Современные формы терроризма на Юге России
В конце ХХ – начале ХХI века Российская Федерация, как и весь мир, переживает период качественного изменения терроризма. Из индивидуального, как это было прежде, терроризм трансформиро- вался в массовый: его главным объектом стала не только властная элита, но и все общество; основными средствами устрашения стали убийства не конкретных людей, а неопределенного, как можно более широкого, круга лиц.
Главная задача современных террористов – осуществление мас- штабных разрушений, сопровождающихся как можно большим ко- личеством человеческих жертв, с тем, чтобы достичь максималь- ного резонанса в СМИ, спровоцировать напряженность в обществе
и тем самым оказать давление на действия и политику государств. Терроризм стал динамично развивающейся системой. Происходит постоянное развитие форм и методов осуществления террористи- ческой деятельности, установление связей и обмен опытом между террористическими группировками, в том числе с использованием глобальной коммуникационной сети Интернет, что характерно и для современной России. В этой связи вызрела необходимость создания эффективной общегосударственной системы противодействия тер- роризму в Российской Федерации. Для начала нужно разобраться что такое современный терроризм.
Современный терроризм выделяется по многим своим ха- рактеристикам от терроризма прошлых эпох. Его отличительными чертами стали, прежде всего, цели и задачи, сформулированные в соответствующих доктринах некоторыми лидерами экстремистских религиозно-политических партий, движений и группировок. Если учесть такую особенность нынешнего этапа развития терроризма, как тотальное включение в его идеологические доктрины радикаль- ного исламистского компонента, то конечная цель радикалов носит поистине глобальный характер, и заключается в исламизации всего мира, или, как минимум, воссоздании исламского государства – Ха- лифата – на обширных территориях проживания мусульман. Разумеется, такие планы находят противодействие не толь- ко со стороны немусульман, но и собственно мусульман, которые не желают возвращения в мир средневековья. Поэтому для реализации своих глобальных намерений радикальные исламисты основательно разработали два главных идеологических конструкта – такфир (обви- нение в неверии) и джихад (священная война за веру), понимаемый исламистами как борьба с «врагами ислама» до окончательной побе- ды. При этом под «врагами ислама» понимаются не только все невер- ные, но и те мусульмане, которые не разделяют целей радикальных исламистов (т.н. «отступники» и «лицемеры»). В свою очередь, джи- хад, в отрыве от мусульманской ортодоксии, трактуется как воору- женная (газават) и даже наступательная борьба с «врагами».
В 1990-х эта борьба, которую провозгласили ведущие экстре- мистские группировки исламистов, создавшие в 1998 г. в Кандагаре (Афганистан) т.н. «Международный фронт джихада» (МФД), осущест- влялась практически открыто, фронтально, а исламисты превратили Афганистан в свою опорную базу. После 11 сентября 2001 г. началась международная антитеррористическая кампания, в результате чего основные силы исламистов были сломлены, а их остатки перешли ис- ключительно к диверсионно-террористической стадии ведения бое- вых действий.
В этот же период времени аналогичный процесс фиксировался и
в северокавказском регионе России, где фронтальные группировки «моджахедов» по тем же причинам трансформировались в сетевые структуры террористов. Одновременно начал развиваться процесс «растекания джихада» по всему Северному Кавказу, а основной центр борьбы сместился в города и населенные пункты. В 2007 г. очеред- ным лидером сепаратистов Д. Умаровым было провозглашено созда- ние «исламского государства» – т.н. «Имарата Кавказ» и его боевого крыла – т.н. «северокавказского фронта», включивших в свои рамки все территории республик региона, и заявивших свои претензии на ряд других территорий Российской Федерации.
Антитеррористическая борьба в России прошла ряд этапов. Знако- вым явился 2006 г., именно тогда сложилась современная общегосу- дарственная система противодействия терроризму, которую возгла- вил Национальный антитеррористический комитет, а в субъектах РФ были созданы соответствующие антитеррористические структуры. В России последовательно совершенствуется антитеррористическое законодательство, укрепляются силовые структуры и спецслужбы, ведется борьба с выявлением и пресечением каналов финансовой подпитки терроризма, отрабатываются способы противодействия идеологии экстремистов. Иначе говоря, поскольку современный тер- роризм постоянно изменяется, принимая порой самые неожиданные формы, то и общегосударственная система противодействия терро- ризму должна неукоснительно совершенствоваться, работать на опе- режение.
Однако события последних лет свидетельствуют, что сделанного недостаточно, а к современному терроризму следует подходить не как к обычному уголовному преступлению, но как к сложному и мно- гомерному социально-политическому явлению, детерминируемому многими внутренними конфликтогенными факторами и паразитиру- ющему на них негативному внешнему влиянию. Безусловно, такой подход требует задействования всех ресурсов государства и россий- ского общества, но, как представляется, он верен и перспективен. Одновременно необходимо четко понимать сущность современного терроризма и динамику изменения форм и методов террористиче- ской деятельности.
Вышедший в конце ХХ в. на мировую арену качественно новый, не- известный ранее транснациональный терроризм, зачастую имеющий исламистскую окраску, безусловно, был предопределен процесса- ми глобализации и установления нового мирового порядка. Курс на однополярную глобализацию, осуществляемый в интересах Запада, прежде всего США, является явной угрозой гармоничному развитию человечества, традиционных конфессий и национальных культур. Глобализация по-американски разрушает традиционный жизненный уклад, подрывает основы веры, внедряет в общество нормы и штам- пы, несовместимые с исламскими представлениями о благочестии, негативно влияет на молодое поколение, отрывая его от веры отцов, от нравственных и культурных корней106. Рассматривая ход мирово- го политического процесса под таким углом зрения, становится оче- видным, что современный терроризм представляет собой системный вызов складывающемуся однополярному мироустройству при «гло- бальном лидерстве США»107.
Неудивительно поэтому, что одной из форм противодействия ци- вилизационному натиску Запада, оформленному сегодня в «жесткие»
и «мягкие» формы войны против других цивилизаций, стало появле- ние и разрастание «нового терроризма» – глобального и транснацио- нального, – с одной стороны, и одновременно регионального и даже локального, – с другой. Образование в своей совокупности мощных разветвленных структур террористов, их активизация, стали при- чинами разработки аналитиками некоторых государств концепции, отождествляющей терроризм с войной. Так, автор авторитетного ин- формационно-аналитического справочника по негосударственным военизированным системам «Четвертая мировая война» Джангир Арас предложил следующее определение данного феномена: «Терро- ризм – самостоятельная военно-политическая категория, особый вид войны, компонент политической культуры и направление идейного мировоззрения, включающий силовые и иные представляющие угро-
зу мотивированные действия, проявления и тенденции со стороны организованных структур, действующих вне формата государства»108. Одновременно следует подчеркнуть, что терроризм представляет собой идеологию (идеологическую доктрину) и основанную на ней политическую практику (так же, как и в случаях с понятиями «ради- кализм», «экстремизм», «сепаратизм», «национализм» и т.д.). Без идеологической составляющей, без наличия определенного интере- са (политического, экономического и т.д.), терроризм уже не был бы терроризмом, превратившись в заурядное уголовно-криминальное действие109. Причем идеологическая составляющая терроризма но- сит именно террористический, а не экстремистский или радикаль- ный характер110.
Террористические группировки рождаются и функционируют вне поля правового регулирования и способны пронизывать все обще- ство. Они могут развиваться и функционировать в любой – ней- тральной, дружественной или враждебной – среде и создавать свою инфраструктуру на транстерриториальной основе, опираясь на со- временные коммуникативные технологии, легальные и нелегальные методы мобилизации и использования людских ресурсов. Они на- крепко спаяны общей идеологией, какую бы окраску она не принима- ла (яркий пример – человеконенавистническая идеология радикаль- ного исламизма, которая делит мир на «своих – единобожников» и «чужих – врагов ислама» – И.Д.), что снимает проблему оправдания человеческих жертв, способствует жесткости внутренней организа- ции и повышению уровня ее конспиративности.
Сегодня терроризм следует рассматривать в контексте обще- мировых политических реалий. Нынешний мир таков, что, миновав открытое военное противостояние и «холодную войну», междуна- родное «сосуществование» входит в новую эпоху – эпоху информа- ционных, или даже сетевых войн. Действительно, «новый терроризм» отличается от прежних форм терроризма не только идеологически, но и организационно, поскольку напрямую связан с концепцией т.н. «сетевой войны», впервые выдвинутой в 1996 г. сотрудниками RAND Corporation Джоном Аквиллой и Дэвидом Ронфельтом111.
Практически изначально концепция «сетевой войны» под- разумевала решающую роль информации в будущих военных кон- фликтах, а ключом к успеху считалось достижение информационного превосходства. В таком контексте «сетевая война» подразумевает создание децентрализованной сети «информационно оснащенных бойцов», способных обеспечить решительную бескровную победу пу- тем направленного уничтожения ключевых «нервных центров» – си- стем управления противника112.
Несколько позже эти же авторы развили идею построения воору- женных сил на сетевой основе в концепции «роения» (swarming). Под ним понимают внешне аморфные, но тщательно структурированные и скоординированные действия разнородных сил с различных направ- лений и на всю глубину территории противника113. Такие действия, по мнению разработчиков концепции, будут наиболее эффективными в случае скоординированного взаимодействия множества мелких са- мостоятельных маневренных подразделений.
Однако военные достижения в области «сетевой войны» были быстро усвоены современными террористическими организациями
и группировками (многие из них, в частности «Аль-Каида», «Талибан»
и др. возникли при содействии спецслужб США и дружественных им государств). Ряд террористических организаций, усвоив последние военные достижения в области «сетевой войны», начали строить свои организационные структуры по типу «паучьей сети», обладающей по- вышенной устойчивостью к внешним воздействиям и гибкостью, от стратегии фронтальных сражений перешли к террористической так- тике «пчелиного роя». При этом элементами сетевых структур стано- вятся как самостоятельные группы, так и отдельные индивидуумы. Они могут объединяться для выполнения конкретных задач и времен- но прерывать свою деятельность после их выполнения, не подвергая опасности существование всей сети.
Стратегия деятельности этих организаций базируется на принци- пах, сформулированных в свое время одним из лидеров египетской «Джихад ислами» и «Аль-Каиды» – Айманом аз-Завахири, который обозначил их следующим образом: необходимо создавать неболь- шие группы, которые наиболее пригодны в борьбе против врага; как одно из самых эффективных орудий следует использовать «готов- ность моджахедов к самопожертвованию»; каждый регион и страна требует выработки адекватной стратегии ведения джихада114.
Каждая группа, партия, структура современного террористиче- ского движения предельно автономна и нередко даже атомизиро- вана. Члены ячейки, состоящей из трех-пяти человек, знают только своего руководителя, который, в свою очередь, знаком только лишь
с непосредственным руководителем. Очень часто группировка, пар- тия представляют собой сложное «многопрофильное» объединение,
в которое входят политическое, экономическое (финансовое) зве- нья и подразделение «прямого действия», иначе говоря, непосред- ственные исполнители терактов. Его состав непостоянен115. Наличие
в террористической группировке собственной финансовой состав- ляющей снижает ее зависимость от внешнего спонсора. Это, напри- мер, ослабляет их зависимость от государств-спонсоров, в частности
от Саудовской Аравии, что делает действия террористов еще более непредсказуемыми. Этим директор американского ФБР Роберт С. Мюллер объясняет, в частности, высокую мобильность и адап- тивность «Аль-Каиды» (а, следовательно, всей террористической сети)116.
В результате управленческая пирамида нынешних террористи- ческих организаций становится все более сглаженной, входящие в нее отдельные группы могут действовать почти автономно и даже су- ществовать раздельно. Например, структура «Аль-Каиды» в настоя- щее время состоит из ряда слабосвязанных друг с другом субъектов действия. Сегодня «Аль-Каида» – это, скорее всего, родовое назва- ние любой исламистской группы, стоящей на антиамериканских по- зициях. Подобные образования имеются не только в мусульманском мире, но везде, где есть мусульманские общины. Расследование, проведенное ФБР в отношении теракта 11 сентября 2001 г., пришло к выводу, что одной из основных причин успеха террористов стало то, что исполнители терактов до этого были совершенно не известны в мире радикального ислама. Все угонщики никогда не привлекались
к уголовной ответственности, не были связаны с политическими пар- тиями, многие происходили из обеспеченных семей. Следствие при- шло к выводу, что они действовали небольшой автономной группой и не были связаны с террористами в какой-либо стране117.
В силу слабой иерархической связи в организациях, подобных «Аль-Каиде», им трудно проводить операции стратегического плана с подключением всех имеющихся у террористов сил и средств. Вместе
с тем, отсутствие четко выраженного единого центра создает боль- шие сложности и для силовых структур в плане уничтожения всей ор- ганизации.
Таким образом, основные черты «нового терроризма», неред- ко прикрывающегося исламом, являющегося продуктом глобали- зационных процессов и углубившегося социально-экономическо- го расслоения в современном мире, заключаются в следующем118: структурно он не замыкается в рамках одного региона; деятельность отдельных террористических групп организационно предельно де- централизована, однако фиксируется общность идеологических док- трин и целей; террористические структуры, в принципе, в состоянии осуществить акции с применением оружия массового уничтожения и современных технологий, что может привести к последствиям ката- строфического характера не только для отдельных государств, но и всего мирового сообщества; отличительной особенностью стала вы- сокая степень адаптации террористических организаций к реалиям современного мира, действующих как строго иерархически, так и с
«размытым» управленческим механизмом, наличие структур, орга- низованных по типу «паучьей сети», а также полностью независимых. Его отличительной чертой на данном историческом этапе является также беспрецедентное включение исламистского компонента, осо- бенно в идеологические конструкты многочисленных террористиче- ских структур.
Отличием современного терроризма от терроризма прошлых эпох является то, что традиционный терроризм не угрожал обществу как таковому, не затрагивал основ его жизнедеятельности. Современный же высокотехнологичный терроризм способен продуцировать си- стемный кризис в любом государстве с высокоразвитой информаци- онной инфраструктурой.
Вместе с тем, современный сетевой терроризм ни в коем слу- чае не тождественен введенному в оборот в конце ХХ века понятию «международный терроризм», этому явно идеологизированному изо- бретению американских элит, поставивших цель установление сво- его господства в постбиполярном мире. Известный принцип англо- саксонской политики «разобщай и властвуй» здесь явно доминирует: устроителям «нового мирового порядка» очень хочется столкнуть в прямом противоборстве представителей других цивилизаций, а са- мим остаться над схваткой, воспользоваться плодами ослабления своих геополитических противников. Именно такова политика США
в исламском вопросе, когда они желают противопоставить Россию «исламскому миру», предоставив ей незавидную роль громоотвода инспирированных ими же исламистских угроз.
Поэтому России не стоит даже на словах поддерживать американ- скую версию «международного терроризма», однако следует проти- востоять внешним конфликтогенным факторам развития ситуации
в своих регионах, подпитывающим внутренние противоречия и кон- фликты, запрограммированные в свое время устроителями распада Советского Союза и развала социалистической системы, противо- поставив четко выверенную систему мер. Компетентный и научный подход, профессиональная организация прогнозирования, ранняя
и своевременная диагностика, научно-технологическая эксперти- за, выявление новейших факторов риска, нейтрализация сфер и зон террористической деятельности могут существенно снизить вероят- ность развертывания информационно ориентированного современ- ного терроризма.
В этой связи исследователей не могут не интересовать вопросы, связанные с эволюцией радикальных идеологий в мусульманском мире. Следует подчеркнуть, что почти вся история мусульманской мысли представляет собой перманентное возникновение идейных
течений, рождавшихся в ходе столкновения различных мнений по тем или иным проблемам. Исторически в исламе существовали довольно радикальные секты и подсекты, практиковавшие террористические приемы ведения политической борьбы (например, азракиты-харид- житы, хашишины-исмаилиты и др.). Новый этап появления в рамках ислама организаций и группировок, прибегающих к терроризму, на- чинается в первой половине ХХ века, когда возникает радикальная египетская структура «Братья-мусульмане». Впоследствии от ма- теринской основы «Братьев» отщепляются другие, еще более ради- кальные организации. В результате сегодня в мире насчитывается несколько сотен организаций, применяющих в своей практической деятельности террористические методы. Все эти группировки отно- сятся к исламистским (радикальным исламским), и в настоящее вре- мя до 80 процентов всех террористических атак в мире совершаются именно этими организациями.
Однако рассмотрение различных отрядов и направлений совре- менного радикального исламского движения позволяет сделать вывод о том, что угрозы и вызовы существующему миропорядку формируют не все радикалы (например, представители умеренно- радикального крыла), а их экстремистски настроенные единомыш- ленники. Внутри широкого салафитского движения имеется незна- чительное меньшинство – так называемые салафиты-такфириты, доктрины которых основываются на двух системообразующих поло- жениях – обвинении в неверии (такфир) и священной войне за веру (джихад), которые трактуются радикалами в резком противоречии с канонами мусульманской ортодоксии. В этой связи их еще часто на- зывают такфиритами-джихадистами.
Особенности развития радикальных идеологий в современном российском исламе. В постсоветский период в российском исламе фиксируется возникновение и расширение исламистской компонен- ты. Отмечался процесс политизации ислама и радикализации ислам- ского движения, который в меньшей степени, по сравнению с Се- верным Кавказом, охватил Среднее Поволжье и другие российские регионы. Однако это вовсе не означает полного отсутствия радикаль- ных фундаменталистских групп на территории Среднего Поволжья. На фоне движения мусульман Поволжья, а также центральной ча- сти России, Урала и Сибири, ситуация с исламом в северокавказском регионе выглядит более напряженной. При практически полном от- сутствии на Северном Кавказе модернистских реформаторских про- цессов религиозное сознание горцев-мусульман сегодня оказалось представленным лишь двумя его типами: традиционным, тяготею- щим к фундаментализму, и экстремистско-салафитским (ваххабитским), что и явилось базой для развития в регионе террористическо- го движения под исламским прикрытием.
Современные чеченские войны, особенно вторая, привнесли в регион самые последние идеологические наработки исламских экс- тремистов, стали кузницей наиболее идеологически подготовленных
и непримиримо настроенных по отношению к России исламистов. Сепаратистски настроенные носители исламистской идеологии про- должают привлекать в свои ряды молодых боевиков не только в Чеч- не, но и в соседних республиках Северного Кавказа.
Пополнение рядов банддвижения молодыми интеллектуалами свидетельствует о том, что, если ранее радикальные идеологии при- влекались извне, то сегодня они уже разрабатываются самими севе- рокавказскими интеллектуалами-исламистами непосредственно на территории региона, и основываются на местной специфике, а пото- му являются еще более жесткими и разрушающими.
Характерной особенностью терроризма, прикрывающегося ис- ламским вероучением, является произвольное толкование ряда му- сульманских понятий, среди которых важнейшее место занимает «джихад», однобоко трактуемый радикалами как вооруженная борьба против «врагов ислама». При этом под «врагами» зачастую понима- ются не только все немусульмане, но и те мусульмане, которые не стоят на идеологических позициях исламизма. Такой подход позво- ляет применять весь набор насильственных мер к этой категории лиц. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что, согласно мусульманской ортодоксии, джихад (священная война в исламе) может быть объяв- лен тогда, если жизнь мусульман и их земли подверглись угрозе напа- дения или нападению. Джихад – это священная война ради законной самозащиты. Джихад может быть объявлен только законным пра- вителем, если и когда он считает это необходимым, для того, чтобы защитить жизнь мусульман, их потомков и их земли. В этом смысле священным долгом каждого здорового мужчины является участие в джихаде, иначе на нем будет вечное проклятие.
При этом даже если джихад объявлен, существуют правила пове- дения и военных действий, которые не могут быть нарушены, незави- симо от того, как поступает враг. Они были приняты в период правле- ния первого праведного халифа Абу Бакра. В Коране говорится:
«О вы, которые уверовали! Будьте стойкими перед Аллахом, ис- поведниками по справедливости… Будьте справедливы, это ближе к богобоязненности» (5:11).
Таким образом, в исламе не существует понятий типа «тотальная война», «политика выжженной земли»; порицаются убийства (в том числе посредством взрывов) гражданского населения и т.п. Все это –
абсолютно чуждые и аморальные, независимо от условий, понятия для традиционного (ортодоксального, эталонного) ислама.
Такфириты, между тем, не признают ни правила объявления джи- хада, ни формы, ни методы его ведения. Поскольку такфириты-джи- хадисты сами себе предоставили право объявлять людей «врагами ислама» («неверные», «вероотступники» и «лицемеры»), отвергать традиционную политическую власть, поскольку они не только санкци- онируют самоубийство своих соратников (шахидизм), но и подстре- кают людей к этим антигосударственным действиям, одновременно игнорируя все правила джихада, им очень легко совершать убийства, диверсионные и террористические акции.
Становится тогда также понятно, каким образом, называя себя му- сульманами и утверждая, что действуют во имя ислама, они в то же время полностью игнорируют все основные положения ислама отно- сительно убийств и правил ведения джихада. Знакомство с основны- ми принципами идеологии экстремистов, прикрывающихся исламом,
в области ключевых для них понятий (такфир и джихад) объясняет не только многочисленные убийства ими людей, но и то, как боевики и бандиты, планирующие и совершающие такие акции, могут чувство- вать себя при этом абсолютно правыми.
В мусульманской религиозно-политической культуре термином «шахид» обозначают мусульманина, пожертвовавшего собой за веру, принявшего мученическую смерть. Помимо этого, к шахидам отно- сятся все умершие насильственной смертью, в числе которых – уби- тые человеком, животным, погибшие во время стихийных бедствий, эпидемий, утонувшие, отравленные, скончавшиеся во время хаджа и т.д.119. Но эта интерпретация термина шахид является расширитель- ной, что ослабляет религиозный смысл, первоначально заложенный
в его содержание.
Акции шахидизма активно применялись в средние века адепта- ми одной из подсект исмаилитов – низаритами (хашишины, асса- сины). Современный «шахидизм» – явление, возникшее в недрах Палестинского движения сопротивления (ПДС). Иначе говоря, «ша- хидизм» не является исключительно приоритетом исламистских структур. Однако использование «живой взрывчатки» в современ- ных условиях характерно, как правило, исключительно для ради- кальных исламистов.
Согласно исламской ортодоксии, мусульманин, осуществивший осознанное самоубийство, не может считаться шахидом. Самоубий- ство, повлекшее за собой гибель мирных людей, является тяжким грехом, которого Бог никогда не прощает. Однако религиозные де- ятели – носители экстремистской идеологии, использующие ислам
в политических целях, пытаются оправдать и обосновать суицид, как необходимое средство борьбы против врага, посягнувшего на «дар аль-ислам», представляя его именно как «шахидизм», а погибших в ходе его осуществления террористов – «шахидами».
Радикальный исламизм создал свою идеологическую концепцию «смерти мучеников». Внедренные в сознание людей идеи «шахидиз- ма» предоставляют их носителям своего рода сакральную санкцию на осуществление террористической деятельности, которая понимает- ся ими не как уголовное преступление, но как «священная война за веру» – джихад. Поэтому, как бы ни были успешны операции против исполнителей терактов, они продолжатся до тех пор, пока не будут устранены условия, позволяющие взращивать террористов, созда- вая атмосферу, способствующую пополнению их рядов.
Теракт – самоубийство представляется исламскими радикалами как необходимость, основанная на законах «Священной войны». По их мнению, нет более эффективного способа нанести ущерб, напугать врага и посеять страх в рядах противника, сорвать его планы – и все это при минимальных потерях.
Одновременно следует подчеркнуть, что самоубийце, выполнив- шему возложенную на него миссию, идеологами «шахидизма» со ссылками на сакральные источники мусульманства обещана безгра- ничная «милость»: освобождение от личных проблем, великолепная вечная жизнь в раю, присоединение там к остальным «героям исла- ма»; приобретение почетного социально-религиозного положения для себя и своей семьи; наконец, удовлетворение, полученное от уча- стия в исламском джихаде и в «спасении мусульман».
«Шахидизм» в XXI в. перестал быть локальным явлением, посколь- ку приобрел глобальный масштаб, распространился по миру, акции «шахидов» фиксируются во многих странах, в том числе, и в России, на Северном Кавказе в частности, хотя прежде акции «шахидизма» в регионе практически не отмечались.
Современный «шахидизм» – прежде всего, именно политический феномен. Ведь при совершении ответных силовых действий мусуль- манин не имеет права применять насилие, выходящее за рамки до- пускаемого исламом. Важно отметить и то, что ислам призывает му- сульман к тому, чтобы они не убивали самих себя, воздерживались от мерзостей и преступлений, что говорит о высоком духовном по- тенциале, заложенном в текстах Корана и Сунны пророка Мухаммада. Все это дает основание утверждать, что терроризм или шахидизм, связанные с чрезмерным насилием, далеки от нормативного, орто- доксального ислама. Вышеназванные явления могут быть отнесены исключительно к радикальному исламизму.
Современное террористическое движение на Юге России. Тер- роризм в современной России имеет преимущественно религиоз- но-политическую окраску, поскольку базируется на идеологии ради- кального исламизма. Сегодня в наибольшей степени он проявляется
в северокавказском регионе России. При этом особенностью совре- менного терроризма, с которым столкнулась Россия на Северном Кавказе, является сращивание на основе идеологии исламизма ре- лигиозного, этнического и криминального терроризма, поддержива- емого соответствующими международными структурами.
Вместе с тем, следует подчеркнуть, что исторически на Северном Кавказе неоднократно фиксировались разнообразные формы рели- гиозно-политического экстремизма и терроризма: набеговая система (разорительные набеги на соседние территории); похищения людей с целью продажи или получения выкупа; абречество (индивидуальный терроризм в XIX в.); вооруженный сепаратизм и призывы к джихаду (после завершения Кавказской войны, которая шла с 1818 г. по 1864 г.); политический бандитизм (20-30-е гг. ХХ в.); этнический коллабораци- онизм, создание и участие на стороне фашистской Германии горских воинских формирований. Аналогичные явления в регионе вновь фик- сируются с начала 90-х гг. ХХ в., вплоть до настоящего времени. Кавказская война (1818-1864 гг.), которая горцами велась под ло- зунгами джихада, наиболее ожесточенно проходила в Дагестане и в Чечне, самых исламизированных территориях Северного Кавказа. Здесь ислам всегда выполнял социально-мобилизующую роль, осо- бенно в переломные исторические периоды. Среди них можно вы- делить национально-освободительное движение под руководством имама Мансура (1785-1791 гг.), имама Шамиля (1834-1959 гг.), вос- стания и абречество (1866-1916 гг.), революцию и гражданскую войну
в России (1917-1920 гг.), депортацию отдельных северокавказских народов (1944-1957 гг.), мероприятие по «восстановлению консти- туционного порядка» (1994-1996 гг.) и, наконец, «антитеррористиче- скую кампанию» (октябрь 1999 – апрель 2009 гг.).
Пришедшие после крушения Советского Союза (1991 г.) к власти
в Чечне сепаратистски ориентированные элиты во главе с бывшим советским генералом Джохаром Дудаевым первоначально в целях идеологической консолидации чеченского общества пытались реа- нимировать элементы древней традиционной социальной системы чеченцев. В ее основе находятся кровнородственные кланы и образо- ванные на их основе более крупные социальные образования – тей- пы, которые в своей совокупности образуют чеченский этнос. Однако наличие более 160-ти тейпов, отсутствие у чеченцев на протяжении их истории собственной государственности не дали возможности реализовать эту идею. Тогда дудаевцы сделали ставку на идеологию традиционного в регионе суфийского тариката «кадирийа». Однако
и эта попытка не увенчалась успехом в силу разобщенности чечен- цев по нескольким десяткам дочерних суфийских структур (вирдовых братств). Тогда пришел черед «чистого ислама», не признающего де- ления мусульман на расы, этносы, тейпы, другие локальные этниче- ские и конфессиональные группы, и ставшего известным в регионе как «ваххабизм» (салафизм).
События в Чечне 1994-96 гг. под лозунгом «наведения конститу- ционного порядка» открыли двери для ускоренной интернационали- зации салафитского движения в регионе. Этот период времени был отмечен массовым участием в военных действиях в Чечне на сторо- не сепаратистов их единомышленников из Пакистана, Афганистана, Турции и различных арабских стран.
Чеченское «межсезонье» (1996-99 гг.), ознаменовавшееся превра- щением ЧР в полигон терроризма, пристанище убийц, торговцев «жи- вым товаром», наркотиками и оружием, позволило развиться здесь экстремистскому движению, прикрывающемуся исламом. В свою очередь, это обстоятельство предопределило вторжение банд мест- ных и зарубежных террористов в августе 1999 г. на территорию Респу- блики Дагестан. Общими усилиями федеральных вооруженных сил совместно с дагестанским населением экстремистам был дан отпор. Осенью 1999 г. на территории Чечни началась «антитеррористиче- ская кампания», которая эволюционно прошла ряд важных этапов: от фронтальных сражений, апогеем чего стал штурм Грозного, до про- цесса «чеченизации» конфликта, т.е. его решение преимущественно силами самих чеченцев. Это, безусловно, привело к позитивным результатам собственно в Чечне.
Между тем, несмотря на реальные успехи в деле восстановления Чечни, ситуация, как представляется, еще далека от идеала. Поражение сепаратистов в Чечне, распыление салафитского движения в других республиках Северного Кавказа трансформиро- вало «сопротивление» частично в «партизанщину», частично в мо- бильные, слабо связанные между собой сетевые террористические группировки.
Наиболее характерной формой самоорганизации радикалов на Северном Кавказе стали т.н. «джамааты», которые выстроены, в целом, по этническому принципу, и действуют, в основном, в рам- ках «своих» республик. Поскольку в результате естественной убыли боевиков старшего поколения «джамааты» пополняются молодыми людьми, их нередко в научных изданиях и публицистике называют «молодежными джамаатами».
Согласно экспертным оценкам, эти джамааты представляют со- бой организации, структурно включающие в себя старший, средний и младший руководящий состав, а также рядовых членов.
В старший руководящий состав джамаата входят: главный амир (руководитель), который осуществляет общее руководство и фи- нансирование джамаата, вырабатывает общую стратегию разведы- вательно-подрывной деятельности в зоне ответственности и под- держивает связь с ведущими лидерами НВФ; амир-командующий джамаатом – лицо, непосредственно занимающееся разработкой тактики осуществления разведывательно-подрывных акций в соот- ветствии с общим замыслом, выработанным главным амиром, а так- же ведающее решением текущих вопросов деятельности джамаата; духовный наставник джамаата – фактически является главным иде- ологом, отвечает за морально-психологическое состояние рядовых членов и осуществление пропаганды экстремистских идей в зоне территориальной ответственности.
Средний руководящий состав джамаата составляют амиры-заме- стители командующего. Данные лица осуществляют непосредствен- ное руководство боевыми группами. Из числа амиров-заместителей командующего назначается первый заместитель, который в случае непредвиденных обстоятельств, связанных с гибелью, арестом или недееспособностью амира-командующего, берет на себя функции по руководству дальнейшей деятельностью джамаата.
Младший руководящий состав джамаата представлен в лице ко- мандиров боевых групп, которые непосредственно подчиняются амирам-заместителям командующего и руководят действиями рядо- вых членов.
Рядовой состав джамаата составляют члены боевых групп, кото- рые непосредственно осуществляют разведывательно-подрывную деятельность. Они починяются командиру своей боевой группы, а также амиру-заместителю командующего, которому подчинена дан- ная группа. Общая численность группы, как правило, насчитывает 5 человек. Рядовые члены джамаата за невыполнение приказа, прояв- ленную в бою трусость или при подозрении в связях с федеральны- ми силами могут быть казнены без всяких расследований и судебных разбирательств.
В структуре джамаата существуют строгие меры конспирации: ря- довой состав знает только членов своей «пятерки». На проводимых совещаниях присутствует только руководящий состав, рядовые чле- ны – не допускаются.
Таким образом, структура каждого джамаата носит сетевой харак- тер. Совокупность таких «джамаатов» в рамках республик образуют т.н. «вилайеты» (дагестанский, ингушский и т.д.), которые, в свою оче- редь, в той или иной степени замыкаются на Доку Умарова, в 2007 г. провозгласившего о создании виртуально существующего исламско- го «го