Часть v международные отношения

Глава 16

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ:

ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ

К. ГОУЛДМАНН

Дать обзор научной дисциплины можно двумя способами: рассмотрев ре­зультаты исследования или изучив ее основания. Ни один из них не использо­ван в данном случае. Первый не использован потому, что воспользоваться им может только тот, кто знаком с данной наукой во всей ее полноте, что могут позволить себе утверждать в отношении такой многогранной научной дис­циплины, как международные отношения (МО) лишь немногие¹. Второй способ был дважды использован К. Уолтсом (Waltz, 1975; 1979). Я не питаю иллюзий насчет того, что могу предложить нечто сравнимое с его анализом, и потому ограничусь более скромными задачами.

В главе рассматриваются четыре дискуссионных вопроса: 1) роль государ­ства в современной мировой политике; 2) причины проведения исследований по МО; 3) значимость цели и смысла в международных отношениях; 4) что такое теории МО — предварительные соображения или инструменты власти. Эти вопросы интересуют многих ученых, но при их обсуждении возникает путаница.

Одна из причин этого состоит в преобладании представления, что МО — область знаний, где представители небольшого количества «школ» или «под­ходов» постоянно отстаивают свои точки зрения. Если все проблемы дисцип­лины подводить под противостояние «реализма» и еще одной-двух «школ» или «подходов», то это лишь затемнит суть проблем, подобно тому как быва­ет с выяснением позиций политических партий во время избирательной кам­пании. Должно быть, полезно еще раз взглянуть на дискутируемые проблемы, избегая при этом предположения о тотальной полярной конфронтации раз­личных подходов к их изучению.

¹ Достаточно долго шли споры о том, являются ли международные отношения отдель­ной областью политологии или это — междисциплинарная область исследований (Olson, Onuf, 1985, р. 4). В данной главе подразумевается, что МО представляют собой отдельную дисциплину, а не междисциплинарную область или субдисциплину политологии.

Далее, в главе проведено различение ученых по содержанию их работы, исповедуемым ценностям и используемым методам. Исследователи МО, как и прочие обществоведы, могут отличаться в зависимости от:

1) содержательных характеристик изучаемой предметной области; 2) цен­ностей, которых они придерживаются в ходе работы; 3) применяемых мето­дов. Проведение этих различий не означает, что содержание, ценности и мето­ды, по мнению автора, не связаны между собой и что здесь предлагается возврат к иллюзиям о свободном от оценки исследовании и свободном от теории содержании. Причина различения скорее прагматическая, нежели гно­сеологическая: способы улаживания конфликта ученых зависят от характера имеющихся разногласий.

Так, если разногласия касаются содержания (например правильности тео­рии сдерживания, или относительных достоинств взаимозависимости, или институтов миростроительства), то дальнейший анализ — очевидный путь движения вперед. Если же расхождения касаются ценностей (например по вопросу о том, может ли сдерживание быть оправданным способом предотв­ращения войны, или о том, что должно быть в центре внимания — соци­альная справедливость либо предотвращение войны), то мирное сосущество­вание различных позиций будет представляться адекватным ответом ученых; политические разногласия между учеными не могут быть разрешены ни по­средством научного анализа, ни посредством политического диктата. Различия в методологии (например надо ли проверять на практике теорию сдержива­ния, или надо ли проводить деконструкцию идеологии, или возможно ли выработать новое знание о процессе миростроительства) сложно преодоле­вать, в этом отношении научное сообщество нуждается как в открытости, так и в принципиальности. Ясность предмета спора (будь то содержание, ценнос­ти, или метод) — предварительное условие осмысленной дискуссии по дан­ным проблемам. В науке о МО так было не всегда.

В возрастающем объеме работ о МО как научной дисциплине единодушно отмечается, что за последние четверть века произошел сдвиг с «великих» теорий к «теориям среднего уровня», причем работа Уолтса «Теория междуна­родной политики» 1979 г. остается единственным исключением. Традицион­ный здравый смысл науки свидетельствует о том, что следование «великой» теории оказалось химерой, а стремления к обобщениям, свойственные 60-м годам «сегодня кажутся неубедительными и даже претенциозными» (Hoffmann, 1977, р. 52; Olson, Onuf, 1985, p. 13). Отмечается также появление наравне с изучением международного мира и безопасности и порядка такого подразде­ла, как международная политическая экономия. Характерным для исследова­ний МО является доминирование США, что дало основание С. Хоффманну употреблять ироничное название для МО — «американское обществоведение» (Hoffmann, 1977).

Наиболее заметная черта самовосприятия этой дисциплины, однако, уже упоминалась: изнутри она представляется как дисциплина, раздираемая столк­новениями, периодически повторяющимися «спорами принципиальной важ­ности». Первый спор в соответствии с общепринятой трактовкой вели между собой первоначально присущий этой области «идеализм» и бросивший ему вызов «реализм». «Второй великий спор» (выражение его участников) велся между сторонниками «научного» и «традиционного» подходов. Затем последо­вал третий спор, в котором участвовали «неореалисты», поскольку выясни-

лось, что реализм «не умер; он просто ушел в подполье» (Banks, 1984, р. 13). Менее ясно, кто им противостоял: «глобалисты» (Magroori, Ramberg, 1982); «плюралисты» и «структуралисты» (Banks, 1984, р. 15; Hollis, Smith, 1990, p. 38—40); «глобалисты» и «неомарксисты» (Holsti, 1985), «постпозитивисты» (Lapid, 1989); сторонники «парадигмы взаимодействия» и «глобалистской парадигмы» (Knutsen, 1992, р. 235—236); представители концепции «мирового сообщества» и «струк­турных подходов» (Olson, Groom, 1991); теоретики «взаимозависимости» и «гло-бализма» (Waever, 1992, р. 19—21) или, быть может, сторонники «критичес­кой теории международных отношений» (George, 1989, Brown, 1993, p. 12).

Основные споры «третьей волны» развернулись вокруг книги Уолтса «Тео­рия международной политики». В ней усматривали контратаку реализма на «бюрократическую политику», «взаимозависимость» и другие субнациональ­ные и транснациональные концепции (Waever, 1992, р. 20; Brown, 1993, p. 5). Контратака была интенсивной. На сегодняшний день имеется множество ра­бот, в которых эта книга критикуется во всех направлениях — с точки зре­ния ее содержания, методов и ценностей. Социально-научным эквивалентом политической корректности стало дистанцирование от этой книги Уолтса. Нео­реализм критикуют за неправильный учет факторов, которые принимаются в расчет, за его неубедительную гносеологию и политическую консерватив­ность. Подразумевается, что одно предполагает и другое. И тем не менее похо­же, есть общее мнение, что, несмотря на массированную критику в течение ряда лет, «ортодоксальный реализм» с его характерным акцентом на между­народную систему, национальные государства и проблемы мира и безопасно­сти сохраняет свое влияние в политологии².

Споры о теории реализма позволили выделить теоретические проблемы большой важности, которые описаны Д. Сандерсом в главе 17 настоящего издания. Однако они нисколько не проясняют общее состояние исследований МО как самостоятельной научной дисциплины, которое предварительно оп­ределено как противостояние двух «глобальных» «школ». Традиционное пред­ставление о МО на практике свелось к олигополистическому соревнованию между ведомыми США группами акторов, чьи планы должны быть приняты или отвергнуты in toto, которое никак не вписывается в образ свободного рынка, где большое число независимых производителей из всех уголков мира предлагают свой товар.

Задача настоящей главы состоит в том, чтобы показать, по каким вопро­сам МО есть разногласия, а по каким нет.