Контрнаступление советских войск
Введение
Среди городов-героев особое место занимает Москва – столица России, политический и административный, научный и культурный центр всей страны. Неоценимый вклад внесла Москва в разгром фашистских агрессоров. Сражения под Москвой начались в условиях, когда войска фашистской Германии в течение всего предшествовавшего периода второй мировой войны шли от победы к победе, не имея еще ни одного крупного поражения стратегического масштаба. Эти несомненные военные успехи, а также всемерное раздувание геббельсовской пропагандой мифа о непобедимости германской армии и гениальности фюрера укрепляли в немецко-фашистских войсках и в их руководителях чувство самоуверенности в своем превосходстве над любым противником.Битва под Москвой характеризовалась крайней напряженностью, сложностью и огромным размахом боевых действий. Сражение за столицу Советского Союза продолжалось более шести месяцев и велось на фронте протяженностью около 2 тысяч километров. Исход битвы положил начало коренному повороту в ходе всей Великой Отечественной Войны. За выдающиеся заслуги городу решением Президиума Верховного Совета в 1965 году присвоено звание «город-герой».
Первый этап наступления на Москву (октябрь 1941 г.)
К концу сентября 1941 г. войска гитлеровской Германии и ее союзников достигли значительных успехов на ленинградском и киевском направлениях, преодолели сопротивление сил Красной Армии в Смоленском сражении. В течение 30 сентября - 2 октября 1941 г. на различных участках Брянского, Западного и Резервного фронтов, оборонявших московское направление, немецко-фашистские войска нанесли ряд ударов и прорвали оборону.
Прорыв германских танковых клиньев обнажил поразительную истину: дорога на Москву противнику была открыта. Почему это случилось? В соответствии с планом решающего наступления на Москву, получившим кодовое наименование «Тайфун», группа армий «Центр» к концу сентября сосредоточила до половины всех сил, находившихся на советско-германском фронте, создав против трех советских фронтовых объединений значительный перевес сил, который вовремя не был замечен. Расположение же советских войск было крайне неудачным, по принципу линейной обороны, а резервов за первыми эшелонами почти не имелось. Командующие фронтами И. С. Конов и С. М. Буденный действовали разрозненно, после того как обозначился прорыв, не сумели принять решения о своевременном отходе. И хотя Конов связался с Генштабом, но его начальник Б. М. Шапошников отдать распоряжение на отвод войск не решился. Тогда Конов соединился лично со Сталиным. Вновь была изложена просьба об отводе потерпевших поражение войск на один из тыловых рубежей. В ответ Сталин вдруг начал говорить о себе в третьем лице: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник, товарищ Сталин - честный человек. Вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам.. .» На этом разговор был прерван. Спустя сутки необходимый приказ был все же отдан, однако драгоценные часы оказались потеряны.
Растерянность Главнокомандующего, привычная скованность инициативы подчиненных обошлись дорого: пять армий Западного и Резервного фронтов оказались в окружении. Судьба окруженных была героична и трагична одновременно. Ведя упорные бои в окружении, они в течение нескольких недель сковывали 28 дивизий противника. Однако выйти из окружения удалось немногим.
По немецким данным, в плен попало 663 тыс. человек. Пути к Москве оказались открытыми. Опасность нарастала.
8 октября ГКО за подписью Сталина принимает решение о составлении списка предприятий Москвы, которые должны быть заминированы, возникает вопрос о возможности оставления столицы. Происходит смена командования Западным фронтом. Во главе его становится Г. К. Жуков. Смещенного со своего поста И. С. Конева, по распоряжению Сталина, пытались предать суду военного трибунала, желая, как и прежде, переложить ответственность за поражение на других. Но в столь критической обстановке Жуков настоял на отмене этого решения, более того, И. С. Конев был назначен заместителем командующего Западным фронтом.
Пришлось по существу заново создавать фронт, принимать самые решительные меры по выправлению положения на труднейших участках. Срочно были сформированы и брошены в бой четыре дивизии народного ополчения, курсанты военных училищ - подольских и им. Верховного Совета. Это была тактика затыкания дыр, но иного выхода не было. Слабо вооруженные, необстрелянные, сознававшие, что первый бой для большинства из них станет последним, они полегли под Москвой, но на несколько дней затормозили продвижение группы армий «Центр». Было необходимо выиграть время. С Дальнего Востока к Москве перебрасывались три стрелковые и две танковые дивизии, что стало возможным после сообщения из Токио советского разведчика Р. Зорге о том, что в 1941 г. «японское правительство решило не выступать против СССР».
Второй этап наступления на Москву (ноябрь 1941 г.)
15-16 ноября начался второй этап наступления группы армий «Центр» на Москву. Вражеские войска стремительно развивали наступление на Клин. Резервов в этом районе не оказалось. Одновременно немецко-фашистские войска нанесли мощный удар в районе Волоколамска. Бои были очень тяжелыми. Особенно упорно дрались воины стрелковых дивизий И. В. Панфилова, А. П. Белобородова, кавалеристы Л. М. Доватора, Л. А. Белова.
16-я армия медленно отходила. Обстановка критическая. Сталин звонит Жукову, спрашивает: «Вы уверены, что мы удержим Москву?» «Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков»,- отвечал командующий фронтом.
23 ноября танки противника ворвались в Клин. Под угрозой окружения части 16-й армии отошли. Состояние фронта было чрезвычайно сложным, образовались очень слабые места. Сталин нервничает. Каким-то образом ему поступили сведения, что наши войска оставили город Дедовск, а это совсем близко от Москвы. Верховный приказывает Жукову лично организовать контратаку и вернуть Дедовск. Командующий пытается возразить, доказывая, что произошла ошибка и немцы заняли всего лишь деревню Дедово. Но Сталин не хочет слушать. «Возражать в подобной ситуации не имело смысла»,- вспоминает Г. К. Жуков. Хотя возвращать занятые немцами несколько домов деревни было тактически нецелесообразно, стрелковая рота с двумя танками освободила деревню. Подобные случаи вносили еще большее напряжение в очень сложную обстановку обороны города.
Развернув ударные группировки на широком фронте и далеко замахнувшись своими бронированными кулаками, противник в ходе наступления на Москву растянул войска по фронту до такой степени, что в финальных сражениях на ближних подступам к столице они потеряли пробивную способность. Впервые за все предшествующие кампании фашистские войска несли невосполнимые потери.
Что же остановило «Тайфун» в снегах Подмосковья? Гитлеровские стратеги винили в этом сильные морозы, выводившие из строя моторы, отсутствие зимнего обмундирования, однотипность оперативно-тактических решений, упорство Гитлера и т. д. Под Москвой для немцев впервые начались дни величайших испытаний, боевой дух германских солдат заметно падал. Немецкий ефрейтор писал из-под Москвы: «Мы шагаем по немецким трупам и оставляем в снежных сугробах своих раненых. Сегодня мы шагаем по трупам тех, кто пал впереди; завтра мы станем трупами, и нас также раздавят орудия и гусеницы». Оказалось утраченные боевое и тактическое преимущество немецких войск.
Контрнаступление советских войск
На защиту Москвы поднялась вся страна. Все шире развертывалась исполинская мощь советского народа. На Волге и Урале, в Средней Азии и Казахстане, в Сибири и на Дальнем Востоке - на всей необъятной территории нашей Родины комплектовались полки, дивизии, армии - стратегические резервы государства. Новые воинские части, формируемые в самой столице командованием Московской зоны обороны по приказу Ставки, готовились к выдвижению на опаснейшие участки фронта. Подготовка резервов принимала все более широкий размах. Никакой мобилизационный аппарат любой капиталистической страны не справился бы с такой задачей в условиях, какие сложились осенью 1941 г. для Красной Армии. Осуществление ее было под силу лишь Советскому государству.
То было тяжелое для нашей Родины время. Производство промышленной продукции, в том числе военной, упало до самого низкого уровня, снабжение войск и населения крайне осложнилось. Огромные трудности переживал транспорт, на который легла задача эвакуировать население, оборудование фабрик и заводов, колхозное имущество из западных и центральных областей на восток и одновременно обеспечить огромный поток срочных воинских перевозок из глубинных районов страны на фронт.
К началу декабря 1941 г. соотношение сил на западном стратегическом направлении существенно изменилось. Противник все еще имел под Москвой численное превосходство, но оно уже не было подавляющим. Группа армий "Центр" вместе с военно-воздушными силами насчитывала 1,7 млн. человек, около 13500 орудий и минометов, 1170 танков и более 600 самолетов. Советские фронты имели здесь 1,1 млн. человек, 7650 орудий и минометов, 415 установок реактивной артиллерии, 770 танков (из них 220 тяжелых и средних) и 1000 самолетов.
Возросли силы Красной Армии и на всем советско-германском фронте. Против армий гитлеровской Германии и ее сателлитов, насчитывавших в сухопутных войсках около 4 млн. солдат и офицеров, 1650 танков и штурмовых орудий и в авиации 2040 самолетов, действовали советские войска (в составе действующей армии) численностью 3,4 млн. человек, 1950 танков (из них 27% КВ и Т-34) и 2238 самолетов (из них 57,6% новой конструкции).
Для перехода в контрнаступление нужно было выбрать момент, когда наступательные возможности противника уже иссякнут, но он еще не успеет перейти и закрепиться в обороне. Определение этого момента, а также направлений решающих ударов потребовало от Ставки и командования фронтов большого искусства, точного расчета, смелых решений. Тем более что советские войска, как уже показано выше, не имели перевеса сил, а резервы только подходили. Однако на стороне Красной Армии были искусство командования и превосходство морального духа советских воинов. "Под Москвой должен начаться разгром врага" - этой мыслью жил каждый советский воин.
В основу директивы Ставки лег план контрнаступления, представленный командованием Западного фронта. Он предусматривал для войск последнего задачу внезапными охватывающими ударами разбить угрожавшие столице 3-ю и 4-ю танковые группы в районе Клин-Солнечногорск-Истра и 2-ю танковую армию в районе Тула-Кашира и затем охватить и разгромить 4-ю полевую армию, наступавшую на Москву с запада.
Этот план учитывал, что войска группы армий "Центр" растянуты на тысячекилометровом фронте, в частности, полоса наступления 3-й и 4-й танковых групп составляла 250 км, 2-й танковой армии - 300 км. Причем эти ударные группировки, наступая, оказывались в оперативно опасном положении, позволившем советским войскам охватить их фланги.
Единое планирование и руководство Ставки обеспечивало оперативно-стратегическое взаимодействие Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов, которым предстояло сокрушить основную на советско-германском фронте силу врага - группу армий "Центр" и обезопасить советскую столицу от нового наступления на нее. В то же время контрнаступление советских войск под Ростовом и Тихвином лишало гитлеровское командование возможности перебрасывать оттуда свои войска к Москве. В тылу противника усиливали боевую деятельность партизаны, и так как охранных дивизий для борьбы с ними у врага не хватало, он был вынужден снимать для этого войска с фронта.
Переход от обороны к контрнаступлению было решено осуществить без оперативной паузы, вырвать у врага инициативу, навязать ему свою волю.
Гитлеровцы не хотели примириться с мыслью, что Москва им недоступна. Советская столица, казалось, была совсем близко. Это впечатление еще больше усиливали сверкавшие над нею по ночам разрывы зенитных снарядов и освещенное прожекторами московское небо.
Фашистское командование прилагало все усилия, чтобы сломить оборону ее защитников. Это были уже последние потуги. Они завершились 5 декабря отчаянной попыткой противника прорваться через Крюково, Красную Поляну и Белый Раст к окраине Москвы. Но и здесь в ожесточенном ближнем, порой рукопашном бою враг был остановлен.
5 декабря атаковали врага войска Калининского фронта, положив этим начало контрнаступлению на московском стратегическом направлении. Вот как вспоминает этот день дважды Герой Советского Союза, генерала армии Дмитрий Данилович Лелюшенко (в то время он командовал 30-й армией):
"Ровно в шесть утра 6 декабря без артиллерийской и авиационной подготовки, без криков "ура!" армия в белых маскировочных халатах перешла в контрнаступление. Вскоре начала доноситься с передовой учащающаяся пулеметно-автоматная стрельба. Небо прочерчивали ракеты. Через час-полтора начали поступать первые боевые донесения об успешном продвижении вперед. К рассвету на главном направлении армия прорвала оборону противника до пяти километров в глубину и до двенадцати по фронту. Враг был застигнут врасплох, ошеломлен. Он не мог сразу определить, что происходит: частная операция или большое контрнаступление. Не смог установить и численность наступающих.
Первый этап операции удался как нельзя лучше. К 10 часам в штабе армии суммировали данные: захвачено тридцать восемь исправных танков, а подбито и сожжено двадцать два, уничтожено семьдесят два орудия, сотни пулеметов, автомашин, захвачено боевое знамя полка 36-й гитлеровской дивизии первое знамя врага! Бойцы в упор расстреливали врага из орудий, противотанковых ружей, бросали под гусеницы связки гранат, а на броню - бутылки с зажигательной смесью. Вскакивали на вражеские танки, открывали люки и разили немецких танкистов автоматным, ружейным огнем и штыком".
К середине декабря северная группировка противника повсюду неорганизованно отступала, бросая раненых, оружие, танки, теряя сотни солдат пленными и оставляя в снегу тысячи трупов.
Южнее Москвы, в районе Тулы, в первых числах декабря продолжались тяжелые бои. До подхода резервов Ставки противник превосходил здесь 50-ю армию в численности войск в 3 раза, в танках - в 4 и в артиллерии - в 6 раз.
Фашистское командование оказалось не в состоянии отразить удары советских войск. Приказ Гитлера от 16 декабря угрожал солдатам, офицерам и генералам смертью за оставление позиций под Москвой и требовал фанатического сопротивления. Но и этот приказ не спасал положения. Отборные танковые, моторизованные, пехотные дивизии, части СС подверглись разгрому.
Весь мир, следивший, затаив дыхание, за Московской битвой, услышал по радио из советской столицы сообщение "В последний час": "6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери".
Этот перелом в сознании солдат передает в дневнике ефрейтор Карл Верл: "Если кругом все грохочет и стреляет, а на каждых двух-трех метрах земли лежит труп, то взгляды на вещи меняются". На смену самоуверенности пришло чувство обреченности. Солдат Иоганнес Бантер перед боем писал жене: "Через час мы встретимся с русскими лицом к лицу. Страшно! Допустим, мы займем деревню, другую, а дальше? Дальше смерть на русской земле. Нам, солдатам, известно будущее. Где-то недалеко от места, откуда я пишу тебе письмо, будут еле заметные холмики. Здесь мы ляжем костьми. И это все, что добудет наш брат в России..."
Гитлер неистовствовал. Он запретил отход, угрожая расправой, а, узнав о начавшемся отступлении, пришел в ярость и сместил командующих группами армий "Север", "Центр" и "Юг" фельдмаршалов Леера, Бока и Рундштедта, главнокомандующего сухопутными войсками Германии фельдмаршала Браухича, командующих танковыми армиями Гудериана, Хепнера и многих других генералов. Но это не помогло. Гитлеровская армия продолжала отступать.