История, жизнь, био-власть

Трудность предпринимаемого Фуко рассмотрения власти заключается, таким образом, в том, что он разом стремится разрушить и то представление о самой себе, которое издревле пытается создать власть, и те инструменты, к которым она прибегает, чтобы сформировать это представление. Саморепрезентация власти, как отмечает философ, заключается в следующем: "...власть действует якобы всегда единым и всеохватывающим образом (выделено мной. - А.А .)... от государства до семьи, от государя до отца, от трибунала до разменной монеты обыденных наказаний, от инстанции социального подчинения до структур, конститутивных для самого субъекта..."¹⁵ .

Эта саморепрезентация, согласно Фуко, особенно характерна для докапиталистических обществ. Здесь властитель является фигурой, персонифицирующей собой могущество, которое, благодаря этой персонификации, начинает рассматриваться как дар того, кто стоит на вершине социальной пирамиды: отношения между ее иерархическими уровнями организованы таким образом, что возникает иллюзия, будто она распределяется "сверху - вниз". Лишь человек, венчающий данную социальную пирамиду, оказывается лицом, наделенным индивидуальностью, остальные представляют собой аморфную массу безликих. Властному контролю в данных обществах подвергаются тела людей. В капиталистических обществах эта саморепрезентация власти утрачивает силу. Теперь уже не властитель, а народ олицетворяет собой всю полноту власти - могущество оказывается деперсонифицированным. Социальная пирамида переворачивается, и власть начина-

¹⁵ Фуко М. Цит. соч. С. 184.

стр. 114

ет распределяться "снизу - вверх". Индивидуальность делается достоянием каждого, а не одного правящего лица. При этом, теряя свою связь с властью, она утрачивает и привлекательность, превращаясь в нечто обыденное и само собой разумеющееся. Властью отныне обладает лишь тот, кто говорит и действует от имени всех, стремится продемонстрировать свою личную незаинтересованность и старается выглядеть "таким же, как все". Властный контроль с этого момента касается уже не человеческих тел, а человеческих душ.

В работе "Надзирать и наказывать" Фуко предпринимает такую историзацию проблематики представлений о властных отношениях. Он пытается найти во всех этих трансформациях предпосылку для своих построений, попутно стремится обеспечить себе алиби предметной основательности и сделать свои рассуждения релевантными самому ходу истории. В результате кристаллизуется следующая концепция власти. Власть выступает как:

а) совокупность подвижных взаимосвязей, соотнесенных с различными измерениями неравенства, а не нечто, что может быть разделено, узурпировано или приобретено;

б) отношения, предопределяющие дифференциацию любых других типов социальных отношений, нечто, всегда находящееся внутри этих отношений, производя их или, во всяком случае, провоцируя их развитие;

в) "низовое образование", не сводимое к всеобъемлющему дуалистическому противостоянию между господствующими и подавляемыми, но, напротив, отмеченное множественностью форм организации, множественностью, создаваемой силовыми линиями противостояния, которое разворачивается в самых разных сообществах;

г) набор стратегий, характеризуемых наличием намерений, но отсутствием одного субъекта (играющего роль "злого гения") или нескольких субъектов (играющих роль "тайного штаба"), которые бы генерировали эти намерения в соответствии с некой генеральной линией;

д) нечто, обретающее силу в борьбе с самим собой, ибо любое сопротивление, направленное против власти, неизменно оказывается вовлеченным во властные отношения (вопреки мифам о том, что власть можно ниспровергнуть и победить)¹⁶ .

Эта концепция власти также немыслима без обращения у образу интерференции истории и жизни, которые, проникая друг в друга, превращают власть в лейтмотив человеческой жизни и связывают неразрывными узами биологическое и политическое. Проблема человека в данном случае ставится Фуко в контексте вопроса био-власти. Жизненная эволюция человеческого существа имеет двоякий смысл: с одной стороны, она образует недостижимый и непреодолимый горизонт его бытия как бытия конкретного представителя животного царства, с другой - располагается в самой сердцевине всего, что зовется индивидуальной судьбой и воплощается в социальной траектории. Политика охватывает разом и область тотальной отчужденности от нас биологических детерминант собственного существования (что может быть более чуждым для человека, чем его собственное тело?), предельным выражением которой служит для нас наша смерть, и область тотальной близости к нам тех же самых условий или, как говорит Фуко, "окрестностей" наших животных качеств (что, в конечном

¹⁶ Фуко М. Цит. соч. С. 194-196.

стр. 115

счете, остается человеку, кроме его тела?), предельным выражением которой является для нас наше рождение. Выступая лишь в качестве орудия смерти, власть редуцирует себя к функциям карающего меча, призванного обеспечить безопасность властителя и оградить его индивидуальность от каких-либо посягательств - ее Фуко квалифицирует как власть юридическую, власть закона. Выступая же в качестве порождающего инструмента, власть становится средством защиты, оберегающего общество путем установления ценностных, ментальных, экономических и иных иерархий - по аналогии с юридической властью ее можно обозначить как моральную власть, Фуко называет ее властью нормы.

Вместе с тем именно политика до сих пор является тем, что оказывается в состоянии поставить под сомнение чью-либо жизнь. Более того, по мнению Фуко, именно сейчас, в эпоху Современности, политика может реально поставить на кон существование всего человеческого рода. "На протяжении тысячелетий, - пишет Фуко, - человек оставался тем, чем он был для Аристотеля: живущим животным, способным, кроме того, к политическому существованию; современный же человек - это животное, в политике которого его жизнь как живущего существа ставится под вопрос"¹⁷ . Во всем этом трудно не заметить симптом наступившей трансформации властных отношений, которые, стремясь охватить "жизнь" во всей полноте, всецело сделали ее ареной политического, превратив в борьбу за себя самое по принципу: жить, чтобы жить. Однако не проявляется ли некая тщета этой "жизни" в том, что она, - вполне добровольно и не без надежды на грядущее воскресение или, хотя бы, последующее воздаяние - позволила растворить себя в политике и умертвить себя для всего, что выходит за ее рамки? И не оказывается ли, в свою очередь, понятая подобным образом "политика" лишь новым прочтением биологических процессов "естественного отбора" и "эволюции видов"?

* * *

Существенный недостаток рефлексии Фуко, касающейся видоизменения представлений о власти, и соответственно его ответа на вопрос: что такое власть? состоит в том, что философ не выясняет, насколько само восприятие и осознание всех случившихся с ней преобразований также диктуются властными отношениями, в какой степени эти отношения нуждаются в новой репрезентации, которую они могут провоцировать и стимулировать. Без ответа на эти вопросы мы оказываемся перед лицом двух соблазнов: во- первых, признать, что фукианская аналитика власти является обновленной формой саморепрезентации последней, и во- вторых, подумать, будто за этой аналитикой не стоит никакой реальной предметности и власть, описанная Фуко, представляет собой не более чем фантазм, материализовавшийся по воле не в меру разыгравшегося воображения.

Трудность в преодолении этих двух соблазнов в том, что Фуко склонен сводить проблематику власти к проблематике политического, походя отождествляя одно с другим. Одновременно он редуцирует проблематику Существования к проблематике жизни и также, по сути, не делает между ними особых различий. В итоге, там, где речь

¹⁷ Фуко М. Воля к истине. С. 248.

стр. 116

должна идти о существовании, ведется разговор о различных аспектах биологии, точнее, о том, в скольких разных формах "биологическое" (относящееся к природе ) было проблематизировано в культуре (отсюда темы безумия и неразумия, болезней и эпидемий, клиники и здоровья, симптоматики и наблюдения, наконец, тема поддержания здорового духа в здоровом теле, связанная с античной "заботой о самом себе"). Там же, где речь должна идти о властных отношениях как таковых, разговор сводится исключительно к отношениям, сопряженным с политической властью, определяющим "вторую" (сформированную культурой ) натуру человека¹⁸ .

И в том, и в другом случае мы имеем дело с субститутами, а именно: с субститутом, подменяющим собой существование, и с субститутом, подменяющим собой власть. Когда мы сталкиваемся с предположением о том, что за фукианской аналитикой власти стоит некая обновленная форма саморепрезентации последней, с этим можно согласиться ровно в такой степени, в какой подобная саморепрезентация нуждается для своего осуществления в субституте, именуемом "политикой". То же можно сказать и о предположении относительно того, что эта аналитика не предполагает никакой предметности и имеет дело с фантомом, искусно имитирующим свою реальность: само реальное в данном случае представлено субститутом, имеющим благозвучное название "жизнь". Более того, на наш взгляд, любое исследование политического, которое будет хотя в какой-то степени претендовать на то, чтобы ответить на вопрос: что такое Власть?, всегда обречено быть поставленным на службу саморепрезентации властных отношений, неизменно навязывающих собственное представление о самих себе через обращение к технологиям "политики" в ее узком понимании (то есть через более или менее прочное сращение познания с господством ). С другой стороны, любое рассмотрение власти, хотя бы на мгновение отказывающееся от того, чтобы выведать ее окончательную тайну, будет постоянно пребывать в плену стремления найти и предъявить разгадку того, чего попросту нет (между делом порождая призраки, неподвластные всем, кроме самых закоренелых мифотворцев ).

В конечном счете, именно власть, а вовсе не "политическое", составляет лейтмотив человеческого бытия, а само это бытие нуждается в "политике" лишь для того, чтобы доказать свою а- политичность. Существовать - значит иметь власть-быть, однако вовсе не "политика" наделяет нас такого рода властью. Познать все, что связано с властью-быть, можно лишь опираясь на описание бытия-в-отношениях-власти, а это предполагает выбор в качестве предмета и объекта изучения не просто "политику", но политику существования, которая формирует очертания нашего Я.

¹⁸ Здесь можно вспомнить о контроле над безумцами и нормализации проявлений мысли и действия, о борьбе с эпидемиями и болезнями, о противопоставлении больных и здоровых, о надзоре и дознании, о телесной дрессуре и проникновении в душу, наконец, об управлении другими во имя "заботы о себе".

стр. 117

постоянный адрес статьи: http://www.ebiblioteka.ru/browse/doc/4088171

простой поиск | расширенный поиск | каталог изданий | помощь | обратная связь

Product version: 4.8.1.s5758.b