Теория: предположения или дискурс?

Три с половиной десятилетия назад, редактируя работу под названием «Современная теория международных отношений», С. Хоффманн проводил различие между «теорией как набором ответов» и «теорией как набором вопросов». Первое есть не что иное, как «набор объяснительных гипотез, призванных вскрыть суть правил игры в международной политике». Вто­рое — «попытки выработать верный способ изучения мировой политики», сосредоточивая внимание на «наиболее важных факторах, даже если в нача­ле не предпринимается ни малейшей попытки показать законы, управляю­щие проявлениями этих факторов», предпринимаемые для того, чтобы про­сто «дать в руки исследователей адекватный инструмент для их работы» (Hoffmann, 1960, р. 29).

В последнее время становится еще более важным проводить подобные раз­личения между утверждениями ученых или между функциями теорий. Среди теоретиков МО, по всей вероятности, нет согласия относительно того, что же собой представляет теория. Что одним видится как набор предположений а-ля Поппер (т.е. утверждений, принимаемых условно и подвергаемых проце­дуре опровержения), другим видится в качестве дискурса, деспотически зас­тавляющего следовать особому стилю мышления. Точно так же, что для одних представляется идеальной моделью, с помощью которой идентифицируются интересующие исследователя отклонения, для других будет истиной-утверж­дением. Только вводя некоторые различия в понимание того, что такое тео­рия, можно сдержать напор атак на основной поток исследований со стороны «диссидентов в изгнании» (Ashley, Walker, 1990).

В этом плане показательны споры вокруг книги К. Уолтса «Теория между­народной политики». Эта работа, по мнению одних, стала значительным вкладом в понимание происходящего в мировой политике. Если принять в качестве отправной точки исследования основные характеристики международной по­литики в интерпретации Уолтса, то скоро обнаружится, что она имеет явные ограничения, например, затрудненность точного определения объясняющей способности его концепции. Нетрудно также найти эмпирические данные, которые с трудом согласуются с ней. Если же, однако, предположения и опровержения — название игры, тогда смелые предположения, подобные пред­положениям Уолтса, то, что надо. Без них не было бы и опровержений.

В то время как некоторые критики «Теории международных отношений» удовлетворились показом объясняющих факторов, оставшихся за пределами уолтсовского понимания системной теории, другие пошли дальше. Так, Уолт­са стали критиковать за написание книги, имевшей целью объяснить устой­чивые образцы, присущие нынешней международной системе, а не что-то иное, например, историю этой системы (Ruggie, 1986; Сох, 1986). Суть крити­ческих обвинений, предъявляемых Уолсу, выразил Р. Эшли, согласно которо­му книга Уолтса подготавливает «идеологию, предвосхищающую, узаконива­ющую и дающую установки тотальному проекту глобальных масштабов — рационализации мировой политики» (Ashley, 1986, р. 258). Эшли подчеркнуто предварил свою критику цитатой из П. Бурдье, заявляя, что «главным изме­рением политической власти... является особая символическая сила навязы­вания принципов конструирования реальности» (Ashley, 1986, р. 255). Рез­кость нападок на «Теорию международной политики» предполагает, что ее рассматривали в более широком плане скорее как проявление непоследова-

тельной власти, чем как предварительное утверждение, которое пытаются опровергнуть.

Дискуссия об использовании теории игр в анализе МО также свидетель­ствует о столкновении мнений о том, чем является и чем не является теория. Критики пошли дальше, ставя вопрос о наличии достаточного сходства меж­дународных отношений и стандартных игр типа «дилеммы узника», с тем чтобы теория игр способствовала лучшему пониманию МО. Некоторые счита­ют, что анализ с позиций теории игр обращен к ложной проблеме, ибо он рассматривает последствия данных предпочтений и восприятий, не интересу­ясь процессом их формирования (Jervis, 1988, р. 322—329). Существует более основательно сформулированное мнение, что «моделирование человеческих действий в качестве индивидуально направленных, инструментально рацио­нальных» — это разновидность «микроэкономического империализма», чей «идеологический характер» следует прояснять, а не затуманивать, что ис­пользование теории игр предполагает рассмотрение конфликта как результата проявления интересов, а не страстей, что люди не приемлют модель «прони­цательных, эгоистичных политиков», диктующих, «как им следует действо­вать во всех обстоятельствах» (Hurwitz, 1989, р. 115—116).

Феминистская критика теории МО, рассматриваемая Энн Тикнер (гл. 18 наст. изд.), может служить третьим показателем разногласий по поводу при­роды теории. Суть этой критики не в том, что основной поток теоретических построений в сфере МО ограничен в своей способности объяснить то, что предполагалось объяснить, по причине половой принадлежности относящих­ся к нему ученых. Она состоит в том, что теории МО, как правило, активно предписывают ориентированную на мужской пол проблематику. В этом случае теория опять-таки видится в качестве чего-то деспотически нормативного, а не предположительного и аналитического.

Р. Уокер ясно выражается насчет последствий нормативного взгляда на теорию. Теории МО, по его утверждению, интересны в основном как «прояв­ления ограниченности современных политических фантазий». Попытки «ду­мать иначе о политических вариантах ограничены категориями и предпосыл­ками, которые современный политический анализ поощряет принимать за само собой разумеющееся». Теория МО может рассматриваться как «конститу­ирующая практика, результаты которой можно найти в самых удаленных закутках повседневной жизни» (Walker, 1992, р. 5—6).

Возможно, не следует просто полагать, что использование некоторыми учеными, скажем, теории игр имеет столь глубокий смысл. Однако принято считать, что утвердившаяся, признанная теория нормативна в смысле опреде­ления ею центральных проблем и объектов изучения данной научной дисцип­лины и не свободна от политического подтекста. В этом и состоит дилемма, поскольку многие, если не большинство, исследователи МО принимают как само собой разумеющееся, что «теория как набор вопросов» незаменима в процессе исследования. Дилемма эта очевидна для всех и не требует обсужде­ния. Проблема же заключается в другом: следует ли стараться опровергать теории, используя эмпирические наблюдения и умозрительные рассуждения, или показывая, как их смысл согласуется с нашими предпочтениями. Иначе говоря, актуальным дискуссионным вопросом в области МО является вопрос:

кто мы по профессии — искатели истины или разработчики идеологии.

Заключение

Среди исследователей МО нет согласия по вопросу об основном предмете исследования, будет ли это мир и безопасность, политическая экономия, положение женщин и т.п. Нет согласия и по поводу того, следует ли поддер­живать интеграцию, интернационализацию и транснационализацию государств и политики, или же надо сохранять национальную независимость и суверени­тет. Мнения расходятся в зависимости от понимания учеными своей роли — быть ли активистами, аналитиками или критиками, а также от того, призна­ется ли правомерным наличие политического убеждения в социальных науч­ных трудах. Исследователи МО, подобно другим ученым, расходятся в пони­мании проблем скорее политических, нежели научных.

Политологи МО различаются также в зависимости от отношения к содер­жательным проблемам, особенно по взглядам на систему государств как по­литический институт (ее влияние на действия, подверженность изменениям), равно как и на относительную значимость различных факторов на различных уровнях при расчете внешней политики, включая и самостоятельную роль идей. Расхождения по поводу содержания придают стимул исследованию, но лишь в том случае, если существует согласие относительно основных принци­пов методологии. Если же в дисциплине достигнуто заметное согласие по указанным проблемам, то она сразу оказывается перед необходимостью от­ветить на три вопроса: а) каков надлежащий анализ действий, б) является ли знание «произвольным культурным образованием» или могут быть его объективные стандарты, и в) является ли теория конструктивным провод­ником исследования или же она накладывает ограничения на мышление. Именно эти вопросы, а не различия в отношении к ценности и содержа­нию, делают сегодня исследования международных отношений фрагментар­ной дисциплиной.

ЛИТЕРАТУРА

Allan P. The end of the cold war: The end of international relations theory? // The end of the cold war / Ed. by P. Allan, K. Goldmann. Dordrecht: Martinus Nijhoff, 1992. P. 226-241.

Ashley R.K. The poverty ofneo-realism // Keohane. Op. cit. 1986. P. 255-300.

Ashley R.K., Walker R.B.J. (eds). Speaking the language of exile: Dissidence in international studies / International Studies Quarterly (special issue). 1990. Vol. 34. P. 257-416.

Baldwin D. Economic statecraft. Princeton (N.J.): Princeton University Press, 1985.

Banks M. (ed.). Conflict in world society. Brighton: Wheatsheaf Books, 1984.

Brown C. International relations theory. London: Harvester Wheatsheaf, 1992.

Brown R. Introduction: Toward a new synthesis of international relations // From cold war to collapse / Ed. by M. Bowker, R. Brown. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 1-20.

Bueno de Mesquita B. The war trap. New Haven (Conn.): Yale University Press, 1981.

Bull H. The anarchical society. London: Macmillan, 1977.

Buzan В., Jones C., Little R. The logic of anarchy. New York: Columbia University Press, 1993.

Carlsnaes W. The agency-structure problem in foreign policy analysis // International Studies Quarterly. 1992. Vol. 36. P. 245-270. Cox R. W. Social forces, states and world orders: Beyond international relations theory // Keohane. 1986. Op. dt. P. 204-254.

Dessler D. What's at stake in the agent-structure debate? // International Organization. 1989. Vol. 43. P. 441-473.

East M.A., Salmore S., Hermann C.F. (eds). Why nations act. Beverly Hills (Cal.): Sage, 1978.

Ferguson Y.H., Mansbach R. W. The state, conceptual chaos and the future of international relations theory. Boulder (Colo.): Lynne Rienner, 1989.

Gaddis J.L. International relations theory and theend of the cold war // InternationalSecurity. 1992. Vol. 17. P. 5-58.

Gallung J. An editorial // Journal of Peace Research. 1964. Vol. 1. P. 1-4.

Galtung J. Fredsforskning. Stockholm: Prisma, 1967.

Galtung J. Violence, peace and peace research // Journal of Peace Research. 1969. Vol. 6. P. 167-191.

George A. Bridging the gap. Washington (B.C.): United States Institute of Peace, 1993.

George J. International relations and the search for thinking space: Another view of the third debate // International Studies Quarterly. 1989. Vol. 33. P. 269-279.

Goldmann K. The logic of internationalism. London: Routledge, 1994.

Goldmann K. In Westen nichts Neues: Seven international relations journals in 1972 and 1992 // European Journal of International Relations. 1995. Vol. 1. P. 245-258.

Goldstein J., Keohane R. 0. (eds). Ideas and foreign policy. Ithaca (N.Y.): Comell University Press, 1993.

Groom A.J.R., Light M. (eds). Contemporary international relations. London: Pinter, 1994.

Hermann C.F., Kegley C.W. (Jr.), Rosenau J.N. (eds). New directions in the study of foreign policy. Boston: Alien and Unwin, 1987.

Hoffmann S. Contemporary theory in international relations. Englewood Cliffs (N.J.): Prentice-Hall, 1960.

Hoffmann S. An American social science: International relations // Daedalus. 1977. Vol. 106. P. 41-60.

Hollis M., Smith S. Explanation and understanding in international relations. Oxford: Clarendon Press, 1990.

Holsti K.J. Why nations realign. London: Alien and Unwin, 1982.

Holsti K.J. The dividing discipline. Boston: Alien and Unwin, 1985.

Holsti K.J. Peace and war: Armed conflicts and international order 1648-1989.Cambridge: Cambridge University Press, 1991.

Hoole F. W., Zinnes D.A. (eds). Quantitative international politics. New York: Praeger, 1976.

Hurwitz R. Strategic and social fictions in the prisoner's dilemma // International— intertextual relations / Ed. by J. Der Derian, M.J. Shapiro. Lexington: Lexington Books, 1989. P. 113-134.

Jen/is R. Realism, game theory and co-operation // World Politics. 1988. Vol. 40. P. 317-349.

Jervis R. The future of world politics: Will it ressemble the past? // International Security. 1992. Vol. 16. P. 39-73.

Keohane P.O. (ed.). Neo-realism and its critics. New York: Columbia University Press, 1986.

Keohane R. 0. International institutions: Two approaches // International Studies Quarterly. 1988. Vol. 32. P. 379-396.

Keohane R.O. International institutions and state power. Boulder (Colo.): Westview Press, 1989.

Knutsen T.L. A history of international relations theory. Manchester: Manchester University Press, 1992.

Krasner S. (ed.). International regimes. Ithaca (N.Y.): Cornell University Press, 1983.

Lapid Y. The third debate: On the prospects of international theory in a post-positivist era // International Studies Quarterly. 1989. Vol. 33. P. 235-261.

Maghroori R., RambergB. (eds). Globalism versus realism. Boulder (Colo.): Westview Press, 1982.

March J. G., Olsen J.P. The new institutionalism: Organizational factors in political life // American Political Science Review. 1984. Vol. 78. P. 734-749.

MilwardA.S. The European rescue of the nation-state. London: Routledge, 1992.

Morgenthau H.J. Politics among nations. New York: Knopf, 1985.

Nardin Т., Mapel D.R. (eds). Traditions of international ethics. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

Olson W.C., Groom A.J.R. International relations then and now. London: HarperCollins Academic, 1991.

Olson W.C., OnufN. The growth ofadiscipline: Reviewed // International relations / Ed. by S. Smith.Oxford: Basil BlackweU, 1985. P. 1-28.

Platig R. International relations as a field of inquiry // International politics and foreign policy/Ed. byJ.N. Rosenau. New York: Free Press, 1969. P. 6-19.

Richardson L.F. Arms and insecurity. Pittsburgh: Boxwood, 1960.

Rosenau J.N. The Adaptation of national societies. New York: McCaleb-Seiler, 1970.

Rosenau J.N., Csempiel E.O. (eds). Governance without government. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

Rosenau P.M. Postmodernism and the social sciences. Princeton (N.J.): Princeton University Press, 1992.

Ruggie J. G. Continuity and transformation in the world polity: Toward a realist synthesis // Keohane. Op. cit. 1986. P. 131-157.

Russett B.M. (ed.). Peace, war, and numbers. Beverly Hills (Cal.); Sage, 1972. Singer J.D. Research, policy, and the correlates of war // Studies of war and peace /Ed.by 0. Osterud. Oslo: Norwegian University Press, 1986. P. 44-59.

Vasquez J.A. The power of power politics. London: Frances Pinter, 1983.

Vasquez J.A. The war puzzle. Cambridge: Cambridge University Press, 1993.

Waever 0. Introduktion til Studiet af International Politik. Copenhagen: Foriaget Politiske Studier, 1992.

Walker R.B.J. Inside/outside. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

Waltz K.N. Theory of international relations // Handbook of political science /Ed. byF.I. Greenstein, N.W. Polsby. Reading (Mass.): Addison-Wesley, 1975. Vol. 8. P. 1-85.

Waltz K.N. Theory of international politics. Reading (Mass.): Addison-Wesley, 1979.

Wendt A. Anarchy is what states make of it: The social construction of power politics // International Organization. 1992. Vol. 46. P. 391-425.

Wendt A. Collective identity formation and the international state // American Political Sceince Review. 1994. Vol. 88. P. 384-396.

Young O.R. Compliance and public authority. Baltimore (Md.): Johns Hopkins University Press, 1979.

Young O.R. International co-operation. Ithaca (N.Y.): Cornell University Press, 1989.

Zacher M. W. The decaying pillars of the Westphalian temple: Implications for international order and governance // Rosenau, Czempiel. Op. cit. 1992. P. 58—101.

Глава 17