Вариативность параметров социальной развитости

Итак, в обществах, принадлежащих к разным культурным типам, социальные структуры различны. Наряду с этим выводом в рамках теории вариативности в ее социологическом измерении выдвигается и второе положение. Утверждается концепт, согласно которому в обществах, принадлежащих к разным культурным типам, оптимальны различные уровни и сочетания показателей социальной развитости.

Отсюда выдвигается принципиальный тезис, что вариативными могут быть и приоритеты и критерии строительства социального государства.

На рис.1.3.15 сопоставлена двадцатка стран мира с самой высокой и самой низкой стоимостью жизни [135]. Те из них, которые условно определяются как страны социального благополучия (именно к ним адресуется, как правило, идентификатор «социального государства»), демонстрируют, соответственно, наивысшие стоимостные показатели жизнеобеспечения. Понятно, что при высокой стоимости жизни требуется, соответственно, и максимально широкий социальный пакет.

Однако это не единственный путь достижения социального благополучия. Другие страны избрали в качестве средства его реализации искусственное поддержание низкой стоимости жизни. Социальный пакет в них, не будучи формализован как в Западной Европе, проявляется в латентном виде через механизм ценовой политики. Россия выглядит по отношению к обеим когортам стран своеобразной аномалией. При высокой стоимости жизни социальный пакет в ней явно отстает от уровня «дорогих стран».

Рис. 1.3.15. Страны с самой высокой и самой низкой стоимостью жизни (США = 100%)

Для каждой из цивилизационных систем существует собственный максимально допустимый уровень социального расслоения. Иллюстрацией этому положению может явиться анализ страновых различий по величине коэффициента Джини. Как и по другим социальным параметрам в данном случае прослеживается определенная конфессиональная привязка (рис. 1.3.16). Наименьшую амплитуду социального расслоения в Европе обнаруживают страны лютеранского и православного культурных типов. Именно на основе их опыта в XX в. были выдвинуты две модели социализма – «русского» и «шведского».

Рис. 1.3.17 демонстрирует отсутствие детерминированности процесса социального расслоения экономическим положением соответствующего государства. Богатые и бедные страны могут иметь по коэффициенту Джини сходные показатели. Следовательно фактор культуры (и политики государства) в данном случае более важен, чем фактор экономики.[136]

Рис. 1.3.16. Коэффициент Джини по ряду стран Европы

Рис. 1.3.17. Коэффициент Джини по ряду стран мира

Национально-конфессиональные традиции прослеживаются также в установленной исторически в каждой из стран системе оплаты труда наемных рабочих. (рис. 1.3.18). В целом удельный вес оплаты труда в ВВП в сообществах протестантского типа выше, чем в культурном ареале других христианских конфессий.[137]

Рис. 1.3.18. Удельный вес оплаты труда наемных работников в ВВП по странам Европы (в%) [138]

Сравнительный анализ потребления продуктов питания по разным странам указывает на иллюзорность понятия единого потребительского уровня. Даже в странах, находящихся в одной «золотомиллиардной» категории, структура питания совершенно различна (рис.1.3.19). Указанное сопоставление позволяет констатировать, что в США, Японии и Западной Европе существуют культурно своеобразные типы потребления продуктов питания. Поэтому при строительстве социального государства, определяя специфику пищевой потребительской корзины в том или ином социуме следует, прежде всего, иметь в виду национально-культурный контекст традиционного рациона пищи.[139]

Рис. 1.3.19. Сравнительный анализ потребления продуктов питания (на душу населения)

Здесь надо сделать оговорку, что вариативность не надо путать с аномальностью. Современный российский тип потребления – это не цивилизационно-вариативный выбор, а именно аномалия.

Аномальность выявляется при сравнении с собственным ретроспективно оцененным опытом. В данном случае необходимо сопоставление с характером продуктового обеспечения граждан в СССР (рис.1.3.20). Почти по всем основным параметрам современный уровень потребления продуктов питания россиянами ниже и структурно иной, чем потребление в советское время.[140]

Тезис о диссонансе современного пищевого рациона россиян с собственной традицией потребления подтверждается также при сопоставлении с близкими по культуре странами (рис. 1.3.21). В качестве таковых в данном случае рассматриваются Белоруссия и Казахстан. Россияне попросту физически потребляют меньше продуктов питания, нежели белорусы или казахи.[141]

Рис. 1.3.20. Потребление продуктов питания в СССР, РФ и США

Рис. 1.3.21. Сравнительный уровень потребления продуктов питания в России, Белоруссии и Казахстане.

Что может быть нагляднее в доказательстве своебразия цивилизационных кодов, чем современные страновые различия по структуре смертности? Ценностные ориентиры весьма сложно поддаются формализации и потому интерпретационны. Другое дело медицински фиксируемые факторы смерти. Люди, в соответствии со своей цивилизационной принадлежностью, умирают преимущественно от различных причин. Могут возразить, что различия в структуре смертности вызваны разным уровнем социального развития стран, а вовсе не их цивилизационной спецификой. Тренд единого эпидемиологического перехода будто бы предопределен. Для проверки этого утверждения следует сопоставить данные по единому показателю для одноуровневых, но цивилизационно разнородных, субъектов. Такую общность представляют страны «золотого миллиарда» (рис.1.3.22). Отдельный цивилизационный тип внутри него представляет Япония и, при известной доли условности, Израиль. Структура смертности четко реагирует на имеющуюся цивилизационную неоднородность. Основным фактором смертности для стран Запада являются болезни системы кровообращения. Для японцев же главная причина смертей связана с иной факторной природой – злокачественными новообразованиями. В Израиле – оба фактора равновесны. Среди спектра западных стран, включая не отраженные на рисунке, из общей типологии структуры смертности выпадает лишь Франция. Однако современный феномен французского цивилизационного смешения только подтверждает выдвигаемую гипотезу.[142]

Еще более иллюстративно выглядит соотнесение с цивилизационной принадлежностью боле детального уточнения причин по классу смертей от болезней системы кровообращения (рис.1.3.23). Во всех странах Запада структурно преобладающее значение имеет ишемическая болезнь сердца. Японцы, в отличие от западного человека, умирают гораздо чаще от заболеваний сосудов головного мозга. Такая же структура наблюдается и в находящейся на входе в «золотой миллиард», но цивилизационно не относимой к западному миру, Южной Корее.[143]

Рис. 1.3.22. Основные факторы смертности от болезней системы кровообращения в странах «золотого миллиарда»

Рис.1.3.23. Структура смертности в странах «золотого миллиарда» по основным классам причин, в %

Западный социальный опыт: