В 1808 году, когда армия Наполеона начала войну против Португалии, было принято решение перевезти короля и его двор в Рио-де-Жанейро, где они оставались до 1821 года.

В этом переезде непосредственное участие приняло британское правительство. Оно воспользовалось тяжёлым положением Португалии и, имея намерения получить ещё большие привилегии в торговле, предоставило необходимые для переезда королевской семьи корабли. Открытие бразильских портов для Великобритании в 1808 году сразу после приезда Дона Жуана VI усилило английское господство. Это соглашение благоприятствовало получению Англией монополии на новых рынках и гарантированными правами и торговыми льготами.

Дон Жуан создал в Рио-де-Жанейро свое министерство и Государственный Совет, Верховный Суд, королевское казначейство, королевский монетный двор, королевский печатный кабинет и Банк Бразилии. Он также основал королевскую библиотеку, военную академию, медицинские и юридические учебные заведения. Своим декретом 16 декабря 1815 года он придал португальским владениям статус Объединённого королевства Португалии, Бразилии и Альгарвы, таким образом сделав Бразилию равной Португалии.

Переезд королевской администрации в колонию ускорил переход Бразилии к независимости. Португальской монархией, сознательно или нет, но были осуществлены конкретные мероприятия, которые смягчили переход к независимости. Среди фактов, способствующих этому, выделяется поднятие в 1815 году статуса Бразилии от колонии до Объединённого с Португалией Королевства, и решение Дона Жуана VI остаться в Рио-де-Жанейро даже после освобождения Европы от Наполеона. Через 6 лет, в1821 году, король Дон Жуан VI был вынужден поддаться политическому давлению Португалии. Он вернулся в Лиссабон, оставив в Рио своего наследника и наделив его титулом вице-короля регента. Говорят, что в присутствии членов колониального двора король предупредил его: «Педру, сын мой, когда настанет время, надень корону сам, не ожидая, когда это сделает какой-нибудь самозванец».

После возвращения Жуана VI в Португалию в 1821 году, его наследник Педру стал регентом королевства Бразилия. Он показал себя очень экономным правителем, начав с сокращения собственных доходов, централизации органов власти и распродажи королевских коней и мулов. Он отменил королевский налог на соль, чтобы увеличить производство шкур и мяса, он запретил аресты и захваты личного имущества государственными служащими без ордера суда, запретил секретные допросы и казни. Он добился включения представителей от Бразилии в португальский парламент (Кортесы). Тем не менее, рабство не было отменено, несмотря на его утверждение, что кровь рабов того же цвета, что и его собственная.

В сентябре 1821 года португальский парламент, при наличии лишь небольшой части делегатов от Бразилии, проголосовал за роспуск королевства Бразилии и королевских государственных органов в Рио-де-Жанейро, тем самым подчинив все провинции Бразилии непосредственно Лиссабону. В то же время в Бразилию были отправлены войска, а все бразильские военные подразделения были переведены под португальское командование.

В январе 1822 года напряжённость между португальскими подразделениями и лузо-бразильцами (бразильцы португальского происхождения) резко возросла, когда Педру, которому парламент приказал вернуться в Лиссабон, отказался исполнять приказ и остался в Бразилии. Он объяснил своё решение петициями от городов Бразилии и аргументом, что его отъезд и демонтаж центрального правительства побудили бы сепаратистское движение в бразильских провинциях.

Педру сформировал новое правительство, возглавленное Жозе Бонифасио ди Андрада и Силва. Этот бывший королевский чиновник и профессор науки в Коимбре, известный геолог и писатель Бразилии, сыграл важную роль в дальнейшем ходе событий и расценивается как один из основателей бразильского национализма, позднее его называли «духовным отцом независимости».

Атмосфера была так напряжена, что Дон Педру запросил гарантии убежища на британском судне в случае, если он проиграет конфронтацию, и вывез свою семью из страны.

После отказа Педру выполнить приказ парламента, португальские солдаты в попытке арестовать его собрались на площади перед королевским дворцом, но вскоре были окружены тысячами вооружённых бразильцев. Дон Педру «отправил в отставку» португальского генерала и приказал ему отвести своих солдат к Нитерою, где они должны были ожидать транспорт в Португалию. Португальский командир задерживал посадку на корабли, ожидая подкрепления. Однако подкреплению, которое прибыло в Рио-де-Жанейро 5 марта 1822, не позволили высадиться, более того, португальцы получили провизию для обратного пути в Португалию. Этот раунд был выигран Педру без кровопролития.

Кровь была пролита на севере страны, в Ресифи (провинция Пернамбуку), когда португальский гарнизон был вынужден оставить Бразилию в ноябре 1821. В феврале 1822 также и в провинции Байя бразильцы восстали против португальских сил, но были вынуждены отступить и перешли к партизанской войне.

Следующим шагом было обеспечение поддержки наиболее населённых провинций Минас-Жерайс и Сан-Паулу, где не было португальских войск, но где идея независимости не была особенно популярной. Для этого в марте 1822 года Педру сам отправился в Минас-Жерайс во главе небольшой группы приближенных. Эта поездка имела значительный успех, уже 13 мая законодательное собрание провинции Сан-Паулу провозгласило его «вечным защитником Бразилии» и гарантировало поддержку. В июле он издал декрет, которым приказывал депутатам от Бразилии в парламенте Португалии вернуться на родину, а португальские войска, которые ещё не покинули Бразилию, должны были считаться вражескими.

Во время поездки в провинцию Сан-Паулу к Педру пришло известие, что кортесы объявили его предателем, потребовали немедленного возвращения в Португалию и отправили новые войска в Бразилию. В этот критический момент он решил разорвать последние связи с Португалией и 7 сентября 1822 года в знаменитой сцене на берегу реки Ипиранга, дон Педру сорвал со своего мундира португальский герб, обнажил меч и объявил: «Моей кровью, моей честью и Богом я сделаю Бразилию свободной». Потом он добавил: «Настал час! Независимость или смерть! Мы отделены от Португалии». Его слова «Независимость или смерть» стали девизом бразильской независимости. 12 октября 1822 года дон Педру был провозглашён первым императором Бразилии, 1 декабря он был коронован.

Чтобы обеспечить целостность страны, император Педру I нанял адмирала Томаса Кокрейна (Thomas Cochrane), одного из наиболее успешных британских морских командующих во время Наполеоновских войн и недавнего командующего чилийских военно-морских сил в войне противИспании. Он также нанял целый ряд офицеров Кокрейна и французского генерала Пьера Лабату (Pierre Labatut), который до этого служил вКолумбии. Эти люди должны были поставить под бразильский контроль всё ещё португальские провинции Баия, Мараньян и Пара. Армия и флот из девяти кораблей были снаряжены на средства, вырученные на таможне в порту Рио-де-Жанейро и пожертвования населения. Чтобы компенсировать отсутствие необходимого военного опыта, были наняты иностранные наёмники. Кокрейн сумел обеспечить контроль над Мараньяном при помощи одного военного корабля, несмотря на попытку Португалии разрушить бразильскую экономику и общество обещаниями свободы для рабов. В середине 1823 года силы сторон насчитывали от 10 до 20 тыс. португальских солдат, многие из которых были ветеранами Наполеоновских войн, против 12—14 тыс. бразильцев, по большей части ополченцев с северо-востока страны. Считается, что независимость Бразилии была достигнута без кровопролития. Фактически, хотя сторонам удалось избежать массовых битв, они принимали участие в партизанской борьбе и массовых демонстрациях.

Португалия признала независимость Бразилии в договоре от 29 августа 1825 года, заключённом при посредничестве Британии. За независимость Бразилии пришлось дорого заплатить в буквальном смысле. Секретное дополнение к договору требовало выплату Бразилией 1,4 млн. фунтов стерлингов португальского долга Британии и компенсацию расходов в размере 600 тыс. фунтов стерлингов самой Португалии. Бразилия отказалась от претензий на португальские владения в Африке, сохранила торговые преференции Британии и Португалии на бразильском рынке и обязалась запретить работорговлю в будущем. Каждый из этих пунктов не вызывал энтузиазм среди влиятельных в Бразилии плантаторов.

Организация нового правительства быстро выявила разногласия между императором и его окружением. В 1824 Педру распустил Конституционное собрание, которое он созвал перед этим, по причине того, что оно угрожало единству страны. Как члены собрания, его советники Жозе Бонифасио ди Андрада и Силва и братья императора написали конституцию, которая ограничивала власть монарха, делая его главой исполнительной ветви власти, равной законодательной и судебной ветвям, подобно президенту Соединённых Штатов. Они хотели, чтобы император подписал проект без обсуждения, что Педру сделать отказался. В результате Собрание было окружено войсками и разогнано.

В результате Педру самостоятельно написал конституцию, построенную по примеру конституции Португалии (1822) и Франции (1814). Она включала систему непрямых выборов и обычные три ветви власти, но также добавляла четвёртую, «сдерживающую власть», которую имел император. Сдерживающая власть давала императору полномочия решать безвыходные ситуации, созывая и распуская кабинет министров и парламент. Он также имел право заключать и ратифицировать международные договоры. Парламент империи, названный «Всеобщее собрание», должен был состоять из двух палат - избираемой Палаты депутатов и назначаемого Сената, в который сенаторов назначал бы император из списка, составленного Палатой депутатов.

Конституция Педру была более либеральной, чем проект Собрания в части религиозной терпимости, прав человека и частной собственности, но давала большую власть императору. Она вступила в силу 25 марта 1824 года, а первое Всеобщее собрание, избранное по ней, начало работу в мае 1826 года.

Конституция была гораздо лучше воспринята в процветающих юго-восточных провинциях, где выращивали кофе, чем в северо-восточных сахарных и хлопковых областях, где в низких экспортных ценах и высокой стоимости импортированных рабов обвиняли ориентированное на кофе правительство. В середине 1824 года, начиная с провинций Пернамбуку иСеара, пять северо-восточных провинций провозгласили независимость как Экваториальная конфедерация, но ещё до конца года она была разбита силами адмирала Кокрейна.

В 1825 году началась война, в результате которой Аргентина намеревалась получить контроль над бразильской провинцией Сисплатина(«Предплатинска», современный Уругвай), которая ранее принадлежала испанскому вице-королевству Рио-де-Ла-Плата, правопреемницей которого считала себя Аргентина. Империя не могла послать достаточного числа солдат, большая часть которых даже вербовалась в Ирландии иГермании, или послать флот, достаточный для блокады Рио-де-Ла-Плата. Ссуда от лондонских банкиров была истрачена до 1826 года и Педру пришлось просить Всеобщее собрание изыскать средства на финансирование войны. Блокада вызвала протест со стороны Соединённых Штатов и Британии, а поражение на суше в 1827 создало необходимость начать переговоры об окончании войны. Всё, чего удалось добиться Бразилии, было признание независимости Уругвая, вместо перехода под аргентинский контроль. В июне 1828 жёсткая дисциплина и ненависть к иностранцам спровоцировали заговор в армии. Ирландцы были отправлены домой, а немцы отправлены на юг из центра страны. Армия была сокращена до 15 тыс. солдат, а без её поддержки противник рабства Педру остался один на один с парламентом, в котором главенствовали рабовладельцы и их союзники.

С ростом экспорта кофе в этот период стойко возрастал и импорт рабов, только в провинции Рио-де-Жанейро их число возросло с 26 тыс. в 1825 году до 43 тыс. в 1828. В 1822 около 30 % или 1 миллион бразильского населения были рабами. Педру называл рабство «раком, который разъедает Бразилию». Он предпринимал попытки отменить его, но законодательные полномочия принадлежали парламенту, где контроль имели рабовладельцы.

К 1826 году рабовладельцам удалось в значительной мере поставить под свой контроль государственную систему, обеспечить жёсткие наказания для беглых рабов, сократить число иностранцев, которые негативно относились к рабству, в вооружённых силах, расформировать Банк Бразилии, чтобы лишить центральное правительство возможности стимулировать основанный на финансах индустриальный капитализм, ограничить иммиграцию, чтобы продолжать использовать рабскую рабочую силу вместо независимых фермеров или мастеров.Перейра Бернарду ди Васконселус, лидер рабовладельцев, доказывал, что рабство не деморализует общество, что иностранный капитал и технология не могут помочь Бразилии и что железные дороги только ржавели бы. Другие, например, Николау ди Кампус Вергуэйру, предлагал заменить рабство свободными иммигрантами из Европы. Наконец, парламент установил договорную систему, которая была ненамного лучше, чем рабство. Либеральной империи не было места. Законы и декреты, неприемлемые для рабовладельца, просто не вступали в силу, как закон 1829 года, который запретил работорговлю с Африкой. Эти элементы рабовладельческого порядка были причиной региональных восстаний XIX века.

После смерти дона Жуана в 1826, несмотря на отказ Педру от права на португальский трон в пользу своей дочери, бразильские националисты обвинили императора в попытках отменить конституцию и провозгласить себя правителем объединённых Бразилии и Португалии. Они подняли волну провокаций и уличного насилия против португальцев в Рио-де-Жанейро и требовали федералистической монархии, которая дала бы самоуправление и автономию провинциям. Судьба Бразилии находилась в руках нескольких людей, находившихся в столице, которые распространяли лживые известия и подрывали дисциплину в армии и полиции. Когда Педру отправил в отставку кабинет министров в апреле 1831 года, уличные и военные демонстранты требовали его возврата и обвинили Педру в нарушении своих конституционных полномочий. Он отказал, заявив: «Я сделаю всё для народа, но ничего под давлением толпы». Но когда войска собрались на площади перед дворцом и люди кричали «смерть тирану», он отступил. Не имея возможности сформировать новый кабинет, он отказался от трона в пользу своего пятилетнего сына Педру (который стал императором Бразилии Педру II) и оставил Бразилию, так, как и прибыл — на британском военном корабле.

С 1831 по 1840 страна управлялась от имени молодого императора тремя назначенными регентами. Это было периодом борьбы местных групп за контроль над своими провинциями. С целью ослабить радикальные призывы к федерализму, республиканству и вражде в отношении португальцев, также как и призывы с противоположной стороны к возвращению Педру I на престол, регенты наделили значительной властью провинции в 1834 году. Бразилия была разделена на местные «патрии» (автономные центры региональной власти) с слабым контролем со стороны правительства в Рио-де-Жанейро, чьей функцией была защита от внешнего нападения и поддержка баланса между провинциями. Способность правительства осуществлять свою функцию была ослаблена, в том числе низким военным бюджетом и созданием национальной гвардии из числа местной знати, которая охраняла региональные интересы. Восстания и бунты также часто возникали из-за недовольства британским контролем над бразильской внешней торговлей.

Например, только в Рио-де-Жанейро было пять восстаний в 1831—1832 годах. В восьми восстаниях периода 1834—1849 принимали участие представители низшего класса, индейцы, свободные чернокожие и рабы, что объясняется их жесткой эксплуатацией. Республиканские идеи проявлялись в некоторых из этих восстаний, например в войне Фаррапус (1835—1845) в Риу-Гранди-ду-Сул (Республика Пиратини) и Санта-Катарине (Республика Жулиана). Другие, такие как Кабанажен в Пара в 1835—1840, Сабинада вСалвадоре в 1837—1838, восстание Балаяда в Мараньяне в 1838—1841 и восстание в Минас-Жерайс и Сан-Паулу в 1842 годупроходили под монархистскими и антирегентсткими лозунгами. Эти выступления показывают, что формирование Бразилии не было мирным, наоборот, существовала острая конфронтация между государственной властью и провинциями, которая продолжалась в меньшей степени на протяжении следующего столетия.

Смерть Педру I от туберкулёза в 1834 разрушила надежды у приверженцев его возвращения и разрушила слабый альянс политических союзников. Регенты, которые пытались подавить восстания по всей стране, больше не могли удерживать единство страны. Бразилии угрожал раскол, который не произошёл по трём причинам.

· Во-первых, армия была реорганизована как инструмент национального единства под руководством Лимы и Силвы, который стал герцогом Кашиасским.

· Во-вторых, перспективы восстания рабов и распада общества стали очень реальными и требовали помощи правительства.

· В-третьих, в общем понимании Бразилия всё более рассматривалась как единая нация.

Региональные элиты собрались вокруг мальчика-императора и поддержали его в 1840. Обе палаты бразильского парламента на объединительной сессии, нарушив декрет Регентства о роспуске парламента, послали запрос императору о его согласии быть признанным достигшим необходимого для правления возраста немедленно. Император согласился. Через несколько часов Всеобщее собрание приняло решение короновать императора в возрасте 14 лет вместо 18, прописанных в конституции. Император был коронован 18 июля 1841 года под именем Педру II. Эта коронация была проведена в надежде, что новый император принесёт стране мир, единство и процветание.

В начале правления Педру II в 1840-х, Бразилия была объединена, восстания подавлены и многие законы переписаны. Законодательство стало более консервативным, чаще использовались подтасовки на выборах, организованные правительством. Например, в 1842 Педру IIиспользовал свою «сдерживающую власть», чтобы распустить недавно избранную либеральную Палату депутатов и провести новые выборы, на которых консерваторы победили за счёт наполнения избирательных урн фальшивыми бюллетенями.

«Сдерживающая власть», данная императору конституцией 1824 года, чтобы сбалансировать традиционные три ветви власти, давала ему право назначать сенаторов, распускать органы законодательной власти и передавать контроль над властью от одной партии к другой. Следует отметить, что партии были в большей мере группировками парламентариев, чем идеологическими движениями, зависимыми от чётких электоратов. Государственное устройство имело искусственную природу, ни одна партия открыто не имела отношения к крупным землевладельцам, управлявшим в регионах.

В 1850 Британия, уставшая от постоянных задержек Бразилией выполнения положения договора 1825 года о запрете работорговли, уполномочила свой военно-морской флот топить суда работорговцев даже в бразильских портах. Чтобы избежать открытой войны с Британией, парализации торговли и риска восстаний рабов, правительство запретило работорговлю с Африкой. Оно выслало из страны португальских работорговцев и инструктировало власти провинций, полицию и армию не допускать высадки судов работорговцев. За пять лет даже на чёрном рынке импорт рабов прекратился, несмотря на повышение цен на рабов. Хотя британцы приписывали заслугу себе, следует отметить, что это был первый случай, когда бразильское правительство сумело обеспечить выполнение закона на протяжении всего побережья. Также слабела внутренняя поддержка работорговли. Большая часть импортёров рабов были португальцами, которые продавали африканцев землевладельцам в долг под очень высокие проценты, что иногда даже вызывало банкротство и утрату собственности. Ксенофобия и долги землевладельцев способствовали поддержке закона.

Прекращение работорговли имело целый ряд последствий. Во-первых, по мере роста экспорта кофе и в соответствии с ростом потребности в рабах в южных районах, где он выращивался, северо-восточные плантаторы продавали часть своих рабов на юг. Кроме того, парламент одобрил законы, которые способствовали иммиграции из Европы, так же как и Земельный закон 1850. Во-вторых, окончание работорговли освободило капитал, который мог бы использоваться для инвестиций в транспортные и промышленные предприятия. В-третьих, Британия гарантировала невмешательство в бразильскую военную операцию по лишению власти в Аргентине президента Хуана Мануэля де Росаса.

Кофе занимал большую часть экспорта во второй половине XIX века, составляя 50 % экспорта в 1841—1850 и 59,5 % в 1871—1880. Также был важным экспорт сахара, хлопка, табака,какао, каучука и мате. Обширные стада рогатого скота на равнинах Минас-Жерайс и Риу-Гранди-ду-Сул к 1890 году сделали Бразилию вторым по объёму экспортёром мяса в мире. Заводы по засолу мяса (saladeiros) в Риу-Гранди-ду-Сул отгружали высушенную говядину в районы выращивания кофе, чтобы кормить рабов и вольнонаёмных работников (колонов). Кроме говядины, бразильцы ели богатые белком бобы, рис и кукурузу, которые выращивались в Минас-Жерайс и иммигрантских колониях Риу-Гранди-ду-Сул. Хотя межрегиональная торговля возрастала, в большинстве районов нормой всё ещё оставалось местное производство.

Расширение производства кофе в 1850-х и 1860-х привлекло британские инвестиции в строительство железных дорог для транспортирования бобов к побережью. Железная дорогаСантус — Сан-Паулу (1868) была первым главным проходом через береговую гряду, которая ускорила развитие Южного плато. Также и на северо-востоке железные дороги начали уходить вглубь страны от побережья. Железные дороги соединяли порт с ориентированными на экспорт районами, создавая серии анклавов, которые были соединены один с одним портом. Даже в XX веке Бразилия всё ещё чувствовала недостаток железных дорог и дорог, которые бы связывали главные города и экономические зоны. Страну объединяла запутанная сеть грунтовых дорог, по которым мулы перевозили товары и людей. Хотя это и кажется курьёзным, мулы сыграли важную роль в формировании бразильского общества, являясь важнейшим транспортным средством, косвенно принимая участие в распространении общего языка и культуры.

Империя утратила восточный берег Рио-да-ла-Платы, на котором возникло государство Уругвай в 1828, но продолжала вмешиваться в дела этой республики. Богатый бразильский купец, Иринеу Эванжелиста ди Соза, имел там столь значительные финансовые интересы, что его компания фактически была государственным банком Уругвая. Другие бразильцы владели около 400 большими имениями (estancias), которые занимали примерно треть территории страны. Они протестовали против налогов, которые уругвайцы взимали при перегоне рогатого скота в Риу-Гранди-ду-Сул и из неё, поддерживая стороны в постоянной борьбе между уругвайскими политическими фракциями Колорадо и Бланко. Многие гаучо из Риу-Гранди-ду-Сул не признавали независимость Уругвая и постоянно призывали к вторжению.

В середине 1860-х годов императорское правительство тайно договорилось с властями Аргентины о замене режима Бланко в Уругвае на Колорадо. Бланко обратился к парагвайскому диктатору Франсиско Солано Лопесу (1862—1870), который боялся своих больших соседей и рассматривал угрозу Уругваю как угрозу себе. Маленькая страна Парагвай, не имевшая выхода к морю, имела самую большую армию в регионе: 64 тыс. солдат, по сравнению с бразильской армией в 18 тыс. В 1864 годуБразилия и Аргентина договорились действовать вместе в случае войны с Лопесом и сохранить режим Бланко. В сентябре 1864 года, не принимая во внимание, что Лопес может пойти на такой шаг, Бразилия послала войска в Уругвай. Обе стороны неверно оценили намерения и возможности друг друга. Парагвай отреагировал захватом бразильских судов на Рио-Парагвай и напал на провинцию Мату-Гросу. Солано Лопес ошибочно ожидал помощь от настроенного против Буэнос-Айреса населения, послал значительные силы в Уругвай и Риу-Гранди-ду-Сул и втянул себя в противостояние как с Аргентиной, так и с Бразилией. В мае1865 года эти страны и Уругвай во главе с Колорадо вступили в альянс, который поставил цель разделить спорную территорию Парагвая между соседями, открыть парагвайские реки для международной торговли и снять Солано Лопеса с поста президента. К сентябрю 1865 года союзники оттеснили парагвайцев из Риу-Гранди-ду-Сул и перенесли войну в Парагвай.

В сентябре 1866 года, защищая свою родину, гуараниязычные парагвайцы разбили союзников в Курупайте. Аргентинский президент Бертоломе Митре (1861—1868) отвёл большую часть войск домой, чтобы подавить протесты против своей военной политики, оставив бразильцев одних. Генерал Лима и Силва, герцог Кашиас, принял командование силами союзников и добился падения Асунсьона в начале 1869 года. Солано Лопес был расстрелян, а Парагвай оставался оккупированным до 1878 года.

Война была такой затяжной по нескольким причинам. Во-первых, парагвайцы были лучше подготовлены и провели эффективное наступление в начале войны. Даже позднее, когда война перешла на их собственную землю, они имели преимущество в знании территории, подготовке обороны и лояльности населения. Во-вторых, бразильцам было нужно много времени, чтобы собрать силы, обеспечение которых стоило очень дорого. В-третьих, Аргентина, надеясь улучшить послевоенную ситуацию по сравнению с Бразилией, частично задерживала военные действия, чтобы ослабить империю.

Война имела важные последствия для Бразилии и области Рио-де-ла-Плата. Война оставила Бразилию и Аргентину один на один с разбитым Парагваем и зависимым Уругваем, в ситуации, которая вскоре превратилась в напряжённую конкуренцию с неоднократными вооружёнными столкновениями. Парагвай понёс тяжёлые потери от боевых действий и болезней, по оценкам они составляют ⁷/₈ населения, экономически страна была отброшена далеко назад. В Бразилии война способствовала росту производства, профессионализации вооружённых сил и их концентрации в Риу-Гранди-ду-Сул, строительству дорог и концентрации иммигрантов в южных провинциях, как и к усилению власти центрального правительства. Важным обстоятельством для последующей истории страны стало то, что война вывела армию на политическую арену. Офицеры поняли, что война выявила отсутствие опыта и организации в армии, в чём они обвиняли гражданских чиновников. На протяжении последующих десятилетий офицеры-реформисты, стремясь модернизировать армию, перешли к острой критике политической структуры Бразилии как преграды к модернизации.

Конец войны совпал с возрождением республиканства: в это время либералы нашли новый путь к популярности. После краха в 1867 году недолгой мексиканской монархии Максимилиана, Бразилия оставалась единственной латиноамериканской монархией. Значительный экономический рост Аргентины в 1870-х и 1880-х служил эффективной рекламой республиканской системы правления. Республиканская пропаганда развернулась в провинциях, особенно Сан-Паулу и Рио-Гранду-ду-Сул, где люди не верили в выгоды от императорской политики. Республиканский манифест 1870 года провозглашал: «Мы находимся в Америке и мы хотим быть американцами. Монархия враждебна интересам американских государств и будет непрерывным источников конфликтов с соседями».

Республиканцы требовали отмены рабства, чтобы стереть пятно с Бразилии, которая осталась единственной рабовладельческой страной (кроме испанской Кубы) на полушарии. Не то чтобы они считали рабство позорным с моральной точки зрения, но оно оказывало неприятное впечатление на европейцев. Отмена рабства, произошедшая в 1888 году, не означала, что либералы хотели глубокой социальной реформы или хотели создать демократическое общество. Их аргументы против рабства были скорее из области эффективности, чем этики. Получив власть, республиканцы ввели жёсткую систему социального контроля над рабочей силой.

Бразильская социальная система функционировала через переплетённую сеть патронажа, фамильных взаимоотношений и дружбы. Государственные учреждения, капиталистическая экономика, церковь и армия развились в «паутине патронажа», контакты и протекция, вместо способностей человека, определяли успех фактически на всех должностях, человек не мог существовать в бразильском обществе без друзей и семьи. Такая социальная система была очень гибкой в реформировании себя самой.

В 1870-х и 1880-х кризис проник в каждый из трёх столпов императорского режима — церковь, армию и рабовладельческую систему. Вместе эти кризисы показали неспособность режима приспосабливаться к изменениям этих основ. В 1870-х Рим начал оказывать давление на бразильскую католическую церковь, чтобы та согласилась с консервативными реформами Первого Ватиканского Собора, которая усилила власть папы, провозгласив его наивысшим авторитетом в делах веры и морали. Эти усилия Рима по объединению церкви по всему миру противоречили императорскому контролю церкви в Бразилии. Корона унаследовала «патронаду», или право духовного патронажа, от своих португальских предшественников. Это право передавало государству контроль над церковью, которую имперские власти рассматривали как часть государства. Хотя некоторые церковнослужители высказывали республиканские настроения и раньше, широкий церковно-государственный кризис возник только в середине 1870-х из-за римских усилий по европеизации церкви.

Значение кризиса в армии очевидно, поскольку правительство потеряло её поддержку. После парагвайской войны(1864-70) монархия безразлично относилась к армии, которую гражданская элита не замечала как угрозу. Финансовые проблемы 1870-х упростили продвижение по службе, жалование было маленьким, и офицеры жаловались даже на необходимость платить в фонд вдов из их мизерного жалования. К солдатам плохо относились в обществе, дисциплина была основана на батоге, а обучение казалось бесцельным. Политические партии были так же равнодушны к армии, как и правительство к вопросам военной реформы, к обязательной военной службе, лучшему вооружению и повышению жалования и статуса. На протяжении 1870-х годов недовольство сдерживалось уменьшением роли национальной гвардии, неудачной, но хорошо принятой попыткой улучшить систему обеспечения и, особенно, службой в кабинете отличившихся в боях военных, в частности герцога Кашиаса в должности премьер-министра (1875-78) и маршала Мануэля Луиса Осирио, маркиза Эрвала в должности министра обороны (1878). Но последний умер в 1879 году, а Кашиас через год после него, после чего военными лидерами стали офицеры, менее лояльные трону. Ряды младших офицеров были заполнены представителями среднего класса, которые вступили в армию, чтобы получить образование и сделать военную карьеру. Они больше думали, чем их предшественники, о социальных изменениях, которые открыли бы больше возможностей для мелкой буржуазии.

Офицерский корпус не был единым в отношении к власти, самая старшая группа, которая помогла пресечь региональные восстания 1830-х и 1840-х и пережила Войну Тройственного альянса, была достаточно лояльной существующей системе. Младшие офицеры не принимали участия в войнах, но имели лучшее образование, они не были привязаны к старому режиму и были недовольны отсутствием карьерного роста и состоянием армии в мирное время.

Бразильская политическая традиция позволяла офицерам занимать государственные должности, таким образом стирая разделение на военных и гражданских. Как депутаты парламента, офицеры активно критиковали правительство, в 1880-х они принимали участие в провинциальной политике, выступали на публике и принимали участие в газетных дебатах. В 1884 году гражданский министр обороны попробовал запретить офицерам публичные выступления, но наказание офицеров, которые нарушали это правило, привело к волне протестов во главе с фельдмаршалом Мануэлом Деодору да Фонсека (Manuel Deodoro da Fonseca) и генералом Жозе Антонио Коррейя ди Камара (José Antônio Correia de Câmara), которые вынудили министра уйти в отставку в феврале 1887 года и падению кабинета в марте 1888.

На фоне церковного и военного кризиса проблема рабства значительно подточила поддержку элиты. Члены Либеральной и Консервативной партий вышли из той же социальной группы, собственники плантаций составляли половину обоих партий, остальные были бюрократами и лицами свободных профессий. Идеологические различия между партиями были минимальны, но фракционная и личная конкуренция в их границах усложняли партиям приспособление к изменениям социальной и экономической ситуации. В результате последнее десятилетие империи было отмечено значительной политической нестабильностью. Между 1880 и 1889 было десять кабинетов министров (семь в первые пять лет) и трижды — парламентские выборы, парламент ни разу не был способен отработать весь свой срок. Частое использование сдерживающей власти вызвало протесты, даже среди традиционных монархистов.

Отношение к рабству постепенно менялось, Педру II уже был на стороне отмены рабства, во время войны Тройственного альянса рабы, служившие в армии, были освобождены. В 1871 году кабинет Риу-Бранку принял закон, освобождающий новорождённых, который требовал от владельца кормить их до возраста восьми лет, когда правительство могло освободить их за компенсацию или владелец мог использовать их как рабочую силу до 21 года. В 1884 закон освободил рабов в возрасте старше шестидесяти лет. К 1880-м география рабства также изменилась и экономика стала меньше зависеть от него. Из-за освобождения (по большей части с условием остаться на плантациях) и частых побегов рабов, их общее число в стране снизилось с 1,24 млн. в 1884 до 723 тыс. в 1887, большая часть рабов теперь была на производящем кофе юге вместо производящего сахар севера. Но даже плантаторы в Сан-Паулу, где доля рабов в населении снизилась с 28,2 % в 1854 до 8,7 % в 1886, понимали необходимость новой системы организации труда. Провинциальные власти активно начали субсидирование и поощрение иммигрантов. Между 1875 и 1887 около 156 тыс. человек прибыло в Сан-Паулу. Тем временем спрос на дешёвых работников на плантациях сахарного тростника северо-востока был удовлетворён за счёт жителей сертана, которые бежали от разрушительной засухи 1870-х.

Экономическая картина также изменялась — освобождённый от инвестиций в рабов капитал вкладывался в железные дороги, другой транспорт, торговлю и промышленность. В определённой мере эти инвестиции обеспечивали защиту от нестабильности сельского хозяйства.

Тем временем рабы оставляли плантации в больших количествах и активное подполье поддерживало беглецов. Во время отсутствия императора армейские офицеры подали петицию принцессе-регентше Изабелле с просьбой освободить их от обязанности преследования беглых рабов. Фельдмаршал Деодору да Фонсека, командующий в Риу-Гранди-ду-Сул, объявил в начале 1887 года, что армия «должна выступить за отмену рабства». Собрание Сан-Паулу подало петицию парламенту для непосредственной отмены рабства. Бразилия оказалась на грани социальной революции, хотя даже плантаторы понимали, что отмена рабства была путём к избежанию хаоса.

Дочь Педру, принцесса Изабелла, предприняла последнюю попытку спасти монархию — она отменила рабство в стране, но было уже поздно. Так называемый Золотой закон, который13 мая 1888 года отменил рабство, не был актом большой храбрости или признания того, что рабство не было более жизнеспособным. Экономика быстро оправилась после нескольких потерянных урожаев и лишь небольшое число плантаторов закончили банкротством. Рабство закончилось, но плантации выжили, как и классовое общество. Многие из бывших рабов остались на плантациях в тех же условиях, получая мизерную заработную плату. К ним присоединялись в<