Интегрированная концепция иска

В иске две стороны – материальная и процессуальная. Разве бывает иск без требования к суду? Разве бывает иск без требования к ответчику? Следовательно, иск – это требование к ответчику, обращенное через суд и подлежащее рассмотрению в процессуальном порядке.

В иске совмещается материальное требование к ответчику и процессуальное требование к суду. В этом отличие иска от претензии. В претензии также есть материальное требование, обращенное к ответчику. Существует условная подведомственность, которая состоит в том, что прежде чем предъявлять иск в суд нужно направить ответчику претензию. По содержанию претензия от иска отличаться не будет, это тот же самый иск, но предъявляемый напрямую ответчику. В этом смысле претензия и иск – это одно и то же. Разница между ними в том, что претензия не подлежит рассмотрению в процессуальном порядке. В этом публично-правовой характеристике, его порядке рассмотрения, заключена правовая природа иска.

Но какая разница, какая концепция иска? Вопрос о концепции иска имеет принципиальнейшее значение для определения природы распорядительный прав. Это касается в первую очередь отказа от иска и мирового соглашения.

Является ли отказ от иска только отказом от процесса или отказ от иска есть и отказ от права? Т.е. является ли отказ от иска сделкой – актом отказа от субъективного права. Стоит ли за отказом от иска отказ от права? Если иск – это категория сугубо процессуальная, то отказ от иска есть отказ от процесса. Но если это интегрированная концепция, то за отказом от иска стоит отказ от права. Но можно сказать, что это отказ не от самого права, а отказ от права на защиту, но право на защиту есть только один из элементов субъективного права (т.е. это отказ только от одной составляющей права).

Пример. Предъявлен иск о взыскания долга (заем). Истец отказался от иска, поскольку было рождество. Является ли отказ от иска прощением долга? Представим, что должник, восхищенный благородством кредитора, вернул долг, а затем, почувствовав резкую нужду, усомнился в правильности своих действий, ведь зачем было платить, когда отказ от иска есть прощение долга. А значит то, что он заплатил, это неосновательное обогащение, и предъявил требование о взыскании неосновательного обогащения. Будет ли отказ от иска прощением долга и будет ли уплата после отказа от иска неосновательным обогащением?

Ст.220 ГПК – производство по делу подлежит прекращению во всяком случае, если суд принимает отказ от иска. Следовательно, это во всяком случае отказ от судебной защиты. Но влечет ли отказ от иска от принадлежащего истцу права? В первую очередь, право на защиту – это только одно из составляющих субъективного права, а в этом смысле отказ от одной составляющей еще не означает, что наступает безусловный полный отказ от субъективного права. Субъективное право – это мера собственного поведения, и мера поведения обязанного лица, и право на защиту.

Согласно ст.9 ГК отказ от осуществления права не означает отказа от права. В этом смысле отказ от осуществления права на защиту не влечет отказа от субъективного права. В ГК нет такого основания прекращения обязательства как отказ от права. Есть дарение, прощение долга, но отказа от права как основания прекращения обязательства нет.

Таким образом, отказ от иска не влечет отказа от субъективного права. Право сохраняется. Значит, уплата должником долга после того, как кредитор отказался от иска, не будет неосновательным обогащением. Обязательство сохраняется, но сохраняется в виде натурального обязательства (ст.221 ГПК). Повторное обращение с иском по тем же основаниям, между теми же сторонами и о том же предмете не допускается. При отказе от иска обязательство превращается в натуральное, оно более не снабжено исковой защитой.

Сама проблематика отказа от иска характерна для исковых требований, воплощающих обязательство. С лица, которое не заплатило долг, можно взыскивать сам долг, проценты за пользование денежными средствами и убытки, которые не покрываются процентами по ст.395 ГК. Отказ от охранительных требований не влечет прекращение самого обязательства. Можно простить убытки, проценты, но это не означает, что я прощаю долг. Следовательно, сама проблема, означает ли отказ от иска отказ от самого права, характерна для тех требований, которые представляют требование об исполнении самого обязательства. Отказ от того права, которое составляет содержание обязательства, то не возникает ли здесь прекращение самого правоотношения?

Пример. В суде рассматривалось дело, когда подрядчик, выполнявший работы по договору подряда, выполнив 6 из 12 необходимых этапов, покинул стройплощадку. Заказчик обратился к нему с иском о понуждении к исполнению обязательства в натуре. В ходе рассмотрения дела заказчик отказался от этого иска. Отказ от иска о понуждении выполнить работы в натуре означает расторжение договора подряда? Сохраняется ли обязанность подрядчика уже после отказа от иска заказчиком вернуться на площадку и выполнить необходимые работы? Мы обсуждаем ту обязанность, которая составляет содержание обязательства. Договор расторгнут или нет? Он отказался только от правомочия защиты или он отказался от самого права по договору?

Сбивает с толку нас законодатель. Ст.39 ГПК. Распорядительные действия делятся на:

§ Абсолютные – они не подконтрольны суду;

§ Относительные – подконтрольны суду.

Отказ от иска подконтролен суду. Суд не принимает отказ от иска, если это противоречит закону или нарушает права и законные интересы других лиц. А какому закону может не соответствовать отказ от иска: материальному ил процессуальному? Если это отказ только от процесса, то, следовательно, речь идет о несоответствии отказа от иска процессуальному закону. Шварц с трудом представляет, как отказ от иска может не соответствовать процессуальному закону. Здесь может идти речь только о материальном законе. Отказ от иска должен быть оценен как сделка, а далее.

Как отказ от процесса может нарушать права третьих лиц? Отказ от иска тогда будет нарушать права третьих лиц, когда он будет иметь материально-правовое содержание. Может ли мать отказаться от иска об установлении отцовства? Но ведь речь идет об интересах ребенка.

Мировое соглашение – это форма окончания процесса без вынесения решения. Утверждение судом мирового соглашения влечет прекращение производства по делу (ст.220 ГПК). Мировое соглашение есть компромисс сторон об окончании дела миром без помощи суда. Мировое соглашение, таким образом, представляет собой гражданско-правовую сделку, которая должна соответствовать материальному закону. Но это сделка особого рода, ибо она считается заключенной только при утверждении его судом. С другой стороны, это судебное решение особого рода, ибо мировое соглашение не само прекращает процесс, а только при условии его утверждения судом. Действительность и заключенность мирового соглашения связана не только с волеизъявлением сторон, но и с фактом его утверждения судом. Отсюда это, с одной стороны, судебное решение особого рода, а с другой – сделка особого рода.

Мировое соглашение тоже нуждается в материально-правовой квалификации прежде чем оно будет утверждено судом. Ведь суд проверяет мировое соглашение на предмет его соответствия закону (ст.39 ГПК).

Приме. А. предъявил иск к В. о признании права собственности на квартиру. Стороны окончили дело миром: квартира остается за В., но В. должен будет заплатить А. 100 000 евро. Для того, чтобы его утвердить такое мировое соглашение, необходимо убедиться в том, что оно соответствует закону. Для этого нам во всяком случае нужно узнать, в качестве чего уплачиваются эти 100 000 евро: это дарение, выкупная цена или что? По нашему ГК мы можем заплатить другому лицу только в трех случаях:

Ø я плачу, поскольку я исполняю свой долг;

Ø я плачу, поскольку хочу тебя обязать в свою пользу (предоплата, аванс);

Ø я плачу, поскольку я дарю.

Если мы не дадим материально-правовой квалификации этих денег, мы не сможем убедиться в том, что это соглашение соответствует закону. Для того, чтобы узнать, что это за 100 тыс., мы должны узнать, чья была квартира. Именно этого мы не узнаем, поскольку дело окончится утверждением мирового соглашения. Для того, чтобы узнать, чья была квартира, необходимо разрешить спор по существу. Но ведь мировое соглашение – это основание прекращения процесса без судебного решения, а значит, спор не будет разрешен.

Для того, чтобы за отказом от иска стоял отказ от права, необходимо, чтобы это право существовало. Но ведь дело находится в споре, и еще не известно, есть ли у вас это право, а если последнее не известно, то как вы собираетесь отказываться таким правом? Тем более как вы хотите, чтобы суд в этом убедился, ведь прежде чем он может это сделать, он должен убедиться в том, что право вообще есть и на самом деле вам принадлежит. Для того, чтобы это сделать, суд должен рассмотреть дело по существу. Ни при принятии отказа от иска, ни при утверждении мирового соглашения дело не будет рассмотрено по существу, а следовательно, суд так и не узнает, существуют ли эти права, кому они принадлежат и т.д.

Тогда, может быть, ст.39 ГПК возлагает на суд обязанности, реализовать которые он вообще никогда не может? Шварц считает, что отказ от иска есть всегда отказ от субъективного права, пусть даже предположительно существующего. Отказ от иска – это не только отказ от защиты, отказ от процесса, это всегда гражданско-правовая сделка как акт распоряжения субъективным материальным правом. Ст.39 как она сформулирована, является, с т.з. Шварца мертворожденной.

От разницы в теориях иска зависит правовая природа распорядительных прав. «Что такое иск» отвечает на вопрос «от чего отказываемся». Разница в концепциях очень практическая: если иск есть само субъективное право, то отказ от иска это не только отказ от процесса, но и отказ от субъективного права. Ст.39 ГПК из этого исходит и требует от суда убедиться в том, что отказ от иска соответствует закону. Закону материальному, поскольку только материальный отказ от иска может нарушать права и интересы третьих лиц. Отказ от процесса прав и интересов других лиц нарушать не может. Последнее означает, что иск есть само материальное право.

Подавляющее большинство авторов думает по-другому: отказ от иска есть отказ от процесса. Безусловно, никто не может пройти мимо ст.39 ГПК. Поскольку речь идет о законе материальном, то отказ от иска есть акт распоряжения материальным правом со всеми вытекающими последствиями.

Элементы иска

Ст.39 ГПК однозначно указывает нам, что элементов иска два – предмет и основание иска, ибо только их можно изменить. При этом закон, перечисляя элементы иска, не дает понятия предмета и основания иска. А зачем нужно выделять элементы иска?

Элементы иска служат делу индивидуализации иска. Индивидуализация иска – это то, чем один иск отличается от другого. Иски различаются по предмету и основанию. Ст.221 ГПК – нельзя обратиться с иском о том же предмете, по тем же основаниям между теми же сторонами. Но стороны – это не элементы иска. Стороны – это ФЛ и ЮЛ. Стороны – субъекты спора. Иск есть правовое средство защиты. Граждане и организации не могут рассматриваться как элементы средства защиты. Средства, которым стороны пользуются для разрешения спора, характеризуются по предмету и по основанию. Спор в целом характеризуется предметом, основанием и сторонами (элементы спора).

Элементы иска призваны индивидуализировать иск. Индивидуализация есть отличие одного иска от другого. Индивидуализация иска призвана обеспечивать реализацию правил о внутреннем и внешнем тождестве иска. Правила о внешнем тождестве иска воплощено в ст.221 и ст.134 ГПК. Правила о внешнем тождестве – это правила о запрете повторного предъявления ранее рассмотренного иска. Ст.134 ГПК – судья отказывает в принятии искового заявления, если имеется вступившее в законную силу решение суда по спору о том же предмете, по тем же основанием и между теми же сторонами. Т.е. правила о внешнем тождестве – это запрет принимать к рассмотрению ранее рассмотренный иск. Эти правила называются внешними, поскольку сравниваются два разных иска и если они совпадают, то мы отказываем в принятии их к рассмотрению.

Правила внутреннего тождества – ст.39 ГПК. Истец вправе изменить предмет или основание иска. Правила внутреннего тождества состоит в запрете одновременного изменения предмета и основания иска по ходу процесса – менять можно только либо предмет, либо основание. Это правило называется правилом внутреннего тождества, поскольку здесь мы говорим об одном и том же иске на разных этапах процесса. Иск, который был принят судом к производству, должен сохранить внутреннее тождество до удаления суда в совещательную комнату. По действующему законодательству можно изменить только один элемент, что не влияет на внутреннее тождество иска.

Под предметом иска понимают –

1) материально-правовое требование;

2) способ защиты;

3) правоотношение – иск возникает по поводу правоотношения.

Под основанием иска понимают –

1) фактические обстоятельства;

2) юридические факты;

3) правоотношение.

В виндикационном иске предметом иска следует понимать защиту права собственности. В отношении иска супруга о расторжении брака в случае, если впоследствии супруг отказывается от иска, то может ли он потом повторно подать такой иск? Да, может, ведь каждый раз основание иска меняется. Каждое новое желание расторгнуть брак – это новое основание иска.

В исковом заявлении элементы иска буду объективированы в реквизитах искового заявления. Не путать реквизиты искового заявления и элементы иска! Исковое заявление – это процессуальный документ, у документа всегда есть реквизиты, а иск – это средство защиты. Иск объективируется в исковом заявлении, реквизиты искового заявления не отождествляемы с элементами иска. В п.4 необходимо изложить требование иска со ссылкой, в чем состоит нарушение или угроза нарушения прав, а в п.5 должны указываться обстоятельства, на которых истец основывает свои требования (основание иска).

Пример. Гражданка имеет квартиру, имеет сына, который занимается бизнесом. Ей пригрозили, что если она хочет увидеть сына живым, то она должно вернуть большую сумму денег, которую задолжал сын. На следующий день она оформляет купчию на квартиру, сын к ней возвращается живым и когда она приходит в себя, возбуждается уголовное дело по факту вымогательства. Она предъявляет гражданский иск в уголовном процессе с требованием признать заключенную сделку недействительной как совершенной в результате насилия. В дело вступают крупные адвокаты и добиваются переквалификации деяния с вымогательства на самоуправство. А поскольку самоуправство амнистируется постоянно, то выходит акт об амнистии и обвиняемые дают свое согласие на применение к ним амнистии. Уголовное дело прекращается, гражданский иск остается без рассмотрения. У нее остается 6 месяцев для предъявления иска (исковая давность), но она ничего не знала об этом и предъявила иск через 6 месяцев и 45 дней, и ответчик, естественно, заявляет о пропуске срока исковой давности. За 6 месяцев 45 дней квартира 6 раз была перепродана и она уточнила исковые требования, попросив привлечь в качестве ответчиков всех участников, сформулировав следующим образом исковые требования: первая сделка недействительна, поскольку имел место порок воли – насилие, а вторая, третья, четвертая и пятая недействительны потому, что недействительна первая. В общей сложности дело слушалось 6 лет и в апреле 2003 года грянуло знаменитое Постановление КС РФ №6-П. Спустя 8 месяцев в январе 2004 г. ее адвокаты подали уточнение в одну строчку. Но так как между ней и последним лицом в цепочке этих сделок договорных требований не было. К последнему лицу ее требование было виндикационным. Адвокаты подали следующее уточнение – «просим вернуть квартиру на основании ст.302 ГК». Ответчик заявил о том, что к иску о виндикации ответчик перешел лишь в январе 2004, а срок исковой давности по виндикационному иску истек. Таким образом, первое требование о признании сделки недействительной – отклонено за пропуском срока исковой давности, а второе требование – о виндикации также отклонено по тому же основанию. Таким образом, суд отказывает ей в иске, указывая, что по обоим требованиям пропущен срок исковой давности.

Как Шварц написал кассационную жалобу на это определение суда? П.3 мотивировочной части постановления КС РФ. Кассационная жалоба звучала следующим образом:

Ø Согласно ст.131 ГПК истец не обязан указывать нормы права, на которые он ссылается. Но даже если он и был обязан их указывать, все равно норму права, которая подлежит применению в конкретном деле, определяет суд (абз. 3 п.3 Постановления КС РФ №6-П). Следовательно, даже если норма права и была бы указана в исковом заявлении, для суда она не была бы обязательной. Норму права отыскивает суд.

Ø Разве истец не обязан указывать нормы права? Процесс не является профессиональным, т.е. в процессе не обязательно участвует адвокат. А если иск предъявляет гражданин, не изуродованный высшим юридическим образованием, то он формулирует иск, как может. Это может быть выражено обычным русским языком, либо юридически по-русски. Следовательно, какое именно требование она предъявила, виндикационное или реституционное, зависит от суда, который даст надлежащую правовую квалификацию. Ее иск, учитывая, что между ней и ответчиком, нет договорных отношений, является виндикационным. А когда этот иск стал виндикационным? Когда она дала ссылку на эту статью или даже если она не сделала бы этой ссылки, он все равно был бы виндикационным? Следовательно, ее иск являлся виндикационным безотносительно того, сделана ли эта ссылка или нет. Этот иск являлся виндикационным с т.з. правильной правовой квалификации. Эту квалификацию дает суд. Это иск стал виндикационным с момента, когда она привлекла в качестве ответчика лицо, с которым она не состояла в договорных отношениях. Этот момент был давно, в пределах срока исковой давности.

Дело было рассмотрено СПб городским судом, суд совещался 40 минут, после чего он не только отменил вынесенные по делу решения, но и виндицировал квартиру. После чего Шварц говорит: «Ну если это правда, что я написал в кассационной жалобе, то у нас всех идиотское положение».

В абз.1 п.3 постановления КС РФ №6-П суд употребляет термин «способ защиты»? каком смысле – в цивильном, в смысле ст.12 ГК, или в чисто обывательском? Конечно, в цивильном. Таким образом, граждане и организации сами избирают способ защиты. Однако, через абзац написано, что суд «самостоятельно решает, какие нормы подлежат применению в конкретном деле». Если я прошу вернуть квартиру в порядке реституции, имеет ли суд право вернуть мне ее в порядке виндикации? С т.з. абз.1 не имеет, а с т.з. абз.3 – имеет. Вот почему там допущено принципиальное логическое противоречие. Или я избираю способ защиты, и дело решается на основании той нормы права, которую я избрал, или суд избирает нормы права, но тогда не надо будет делать вид, что я избираю способы защиты. Тогда истец избирает не способы защиты, просительные пункты искового заявления. По абз.1 постановления КС РФ предметом иска является способ защиты, а по абз.3 – предметом иска является материально-правовое требование, а суд уже, найдя норму права, избирает, каким способом он возвращает мне квартиру. Соответственно либо предмет иска – это материально-правовое требование, либо предмет иска – это способ защиты.

Основание иска

С ним сложнее. Одни и те же факты оказываются одновременно предусмотренными гипотезами двух норм права. Совокупность обстоятельств одновременно является фактами, свидетельствующими, что сделка совершена с пороком воли (насилие, угроза), и эти же обстоятельства свидетельствуют о том, что владение утрачено собственником помимо его воли. Факты одни и те же, но применены к ним могут две разные нормы права. И в иске о реституции, и в иске о виндикации она доказывала бы одни и те же нормы права.

Основание иска – первая концепция (фактические обстоятельства), другая концепция (юридические факты). Как это можно отделить фактические обстоятельства и юридические факты? Факты становятся юридическими через норму права, через ее гипотезу. В ситуации, когда один и тот же факт может быть предусмотрен двумя разными гипотезами, один и тот же факт – дает нам два юридических факта. Один и тот же фактический состав являлся основанием иска и о реституции, и о виндикации. Факт один, а юридических фактов два. Просто факт – это факт реальной действительности, то, что происходило на самом деле. Просто факт, будучи предусмотренным гипотезами двух разных норм права, даст два юридических факта. Так если под основанием иска понимать юридический факт, то перед нами иск о реституции и никакой виндикации тут нет; если же под основанием иска понимать просто факты, то тут может быть как реституция, так и виндикация.

Почему элементы иска способны выполнять индивидуализирующую роль? Потому что элементы иска может изменить только истец (в этом диспозитивность), суд изменить элементы иск анне может. Но зато суд ищет нормы права, а норма права – это с одной стороны, способ защиты, а с другой – юридические факты. Если суд не может изменить элементы иска, но ищет норму права, то под элементами иска остается понимать:

§ под основанием – просто факты;

§ под предметом – материально-правовое требование (а не способ, поскольку способ – это требование сквозь призму соответствующей нормы права).

Предмет зависит от того, какая норма права будет применена. А что касается основания – истец указывает просто факты, поскольку он не знает, какие из них в итоге будут юридическими. КС РФ пустил нас всех по кругу. Может быть либо только абз.1, либо абз.3 постановления КС РФ.

Все это существует не само по себе, а связано с правом ответчика на защиту – ответчик должен знать, против какого иска он защищается. Если одна и та же совокупность фактических обстоятельств одновременно предусмотрена гипотезами двух разных норм права и дает возможность вернуть квартиру либо по реституции, либо по виндикации, но реституция с годичной давностью, а виндикация – 3 года, то как же ответчику понять, о пропуске какой давности ему надо заявлять? Если он не знает, какой это способ защиты, как он поймет, о пропуске какой давности он должен заявить?

Постановление Пленума ВАС РФ №8, где в п.25 – а с чего это в иске о реституции выяснится, что приобретатель является добросовестным? Разве реституция связана с добросовестностью? Добросовестность есть категория виндикационного иска, только для него она имеет значение. Это можно понять только так, что суд ищет норму права, подлежащую применению. Если суд видит, что между истцом и ответчиком нет относительных правовых связей, и несмотря на то, что предъявлен реституционный иск, разрушающую всю цепочку договорных отношений, на самом деле нужно предъявлять иск о виндикации и тогда суд начнет выяснять добросовестность и т.д. мы начинаем вставать в тупик, выход из которого полностью зависит от того, какой иск находится на рассмотрении.

Какой из двух абзацев КС РФ нужно признать правильным? Правильным нужно признать 3 абзац, поскольку 3 основан на том, что риск правовой неграмотности не может лежать на истце. Раз процесс не является профессиональным, раз участие адвоката не является обязательным, то риск правовой неграмотности не может лежать на истце. И поэтому норму права ищет суд, и поэтому нельзя проиграть дело, если вы не знали, на какую норму нужно сослаться. В этом смысле вся наша состязательность основана на том, что процесс не является профессиональным. Если бы в основе кодекса лежал принцип профессионализма его участников, то это был бы другой кодекс. Но это хорошо истцу.

Взгляд на ситуацию со стороны ответчика. Пример. В Василеостровской районном суде СПб Шварц представлял нотариуса по иску, предъявленному ей при следующих обстоятельствах: нотариус удостоверила договор купли-продажи квартиры и представленный ей для удостоверения договора правоустанавливающие документы были фальшивыми, а подшитое к ним свидетельство о государственной регистрации права продавца – подлинным. Как такое бывает? Шварц не знает. Потом появился настоящий собственник и предъявил виндикационный иск. Было возбуждено уголовное дело, никого не нашли, собственник виндицировал квартиру (несмотря на то, что приобретатели были добросовестны). Так семья оказалась на улице, они не придумали ничего лучшего, как предъявить иск о солидарном взыскании причиненного ущерба к нотариусу за незаконное удостоверение сделки и к РФ за действие регистрирующего органа, т.е. за регистрацию этой сделки. Сначала Шварц был совершенно уверен, что все будет выиграно.

В ст.17 Основ законодательства о нотариате – нотариус, совершивший нотариальное действие вопреки положениям настоящих основ, а равно разгласивший нотариальную тайну возмещает ущерб, причиненный этим нотариальным действием. В иных случаях, нотариус возмещает ущерб, если нет иных лиц, обязанных возместить ущерб.

В иске к нотариусу ст.17 не было, там были ссылки на главу о деликтах по ГК, поэтому Шварц написал отзыв на деликтный иск, понимая при этом, что в связи с тем, что деликтовой ответственности нет, то суд может применить ст.17 Основ и применить невиновную рисковую ответственность.

Отсюда с т.з. ответчика КС РФ прав в первой абзаце: если вы избрали способ защиты, и ответчик защищается против этого способа защиты. А с т.з. истца правильный 3 абзац. Что же делать?