Теорія "міжнародних режимів"

Одно из первых определений основного понятия принадлежит С. Краснеру:

"Международные режимы — принципы, нормы, правила и процедуры принятия решения, вокруг которых сходятся ожидания акторов в определенной области".

Ныне под международным режимом (МР) обычно понимают социальные институты, складывающиеся из неформальных и формализованных принципов, норм, специальных правил, процедур и программ и влияющие определенным образом на поведение государств и их субъектов. Они предписывают одни действия и запрещают другие, они подразумевают обязательства, хоть обязательства и не обеспечиваются правовыми санкциями посредством иерархической правовой системы.

МР стали появляться в отдельных областях МО после второй мировой войны: международные торговый (ГАТТ), финансово-валютный, нефтяной режимы. Затем их число значительно выросло — специфические МР можно найти и в экономике, и в сфере транспорта, и в экологии, и в области прав человека. Как правило, МР возникают по инициативе державы-гегемона, которая своей силой и авторитетом обеспечивает установление стабильных правил сотрудничества и их соблюдение. При этом держава-гегемон, естественно, имеет преференции в ею же созданном МР, но и остальные страны включаются в него не по принуждению, а ради собственного интереса. Такое сотрудничество получило название "гегемонного сотрудничества". Все МР, построенные по инициативе США после второй мировой войны, функционировали в рамках "гегемонного сотрудничества".

Мотивы, толкающие страны на участие в МР, заключены в ограниченной рациональности** правительств. В усложняющемся мире с его ускоряющимися темпами все труднее становится оперировать в рамках классического рационального выбора: подсчитывать издержки и выгоды той или иной политики, того или иного шага и принимать после этого решение. МР и предлагают более комфортные условия для принятия политических и экономических решений: повышают правовую ответственность, обеспечивают процессуальную помощь международных организаций, облегчают переговоры, уменьшают предельные издержки при решении каждого нового вопроса, снижают степень неопределенности, улучшают информационное обеспечение, делают его более симметричным, создают более открытую систему оценки репутации партнера. Иными словами, МР значительно снижают трансакционные издержки для всех стран, в соответствии с экономическими постулатами теоремы Р. Коуза и институциональной теории Д. Норта.

** Это понятие (bounded rationality) ввел Г. Саймон. Оно означает, что люди, в том числе политики, при принятии решений, хотя и действуют рационально (т.е. стремятся максимизировать свое "удовольствие" в соответсвии со своей четкой иерархической шкалой целей, ценностей и вкусов), однако их внутренняя способность перерабатывать информацию ограничена. Такая ограниченная рациональность накладывает отпечаток на процесс принятия решения.

Исследования, проведенные в 1980 — 1990-е годы, показали, что большинство МР остаются и продолжают работать и после ослабления или даже исчезновения гегемонного лидерства США. Дело все в тех же трансакционных издержках, которые при выходе из МР зачастую выше, чем при продолжении игры по правилам, даже если очевидно, что в краткосрочном плане гораздо выгоднее пойти вразрез с режимом:

"Режимы могут поддерживаться, и они могут продолжать способствовать сотрудничеству даже в условиях, не являющихся благоприятными для их создания. Сотрудничество возможно после [упадка] гегемонии не только потому, что совместные интересы способны вести к созданию режимов, но и потому, что условия поддержания существующих международных режимов предъявляют меньше требований, чем те, которые необходимы для их создания. Хотя гегемония и помогает объяснить создание современных международных режимов, упадок гегемонии необязательно ведет к их соответственному упадку".

Леви, Янг и Зерн:

"Согласие с правилами режима влечет за собой возможность внутреннего перераспределения ресурсов... Одновременно международные институты могут создать возможности и стимулы к усилению международной деятельности различных социальных акторов и, как результат, к появлению влиятельных транснациональных коалиций. ...перераспределение внутренних ресурсов и создание транснациональных коалиции, взятые вместе, могут находить такое отражение во внутренней политике, какое ведет к изменениям во внутренних политических структурах''. Есть, как я полагаю, три основания говорить о том, что третья волна демократизации может быть представлена и понята как международный режим.

Эффективно функционирующие МР в своем весьма ощутимом воздействии на государства и на других акторов МО выступают в следующих шести качествах (реализуемых в виде поведенческих механизмов):

1) модификатора полезности — МР изменяют и облегчают оценку полезности тех или иных шагов в области режима;

2) катализатора сотрудничества — это главная функция МР;

3) носителя властного авторитета — давно принятые, рутинизированные правила МР могут предстать в качестве властного авторитета для тех, кто не хочет или не может просчитывать выгоды и издержки по конкретному вопросу и предпочтет следовать в русле системы;

4) механизма обучения — МР способствуют как индивидуальному, так и коллективному обучению;

5) определителя роли — действуя в МР, акторы, включая государства, определяют для себя новые и переопределяют старые роли, а следовательно, и интересы; а следовательно, меняют идентификацию;

6) агентов внутренней перестройки — МР могут изменить поведение государства, изменяя баланс сил между фракциями и группами внутри государства или же создавая свою клиентуру.

Все эти функциональные роли большого количества МР, функционирующих к тому же в широкой внешней нормативной оболочке "встроенного либерализма", подготовили благодатную почву для международного режима демократизации. В свою очередь, МР демократизации значительно повышает транспарентность государств, что очень важно для успешной работы всех режимов. Если МР демократизации состоится, то все остальные режимы получат, в дополнение к экономико-нормативной оболочке "встроенного либерализма", политико-нормативную оболочку "встроенной демократии".