, увеличивает ответственность перед великим князем, определяет круг их обязанностей и прав. Устав­ные грамоты кормленщикам определяют размеры «кор­мов» и «пошлин», причем кормы собирают уже не они сами, а сотские в городах и старосты в деревнях. Со­кращается срок пребывания кормленщиков на данной должности. Местные выборные власти, в городах — сот­ские, в селах — старосты, привлекаются к управлению. По судебнику 1497 года вводятся в состав суда наместников и волостелей «земские выборные». Выбира­лись они из «добрых» и «лутчих», т. е. зажиточных лю­дей. Они же судили и за «лихие» дела, т. е. за воровство и разбой. Эти дела были изъяты из ведения кормленщи­ков, так как на них последние очень наживались и дей­ствовали по произволу. Особенно упрочилось управление «земскими выборными» на севере, в «черносошных», государственных землях. Эти меры имели весьма поло­жительный характер, так как они ослабили власть на­местников и волостелей, облегчили положение народных масс, санкционировали и усилили выборное «земское» управление.

Все эти мероприятия в области перестройки управ­ления государством укрепляли великокняжескую власть,

[180]

власть «самодержавную». Иван III, опираясь на помест­ное войско, дворян, на приказных, все чаще и чаще об­ходился без боярства, игнорировал боярскую думу. Под­линное управление государством сосредоточивалось не столько в думе, сколько в приказах. Чванливое боярство могло еще гордиться своей «породой», спесиво восседать каждый день с раннего утра в думе, но подлинная кро­потливая и сложная работа по сколачиванию государ­ственного аппарата шла в приказах, где полными хозяе­вами были дьяки. Так сложился государственный аппарат — оплот и орудие самодержавной власти.

Значительно увеличилась и великокняжеская казна. Не стало хищной, алчной Золотой Орды, вымогавшей «выходы» и подарки, составлявшие ранее главный рас­ход князя. Присоединение ряда земель и городов зна­чительно увеличило в свою очередь княжеские доходы. Устанавливаются поземельное, подворное и промысловое обложения. С крестьян Иван III взимает «посошное». Для урегулирования сбора налогов он переписывает все крестьянское население, обязанное платить с «сохи». Размер «сох» и величина обложения были различными и зависели в деревне от качества земли, а в городе от зажиточности дворов.

Кроме того, брали разные пошлины за всякий про­даваемый товар. Обложены были налогом и промыслы. Казна получала большие доходы от монополий: варить мед, пиво и употреблять хмель стало привилегией казны. Натуральные подати все больше и больше заме­нялись денежными. Так пополнялась великокняжеская казна. Обогащение казны укрепляло власть великого князя.

Иван III вводит изменение и в монетном деле. Если раньше каждое княжество имело свою монетную систему и само чеканило деньги, то теперь чеканка монет была сосредоточена в Москве.

Для упрочения связи между отдаленными областя­ми и Москвой Иван укрепляет почтовую связь, так на­зываемый «ям», введенный еще татарами. «Ямскую» повинность несли крестьяне. Из них вербовались «ям­щики». Установилась определенная плата за проезд, и появились специальные лица, ведавшие ямским делом. Население было обложено новым налогом—«ямскими деньгами». «Ям» — своего рода почтовая станция; они

[181]

были расположены на расстоянии 25—30 верст друг от друга, и это давало возможность добираться из Москвы в Новгород за три дня. Ямская повинность улучшила связь и облегчила сношения отдельных областей с цен­тром и между собой, но она еще больше отяготила крестьян.

Поместная система и поместное войско, создание централизованного бюрократического аппарата, уже от­делившегося от собственно княжеского дворцового упра­вления, «посошное» обложение и ямская повинность — все это, ложась главным образом на плечи крестьянства, в то же время способствовало усилению мощи Русского национального государства.

ЗАКРЕПОЩЕНИЕ КРЕСТЬЯН

Закабаление, закрепощение и эксплоатация крестьян­ства путем барщины и оброка начались очень давно, со времен «Русской Правды», с XI века. Но в те времена далеко не все крестьянство было закрепощено, да и сами феодальные формы зависимости отличались от зависи­мости крестьян в XIV—XV веках. В течение всего пе­риода возвышения Московского княжества и образова­ния Русского государства идет процесс закрепощения крестьянства. Крестьянство жило на землях «черных», государственных, великокняжеских, дворцовых, мона­стырских, боярских и поместных, т. е. дворянских. По отношению к своему господину крестьяне были обязаны рядом повинностей, несли барщину, выражавшуюся в самых различных отработках, и платили оброк.

Крестьянство жило в селах, сельцах, деревнях и по­чинках. Запустевшая деревня называлась «пустошью». . Размеры сел и деревень были очень невелики. Сел с на­селением в 50—100 душ было очень немного. В селе обычно стояла деревянная церквушка и боярская усадь­ба, где жил боярский управляющий и слуги. Огромное большинство крестьянских поселений составляли не­большие деревушки в 3—4 двора. Стихийные бедствия, голод, мор, чрезмерная эксплоатация крестьян, войны приводили к тому, что много деревень превращалось в «пустоши». Крестьяне жили в маленьких курных избах, у которых не всегда были хозяйственные пристройки. Вместо окон были просто отверстия, затыкавшиеся

[182]

тряпьем, соломой, и только лишь «лутчие» крестьяне, наиболее зажиточные, вставляли в окна слюду. Землю обрабатывали примитивной сохой, которую тащила сла­босильная крестьянская «коняга». Немного было у кре­стьянина и «живности» — скота и птицы. Крестьянство жило впроголодь, кое-как сводя концы с концами, и ма­лейшее бедствие разоряло крестьянина, заставляло его итти в кабалу. Господствовало натуральное земледельческое хозяйство, сочетающееся с домашним промыслом, с обработкой сырья для собственного потребления и внесения оброка, и с отработкой в барском хозяйстве. Крестьяне не имели своих земель. Земля, которую они обрабатывали, кому-нибудь да принадлежала. Даже «черносошные», государственные крестьяне и те выну­ждены были говорить, что «земля Божья да государева, а роспаши и ржи наши».

Наиболее полно рисует повинности крестьян так на­зываемая Киприановская грамота, данная Константиновскому монастырю в 1391 году. Зажиточные крестьяне, «большие люди», должны были ремонтировать церкви,

[183]

воздвигать «хоромы», огораживать монастырскую усадьбу частоколом, косить и свозить на монастырский двор сено, обрабатывать монастырскую пашню, ловить рыбу, рабо­тать в монастырском саду, бить бобров. Другие кре­стьяне, «пешеходцы», должны были для монастыря мо­лоть рожь, печь хлеб, молотить, молоть солод, варить пиво, прясть лен и чинить неводы. Кроме того, крестьяне вносили оброк скотом и овсом. Таков был круг обязан­ностей монастырского крестьянства, очерченный Киприановской грамотой. Приблизительно те же повинности несли крестьяне в землях дворцовых, боярских и дво­рянских. Кстати сказать, в Киприановской грамоте впервые вместе со старым термином «сироты», обозна­чающим крестьян, встречается и собственно название «крестьяне».

Говоря о повинностях крестьян, надо учитывать, что они несли еще и «государево тягло»: деньгами, натурой

[184]

иработой. Положение крестьян, как видно из приведен­ной грамоты, было очень тяжелым. Крестьяне зачастую вынуждены были заключать кабальные сделки и обязы­вались за ссуды (серебро) отрабатывать или платить проценты (рост). Такие крестьяне носили название «по­ловников» и «серебряников». Среди крестьян были так называемые «старожильцы», превратившиеся к тому вре­мени уже в собственно крепостных. Они никуда не ухо­дили со своих мест, да и потеряли право на переход, и за это от хозяина получали некоторые льготы. Боль­шинство крестьян имело право перехода от одного хо­зяина к другому. Право перехода крестьян стесняет феодалов, и они стремятся ограничить его. Уже в 1450 году было дано несколько грамот, разрешающих кре­стьянам уходить лишь на Юрьев день осенний (26 ноя­бря по старому стилю). Попадаются грамоты, запрещаю­щие крестьянам переходить вообще. Особенно много грамот, устанавливающих выход лишь в Юрьев день, появилось во времена Ивана III. Запретить переходы крестьян, прикрепить их к земле, к господину, было и в интересах государства, так как это укрепляло поло­жение феодалов, орудием которых оно само являлось. В свою очередь укрепление государства дало феодалу возможность приступить к закрепощению крестьян зако­нодательным путем.

Тот же Судебник 1497 года разрешает переход кре­стьян лишь за неделю до Юрьева дня осеннего и через неделю после него, причем уходящий крестьянин дол­жен был откупиться, платить «пожилое» в зависимости от количества лет, прожитых на земле старого хозяина. Чем дольше он прожил на этой земле, тем выше был размер «пожилого». Если он прожил четыре года, то платил «пожилое» полностью. Судебник устанавливал также определенное общественное положение холопов и указывал источники холопства. Положение последних к концу XV века изменилось. До середины XV века у феодалов было большое число холопов, но с конца XV века, вместе с ростом товарно-денежного обращения, содержание многочисленной дворни становится невыгод­ным. Холопов отпускают с боярских дворов, снабжают их орудиями производства, сажают на землю, и они пре­вращаются в крепостных.

Судебник Ивана III, нормируя переход крестьян,

[185]

устанавливает первое юридическое ограничение их прав. Это было начало регламентации положения крестьян в общегосударственном масштабе.

Когда иностранец Герберштейн посетил в начале XVI века Русское государство, он поразился тяжелой барщине, которая, по его словам (правда, здесь он, повидимому, несколько преувеличивает), достигала шести дней в неделю. Герберштейн замечает, что положение крестьян «весьма плачевно, потому что их имущество предоставлено хищению знатных лиц и воинов, которые в знак презрения называют их крестьянами или черными людишками».(31)