Государство — универсальная организация

Что касается марксистской литературы, то качества государства как органи­зации неоднократно отмечались в работах В.И. Ленина (присутствовало и само слово «организация»)[2]. Термины «государство — машина угнетения», «аппарат», даже «дубина» в руках одного класса против другого широко использовались в марксистской литературе. Исследовались и некоторые отличия этой организации, скажем, от родового строя, но основное внимание уделялось ее социальному ха­рактеру. На социальном признаке в марксистской литературе основаны все глав­ные классификации государственности.

Обычным было понятие государства как политической организации, но трак­товалось оно тоже неодинаково. В определениях, приводимых в философских и политических словарях, издававшихся в СССР, понятие государства как поли­тической организации нередко расширялось по существу до отождествления его с самим обществом, политически (государственно) организованным, говорилось, что «… государство — политическая организация общества[3]. При этом речь шла, разумеется, об обществе в целом, а не об одной из его политических организаций. Такой подход в известной мере коренился в некоторых высказываниях основоположников марксизма в тот период развития, когда политические партии еще не приобрели большого влияния, а другие объединения не играли значитель­ной политической роли.

Ныне в государствоведческих исследованиях на первый план все чаще стали выдвигаться не вопросы политической организации общества, а проблемы политической власти в нем. При этом определение государства как политической) организации или даже как одной из политических организаций в обществе не раскрывает в достаточной мере всего набора его организационных свойств. Часто встречающаяся характеристика государства как политического учрежде­ния, института (особой формы организации) тоже не вполне самодостаточна — ведь существует множество других политических институтов. В поисках дефини­ции не помогают, как отмечалось, и ссылки на разделение населения по адми­нистративно-территориальным единицам, ибо этот признак не имеет универсаль­ного характера. Иерархическая структура государственных органов, на которую иногда ссылаются, не может служить критерием разграничения: она имеется и в других организациях (хотя и с неодинаковым значением этой иерархии). Не помо­гают также ссылки на принудительный характер власти (хотя и по-своему, но родительская и корпоративная власти тоже имеют принудительный характер).

На наш взгляд организационные качества государства имманентно присущи его универсальному для данного общества (очерченного государственными границами) характеру. В эту организацию входят все находящиеся на данной терри­тории лица, независимо от того, желают или не желают они этого: граждане, лица без гражданства, с двойным (множественным) гражданством, иностранцы. Они уплачивают на содержание этой организации не добровольные (как во многих партиях), а обязательные взносы (налоги), освободиться от которых, да и то не всегда, они могут, лишь покину! территорию данной организации. Во мно­гих случаях различные сборы уплачиваюТ’1ГТра:я^^ за пределами своего государства, если они, например, получают заработную плату от государства или имеют определенные виды собственности на территории государства (последнее относится и к иностранцам). Все другие общественные объединения находятся в зависимости от этой организации невзирая на то, разде­ляют они ее цели и задачи или борются против нее (их деятельность регулируется законами, принятыми государственными органами). В зависимости находят­ся и все юридические лица, сами органы государства. Физические лица могут покинуть эту организацию, отказавшись от гражданства и эмигрировав из стра­ны, но эта связь не будет разорвана окончательно, если в прежнем государстве останется, например, недвижимая собственность. Юридические лица выходят из-под ее власти, прекращая свое существование.

В современном социально асимметричном обществе нет другой аналогичной универсальной организации. Универсальная организация предгосударственного родового общества, племенная организация населения существуют в иных усло­виях и построены на иных принципах, имеющих неполитический характер. «Уни­версальные» международные организации (например, ООН) в принципе никогда не являлись универсальными: какие-то государства не входят в число их членов, да и организации эти совсем иного качества, чем государство.

Лишь в некоторых африканских странах как социалистической ориентации (ориентированных на тоталитарный социализм), так и ориентации капиталисти­ческой (формы искаженного, тоталитарного капитализма в политическом строе) были предприняты попытки создать еще более универсальную организацию, чем государство. Так, Гвинейская Народная Революционная Республика при режиме Секу Туре была провозглашена »партией-государством» (это нашло отражение и в конституции 1982 г.). Согласно этой концепции, как было сказано в преамбуле упомянутой конституции, государство отождествляется с партией. Были созданы единые, слитные партийно-государственные структуры и органы власти в масштабе страны и на всех уровнях административно-территориального деления. Аналогичный порядок (также при существовании единственной партии) был конституционно закреплен в Республике Заир, где лозунг капиталистического развития в экономике сочетался с тоталитарным режимом. Согласно ст. 32 кон­ституции 1980 г. (аналогичный порядок устанавливали и другие, более ранние конституционные акты) в обществе существовал единственный политический институт — Народное движение революции. Все жители страны автоматически считались его членами, а парламент, правительство, суды — его органами. Эти суперуниверсальные формы были во многом искусственными явлениями и, про­державшись по два с половиной десятилетия, исчезли (в Гвинее — в результате военного переворота 1984 г., в Заире — в итоге массовых народных выступ­лений в начале 90-х годов). Качества государства как универсальной организации предполагают исследование вопроса о пределах и эффективности такой универсальности. В отечественной послеоктябрьской литературе вопрос о пределах универсальности связывался чаще всего с социальными аспектами: с исследова­нием роли государства как главного орудия по преобразованию общества на но­вых началах. Пределам его вмешательства в общественную, а иногда и личную жизнь в государствоведческой литературе почти не ставилось преград. Лишь в правовой литературе в связи с обсуждением вопроса о правовом регулировании говорилось об объективных пределах последнего. Что же касается вопросов о влиянии количественных параметров государства (численность населения, разме­ры территории и др.) на его эффективность, то они в такой постановке вопроса фактически не обсуждались.

В зарубежной литературе пределы универсальности государства связывались с двумя аспектами: его ролью и количественными критериями, причем последние рассматривались обычно в связи с процессами возникновения новых государств в результате краха колониализма. Вопрос о роли государства в разные периоды решался неодинаково: от концепции невмешательства и роли «ночного сторожа» до тотального огосударствления жизни, включая многие частные стороны (фа­шистские концепции, мусульманские фундаменталистские доктрины). Количест­венные критерии использовались преимущественно на базе опыта малых афри­канских стран. В частности, утверждалось, что государство может быть эффек­тивной универсальной организацией, если численность его населения не менее 15 млн. человек. Были и другие взгляды, касавшиеся плотности населения на территории, но в целом они опирались на частичный опыт, высказывались по­путно и имели в основном умозрительный характер.

Более основательно, в основном в международно-правовой литературе, разра­ботан взгляд о соотношении универсальности государства и этноса. Считается, что любой этнос, сознающий себя в качестве нации, вправе создавать свою суверенную или автономную организацию публичной политической власти, и это право признается и защищается мировым сообществом. Не может быть никаких юридических аргументов против политического самоопределения любой, даже

самой малочисленной, нации, если при этом не нарушаются права человека и права проживающих вместе с ней других этносов[4]. Правда, вопрос об эффектив­ности и даже жизнеспособности малого государства при этом не ставился, а само понятие этноса, народности, нации и особенно этноса, осознающего себя нацией, остаются в литературе довольно неопределенными (правда, эти последние проб­лемы уже выходят за сферу юридических наук).

Из сказанного видно, что проблема универсальности государства, ее различ­ные аспекты на конкретном страноведческом материале в государствоведении в должной мере еще не разработаны. Между тем многие из таких вопросов в ус­ловиях современных тенденций «суверенизации», распада ряда федераций и обра­зования новых малых (а иногда и очень малых, преимущественно островных) государств имеют весьма важное практическое значение. Актуальны они и для России, стран СНГ, на территории которых проживают многие десятки наций и этносов, стремление отдельных лидеров которых максимально отгородиться от своих соседей часто приводит к общей разрухе.

Словом, исследование разносторонних качеств универсальности государствен­ной организации, ее пределов и эффективности приобретает важнейшее теоре­тическое и практическое значение. Однако, совокупный предмет общей теории государства и права очерчен определенными рамками, общая же политология вряд ли имеет возможность заниматься этим: у нее свои задачи. Видимо, лишь формирование особой отрасли знаний — сравнительного государствоведения может продвинуть нас вперед в решении этих теоретических и прикладных задач.