Quot;Что я узнала про дом Толстого.
У него над кроватью висел медведь, который чуть не убил Толстого.
У него была собака. Ее звали Милка.
Он купил свой дом в 1802 году.
Он знал 30 языков.
Перед смертью ему подарили велосипед.
Все!"
Вячеслав БУКАТОВ, Мария ГАНЬКИНА
О МОТИВАХ ЛУЧШЕ НЕ ЗАИКАТЬСЯ
Комментарий к уроку в музее
Любой учитель, конечно, хочет, чтобы ученики его предмет знали. А знать будут, если начнут с интересом им заниматься. Как же вызвать интерес? Психологи говорят, что одной из причин плохих результатов обучения является его "незамотивированность". Выходит, надо учеников "замотивировать". Поэтому учителя обычно начинают занятие с немедленного объявления темы урока: дескать, если ученику сразу же не сообщить, чем он сейчас будет заниматься, то он не "замотивируется" и ничего делать не будет. "Сегодня мы научимся решать уравнения с двумя неизвестными", "На сегодняшнем уроке вы узнаете, как" и так далее. (Некоторые учителя даже заранее пишут на доске тему урока.) Самые старательные, следуя методическим указаниям, добавляют при этом зачем - зачем знать, учить, запоминать.
А действительно, зачем? Потому что так надо? Или чтобы поступить в университет? Или чтобы быть культурным человеком? Или хотя бы просто уметь поддержать беседу? Звучит красиво. Но на правду не похоже. Ведь ни один нормальный ученик в таких словах свое поведение не мотивирует. Да и мы, взрослые люди, так свои мотивы не выражаем.
М
Отив - это что-то личное, интимное. И если известно, что мысль изреченная есть ложь, то словесное выражение мотивов тех или иных наших поступков - ложь на все сто процентов. Высокие слова про разумное-доброе-вечное, которые принято говорить, - чаще всего ложный (или защитный) мотив. Что там на самом деле движет учителем на конкретном уроке - этого он и сам порой не понимает. Для детей же высокие слова о необходимости быть культурным человеком - и вовсе пустой звук.
Действительно, заинтересованность обеспечивается мотивацией. Но это не значит, что любой бред, выдаваемый нами за мотивацию, этой самой мотивацией станет для каждого ребенка и все, как по команде, начнут заинтересованно смотреть нам в рот.
Так что же делать? А вообще не объяснять, что, зачем и почему! И не заикаться о мотивах - тогда, глядишь, они и появятся. У каждого - свои. Ведь не только заинтересованность вызывается мотивом, но и сами мотивы возникают как следствие заинтересованности.
Как же вызвать заинтересованность? Социоигровой стиль предлагает парадоксальные ходы, связанные, как это ни странно, с теми или иными ограничениями.
Заинтересованность человека всегда выражается в изменении темпа и ритма (темпоритма) его поведения. А если изменить темп или ритм жизни ученика, то что станет с его заинтересованностью? Она изменится (правда, не всегда, зато всегда в лучшую сторону).
Темп - это скорость. Ограничьте время, - и темп увеличится. И дети сломя голову побегут по музею. И скучающих не будет.
В приведенном примере было такое ограничение: найти именно пять (не больше и не меньше!) штук, да еще самых-самых (а не первых попавшихся на глаза!), да еще выписать (не просто запомнить!)... Какой каскад ограничений! Голова кругом пойдет, и про то, что не любишь музей, и не вспомнишь.
Каждое из подобных ограничений кажется ученикам очень простым. За 20 минут? Да запросто, хоть Третьяковку. Пять штук? Раз плюнуть. Самого-самого? Спокойно! Ведь это ж на свой вкус, а не на проверку знаний. Как тут даже самому пофигисту не броситься вперед наперегонки - будет чем блеснуть перед одноклассниками.
Эти мелькающие в голове учеников мысли (поток сознания) гораздо ближе к мотивам, чем слова учителя: "Сейчас вам предстоит познакомиться с экспозицией... Творчество великого русского писателя... Это очень важно... Каждый культурный человек должен... Необходимо сдать рефераты на тему... На экзамене вам обязательно пригодится..."
Итак, вырисовывается два варианта посещения музея. В результате первого ученик (движимый пусть даже, с нашей точки зрения, и мелкими мотивчиками - зато своими) выходит из музея - рот до ушей, глаза с хитрецой - и потом на каждом углу будет всем рассказывать, в каком "крутом" музее он был. Второй вариант: ученик выходит из музея со вздохом облегчения (45 минут каторги позади) - и к ларьку за пепси-колой; в конце дня спроси, в каком музее побывали - не вспомнит.
Допустим, вы согласны с нами, что первый вариант-таки лучше. Но для кого? Лентяев, двоечников и лоботрясов, которых нужно приманивать всякими ухищрениями? А как же с учениками-звездочками? Не ущемляем ли мы их стремление к глубоким знаниям? - вправе спросить вы.
Если у "звездочки" действительно есть это стремление и ей в самом деле не хватило этих 20 минут, то вот вам и мотив вернуться в музей - с родителями, с друзьями, а через много лет и со своими детьми или внуками.
А зачем "звездочку" ограничивать? Может, она бы не 5, а 25 интересных экспонатов усмотрела! - опять же вправе спросить вы. Но в том-то и парадокс: ограничиваешь пятью - приносят двадцать пять записей, и еще столько же в памяти остается (ведь выбирали из многого и с личным интересом, который так заостряет зрение и память). А не ограничишь - то к реферату, может, что и наскребут в памяти, но, получив очередную оценку, благополучно забудут.
Учителя, которые уже попробовали работать в социоигровом стиле, не дадут соврать: умный, способный ученик, получая возможность заинтересованно углубиться в материал, от подобных затей только выигрывает. И даже больше, чем троечник. Мало того, троечники исчезают, и "звездочками", судя даже по приведенным здесь ученическим работам, становятся почему-то все.