Политическая смена государственного строя России

В ожесточенной борьбе за власть под флагом проведе­ния многоплановых реформ наиболее трагичными для по­литической истории России 90-х гг. стали октябрьские события 1993 г. в Москве.

Кровавая драма 3-4 октября 1993 г., ее последствия на­вечно запечатлены в политической истории Российского государства. В печати высказано немало суждений относи­тельно характера и последствий этих событий. Во многом они носят субъективный характер. Это и понятно, так как слишком свежи в памяти народа события тех противоречи­вых и страшных дней. Поэтому ограничимся лишь кратким пересказом сообщений периодической печати об октябрь­ских событиях в Москве, а также данными ряда изданий.

Накануне этих событий в стране резко обострилась по­литическая обстановка. Общество было охвачено тревогой, вызванной серьезной конфронтацией между Верховным Советом Российской Федерации и Президентом России. Усугубился раскол в высшем государственном и полити­ческом руководстве страны. Ни один из законов, принимав­шихся двумя ветвями власти, по существу не выполнялся.

Обстановка стала взрывоопасной после того, как 21 сен­тября 1993 г. Б.Н. Ельцин своим Указом приостановил дея­тельность Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Одновременно был принят Указ Президента России о поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации. Эти меры привели к незамедли­тельной реакции Верховного Совета. 22 сентября 1993 г. Верховный Совет своим постановлением признал Указ Пре­зидента недействительным, как противоречащий Консти­туции Российской Федерации. Все эти действия и события в политическом отношении раскололи общество на два про­тивоположных лагеря: один поддерживает Верховный Со­вет, другой — Президента.

Непримиримое двоевластие закончилось грубым сило­вым решением в пользу Президента. К Белому Дому, где обосновался Верховный Совет, были подтянуты армейские части, танки, артиллерия и начался прицельный расстрел находившихся в здании людей. Все, кто находился у теле­визоров 3 октября, могли видеть прямую трансляцию амери­канского телевидения о штурме Белого Дома. Разумеется, силы были неравны.

До настоящего времени продолжается обсуждение в печати октябрьских событий. Но, очевидно, сказано еще далеко не все. К их анализу историки вынуждены будут возвратиться еще не раз. Тем не менее отметим, что прак­тически для подавляющего большинства населения страны было ясно: в октябрьских событиях не было ни победите­лей, ни побежденных. Это была общенародная трагедия, явившаяся следствием антинародной политики незадачли­вых политиков, трагедия, тяжело отразившаяся на состоя­нии всего российского общества. Ее последствия еще долго будут сказываться на политической жизни России.

В ряде публикаций последнего времени приводятся обоб­щающие данные, характеризующие не только сами собы­тия осени 1993 г., но и последующие страницы политической истории страны. В этом отношении несомненный интерес представляет изданная в 1995 г. Российским независимым институтом социальных и национальных проблем моногра­фия под названием "Власть и оппозиция. Российский поли­тический процесс XX столетия".

Основными составляющими этого перехода государст­венного строя страны в новое качество стали: демонтаж системы Советской власти сверху донизу; доработка текста новой Конституции, целиком подогнанной не только под интересы правящих сил, но и лично под Президента Б.Н. Ель­цина. Можно не соглашаться с теми или иными утвержде­ниями политологов и историков, но трудно оспорить факт, что новый политический режим продиктовал обществу свои ультимативные представления о будущем России, руковод­ствуясь, помимо своих личных вожделений, интересами лишь части граждан страны, реализуемых к тому же за счет нару­шений и прямого ущемления интересов другой их части.

Еще в сентябре 1993 г., в разгар борьбы со Съездом на­родных депутатов и Верховным Советом РФ Б.Н. Ельцин под давлением обязательств издал Указ, в соответствии с ко­торым на июнь 1994 г. назначались досрочные президент­ские выборы. В заявлении Президента РФ от 8 октября, т.е. уже после разгрома оппозиции, подтверждалось, что выборы в высший законодательный орган состоятся в ранее объяв­ленные сроки, т.е. в декабре, а выборы Президента — позд­нее. Больше к этому вопросу Президент не возвращался, а точка зрения о том, что президентские выборы могут состо­яться не ранее июня 1996 г. стала воспроизводиться средст­вами массовой информации как официальная, перманентно вызывая претензии со стороны различных оппозиционных сил. К тому же проект Конституции наделял Президента РФ столь широкими полномочиями, что логично требовалось и новое всенародное подтверждение, что они, эти полномочия, персонально вручаются именно этому, а не другому челове­ку. Отвечая 16 ноября 1993 г. на вопросы корреспондента газеты "Известия" по поводу завершения работы над проек­том Конституции РФ, Б.Н. Ельцин, в частности, сказал: "Не буду отрицать, что полномочия Президента в проекте дейст­вительно значительные. А как бы вы хотели? В стране, при­выкшей к царям или "вождям", в стране, где не сложились четкие группы интересов, не определены их носители, где только-только зарождаются нормальные партии; в стране, где чрезвычайно слаба исполнительская дисциплина, где вов­сю гуляет правовой нигилизм, — в такой стране делать став­ку только главным образом на парламент? Да через полгода, если не раньше, люди потребуют диктатора. Такой диктатор быстро найдется, уверяю вас и, возможно, в том же парла­менте" (Известия, 1993. 16 ноября).

Это весьма знаменательное в плане традиций отечест­венной политической культуры заявление, где упоминает­ся о царях, диктаторах и парламенте в одной связке далеко не случайно. Воспроизводилась традиционная для дорево­люционной России дилемма: "или царь, или анархия, ко­торая неизменно завершается диктатурой".

Скоротечная избирательная кампания прошла в обста­новке ожидания радикально- и либерально-демократическими силами благоприятных для себя итогов народного волеизъяв­ления. Действительность оправдала эти надежды лишь час­тично, а если быть более точными, в большей степени разочаровала, чем вдохновила сторонников радикального варианта реформ, внедряемых в общество характерным для России волюнтаристским нажимом "сверху".

Несомненной победой Б.Н. Ельцина и его сторонников стало то, что им удалось убедить общество без серьезных эксцессов признать итоги референдума по новой конституции как акт ее "всенародного одобрения". В достижении такого результата и был, судя по всему, главный смысл "волеизъявительных" ак­ций 12 декабря 1993 г. По официальным данным, за Основной Закон государства проголосовало 32,9 млн. человек (58,4 % от числа принявших участие в референдуме и 32,3 % от общего числа избирателей страны). Легитимна ли конституция, не набравшая даже трети голосов потенциальных избирателей? Такова была первая реакция оппозиции на итоги референ­дума. Затем, правда со значительным опозданием, стали по­являться оценки ряда отечественных и западных экспертов в пользу версии о подтасовке результатов референдума в целом. Но подобные акции серьезной сочувственной реакции в обществе не вызвали. Как непосредственную реакцию электората на события сентября — октября 1993 г. расценили экс­перты факт относительного успеха (по сравнению с прогноза­ми) тех последовательно оппозиционных сил, которые приня­ли участие в выборах, отказавшись, в отличие от ряда "не­примиримых", от их бойкота как нелигитимных. Сторонница разрешения добровольного возвращения общества на путь со­циалистического развития "через неизбежное формирование многоукладной рыночной экономики", Коммунистическая пар­тия РФ (председатель Г.А. Зюганов) получила в Федеральном Собрании 65 мест, аграрная партия (лидер М.И. Лапшин) — противница частной собственности на землю — 47 депутат­ских мандатов.

Буквально ворвалась в политическую жизнь страны в качестве "третьей силы" Либерально-демократическая пар­тия России, партия В.В. Жириновского (70 парламентских мест), воочию продемонстрировавшая исполнительной влас­ти, что демагогия и популизм — непрочный фундамент для власть имущих, ибо в сложное время конкурентами "офи­циальному" популизму всегда могут выступить ловкие по­пулисты "со стороны". Не вдаваясь во все детали расклада политических сил, определившегося в итоге выборов, сле­дует констатировать, что вновь избранный парламент не стал менее оппозиционным, чем отстраненные от власти столь дорогой ценой Верховный Совет и Съезд народных депутатов РФ. Правда, реальные политические возможнос­ти нового парламента стали значительно более скромными. И эта ограниченность функций как Государственной Думы, так и Совета Федерации свидетельствует о том, что они не только не могут серьезно влиять на политику в стране, но и не способны существенно корректировать курс Президента и Правительства.

Политическая амнистия конца февраля 1994 г. создала благоприятные условия для реализации такой политической акции, как подписание в конце апреля "Договора об общест­венном согласии" представителями целого ряда властных структур, политических партий, общественных организаций, в том числе и профсоюзов. Акт этот, давший главные диви­денды, конечно же, исполнительной власти, правомерно ра­сценивать не как оформление свершившегося, но как прояв­ление в обществе желания уйти от конфронтации, а также крайней усталости страны от постоянных распрей.

Вторая половина 1994 г. и начало 1995 г. прошли как для власти, так и для оппозиции в режиме тактического маневрирования. Власть продолжала искать пути закреп­ления своей пока еще непрочной стабилизации в широком диапазоне, включающем в себя и стремление придать ды­хание отвлекающим играм в "национальное согласие", и попытки убедить общественность в необратимости эконо­мической стабилизации и близости подъема в стране; и меро­приятия по укреплению силовых структур, сплочению их вокруг Президента, демонстрации эффективности удара "железного кулака" (ввод войск в Чечню); и поиски путей и средств того, как отсрочить президентские выборы, а то и вообще сделать их ненужными (путем введения чрезвы­чайного положения в стране, восстановления монархии и т.д.); и активное перехватывание у оппозиции ряда лозун­гов, в том числе патриотического толка ("Не отдадим ни пяди русской земли", "Не поступимся национальными ин­тересами России в Европе и в мире").

События в Чечне конца 1994 — начала 1995 гг., правда, подняли "оппозиционный тонус" в стране, расширили фронт самой оппозиции, сделав более емким ее социальный и по­литический спектры, в той или иной степени вовлекли в ее ряды новые отряды, выявили тенденцию к сближению от­дельных оппозиционных режиму сил. Но насколько эти про­цессы окажутся серьезными, к каким результатам приведут, пока сказать еще трудно.

Пытаясь осмыслить проблему, куда пойдет Россия, не­обходимо вначале максимально и наглядно оценить, где она оказалась на данном этапе "революции сверху". Представ­ляется, что российское общество к исходу 1994 — началу 1995 гг. забуксовало где-то в промежутке между тотали­тарным прошлым и ожидаемым отечественными либерала­ми весьма туманным будущим. На смену деформированному социализму с большей определенностью идет уродливый конгломерат полусостояний, тяготеющий к тому, чтобы при­обрести застойный характер. Подготовка к очередным пар­ламентским выборам 1996 г. уже зимой-весной 1995 г. шла полным ходом, во многом определяя как внешнюю, так и внутреннюю политику страны. Но при этом основным об­щественным силам (какое бы место в социальном спектре они не занимали) так и не удалось преодолеть шок, порож­денный событиями "нового Октября". Как долго будут ска­зываться на российском политическом процессе последствия этой "контузии", углубленной к тому же "синдромом Чеч­ни", прояснит лишь время.

С изложенной точкой зрения ряда авторов книги "Власть и оппозиция" можно соглашаться или не соглашаться. Очевидно, что во многом эти суждения носят субъективный характер. Однако, учитывая, что авторами являются доста­точно известные и крупные отечественные историки, пола­гаем, читателю небезынтересно знать их мнение по данным вопросам, а соглашаться или не соглашаться с их позицией — это право самого читателя.