Автономия метода. Метод и смежные понятия

В философской литературе вопрос об общей методологии является предметом ожесточенной дискуссии, где ставится вопрос о ее самостоятельности и автономности. Можно ли считать методологию самостоятельной наукой, метаметодологией, или же ее уровни слишком различны? Единого понимания нет, вследствие чего представление о методологии не преодолевает аморфности и расплывчатости, несводимости к единому. Прежде всего, это относится к таким ее характеристикам, как познание и деятельность. Методология является дисциплиной об общих принципах и формах организации мышления и деятельности[8]. Некоторые авторы разделили методологию науки на два типа: дескриптивную (описательную) методологию о структуре научного знания, закономерностях научного познания и нормативную (прескриптивную) методологию, прямо направленную на регуляцию деятельности и представляющую собой правила, рекомендации. Такое разделение, по мнению ряда ученых, неизбежно углубляет раздвоение и неоднозначность предмета методологии.

Тем не менее имеются попытки сформулировать определение методологии и избежать неоднозначности и раздвоения. Аргументы в пользу единого определения выдвигаются следующие. «Зададимся вопросом – чем принципиально отличается методология науки (методология научного исследования и методология научной деятельности рассматриваются как синонимы) от методологии любой другой деятельности и чем, в частности, если говорить о методологии науки, методология юриспруденции как науки отличается от науки социологии или психологии»[9]. И далее: «Действительно, невозможно выделить отдельно наличие сугубо специфических для какого-нибудь конкретного научного метода принципов или средств исследования. Особенности любой научной деятельности, принципы познания и т.д. едины для всей науки вообще. Например, требования к эксперименту одинаковы и для физики, и для биологии, и для психологии, и для любой другой отрасли научного знания»[10]. Имеет место лишь специфика применения тех или иных методов, в принципе же общее строение методологии едино. Поэтому предлагается определение, меняющее, по мнению авторов, всеобъемлющий характер: «Методология – это учение об организации деятельности». Но такое определение чересчур широко и расплывчато, оно вполне подходит и к кибернетике и к менеджменту. То особенное, что характеризует именно методологию, оказывается выхолощенным.

На наш взгляд, утверждение о самостоятельности методологии как метапознавательного средства для всех наук не выдерживает критики. Сторонники «чистой методологии» абсолютизируют одну из ее сторон – всеобщий характер форм мышления и независимость их от конкретного содержания исследования. При этом они игнорируют тот факт, что методология не существует сама по себе и сама для себя. У нее нет самостоятельных целей – она служит предмету исследования. Известно, что каждая специальная наука, как естественная, так и социальная, разрабатывает не только онтологические проблемы соответствующих объектов, но и специфические гносеологические средства их познания. Если все синтезировать, то получится не методология для познания объекта, а лишь совершенно отвлеченные схоластические заключения. Действительно, для каждой науки присущ специфический набор средств познания. Наука трансформирует метод для собственных целей, а не занимается механическим наложением метода на предмет. Методы одной науки используются с успехом другой наукой, но с учетом специфики и своеобразия последней. Поэтому ряд методов действительно имеет общеметодологическую значимость, но все же они не становятся метаметодами. Этот последний термин можно встретить в научных исследованиях, но он употребляется не в смысле обоснования методологии как науки, а в смысле их мировоззренческой сущности и высокой степени абстракции[11].

Т. Н. Радько справедливо замечает, что многие методы познания универсальны, но степень модификации того или иного метода применительно к предмету познания и качественной особенности, приобретаемой им, в силу этого становится настолько явной и отличной, что можно говорить о самостоятельном способе познания государства и права, хотя подобный метод успешно применяется в другой науке[12]. Метод – это не набор правил и предписаний, на основе которых, будто бы логично, решаемы любые вопросы, возникающие в жизни. Кроме того, он не есть какой-то жесткий алгоритм, по которому строго регламентированно осуществляются познания и иные формы деятельности. Применение того или иного метода в научных сферах есть формальное наложение его принципов на объект познания или действия, а необходимость использования не привносится извне. В таком смысле не существует метода, который можно было бы выделить и систематически применять для достижения цели[13].

Одна из основных причин, по которым невозможно рассматривать метод как общенаучный алгоритм, – это дуализм его природы. В нем происходит своеобразная встреча объективного и субъективного. Он не является чисто объективным феноменом и в то же время не относится к сфере субъективного. Специфика метода конструируется в сознании, но строение этой конструкции предопределяется внешними факторами, воздействующими на сознание. Если встать на позицию феноменолога, то метод логично отнести к разряду мысленных сущностей-эйдосов.

Все же, справедливости ради, надо отметить, что методология может претендовать на самостоятельность существования, если речь идет о частично либо полностью формализованных теориях, т.е. о так называемых «формальных системах»: в исследовании логических теорий, в ряде областей математики.

В современной науке существует политика отрицания полезности метода, непризнания эпистемологического значения методологических знаний. Выступая против методологического принуждения, антиметодологизм противопоставляет ему свободный творческий поиск, в котором отсутствуют нормы и правила. Такого мнения, в частности, придерживается ученик К. Поппера П. Фейерабенд (1924–1994 гг.). Истинная творческая деятельность, по его мнению, не может быть ограничена заданием алгоритма. Один из алгоритмов для обоснования данного утверждения состоит в том, что творческий поиск ученика, который собственно не владеет глубокими знаниями в методологии, при этом достигает результатов[14]. Так, Н. О. Лосский рассказывал, как он десятки раз приступал к попыткам построения методологии, и ему это не удавалось. Но однажды, когда он снова и снова был погружен в поиски руководящей идеи, его озарила мысль, что все имманентно всему. Он сразу почувствовал, что задача разрешена, а разработка этой идеи должна ответить на все волнующие его вопросы[15]. Из этого примера видно, что главным в данной ситуации был эвристический метод, который, хотя и не базируется на рационалистической основе, все же не может быть отождествлен с методами как способами, приемами, процедурами.

Для уточнения значения термина «метод» позволим себе немного остановиться на соотношении метода со смежными категориями и явлениями, такими как «прием», «подход», «принцип», «гипотеза», «идея», «парадигма». Прием можно охарактеризовать как конкретное действие, которое является составной частью метода. Если метод – совокупность приемов и способов, то понятие «методологический прием» означает использование его на протяжении всего периода деятельности. При несоблюдении этого условия и использовании приема в разных методах его следует считать либо самостоятельным методом, либо самостоятельным приемом. Так, нападение есть прием для сохранения правопорядка, а философия легизма рассматривала нападение как методологию управления социумом. В первом случае нападение рассматривается как прием, а во втором – поднимается до уровня метода. Можно сказать также, что совокупность приемов образует технологию, но употребление последнего термина все же традиционно используется для характеристики эмпирической стороны жизни, хотя вполне допустимо говорить о технологиях в правовой сфере, в том числе правовой науке.

Близким по содержанию понятию «методология» выступает понятие «принцип», которое трактуется как наиболее существенное исходное положение, лежащее в основе построения систем знания или познавательного акта. Это касается и юриспруденции. С одной стороны, можно согласиться с их тождеством, когда речь идет о правопонимании и познании сущности права. С другой – принцип в правоведении есть некая идея или совокупность идей и взглядов, исходя из которых выстраивается правовая материя и которые пронизывают все право как совокупность норм, получая прямое или косвенное позитивное закрепление в нормативных актах и иных правовых документах.

Говоря о соотношении понятий «гипотеза» и «методология», также можно убедиться в их взаимосвязи. Прежде всего, гипотеза строится как предварительное объяснение феноменов, порождающих новую систему знаний, т.е. в виде умозаключения, отправной точкой к достижению которого являются определенные логические истины. Гипотеза – это, во-первых, предварительное знание, полученное в результате применения определенных методов, а во-вторых – самостоятельный метод познания, логическое движение знания. Например, применяя метод сравнения, мы можем сделать определенный вывод о векторах развития российской правовой системы. В то же время процесс выдвижения гипотезы, ее верификация или фальсификация есть широко применяемая методологическая технология. В юридической литературе можно встретить понятие «юридический метод»[16].

Наконец, скажем несколько слов о соотношении понятий «парадигма» и «методология». Термин «парадигма» был введен американским историком и философом Т. Куном (1922–1996 гг.). Наиболее известный его труд – «Структура научных революций». Парадигма означает определенную совокупность убеждений, ценностей, средств, принятых в научном сообществе и обеспечивающих жизнеспособность научных традиций. Парадигма включает в себя набор теорий, символов, ценностных установок, систем метафизических элементов, задающих угол видения универсума, совокупность проблем и способов их разрешения. На этом основании следует признать, что понятия «парадигма» и «методология», в общем и целом, могут быть отождествлены друг с другом.

Классификация методов

Как и всякое научное явление, методы подлежат классификации. В настоящее время на основании различных классификационных критериев выделяются различные классификационные типы. В частности, если обратиться к такому критерию, как уровень обобщения, то классификация будет выглядеть примерно так: метотеоретический, теоретический, экспериментально-теоретический, эмпирический методы[17].

Кроме того, в качестве критерия классификации можно встретить и такой, который обозначен авторами как направление деятельности. Если научное исследование – это цикл деятельности, то его структурные элементы определяются направлением действия. Действие – единица деятельности, отличительной особенностью которой является наличие конкретной цели, структурными единицами – операции, соотнесения с объективно предметными условиями достижения цели. Одна и та же цель, соотносимая с действительностью, может быть достигнута в разных условиях, то или иное действие может быть реализовано разными операциями, вместе с тем одна и та же операция может входить в разные цели[18]. На основе этого выделяются «методы-операции» и «методы-действия». «Метод-действие» – способ достижения некоторой конкретной задачи; «метод-операция» – совокупность приемов или операций практического или теоретического освоения действительности. Таким образом, предлагается следующая группировка: теоретические методы и эмпирические методы. И первые, и вторые можно разделить на «методы-действия» и «методы-операции». К «методам-действиям» теоретического типа относятся выявление и разрешение противоречий; постановка проблемы построения гипотезы; к «методам-операциям» – анализ, синтез; сравнение; абстрагирование, конкретизация. В сфере эмпирий к познавательным «методам-действиям» относятся обследование, мониторинг, эксперимент; к «методам-операциям» – наблюдение, измерение, опрос, тестирование[19]. К такой классификации следует относиться критически, хотя, возможно, она имеет основание.

Однако в современной науке успешно «работает» многоуровневая концепция методологического знания. В этом плане, исходя из таких критериев, как степень общности и широта применения, все методы научного познания могут быть разделены на следующие группы.

Прежде всего, это философские методы. Те авторы, которые утверждают существование метаметодов, имеют в виду философскую методологию. Философские концепции выполняют, прежде всего, метаметодологическую функцию, представляя собой не свод жестких правил-регуляторов, а систему мягких и гибких установок. Философские методы, как считает В. Кохановский, являются генеральной стратегией и не поддаются формализации и математизации[20]. Философия охватывает мир единой системой понятий, принципов, законов, категорий. Т. Н. Радько, характеризуя методы познания государства и права, указывает, что они базируются на философском мировоззрении[21]

Вторые по уровню – общенаучные методы, выступающие в качестве промежуточной методологии между философией и теоретико-фундаментальным положением специальных наук[22]. Характерными чертами общенаучных понятий являются: 1) соединение в их содержании свойств, признаков, понятий ряда отраслевых наук и философских категорий; 2) возможность их формализации, оперирование ими как контрольными инструментами (результатами инфузии/диффузии). Степень абстракции этих методов также высока, но они не содержат всеобщности, не претендуют на то, чтобы быть средством глобального познания Универсума. На наш взгляд, утверждение об их высшей степени абстракции не совсем справедливо. Они выступают уже не в качестве мировоззрения, а являются совокупностью инструментов. В свою очередь, общенаучные методы делятся: 1) на методы теоретического познания (формализация, аксиоматика, гипотетика, инфузия, диффузия и т.д.); 2) методы эмпирического познания (наблюдение и эксперимент). К общенаучным также можно отнести общелогические методы и принцип – анализ (абстрагирование, идеализация, инфузия, диффузия, синтез и т.д.).

Особо хочется остановиться на методах конвенционализма, подробно описанного И. Лакатосом и манифестирующего консервативный полюс науки. Главное его назначение – выстраивание концепции посредством соединения и классификации составляющих. При этом возможно построение любой системы классификаций, которая объединяет факты в единое целое[23]. Конвенционализм, по утверждению Лакатоса, помогает сохранить устойчивость теории, поскольку преследует цель как можно дольше сохранить в неприкосновенности центр существующей классификации: когда вторжение аномалии создает трудности, надо просто изменить и усложнить периферийные участки[24]. Но вместе с тем, используя метод конвенционализма, его сторонники отдают себе отчет, что ни одна система не является абсолютно истинной. Каждая система истинна в силу соглашения, при этом любую методику можно отбросить, если она устарела или же открыта более простая система. Конвенционализм опирается на убеждение, что ложное допущение может иметь истинные следствия и поэтому ложные теории могут обладать большей предсказательной силой. Несомненно, что в правовой теории конвенционализм стоит на первой линии, поскольку конвенциональность характеристики права видна буквально невооруженным взглядом. Интересно, что конвенционализм не пытается дать рационального объяснения тем или иным правовым фактам, поскольку это выходит за рамки правоведения и подлежит объяснению иными научными дисциплинами.

Следующий уровень в конкретизации – частнонаучные методы. Например, экспериментальный – в физике или химии, сравнительно-правовой – в юриспруденции. Повторимся, что характеристика данных методов как частнонаучных во многом условна: метод сравнения с успехом применяется в физике, а эксперимент может быть использован в правоведении.

Наконец, выделяют дисциплинарные и междисциплинарные методы. Существование первых обусловлено формированием научной дисциплины, входящей в какую-нибудь отрасль науки. Каждая фундаментальная наука представляет собой комплекс дисциплин, которые имеют свой специфический предмет, своеобразные методы исследования. Например, гражданское право в юриспруденции или правовая информатика. Методы междисциплинарного исследования нацелены главным образом на стыки дисциплин: например, философия права, биоэтика и т.д.