Место норм международного права в российской правовой системе

При решении многих поставленных выше вопросов необходимо иметь ввиду следующее. С точки зрения международного сообщества российская правовая система может восприниматься лишь как некое правовое поле в границах территории Российского государства, на котором правовые игроки – субъекты права (физические и юридические лица, органы государства)- «играют» по действующим в государстве правилам.

На российском правовом поле действуют и применяются три группы правовых норм:

- нормы российского права;

- нормы международного права;

- нормы иностранного права.

Санкционированные Российским государством нормы международного права (любым путем - ратификация, присоединение, подписание, принятие, подтверждение, признание) входят в российскую правовую систему двумя путями и пребывают в ней в двух формах.

1. Нормы международного права (в основном договорные), которые сами не предусматривают или относительно которых явно не требуется обязательного принятия специального правоприменительного акта или их включения в существующие нормативно-правовые акты, входят в российскую правовую систему непосредственно и существуют в ней в «первозданном» виде. Каждый субъект российского права в случае правовой необходимости может непосредственно воспользоваться положениями того или иного международного договора и применить его в конкретной ситуации.

2. Нормы международного права (в основном договорные), которые прямо предусматривают или относительно которых явно требуется обязательное принятие специального правоприменительного акта или их включение в существующие нормативно-правовые акты, входят в российскую правовую систему путем их конкретизации, адаптации, преобразования (трансформирования) во внутригосударственных нормативно-правовых актах России. Эти нормы существуют в правовой системе России уже в «трансформированном» виде. Каждый субъект российского права в случае правовой необходимости может непосредственно воспользоваться положениями того или иного российского закона и применить его в конкретной ситуации, часто и не подозревая, что данная норма закона появилась в нем как следствие выполнение Россией её обязательств по тому или иному международному договору. Наглядный пример: многие нормы Уголовного кодекса РФ, которые «пришли» из международных договоров, но существуют, действуют и воспринимаются уже как нормы российского уголовного права, и только специалисты знают их настоящую «родословную».

В связи с этим не могу не воспользоваться случаем и впервые не согласиться с мнением весьма уважаемого профессора Г.В. Игнатенко.

Геннадий Владимирович пишет: «Поскольку внутригосударственное и международное право, будучи автономными друг по отношению к другу системами, активно взаимодействуют, вплоть до применения международно-правовых нормв сфере внутригосударственных отношений, возникла иллюзия перехода норм одной системы в другую. Такое иллюзорное представление породило концепцию «трансформации» международно-правовых норм в национально-правовые нормы, международных договоров во внутригосударственное законодательство. Согласно этой концепции международные договоры в результате их ратификации, утверждения или просто официального опубликования «трансформируются», преобразуются во внутригосударственные законы; аналогична судьба соответствующих норм. Неприемлемость подобных умозаключений станет предельно ясной, если принять во внимание, во-первых, что трансформация означает прекращение существования «трансформируемого» предмета, явления, но международным договорам такая судьба не присуща; во-вторых, что на стадии правоприменения взаимодействие двух правовых систем, если принять данные суждения, заменяется единоличным действием правовой системы государства, «поглотившей» международные нормы; в-третьих, что традиционно в ряде отраслей национального права допускается применение норм иностранного законодательства, однако не высказывается предположение о «трансформации» и этих норм в российское законодательство».

Профессор Г.В. Игнатенко считает иллюзорными и неприемлемыми представления о том, что нормы международного права могут трансформироваться в правовую систему государства и активно там взаимодействовать «вплоть до применения международно-правовых нормв сфере внутригосударственных отношений». Мои возражения строятся на основе формулировок профессора Г.В. Игнатенко и сводятся к следующему.

Г.В. Игнатенко считает: «Неприемлемость подобных умозаключений станет предельно ясной, если принять во внимание,

- во-первых, что трансформация означает прекращение существования «трансформируемого» предмета, явления». (Однако нет никаких оснований считать, что трансформация означает прекращение существования «трансформируемого» предмета. В опутывающих весь мир линиях электропередач – ЛЭП – электроэнергия мощностью 750, 1000 и более кв. не прекращает своего существования, хотя тысячи электрических трансформаторных станций преобразуют, «трансформируют», электрический ток из большой мощности в 380, 220 и еще меньше кв. Тысячи международных договоров, опутавших весь мир, существуют и действуют, предоставляя право каждому заинтересованному государству определять порядок введения их норм в свои правовые системы согласно положениям внутреннего законодательства. И у государств, с учетом особенностей и положений самого договора, есть выбор – либо допустить договор в правовую систему в его неизменном виде, либо преобразовать, трансформировать и адаптировать его полностью или отдельные его нормы в свое внутреннее законодательство. И если государство трансформировало эти нормы в свое законодательство, нормы международного договора не прекращают своего существования, продолжая воздействие на других государств-участников и привлекая новых, а в отношении данного государства выполняя функцию гаранта точного соблюдения этих норм внутри государства и невозможности их произвольного изменения или прекращения. Да и внутри государства сотни федеральных законов, трансформированных и преобразованных в законах и других актах субъектов федерации, не ведут к прекращению действия федеральных законов).

- во вторых, что на стадии правоприменения взаимодействие двух правовых систем, если принять данные суждения, заменяется единоличным действием правовой системы государства, «поглотившей» международные нормы; (Однако и на стадии правоприменения взаимодействие двух правовых систем продолжает оставаться не односторонним, а двусторонним; международно-правовая система обязывает правовую систему государств выполнить добровольно взятые обязательства по международному договору и привести свое законодательство, административную и судебную практику в соответствие с его положениями и контролирует выполнение, а государство обязано ввести в правовую систему эти нормы, в том числе и путем трансформации, и в соответствии с требованиями международной системы их выполнять).

- в-третьих, что традиционно в ряде отраслей национального права допускается применение норм иностранного законодательства, однако не высказывается предположение о «трансформации» и этих норм в российское законодательство; (Однако здесь и не может быть в принципе никакой трансформации, поскольку это одноуровневые нормы, регулирующие однотипные общественные отношения, но применяемые в единичных случаях возникновения правовой ситуации с «иностранным» элементом – семейные, наследственные, пенсионные и т.п. вопросы).

Не меньше вопросов возникает и в связи с включением в Конституцию России категории «общепризнанные принципы и нормы международного права». Какие вообще принципы и нормы являются «общепризнанными в международном праве»? Каковы критерии признания тех или иных норм «международно-общепризнанными»? Какие конкретно «общепризнанные принципы и нормы» могут использоваться в правоприменительной практике государства? Какие органы (международные или внутригосударственные) и должностные лица (административные, судебные или другие) полномочны определить наличие данных норм и принципов?

Постановка этих и других подобных вопросов и необходимость поиска ответа на них обусловлены не чисто теоретическим интересом (хотя и это имеет место), а, что особенно важно, возникающими потребностями практики (административной и судебной), поскольку, входя в правовые системы или законодательство государств, эти «общепризнанные принципы и нормы международного права» должны, могут и будут использоваться при разрешении споров, при принятии управленческих и судебных решений.

Ответы на эти вопросы пока не даны ни теорией, ни практикой. А пока в литературе и в некоторых административных и судебных актах активно используется эта спорная формула - «общепризнанные принципы и нормы международного права».

Часть 6 ст.125 Конституции РФ закрепляет положение о том, что не соответствующие Конституции РФ международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению. Таким образом, приоритет международных договоров не распространяется на Конституцию РФ. Более того, Конституционный Суд Российской Федерации согласно п."а", "з" ст.125 Конституции РФ вправе разрешать дела о соответствии не вступивших в силу международных договоров Конституции РФ.