Атлантизм и европеизм в НАТО. Кризисы доверия.

Отношения Европы и США – одна из важнейших тем в европейской и международной политике. Она связана и с главной темой уходящего года, которая будет актуальной и в 2010 г., – инициативой Президента Дмитрия Медведева о необходимости создания новой архитектуры безопасности в Европе на основе юридически обязывающего договора.
Определяя свою внешнюю политику, европейские страны неизбежно сталкиваются с необходимостью выработать свое отношение к постепенно складывавшимся на протяжении всего ХХ в. стратегическим тенденциям – европеизму и атлантизму. Европеистским вектором во внешней политике обычно именуют стремление европейских стран к тесному взаимодействию и осуществлению общей политики в рамках, развивающихся на континенте интеграционных процессов, а курс, направленный на поддержание стратегических союзнических отношений с Соединенными Штатами, характеризуют как атлантистский. Обе тенденции присутствуют в европейской политике, при этом степень их выраженности подвержена как краткосрочным колебаниям, связанным с политической конъюнктурой, так и влиянию долгосрочных факторов, позволяющих говорить о более или менее «атлантистски» или «европеистски» настроенных государствах.
СОВРЕМЕННОЕ ПОНИМАНИЕ АТЛАНТИЗМА И ЕВРОПЕИЗМА
Истоки европеизма и атлантизма несложно обнаружить уже на самых ранних этапах политического развития государств Европы и Северной Америки. Однако об устойчивой тенденции к рассмотрению европейского интеграционного проекта и трансатлантического «союза демократий» как неотъемлемых составляющих внешнеполитических реалий можно говорить по отношению к миру после 1945 г., а в полной мере – с 60-х гг. ХХ в1.

Развитие европейского сообщества создало основу для мирного развития на столь часто страдавшем от войн континенте. Несмотря на значительные сложности в поиске тех политических решений, которые все страны Европы согласились бы поддерживать и совместно осуществлять, очевидны достижения интеграционного проекта, включающие формирование свободного от пограничного контроля Шенгенского пространства, введение единой валюты и выработку общей политики безопасности и обороны. О «европеистском» настрое того или иного правительства говорят тогда, когда оно в своей политической практике ориентируется на Европейский Союз как формирующийся центр силы в международных отношениях. Интеграционные процессы, происходящие в структурах Евросоюза, оказывают всё большее влияние на все аспекты европейской и мировой политики. В сфере международной безопасности ЕС также начинает заявлять о себе как о серьезной величине. При этом, говоря о европеизме и атлантизме, не всегда следует жестко противопоставлять НАТО и ЕС. Ключевыми для соотношения этих политических курсов являются расхождения между европейскими союзниками и США по вопросам европейской и международной безопасности, которые могут проявляться и в рамках ЕС, и в НАТО, и во внешнеполитических курсах отдельных стран.

Атлантизм исторически справедливо рассматривать как идеологическую составляющая гарантий «холодной войны» – конструкцию, придававшую прочность «Западу» в его противостоянии коммунистическому лагерю. Основой традиционного атлантизма являлись американские гарантии безопасности Западной Европе, что определяло лидирующие позиции США в НАТО. Пережив «холодную войну» атлантистская тенденция, однако, сохраняет свое значение. Основная причина этого долголетия в том, что окончание биполярности не привело к созданию новой системы европейской безопасности, адекватной радикальным переменам в системе международных отношений после распада СССР. Сохранением атлантистского дискурса обеспечивается функционирование трансатлантической системы отношений, сложившейся в военно-политической области. Отказаться от этой системы страны Европы в обозримом будущем, по всей видимости, не готовы. На сегодняшний день ЕС и НАТО формируют единое пространство внешней безопасности.

Идеологи атлантизма неоднократно предлагали не ограничивать сотрудничество между Европой и США исключительно сферой стратегической безопасности, призывая ко всестороннему укреплению трансатлантических связей и даже к созданию сообщества, напоминающего европейский интеграционный проект2. Такого рода идеи со временем приобрели более реалистичную форму – сейчас попытки перевести трансатлантические отношения на качественно более высокий уровень могут предприниматься в процессе трансформации НАТО, которая может включать в себя усиление политического значения Альянса и укрепление в нем европейской составляющей, всё еще во многом остающейся на положении «ведомой». Еще в большей степени перспективы подобного «расширенного» варианта атлантизма будут зависеть от развития отношений между ЕС, как интеграционным блоком, и Соединенными Штатами. Приступая к изучению вопроса о соотношении атлантизма и европеизма в европейской политике, динамику отношений США-ЕС стоит рассмотреть подробнее.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ЭВОЛЮЦИИ ЕВРОАТЛАНТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Трансатлантическая солидарность достигла пика своей прочности в годы холодной войны, хотя и тогда она не была лишена некоторого полемического начала. История взаимоотношений европейского интеграционного объединения с Соединенными Штатами насыщена примерами и плодотворного сотрудничества, и скрытого соперничества. Собственно для запуска процесса западноевропейской интеграции после Второй мировой войны благожелательное отношение США к проекту играло немаловажную роль3. Значение плана Маршалла для послевоенного восстановления европейских экономик и для укрепления американского влияния в Европе также не подлежит сомнению4. Однако вряд ли можно согласиться с одним из руководителей Фонда Маршалла Рональдом Асмусом, полагающим, что истоки всего европейского проекта можно охарактеризовать как «атлантистские»5. Учет позиции США был для европейских стран данью реалиям мировой политики, но не имел отношения к сущностному содержанию идеи европейского единства.

Угроза глобального конфликта между Востоком и Западом, несомненно, предопределяла доминирование центростремительных тенденций в евроатлантических отношениях. Длительное время странам-участницам приходилось неизбежно принимать во внимание мнение США в области обороны и жизненно важную роль НАТО для обеспечения безопасности Западной Европы в годы холодной войны. Такое положение дел не означало, тем не менее, отсутствия внутренней динамики в отношениях между США и Западной Европой. Достаточно напомнить о планах Ш.де Голля по реформированию НАТО.

Кроме того, успехи в экономике постепенно позволили европейским странам ликвидировать отставание от США во многих областях, что позволило Европейскому сообществу претендовать на более независимую роль6. Площадками для трансатлантического взаимодействия помимо НАТО становились, в частности, Организация экономического сотрудничества и развития и Генеральное соглашение по тарифам и торговле. Уже с 70-х гг. в рамках Европейского политического сотрудничества стали складываться механизмы регулярных консультаций между США и европейским интеграционным объединением как единым целым7.

К концу 80-х гг. стала ощущаться потребность укрепить отношения между Европейским сообществом и США, как двумя независимыми акторами, и придать этим отношениям более институционализированный характер. В 1990 г. была подписана Трансатлантическая декларация, определившая основные принципы и содержание будущего сотрудничества8. В декларации указывалось, что отношения сторон опираются на общее историческое наследство и общую ценностную основу, и поддерживался курс на дальнейшую либерализацию в трансатлантической торговле. Документ также обрисовывал перспективы сотрудничества в области науки, образования и культуры. Отмечалась совместная ответственность сторон в области защиты окружающей среды и в борьбе против терроризма, наркоторговли, транснациональной преступности, а также против распространения оружия массового уничтожения. Декларацией был определен формат регулярных встреч президента США с главой Еврокомиссии и главой страны-председателя Европейского сообщества и, отдельно, совещаний министров иностранных дел Сообщества и представителей Комиссии с государственным секретарем Соединенных Штатов. Наконец, регулярные консультации Еврокомиссия должна была проводить с кабинетом министров США в целом. Все встречи должны были проходить два раза в год, при закреплении возможности для организации, в случае необходимости, специальных консультаций с госсекретарем. Таким образом, между ЕС и США был организован постоянный обмен информацией по всем вопросам, которые могут вызывать взаимный интерес сторон или провоцировать проблемы в отношениях между ними.

Окончание эпохи биполярности - распад антагонистического «восточного полюса» - избавило союзников от необходимости противостоять военной угрозе «социалистического лагеря», выдвинув на первый план собственные интересы союзников, далеко не всегда совпадающие, а нередко и вступающие в противоречие друг с другом. Эти интересы определяются и императивами экономического развития, и политической культурой, порожденной определенным историческим опытом, и различающимися представлениями сторон об угрозах европейской и международной безопасности.

Создание Европейского Союза с перспективой превращения его в самостоятельный центр силы в международных отношениях потребовало определенных корректив в отношениях с США. В 1995 г. на смену Трансатлантической декларации пришла «Новая трансатлантическая повестка дня»9. В документе, в частности, подтверждалась приверженность сторон принципу «неделимости трансатлантической безопасности».10 В тексте «Новой трансатлантической повестки дня» можно заметить явно возросшее с созданием ЕС (и, соответственно, с появлением второй опоры Союза – Общей внешней политики и политики безопасности) беспокойство по поводу возможной конкуренции Евросоюза и НАТО. Уже в начале документа подчеркивается, что НАТО остается для членов Альянса центром трансатлантической безопасности, обеспечивающим необходимую взаимосвязь между континентами. Процессы расширения ЕС и НАТО названы в «повестке дня» независимыми, но дополняющими друг друга. В последующие годы такой взаимодополняющий характер расширения двух организаций неоднократно подтверждался на практике, при этом вступление в НАТО становилось для ряда стран, по сути, обязательным условием последующего присоединения к ЕС. «Новая трансатлантическая повестка дня» заметно подробнее, чем Трансатлантическая декларация, обрисовывала перспективы экономического и политического сотрудничества ЕС и США. К институциональным механизмам сотрудничества тогда было добавлено положение о консультациях руководства парламентов сторон.

Следующий важный шаг в развитии отношений ЕС и США был сделан в 1998 г. принятием концепции «Трансатлантического экономического партнерства»11. В рамках этого нового формата взаимодействия был определен ряд сфер экономического развития и торговли, в которых стороны обнаруживали общность принципиальных подходов, либо считали необходимым наладить регулярный обмен мнениями. Большое внимание было уделено использованию сторонами существующих механизмов Всемирной торговой организации и перспективам дальнейшего развития этих механизмов. В 2005 г. стороны согласовали «Инициативу по интенсификации трансатлантической экономической интеграции и роста», заложившую основу для постепенной гармонизации стандартов и регулятивных механизмов в экономике по обеим сторонам Атлантического океана12. В 2007 г. США и ЕС создали Трансатлантический экономический совет, призванный координировать дальнейшее развитие экономического сотрудничества13.

Одним из наиболее заметных достижений в развитии трансатлантических экономических связей стало подписанное в 2007 г. и вступившее в силу в 2008-м соглашение об «открытом небе»14. Соглашение заметно расширило возможности авиаперевозчиков в развитии их коммерческой деятельности на направлении трансатлантических перелетов. Европейские и американские компании получили возможность совершать перелеты между любым аэропортом ЕС и любым аэропортом США, а американским, помимо этого, было разрешено совершать перелеты внутри ЕС (между странами-членами), что позволило говорить о том, что соглашение в большей степени выгодно США15. Переговоры о дальнейшей либерализации трансатлантических авиаперевозок продолжаются.

Следует отметить, что интенсивный диалог по экономическим вопросам далеко не всегда позволяет бесконфликтно преодолеть разногласия, возникающие между Евросоюзом и Соединенными Штатами в этой области. Европейская комиссия тщательно отслеживает ситуацию вокруг сохраняющихся в евро-американской торговле барьеров16. Между тем, торговые споры ЕС и США часто привлекают значительно большее внимание общественности, чем факты продуктивного сотрудничества, что вынудило Еврокомиссию пояснять, что все спорные вопросы затрагивают не более 2% объема торговли между ЕС и США17.

На фоне важнейших вопросов мировой экономики и политики диалог США и ЕС по экономическим и гуманитарным вопросам часто проходит незамеченным, а расхождения между партнерами привлекают всеобщее внимание. Эти расхождения могут иметь глубокие корни. Несмотря на культурно-цивилизационную общность Европы и США, европейская политическая культура имеет свою ярко выраженную специфику. Сравнительный анализ американского Билля о правах (статей конституции США, касающихся основных прав и свобод) и Европейской конвенции о защите прав человека показывает, что, вопреки распространенному взгляду на США как на эталон «свободного общества», нормы, которыми руководствуются европейцы, идут гораздо дальше в утверждении политических, экономических и социальных прав и свобод. Одна только отмена в Европе смертной казни, практикуемой американской Фемидой, является для внешнего мира доказательством большего гуманизма европейцев по сравнению с американцами.18

Заметным препятствием для свободного передвижения людей остается и необходимость получения американской визы, сохраняющаяся к середине 2009 г. для жителей пяти стран ЕС (Греции, Кипра, Польши, Болгарии и Румынии)19. Неготовность США предоставить возможность безвизового въезда всем гражданам ЕС регулярно вызывает критику Еврокомиссии и является предметом дальнейших переговоров20.

Несмотря на то, что внимание руководства ЕС и США к качеству своих экономических связей не ослабевает, экономика не может ни вытеснить, ни подменить вопросов, связанных с международной политикой и безопасностью. Без преувеличения можно констатировать, что решающую роль в трансформации постбиполярных евроатлантических отношений играет внешняя политика США, взявших на себя роль «программирующего лидера». «Стратегия «программирующего лидерства», сформировавшаяся в первый срок президентства Билла Клинтона (1993—1996) и опробованная в ходе второго срока (1997—2000), состоит в действиях, направленных на выдвижение повестки дня, то есть круга проблем, определяющих спектр и направленность совместных действий США с государствами — объектами данной стратегии, а затем в реализации заложенного в этой повестке потенциала в интересах Соединенных Штатов».21

Специфика внешней политики США под руководством республиканской администрации Дж.Буша-мл., взявшей на вооружение тезис о том, что «миссия определяет коалицию, а не наоборот», стремление Вашингтона действовать односторонним и силовым путем, пренебрежение к ООН и международному праву, интересам и позициям других стран, включая даже крупнейших союзников (инерция отношения к Европе как к младшему партнеру), существенно повысили напряженность в союзнических отношениях. Иными словами, будущее трансатлантических отношений зависит и будет зависеть от способности США и стран ЕС взаимодействовать по важнейшим вопросам международных отношений.

Согласно опросам, регулярно проводимым специализирующимся на трансатлантической проблематике Фондом Маршалла, резкое изменение мнения граждан стран ЕС в отношении США с преимущественно позитивного на негативное произошло в 2003 г22. Очевидно, что перемена непосредственно связана с началом иракской кампании Дж.Буша-мл. и обострившимися из-за неё политическими разногласиями между США и рядом европейских стран. С этого времени политика американской администрации получала от европейцев стабильно низкие оценки вплоть до перехода предвыборной гонки на президентских выборах в США 2008 г. в финальную стадию. Негативное восприятие Соединенных Штатов не ограничивалось рациональной оценкой их политического курса. Европейцы всё чаще выражали чувства некоего морального превосходства в отношении США, отказывались рассматривать заокеанского партнера как образец организации общества23. Антиамериканизм стал превращаться в модную тенденцию в европейской политике24.

Не следует забывать и о том, что граждане Соединенных Штатов, в свою очередь, формируют свое критическое мнение о политике европейских стран. Возмущение американцев, вызванное позицией Франции и Германии в вопросе о войне в Ираке, постепенно забылось, но стереотипное восприятие Европы, как заведомо слабого международного актора сохраняется и может оказывать влияние на практическую политику. Предложенные известным американским неконсервативным автором Р.Кейганом образы США, как способного на жесткие действия Марса, и Европы, как слабой Венеры, периодически удостаивается упоминания в экспертных дискуссиях25.

Вступление Обамы на пост президента США в 2008 г., несомненно, оказало позитивное (как минимум, краткосрочное) воздействие на восприятие Америки в Европе. Большинство европейских стран, в том числе тех, которые традиционно придерживаются европеистских взглядов, на современном историческом этапе готовы принять американское лидерство, если США будут осуществлять его с учетом точки зрения европейцев. Страны ЕС ожидают от Обамы подобных шагов и готовы пойти ему навстречу. Обама, в свою очередь, уже в первые месяцы президентства неоднократно демонстрировал свое уважение к партнерам и готовность к диалогу даже в отношении тех стран, с которыми у Соединенных Штатов сохраняются натянутые отношения.

В ходе саммита НАТО в апреле 2009 г. Б. Обама признал, что отношения между США и ЕС в последние годы не развивались в нужном направлении. По его словам, в будущем США станут "более приемлемым партнером". Вашингтон не может самостоятельно нейтрализовать вызовы 21-го века, впрочем, и Европе не удастся справиться с ними без США, в этой связи сторонам необходимо совместными усилиями решить все общие проблемы26. Однако между союзниками остаются и серьезные разногласия. Так стороны разошлись во мнениях по вопросу вступления Турции в ЕС. В афганском вопросе администрация Обамы рассчитывает на более весомую роль ЕС. Между тем, правительства стран ЕС не спешат увеличивать свой воинский контингент для ведения войны в Ираке и Афганистане и антитеррористической борьбы. Евросоюз не может не учитывать настроения своих граждан по этому вопросу, отдавая предпочтение усилиям в гуманитарной и гражданской сферах. Обозначились и противоречия между ЕС и США по поводу лидерства в вопросе сокращения выбросов парниковых газов. ЕС обоснованно считает, что именно он разработал оригинальный план решения этой проблемы.

Однако все эти противоречия не являются неразрешимыми. Представляется, что главная проблема для будущего трансатлантических отношений имеет фундаментальный характер. По объективным историческим причинам НАТО как порождение холодной войны становится все менее адекватной угрозам и военно-политическим задачам нового времени, несмотря на все попытки адаптации к ним. Североатлантический союз оказался по своей основополагающей конструкции плохо приспособлен для действий против международного терроризма, незаконных вооруженных формирований, распространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и акций в отношении «стран-изгоев», «пороговых режимов» или «несостоявшихся государств».
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ДИЛЕММЫ
Соединенным Штатам и ЕС удается успешно сотрудничать во многих областях. Необходимость и благотворность дальнейшего поступательного развития этого сотрудничества обычно не подвергается сомнению и не вызывает внутриполитических споров в ЕС. Значительно менее определенную картину можно наблюдать в вопросах обороны и безопасности. Именно этой области обычно касаются дискуссии о том, какое именно соотношение между европеистским и атлантистским векторами политики следует выбрать той или иной европейской стране. Причина этого в том, что именно в военно-политической области США не просто взаимодействуют с Евросоюзом в качестве внешнего партнера, но непосредственно присутствуют на континенте в качестве одного из важнейших элементов, конституирующих европейское пространство безопасности. Особенности этого пространства безопасности и перспективы его дальнейшего развития периодически становятся предметом разногласий между политиками и дипломатами. Предметом озабоченности граждан ЕС вопросы внешней политики и обороны практически не являются27. При этом стабильное большинство граждан поддерживают совместное принятие странами Евросоюза решений в этой сфере28. Такие общественные настроения придают большинству дискуссий о будущем европейской безопасности некоторую элитарность. Даже крупные события в этой области привлекают лишь незначительное внимание широкой общественности29. Политические партии европейских стран часто занимают разные позиции в этих вопросах, но, в большинстве случаев, не эти позиции определяют их результаты на выборах.

Одним из механизмов закрепляющих и институционализирующих американское присутствие в Европе является НАТО. Будучи изначально эффективным инструментом холодной войны, после окончания последней НАТО предприняла активные поиски нового смысла существования и новых задач. Трансформация НАТО приняла формы геополитического расширения, налаживания сотрудничества с Россией, перестройки военной организации под новые задачи – военные и миротворческие действия вне зоны прежней ответственности. При этом сохраняется и прежняя функция военного союза - коллективная оборона от общего врага (согласно известной статье V-й Вашингтонского Договора 1949 г.), на которую делают главный упор новые члены альянса и страны, претендующие на членство в НАТО.

Диалектика процесса трансформации НАТО состоит в том, что из всех ее перечисленных направлений самым успешным оказалось географическое расширение. Хотя операция в Югославии 1999 г. до недавнего времени считалась большим успехом новых функций НАТО, эта оценка начинает меняться после кавказского кризиса из-за созданных прецедентов. В остальном, операции стран НАТО и всего альянса в Ираке и Афганистане соответственно оказались на грани катастрофического провала. Диалог с Россией был маргинальным по значению и прервался в августе 2008 г. А перестройка военной организации и создание Сил реагирования (СР) без отказа от первоначальной функции коллективной обороны породили больше противоречий, чем реальных плодов. Совершенно очевидно, что США и Европа после окончания биполярности стали по-разному смотреть на две составляющие военно-политической стратегии – критерии применения вооруженных сил и вопрос о важности обладания превосходящей и значительной военной мощью. Наглядное воплощение этих противоречий – несопоставимый уровень расходов на оборону. Военный бюджет США настолько превышает совокупный военный бюджет всех государств Европейского союза, что перспективы преодоления пропасти в этой сфере практически не просматриваются.30

Превращение постбиполярной Европы из объекта в субъект международных отношений, поиск США новых миссий за пределами континента, различия в стратегиях безопасности США и ЕС откладывали отпечаток на трансформацию НАТО. Как отмечал британский ученый Пол Кеннеди, «в отсутствие скрепляющего Североатлантический союз «клея» и при наличии разногласий по вопросам безопасности прежние узы между странами – членами НАТО чрезвычайно ослабли».31

На сегодняшний день именно присутствие США в Европе остается главным цементирующим элементом трансатлантической солидарности. Верховным главнокомандующим вооруженными силами НАТО в Европе традиционно является руководитель Европейского командования вооруженных сил США. К концу марта 2009 г. по официальным данным Пентагона в Европе в целом находились около 80 тысяч американских военнослужащих, из них 54 тысячи в Германии и более чем по 9 тысяч в Великобритании и Италии32. Это количество значительно превышает численность американских вооруженных сил, размещенных где-либо за пределами территории Соединенных Штатов, за исключением Ирака.

На территории европейских стран - Бельгии, Германии, Италии, Нидерландов, Турции (кандидата на членство в ЕС) и Великобритании33 - по-прежнему размещено американское тактическое ядерное оружие (примерно 170-450 единиц ) Во время «холодной войны» тактическое ядерное оружие (ТЯО) играло особенно важную роль в военном планировании в Европе. США обосновывали размещение ТЯО необходимостью создания противовеса предполагаемому превосходству СССР и стран Варшавского договора в обычных вооружениях в Европе. Это оружие было бы использовано в ограниченной ядерной войне для проведения операций, не требующих применения стратегического ядерного оружия. На сегодняшний день сохранение ТЯО США в Европе, несомненно, является анахронизмом «холодной войны», поскольку оно может быть использовано только протии России, которая согласно Стратегической концепции НАТО от 1999 г. не рассматривается в качестве потенциального противника.

Хотя подавляющее большинство общественного мнения в европейских странах, где размещено ТЯО, высказывается за его вывод с территории Европы,34официальная позиция руководства этих стран состоит в том, что атлантическая солидарность, как и справедливое распределение бремени, требует от европейских союзников внести свой вклад в ядерную стратегию НАТО. Вывод ТЯО США из Европы, согласно этой точке зрения, разрушит общий механизм ядерного сдерживания и важную связь между США и Европой в сфере обороны35.

Кроме того, и в экономической, и в военно-политической сферах Европа важна для США как "плацдарм" для проецирования своего влияния на прилежащие к ней регионы - Ближний Восток, Кавказ, Центральную Азию, Россию. «Продолжение позиционирования США в Европе во главе НАТО остается основой успешной американо-евразийской политики. Укрепление альянса, взаимодействие с традиционными европейскими союзниками, сохранение альянса как основы растущего доминирования США в мире, есть слагаемые успеха».36 Иными словами, являясь наследием холодной войны, американское военное присутствие в Европе оказалось полезным Соединенным Штатам и в новых условиях, когда сам по себе европейский регион стал в глазах американских политиков утрачивать стратегическую значимость на фоне новых вызовов безопасности. Европа теперь рассматривается не как потенциальный театр военных действий в ходе глобального конфликта, но как перевалочная база на пути к Ближнему Востоку и Центральной Азии.

Отдельные европейские политические группы могут периодически выражать недовольство таким положением дел, но на практике оказывается, что в целом ряде случаев проблемой для европейских стран является не сохранение американского присутствия, а его возможное сокращение. Закрытие существующих военных баз нарушило бы сложившуюся вокруг них инфраструктуру и экономические связи и, вероятно, заставило бы ЕС переосмысливать свои подходы к вопросам безопасности.

При том, что продолжение присутствия американских военных в Европе в обозримой перспективе не вызывает больших сомнений, варианты развития собственно европейского военного потенциала достаточно разнообразны. На протяжении длительного времени это развитие представлялось странам Западной Европы возможным исключительно в рамках НАТО. Вопрос о необходимости укрепить «европейскую опору» Альянса был поставлен еще в конце 60-х гг., одновременно с переходом в практическую плоскость вопроса о координации внешней политики в рамках процесса европейской интеграции. Созданная в 1969 г. Еврогруппа НАТО позволила западноевропейским государствам, не подвергая сомнению свою лояльность Североатлантическому блоку, начать внутриевропейский диалог по вопросам обороны. Еврогруппа создала условия для развития сотрудничества европейских промышленных центров в области военной техники37. Несмотря на столь длительную историю обособления европейских стран-членов НАТО, дискуссии о том, достаточен ли вклад европейцев в обеспечение трансатлантической безопасности, продолжаются.

Формирование в начале XXI века Европейской политики в области безопасности и обороны (ЕПБО) в рамках ЕС еще более активизировало дискуссию о будущем европейской опоры НАТО. Если раньше именно НАТО представляла собой основной механизм многостороннего сотрудничества, позволяющий европейским членам Альянса совместно работать в области обороны, то теперь у них появился выбор. Одинаково активное участие стран в программах НАТО и в ЕПБО часто оказывается трудноосуществимым, в первую очередь, вследствие ограниченности ресурсов, выделяемых в рамках государственных бюджетов на подобные расходы. Именно принятие политических решений о распределении сил между участием в НАТО и в реализации ЕПБО может расцениваться как практическое воплощение атлантистского или европеистского настроя правительства.

Развитие ЕПБО породило обеспокоенность в связи с возможным избыточным «дублированием» новыми европейскими механизмами традиционных структур НАТО38. Большинство европейских стран в целом согласны с тем, что избежать бессмысленной растраты и без того ограниченных оборонных бюджетов необходимо. Вопрос о том, где заканчивается необходимое ЕС накопление потенциала в области ЕПБО и начинается дублирование, однако, не имеет однозначного ответа. Возможность независимой европейской оборонной политики, очевидно, предполагает, что ЕС должен обладать средствами, которые позволили бы ему осуществлять военные операции даже в тот период и в тех географических точках, когда и где НАТО по каким-то причинам не способна предоставить помощь. Следовательно, механизм, в мирное время представляющийся дублирующим, в ситуации кризиса может оказаться необходимым. При этом число случаев, когда миротворческий потенциал ЕС окажется востребованным, вероятно, будет только расти39.

Отношение Соединенных Штатов к ЕПБО в последнее время претерпевает определенную эволюцию. Американские политики и дипломаты начинают признавать, что ЕПБО в обозримой перспективе будет развиваться не столько как соперник НАТО, сколько как подспорье в решении тех задач, которые будут возникать перед странами евро-атлантического пространства40. Это понимание в значительной степени связано с последними примерами использования американских войск за рубежом, продемонстрировавшими их неспособность добиться успеха без поддержки союзников и несоизмеримость существующих вызовов с теми ресурсами, которые на оборонные нужды способна выделить даже крупнейшая экономика мира.

Произошедшие в позиции США изменения, тем не менее, не означают автоматически отсутствия в дальнейшем конфликтов между НАТО и оборонным измерением ЕС, а также по вопросу о роли европейцев в НАТО. Благожелательное отношение к ЕПБО будет сохраняться пока Соединенные Штаты отказываются от той внешней политики, которой отдавал предпочтение Дж.Буш-мл.. В случае прихода к власти через несколько лет новой республиканской администрации, возвращения этой политики нельзя исключать. Удастся ли Евросоюзу к тому моменту превратиться в качественно более сплоченный субъект международных отношений – вопрос, на который членам ЕС еще только предстоит дать ответ. Противоречия между ЕС и НАТО способны порождать и тактические разногласия. Принятие решений по проектам модернизации и поддержания боеспособности вооруженных часто происходит в условиях острой конкурентной борьбы фирм и отстаивающих их интересы правительств. Разжигание противоречий между институциональными структурами, обеспечивающими европейскую безопасность, может быть использовано в качестве инструмента в этой борьбе.

Как отмечал Пол Кеннеди, не стоит рассчитывать на то, «что по мере смены лидеров и усложнения международной обстановки развод сам собой вновь обернется счастливым супружеством. Кардинальные изменения в мировой политике идут полным ходом, и по разные стороны Атлантики зачастую по-разному видят способы решения возникающих проблем. Трансатлантический процесс не удастся вернуть в прежнее русло, но в этом нет никакой катастрофы».41 Одним из наиболее вероятных сценариев в развитии трансатлантических отношений станет функциональное и региональное перераспределение ролей между союзниками. Внешняя безопасность евроатлантического пространства, в первую очередь, противодействие нераспространению ОМУ и международному терроризму, должна оставаться функцией НАТО. При благоприятном сценарии она может обеспечиваться через сотрудничество НАТО и России (Совет Россия-НАТО) с привлечением ОДКБ для решения проблем безопасности в Центральной Азии и участием ШОС на Дальнем Востоке. Безопасность в рамках европейского региона, прежде всего, предупреждение и урегулирование конфликтов в большой Европе, а также борьба с экстремизмом будет все больше становиться европейской обязанностью и решаться в рамках европейской политики безопасности и обороны. Также при благоприятном развитии ситуации в Европе она могла бы быть обеспечена через сотрудничество Европейского Союза, России и тяготеющих к ЕС других постсоветских государств.

«НОВЫЕ» ЕВРОПЕЙЦЫ
Важным фактором, оказывающим значительное влияние на соотношение атлантизма и европеизма в Евросоюзе, стало расширение ЕС на страны Центральной и Восточной Европы. Страны ЦВЕ важны для США и с геостратегической точки зрения и как политической ресурс в обосновании и проведении в жизнь американских внешнеполитических интересов. На фоне острых разногласий вокруг Ирака в 2003 г. министр обороны США Д. Рамсфельд отметил, что разногласия с Америкой существуют только у стран «старой Европы», которая теряет свое значение на фоне новых участников трансатлантического сотрудничества из числа стран бывшего социалистического лагеря42.

Такое разделение чрезмерно огрубляло реальную картину европейской политики, но имело под собой и определенные реальные основания. Правящие элиты большинства стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) воспринимали США как силу, внесшую основной вклад в их освобождение от коммунистических диктатур. Даже после вступления в ЕС, с которым эти страны связывают свое политическое будущее и перспективы экономического роста, их ориентация на сохранение покровительственного влияния Соединенных Штатов не исчезла. На практике это может выражаться в более активной поддержке американской внешней политики и проводимых Соединенными Штатами военных операций. Соответственно, в периоды, когда разногласия между ЕС и США по стратегическим вопросам объективно невелики, это расхождение между Западной Европой и ЦВЕ должно становиться значительно менее заметным. Именно такой период, по всей видимости, наступает в период президентства Б.Обамы.

Изменения в воздействии Соединенных Штатов на европейскую политику, произошедшие с приходом новой администрации, тревожат некоторую часть политических деятелей ЦВЕ. В открытом письме президенту США от 17 июля 2009 г. видные политики из стран ЦВЕ, в числе которых семь бывших президентов, откровенно заявили о своем видении будущего НАТО и отношений ее с Россией, которая по-прежнему рассматривается ими как угроза: «Было ошибкой не приступить к созданию надлежа