Сущность современного лоббизма
Современный российский политический лексикон невозможно представить без таких понятий, как «группа интересов», «группа давления», «лобби», хотя среди исследователей до сих пор отсутствует единое понимание этих категорий, в связи с чем зачастую они употребляются как синонимы.
Наиболее общим из перечисленных понятий является понятие «группа интересов», поскольку именно групповой интерес является цементирующим основанием любого объединения, главным сущностным признаком любого лобби, группы давления. Наличие групп интересов в обществе — результат социального взаимодействия, которое по мере развития общества усложняется, постепенно превращаясь в множество разнообразных, конкурирующих или сотрудничающих между собой групповых интересов. Любая группа имеет некоторые общие интересы, ценности и другие характеристики, но «группой интересов»[41] она становится лишь в том случае, если ее интерес в общественной среде (социальной, политической, экономической, культурной) преобразуется в требование, «побуждающее структурные элементы гражданского общества или органы государственной власти осуществлять практические действия, способствующие реализации этих требований, и в конечном счете — их институционализации».
Известный политолог Д. Трумэн — классик современной теории групп — подразделял группы интересов на простые и политические. Простые группы интересов выдвигают определенные, специфические требования к другим социальным группам (рабочие — работодателям, пациенты — врачам). Политическими группами интересов они становятся тогда, когда воплощают свои требования к другим группам в форме обращений к правительству и государственным институтам.
Группы интересов являются органичной частью демократического общества. Рано или поздно формируется система представительства групповых интересов, нуждающихся в обращении к государству для реализации своих целей.
Существование множества разнообразных групп интересов вызывает потребность в их классификации. Признание в научной литературе нашла типология Ульриха фон Алеманна, базирующаяся на пяти различных сферах жизни общества: в сфере экономики и труда (профсоюзы, союзы предпринимателей); в социальной сфере (благотворительные организации, общества инвалидов, союз многодетных семей); в сфере досуга (спортивные общества и т.д.); религии, культуры и науки (церковь, научные общества, культурные центры); в сфере публичной политики (антивоенные организации, охрана окружающей среды).
Но наибольшее распространение в современной социальной науке получила типология групп интересов, данная Г. Алмондом и Г. Пауэллом. Эти авторы различают группы по степени их организованности: анемические, неассоциативные, институциональные и ассоциативные.
Менее известна классификация групп интересов, предложенная Ж. Блонделем. Ее основанием является природа объединяющих людей связей, которые развиваются от родо-племенных до ценностно-этических. Автор выделяет два «чистых типа» групп интересов — на уровнях общины и ассоциации. Между ними размещаются реальные группы интересов: традиционные группы (племя, каста, этническая группа, семья); институционализированные группы (армия, бюрократия, церковь); группы защиты (профсоюзы и др.); группы продвижения конкретных целей (экологические, борьбы с наркотиками и пр.).
Заслуживает внимания и классификация групп интересов, данная Т. Мэттьюзом (1992) и основанная на различении групп интересов по целям (группы защиты и группы продвижения какой-либо идеи); по характеру членства (закрытые и открытые для вступления в них); по статусу (группы инсайдеров — систематически контактирующие с политической властью и группы аутсайдеров — не имеющие такой связи); по характеру преследуемой выгоды (коллективные или даже общие и преследующие узкогрупповую выгоду); по наличию у группы материальных интересов (корпоративные группы и группы защиты граждан).
По характеру деятельности группы интересов разделяются на одноцелевые и многоцелевые. Например, относящиеся к первому типу лоббистские структуры, стремящиеся повлиять на принятие определенного законопроекта, создаются и существуют только в связи с достижением данной цели. После решения своей задачи они либо распадаются, либо переключаются на достижение другой, конкретной цели. Деятельность многоцелевых групп многопрофильна и не ограничена спецификой задач того или иного рода.
Представляет интерес и типология французского политолога М. Дюверже, выделявшего специальные (занимающиеся только политической деятельностью: например, парламентские лобби) и частичные (для которых оказание политического давления составляет лишь часть их активности: например, профсоюзы, церковь) группы интересов.
Распространена градация групп интересов по территориальным признакам (группы, формирующиеся и действующие только в определенных регионах), уровню и масштабам деятельности (например, действующие в центральных или региональных органах власти, на уровне местного самоуправления).
Властные структуры не в состоянии удовлетворить одновременно и в полной мере все интересы сразу; возникает проблема приоритета. Отсюда закономерно стремление различных групп воздействовать на государство с целью переориентации политики в свою пользу, стимулировать его принимать выгодные для себя управленческие решения (А. Малько, 1995). Причем чем активнее государство регулирует общественные процессы, тем больше зависит от его решений снятие проблем различных групп, тем больше стремление групп интересов влиять на процесс регулирования в свою пользу.
Для того чтобы получить доступ к процессу принятия политических решений, группа интересов должна предпринять и определенные организационные усилия. Их институциональным выражением являются группы давления и/или лобби.
Понятие «группа давления» трактуется в современной литературе по-разному. Одни исследователи полагают, что «группа давления — относительно узкое общественное объединение, активно добивающееся удовлетворения собственных интересов с помощью целенаправленного воздействия на институты публичной власти»[42]. Другое определение, более глубокое и конкретное, гласит: группы давления — это «промышленные и финансовые группы, общественные движения и объединения, стремящиеся оказывать систематическое, целенаправленное влияние как на законотворческую деятельность, так и на процессы реализации принимаемых законов и административных актов»[43].
Весьма обстоятельно по поводу групп давления высказывается и известный исследователь из Великобритании Г. Джордан. По его мнению, группы давления — это те образования, которые пытаются влиять на политику и являются членскими организациями, преследующими коллективные цели (или созданные специально для политической деятельности)[44]. Они создаются только для достижения определенной политической цели (например, отмена рабства); их цель относится к разряду достижимых, по достижении цели группа может быть распущена; это неправительственные образования; они не стремятся к формированию правительства: их цель — повлиять на государственную политику; это группы с формализованным, добровольным, индивидуальным членством; члены групп контролируют свое руководство в том, что касается целей и применяемых средств (внутренняя демократия); члены групп субсидируют эти организации посредством членских взносов и пожертвований; группы создаются для выражения коллективных установок или достижения коллективных интересов; поскольку членство в группе предполагает соответствие индивидуальных целей групповым, следует ожидать, что люди присоединяются к ней на достаточно продолжительный срок.
Очень важным, является замечание Г. Джордана о том, что «некоторые группы давления создаются исключительно для оказания политического давления (первичные группы), другие — для многоцелевой деятельности, политической и неполитической (вторичные группы). Еще одна разновидность групп предназначается для неполитической активности, но располагает потенциалом время от времени действовать политически».
Весьма перспективным для целей анализа является предложение Джордана о различении в рамках системы политического давления субъектов и групп давления. Предлагается термин «субъект давления» употреблять для обозначения более широкого явления, а термином «группа давления» обозначать обладающие членством, политически ориентированные образования. Согласно этому разделению компании и корпорации, действующие (оказывающие давление) самостоятельно, следует рассматривать как субъекты давления, а не группы давления.
Субъекты давления — это институты, т.е. учреждения и структуры, создаваемые для реализации либо государственных, либо частнохозяйственных функций. При исполнении этих функций они, вступая во взаимодействие с властями (фирма) или другими государственными структурами (ведомства, местные власти), действуют как представители групповых, «корпоративных» интересов. Они играют большую роль и их влияние на политику и политиков велико.
Полемизируя с Г. Джорданом, авторитетный отечественный исследователь лоббизма С.П. Перегудов (1997) предлагает применительно к России рассматривать субъекты давления как «особую категорию групп давления» в силу той исключительной роли, которую они играют в российском политическом процессе.
Таким образом, не только группы интересов могут осуществлять действия, квалифицируемые как политическое давление, но и частные компании, концерны, министерства, департаменты, местные власти, т.е. все, кто имеет групповой интерес и стремится влиять на государственную политику с целью его реализации.
Если группы интересов представляют собой прежде всего феномен социальный, то группы давления и субъекты давления — феномен преимущественно политический, базирующийся на тех связях, которые возникают между членами группы, субъектами давления и институтами и государственной политической власти.
Влиятельность группы давления определяется следующими ресурсами: численностью группы; степенью ее сплоченности; проявленным упорством и настойчивостью в достижении цели; профессионализмом лидера; финансовыми ресурсами; общественным престижем; географическими масштабами деятельности; способностью создавать коалиции; совместимостью целей группы с традиционными ценностями конкретного общества (W. Keefe., 1988).
По целевой ориентации политические стратегии групп давления можно разделить на лоббистские, партийно-политические (или электоральные) и стратегии институционализации (А.Ю. Зудин, 1996).
В свете вышеизложенного можно сказать, что на поверхности общественной жизни лоббизм выступает в качестве специфической, особого рода деятельности людей по оказанию давления на органы государственной власти с целью повлиять на процесс принятия ими решений. Лоббизм, таким образом, выступает как система и практика реализации интересов различных групп индивидов (союзов, объединений, корпораций и др.) путем организованного воздействия на законодательную, административную и прочую деятельность государственных органов.
По всеобщему признанию, политический смысл лоббизма заключается в выполняемых им функциях: посредничестве между гражданами и государством; придании организованного характера плюрализму общественных интересов; дополнении конституционной системы демократического представительства (для групп, не имеющих другой возможности участвовать в принятии и реализации политических решений).
В литературе накоплено множество определений лоббизма, высвечивающих разные стороны и грани этого явления, хотя сам термин «лоббизм» уже не так часто встречается на страницах политологической литературы. Широкое распространение в западной политической науке теории плюрализма, неокорпоративизма способствовало превращению лоббистской проблематики в часть более широкого спектра научных исследований, посвященных группам интересов (или заинтересованным группам), группам давления и проблемам представительства интересов.
Появление в научной литературе множества понятий, включающих в себя понятие «лоббизм», отсутствие единой трактовки употребляемых терминов усложняет анализ и обобщение имеющихся точек зрения, создает немалые трудности при исследовании данного феномена. С полным основанием лоббизм можно рассматривать как одну из форм политических отношений, в которой реализуется политическое представительство интересов. Поэтому правомерно утверждать, что лоббизм — неизбежный атрибут политической системы общества. Характер и степень его воздействия на общественную жизнь определяются прежде всего историческими и культурными традициями, а также экономическими и социально-политическими условиями (конкретно — характером политической системы), в рамках которых он функционирует.
МОДЕЛИ И ТИПОЛОГИЯ ЛОББИЗМА
Предыстория лоббизма общеизвестна: в средневековой Англии еловое «лобби» называли крытые галереи и прогулочные площадки в монастырях. Позже им стали обозначать вестибюль и два коридора в здании английского парламента, куда депутаты Палаты общин уходили голосовать. В связи с отсутствием кабинетов депутаты были вынуждены оставаться долгое время в коридорах Вестминстерского дворца, где их и настигали, хватая за пуговицы сюртуков, первые лоббисты — толпы просителей со всех концов страны с жалобами и ходатайствами.
Политический, т.е. указывающий на причастность к принятию государственных решений, оттенок термин приобрел в начале XIX в., что и было зафиксировано в протоколах Конгресса США десятого созыва. Позднее, в 1864 г., термин «лоббирование» начал обозначать «покупку голосов за деньги в коридорах конгресса». Такая практика осуждалась общественностью, и термин «лобби» приживался с трудом. Пик его популярности в англоязычной литературе приходится на 50—60-е годы XX в., однако значение он уже имел несколько иное. Зачастую под «лоббизмом» понимался весь внепарламентский процесс взаимодействия государства и гражданского общества. Характерно в этом плане определение лоббизма английским исследователем С.Э. Файнером (1958) как «любой деятельности организаций, влияющих на органы государственной власти в целях содействия собственным интересам, причем эти организации, в противоположность партиям, не готовы сами осуществлять непосредственную власть в стране».
Существует мнение, согласно которому каждая страна имеет собственную модель лоббизма. Под моделью подразумевается совокупность таких факторов, как место и роль лоббизма в политической системе, его трактовка политической культурой, взаимоотношения лоббистских групп и политических партий, особенности их институционализации и т.д. Однако более убедительна аргументация тех авторов, которые сводят все разнообразие национальных вариантов лоббизма к двум устойчиво существующим моделям: плюралистической (англо-саксонской) и корпоративистской (европейской или континентальной).
В плюралистической модели господствует позитивное отношение к групповой политике вообще и лоббизму в частности. В ней группы интересов рассматриваются как посредники между управляемыми и управляющими. Политическая власть рассматривается как арена, где сталкиваются самые разные интересы: промышленников, профсоюзов, экологов и др. Все они имеют право быть услышанными. Поскольку каждый человек принадлежит одновременно к разным группам интересов, температура межгруппового конфликта не бывает очень высокой. Решения принимаются в рамках сложного процесса торга и взаимодействия свободных от взаимных обязательств заинтересованных групп и государства, что обеспечивает учет мнений и интересов значительного числа лоббистских групп. Следует заметить, что согласно современной политической теории роль государства не ограничивается предоставлением арены для борьбы групп интересов за раздел и передел сфер влияния. Оно само принимает в этой борьбе активное участие.
Современные демократические общества, использующие плюралистическую модель, открыты для борьбы за влияние разных интересов. Политический процесс в США немыслим без учета интересов групп, варьирующихся от корпораций и союзов до ассоциаций и соседских клубов. Количество групп превышает 40 тыс.; они могут прогрессировать, деградировать, объединяться, раскалываться, но никогда не исчезнут с поля американской политики. Напротив, последние десятилетия отмечены настоящим бумом лоббизма в Вашингтоне. Большинство из самых активных ныне групп — военных, экологистов, защитников гражданских прав и др. — сформировались на рубеже 1960—1970-х годов. Изменились методы и технологии влияния, развивающиеся преимущественно в направлении предоставления органам власти все более полной и точной информации. Меняется и структура лоббистских групп в сторону экспансии неэкономических группировок.
Если плюрализм превозносит соревновательность между группами, то корпоративизм подчеркивает координацию связей между группами и государством. В корпоративистской модели, отражающей реалии послевоенной Европы, государственная политика вырабатывается в результате взаимодействия между правительством и небольшим числом привилегированных лоббистских групп, с которыми правительство имеет дело. Тем самым процесс государственного управления как бы выходит за рамки чисто государственных институтов и вовлекает в свою сферу некоторые наиболее влиятельные группы интересов. Эти группы обычно включают ассоциации предпринимателей и профсоюзы. Лидеры этих групп, хотя формально и отчитываются перед членами группы, однако свободны в контактах с правительством.
Главная роль лидера — направить своих последователей в нужном направлении после того, как курс выработан в переговорах с другими заинтересованными сторонами. Это даже более важно, чем изложение взглядов соратников до начала переговоров. Корпоративистские группы также имеют большой вес в выполнении решений, гарантируя нужное поведение своих членов. Переговоры между такими группами и правительством имеют административно-технический характер, а принятие решения деполитизировано.
Таким образом, в плюралистической модели подчеркивается направленность социальной коммуникации «снизу вверх»: от членов групп к их лидерам, затем — к правительству; корпоративистская модель делает акцент на движении «сверху вниз»: государство контролирует своих граждан, а группы — своих членов.
Наилучшим примером корпоративизма, по мнению зарубежных специалистов, является Австрия, где почти все экономические и социальные решения принимаются в рамках «экономического и социального партнерства». В стране существуют .установленные законом палаты — торговые, трудовые, сельскохозяйственные и т.д., к которым должен принадлежать каждый работающий человек. Высока степень организованности труда и капитала. К Лиге австрийских промышленников принадлежат, например, 85% всех частных предпринимателей. Централизованный характер носят не только установленные законом палаты, но и добровольные объединения. Все стороны стремятся к переговорам и компромиссу: уж слишком горький опыт был накоплен страной в период между двумя мировыми войнами.
Корпоративистская модель лоббизма характерна главным образом для европейских стран. Однако некоторые авторы считают корпоративизм феноменом мирового порядка, к возникновению которого ведет экономическое и социальное развитие всех индустриальных стран. Корпоративистские тенденции, по их мнению, отражают развитие своеобразного симбиоза между группами и государством. Группы стремятся обрести прочный статус в рамках государственных структур, дабы наилучшим образом осуществлять свои цели; государство, со своей стороны, нуждается в лоббистских группах, являющихся для него источником знаний и информации, а также определенной гарантией того, что принятое решение будет выполнено.
Немецким исследователем Ф. Шмиттером (1974) описаны следующие идеальные типы корпоративистского и плюралистического представительств интересов (рис. 19.1).
 Типы Черты и особенности | Корпоративизм | Плюрализм |
| Характерные черты групп интересов | Ограниченное число | Множественность |
| Обязательное членство | Свободное членство | |
| Неконкуренты, так как действуют в разных сферах | Конкуренция | |
| Иерархически упорядочены | Отсутствие иерархии | |
| Функционально дифференцированы | Подвижные границы групп и возможность одновременного членства в различных организациях | |
| Особенности взаимоотношений государства и групп интересов | Государственное признание | Отсутствие помощи со стороны государства |
| Наделение групп правом монопольного представительства интересов в обмен на контроль за деятельностью руководства группы и артикуляцией интересов | Невмешательство государства в сферу деятельности групп интересов |
Рис. 19.1. Типы представительств интересов
В новейшей научной литературе можно встретить описание и третьей модели лоббизма — «новой правой», которая значительно сужает возможности лоббизма[45]. Эта модель концептуализирована неолиберальными экономистами, которые негативно оценивают деятельность любых социальных групп и коллективистскую политику вообще. «Новая правая» модель сформировалась под влиянием теории общественного выбора, в частности книги М. Олсона «Логика коллективных действий»[46]. Критическое отношение к коллективным действиям характерно и для других работ этого автора, в которых постулируется, что рамки деятельности групп интересов определяют, в каком направлении идет страна — к подъему или упадку. Быстрый экономический рост возможен только при слабой организации интересов. Контрастирующие примеры: Гонконг — Великобритания; Северная Корея — Австралия и т.д. Усиление групп интересов склерозирует политическую систему и замедляет экономический рост, ибо обществу навязываются узкогрупповые интересы: прежде всего предпринимателей или профсоюзов. А ведь есть и другие интересы: потребителей, безработных и т.д. Но они хуже организованы и никто их не слышит. Нация таким образом не чувствует своей боли, и организм погибает. В 1990-е годы идеи Олсона практически завоевали и политическую науку, и политиков.
Сразу отметим, что отнесение тех или иных стран к зоне действия определенной модели лоббизма достаточно условно. Так, скандинавские государства, Австрия, Нидерланды, частично Бельгия могут быть описаны как корпоративистские государства: в этих странах существует традиция компромисса и консультаций между правительством и заинтересованными группами. Скандинавия вообще считается регионом «консенсусной демократии», но и там далеко не все вопросы решаются через консультации с группами интересов (например, принятие решения о членстве в ЕС).
Традиционно США и Великобритания считаются государствами плюралистической модели лоббизма. В то же время в 1980-е годы при Р. Рейгане и М. Тэтчер отличительной чертой внутренней политики этих стран стало проявление элементов третьей модели лоббизма — «новой правой». Корпоративизм рассматривался этими политиками как зло для экономики и общества, поскольку он вызывает значительное государственное вмешательство в экономику, которая становится слишком зависимой от государства и нежизнеспособной. Правительство Тэтчер вообще исключило профсоюзы из числа тех групп, с которыми оно советовалось; связи с промышленниками остались, но только на уровне отдельных компаний.
В некоторых странах действует полукорпоративистский вариант лоббизма. Речь идет о Франции и Японии. Французское государство всегда работало рука об руку с большим бизнесом и само выбирало, к каким группам прислушиваться. При этом влияние профсоюзов на его политику было слабым даже при социалистических правительствах. В Японии партнерство между правительством и группами предпринимателей исторически очень развито, а профсоюзы не играют большой роли в процессе принятия политических решений; с ними считаются только как с подчиненными партнерами по бизнесу.
Типологии современного лоббизма весьма многообразны. Различают лоббирование внутреннее (интересы в органах власти и управления отстаивают те, кто работает в них или имеет к ним доступ) и внешнее (направляемое на властную структуру извне). С подобного рода классификацией тесно связано выделение прямого (как правило, осуществляемого силами лоббистов-профессионалов, нанимаемых группой) и опосредованного лоббизма: через СМИ, общественное мнение, политические партии.
Опосредованное лоббирование нацелено на общество. Многие группы тратят столько же денег, времени и других ресурсов, воздействуя на публику, сколько и на людей, непосредственно принимающих политические решения. Такое лоббирование преследует две цели: одна — долгосрочная (попытаться создать благоприятный общественный и политический климат для определенной группы интересов), другая — краткосрочная (использовать публику для воздействия на принимающих решения — в пользу своей группы).
Преследуя первую цель, группа начинает кампанию политического просвещения или политической социализации, которая адресована иногда детям, иногда взрослым. Например, Торговые палаты США, Институт железа и стали, Американский нефтяной институт и другие группы сделали для школ различные фильмы и брошюры, в которых детям разъясняются позитивные аспекты свободного предпринимательства. То же делают и другие организации, продвигая цели, которые считают достойными. Окончив школу, подростки уже предрасположены к восприятию такой группы и ее интересов. И тем, кто принимает решения, уже будет очень трудно воспротивиться ценностям свободного рынка и принять противоречащее им решение. Этой же цели служит институциональная реклама, создающая базовый имидж фирмы.
Реклама, адресованная взрослым, более интеллектуальна, но цель та же: добиться благоприятного отношения к каким-либо групповым интересам в обществе, иначе для чего корпорациям, не имеющим прямого отношения к индивидуальным покупателям, приобретать время на радио и ТВ, страницы в самых популярных газетах и журналах? Эта форма публичного лоббирования предназначена как бы для того, чтобы «продавать идеи». Эксон рекламирует себя как корпорацию, чей бизнес — поставлять энергию «сильной Америке», а не делать деньги за счет продажи нефтепродуктов.
Краткосрочное опосредованное лоббирование также направлено на создание благоприятного восприятия обществом чьего-то группового интереса. Однако между ними есть разница: последнее преследует непосредственный интерес, состоящий в принятии конкретного политического решения, которое в данный момент обсуждается, например, в Конгрессе. Короче, лоббируется общественное мнение, посредством которого будет оказано воздействие на членов Палаты представителей.
Лоббирование может быть ведомственным (со стороны министерств и ведомств); отраслевым (со стороны монополистических или олигархических отраслевых кланов), региональным (со стороны представителей регионов, краев, областей, республик); иностранным (со стороны зарубежных групп давления). Говорят также о лоббировании нежестко конституированных социальных структур: общественных организаций, движений, партий, групп, слоев (профсоюзы, антивоенные и экологические движения, предпринимательские союзы и т.д.) (А. Малько, 1995).
Наиболее известной типологией лоббизма является классификация данного феномена с точки зрения сферы лоббистской деятельности, прямо направленной на органы государственной власти. Властные структуры, на которые воздействуют лоббистские группы, могут быть законодательными, исполнительными и судебными. В зависимости от особенностей политической системы и национальных традиций преимущественным видом лоббирования становится либо законодательное, либо исполнительное.
Некоторые исследователи выделяют «мягкое» (ограничивающееся доведением нужной информации до сведения властных структур) и «жесткое» (информирование властных структур дополняется воздействием на них) лоббирование. Кроме этого, эксперты предлагают выделить следующие направления лоббирования: вертикальное (обращенное к самым высоким должностным лицам, вплоть до президента и его советников) и горизонтальное (рассчитанное на более широкий круг лидеров общественного мнения)[47].
Различают лоббирование в унитарном и федеративном государствах. С позиций плюралистической теории дифференциация, усложнение политических структур в федеративном государстве означает для групп интересов увеличение числа «дверей», в которые можно «постучаться» (Г.В. Каменская, 1997).
В зависимости от уровня власти, на котором действуют группы давления, различают лоббирование федеральных и региональных органов власти, а также органов местного самоуправления. Считается, что та или иная группа давления находится в сфере притяжения одного уровня власти. Какого именно и сколь долго — зависит от распределения компетенции между властными уровнями, от готовности должностных лиц прислушиваться к пожеланиям лоббистов, от финансовых, организационных, информационных и других ресурсов лоббирующих группировок. Наиболее эффективна деятельность высокоорганизованных групп давления, располагающих возможностями активно и целеустремленно действовать на всех трех уровнях власти.
Типологизированы могут быть не только модели и сферы, где действуют лоббисты, но и используемые ими технологии. К последним относятся: участие в парламентских или ведомственных слушаниях; прямые контакты с официальными лицами для изложения групповой точки зрения; завязывание неформальных контактов с официальными лицами — на съездах, банкетах и т.д.; представление результатов собственных научных исследований или специализированной информации во властные структуры; вхождение в коалиции с другими организациями; попытки повлиять на процесс реализации решений; контакты с представителями СМИ; оказание помощи в подготовке законопроектов и проектов нормативных актов; организация кампаний по обращениям граждан во властные структуры; консультирование различных государственных органов и комиссий, финансирование избирательных кампаний; оказание влияния на назначения должностных лиц; организация демонстраций и движений протеста.
К перечисленным технологиям, отражающим главным образом опыт цивилизованного лоббирования, стоит добавить и такие «формы работы», как манипулирование информацией, прямой и косвенный (через неоправданно высокие гонорары, синекуры) подкуп, угрозы, шантаж и прочие незаконные и аморальные действия. В зависимости от используемых технологий различают лоббирование открытое, или публичное, и закрытое, или тайное.
В современном западном обществе лоббизм превратился в профессию. Группы, выбирающие стратегию лоббирования, либо создают собственные структуры, либо нанимают профессионалов. Лоббист — профессия не такая уж редкая: в ФРГ на каждого депутата Бундестага приходится 20 лоббистов; в Конгрессе США их почти 25 тысяч. Профессия эта и весьма престижна. На старых карикатурах лоббистов изображали толстыми, мрачными субъектами, курящими большие и дорогие сигары; из их карманов торчали мятые стодолларовые бумажки, которыми они творили свое «черное дело» подкупа депутатов и чиновников. Сегодня ситуация в корне изменилась. Современные лоббисты принадлежат к тому же социально-профессиональному кругу, что и те, на кого направлены их лоббистские действия. Они очень часто имеют юридическое образование, опыт аппаратной работы, в совершенстве владеют современными информационными технологиями и предпочитают называть себя не лоббистами, а специалистами по связям с общественностью, консультантами, экспертами по связям с правительством и т.д. Для американцев термин «лоббист» вообще оскорбителен; они употребляют такие эквиваленты, как «представитель в Вашингтоне», «специалист по информации». Среди представителей этой профессии высок процент женщин: в Капитолии их почти треть от общего числа лоббистов; в своей работе женщины-лоббистки не ограничиваются, по свидетельству специалистов, только деловыми связями с законодателями и высокопоставленными чиновниками.
РОССИЙСКИЙ ВАРИАНТ ЛОББИЗМА
Глубокие изменения в российском обществе привели к возникновению новых форм взаимодействия общественности и государства, среди которых лоббизм занял прочное место. Однако отношение российских граждан к лоббизму неоднозначное. Закулисная политика, встречные услуги, теневое влияние, «телефонное право», комплектование аппарата «своими людьми» — эти и подобные термины характеризовали раньше, да и сегодня во многом определяют, российскую практику. Об этом свидетельствуют и результаты социологических исследований[48]. 40% экспертов подчеркивают ее стихийный характер, 30% — отмечают применение теневых, криминальных методов влияния на власть. В то же время 20% высказались за цивилизованный лоббизм, а 27,7% определили свое отношение к нему скорее как положительное, чем отрицательное.
Что же представляет собой современный российский лоббизм? Он существенным образом отличается от западного аналога, несет на себе печать как далекого и недавнего прошлого, так и быстро меняющегося настоящего, со всеми присущими переходному периоду кризисами и катаклизмами в экономической, социальной и политической жизни страны. Современный российский лоббизм уходит корнями в те времена, когда начали формироваться развитые рыночные отношения и складываться социальная структура индустриального общества: во вторую половину XIX в. В то время основными конкурирующими группами в сфере дележа государственных заказов, кредитов и субсидий были дворянство и буржуазия, каждая из которых стремилась воздействовать на правительство в своих интересах.
После отмены крепостного права и в ходе промышленного обустройства страны резко увеличилось влияние буржуазии в обществе. Хозяйственный вес буржуазии постепенно стал настолько велик, что уже «не мог не давить на чашу политических весов». Однако отсутствие таких необходимых атрибутов, как правовые институты, не позволяло буржуазии открыто претендовать на участие в политической жизни. Поневоле буржуазия держалась в стороне от государственной политики, но область экономической политики считала «своею» и находила пути и средства для того, чтобы отстаивать собственные интересы посредством давления на правительство.
«Она (буржуазия. — А.Ф.) сумела найти пути и средства, не вырабатывая соответствующих политических европейских форм, оказывать сильное, непрерывное давление на правительственную политику в ту сторону и в тех пунктах, как ей это было нужно. В этих условиях сложились чрезвычайно поучительные формы политического воздействия буржуазии на правительственную власть», — писал известный исследователь истории русской буржуазии П.А. Берлин[49]. С помощью различных закулисных совещаний, ходатайств, петиций, доносов, в которых нужды русской буржуазии в поддержке промышленности преподносились в качестве заботы о благополучии государства, оказывалось весьма эффективное воздействие на принятие экономических решений.
Особенно сильным было влияние русской буржуазии на таможенную политику царизма. Всегда, когда политические решения затрагивали ее жизненные интересы, буржуазия обнаруживала чрезвычайную сплоченность, энергию и решительность. Так, ею была предупреждена таможенная реформа 1860-х годов, когда через печать, собрания, записки и ходатайства, даже мобилизацию рабочих (ими было подано прошение с несколькими сотнями подписей), было оказано решающее воздействие на правительство. Характерным был