Легитимность политической власти в СССР

Для того чтобы политическая власть была успешной, она должна быть легитимной. Власть легитимна в том случае, если управляемые признают за ней право управлять. Юридически правовая законность свидетельствует о легальности власти.

Легитимность власти может основываться либо на принуждении и насилии, либо на убеждении и влиянии. В первом случае управляю­щие стремятся реализовать принятые решения вопреки желанию уп­равляемых, во втором, - опираясь на их добровольное согласие или солидарность.

Легитимация политической власти представляет собой взаимо­обусловленный процесс, с одной стороны, самооправдания и ра­ционального обоснования собственной власти со стороны управляю­щих, с другой — оправдания и признания этой власти со стороны управляемых.

В обществе всегда есть социальные группы, не согласные с действу­ющей властью, поэтому легитимность государственной власти не мо­жет носить всеобщего характера.

Легитимность политической власти в СССР определялась рядом факторов, которые сплачивали советский народ и оправдывали дей­ствия власти. По мнению Ж.-Л. Кермонна, легитимность советского типа носила «онтологический» характер, то есть предполагала соответ­ствие принципов власти «объективному порядку вещей», как он мыс­лился большинством граждан[1]. Таким образом, легитимность выво­дилась из-под контроля общества и становилась трансцендентальной (не доступной познанию), это способствовало тому, что власть стано­вилась тотальной и абсолютной.

Важнейшим фактором легитимации советской власти являлась на­ционально-государственная идея, которая носила сакральный ха­рактер по причине веры в то, что социализм является необходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и эта исти­на уже доказана марксистско-ленинской наукой и исторической прак­тикой.

Высшим принципом провозглашалось служение народу, а священ­ным долгом — защита социалистического Отечества. Используя ог­ромный пропагандистский аппарат, всю мощь тоталитарной, а затем авторитарной власти, партократическое государство в СССР после­довательно внедряло в массовое сознание постулаты этой националь­но-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалистическую ментальность советских людей, на тра­диционную веру в возможность построения общества справедливости и достатка, представленную в идее коммунизма, преобразовывались в солидарность общества с «партией-государством».

Длительное время многими советскими людьми воспринимались как вполне нормальное явление культ вождя, а также руководство Коммунистической партией всеми сторонами жизни социалистичес­кого общества. Это объяснялось тем, что культ вождя и партии позво­лял персонифицировать общественные достижения и чаяния, связы­вать их непосредственно с мудрым руководством «направляющей» силы общества. Советским людям в социоцентристском социалисти­ческом обществе это доставляло определенный социальный и мораль­ный комфорт, что служило дальнейшей легитимации власти.

Мощная пропаганда и конформизм значительной части совет­ских людей создавали иллюзию непосредственной сопричастности «великим свершениям». Это позволяло простому человеку иденти­фицировать себя с «партией-государством», возбуждало у него чув­ство солидарности с ней. Это чувство усиливалось благодаря тому, что «партийно-государственная власть» в СССР всегда стремилась декларировать популярные и понятные для людей цели. С другой сто­роны, советски» человек, попадая в сферу государственного патерна­лизма, «с чувством глубокого удовлетворения» вручал свою судьбу социалистическому государству, а вместе с этим перекладывал на него и всю ответственность за происходящее в стране. В советскую эпо­ху это служило мощным фактором легитимации партийно-государ­ственной власти.

Ассоциация власти с национальными символами, признание ее вначале «рабоче-крестьянской», а затем «народной», убеждение боль­шинства советских людей в том, что именно эта власть наилучшим способом учитывает их интересы и чаяния, способствовало ее леги­тимации. Любой власти, особенно если она социально неэффективна и к тому же репрессивна, важно заручиться «одобрением» со стороны народа на осуществление конкретной внутренней и внешней политики. Легче всего добиться согласия народа с властью тогда, когда люди ощу­щают угрозу обществу со стороны «внутренних» или «внешних» сил.

Поэтому широкое распространение получили идеологические кли­ше о «враждебном империалистическом окружении», о неизбежнос­ти новой войны, похода объединенного Запада против первого в мире социалистического государства. Идеологема «осажденной крепости» в массовом сознании вполне оправдывала и репрессии против «вра­гов народа», и помощь коммунистам Запада, и «сговор» с фашист­ской Германией.

Процессу легитимации помогало выдвижение мессианских це­лей, заключающихся в выполнении советским государством всемир­но-исторической миссии — привести все человечество к светлому будущему. Для легитимации через будущее неважно, эффективна ли власть в обеспечении достойного уровня жизни народа. Главное за­ключается в том, насколько ее деятельность соответствует целям этой миссии, как далеко она продвинулась в их достижении. При этом именно власть определяла критерии «успешного» продвижения к цели, благодаря чему она располагала мощным символическим капиталом, способным обеспечить максимальное согласие народа с властью, а зна­чит, и ее легитимацию.

В качестве аргументов легитимации широко использовалось акцеп­тирование внимания на успехах социалистического строительства как доказательстве эффективности партийно-государственной влас­ти и способности ее к руководству. Такой способ легитимации был достаточно эффективен в условиях самоизоляции советского госу­дарства и фальсификации дореволюционной истории. По мере того как советские люди получали все большие возможности для расши­рения контактов с Западом, а советские историки - для более объек­тивного освещения прошлого, легитимация через успех превращалась в фактор делегитимации партийно-государственной власти.

С наступлением перестройки легитимность партийно-государствен­ной власти в СССР усилилась благодаря ожиданиям советского наро­да перемен «сверху». Поэтому решимость нового генсека М. Горбачева приступить к обновлению страны встретила поддержку со стороны населения.

Советским людям такое обновление было предложено в виде кон­цепции перестройки как завершения дела революции, начатого Вели­ким Октябрем, путем ускорения социально-экономического развития советского общества на основе использования новейших достижений научно-технического прогресса, приобщения его к общечеловеческим ценностям, перехода к демократическому «социализму с человеческим лицом».

Однако после того, как результаты преобразований оказались не соответствующими ожиданиям советских людей, начался кризис легитимации курса перестройки, а вместе с ним и всей партийно-государственной власти. Апофеозом этого процесса стали августов­ские события 1991 г., которые изменили страну: ушла в прошлое пере­стройка как «революция сверху» в рамках социалистического выбора; перестала существовать КПСС как правящая государственная струк­тура власти; распался Советский Союз; в России был объявлен пере­ход к рыночной экономике, демократическому обществу и правовому государству на путях проведения либеральных реформ.

[1] Цит. по: Бляхер Л. Е., Огурцова Т. Л. Приключения легитимности власти в России, или Воссоздание презумпции виновности // Полис. 2006. № 3. С. 54.