Мы говорили около двух часов. Я совсем забыл о диктофоне и о статье, ведь тема была близка и интересна нам обоим
«Мои лучшие восхождения? Их мог бы назвать кто — то другой. Тот, кто прошел те же маршруты, в тех же условиях, с тем же снаряжением.
Но я бы выделил, пожалуй, Ушбу, Южную стену пика Коммунизма, Свободную Корею и пик Москвы.
Свободная Корея — довольно суровый район; ты сидишь ночью на черной, очень холодной стене, залитой натечным льдом, и смотришь на огни города Фрунзе за 100 км. Это не домашняя Вольная Испания, а настоящая северная стена.
Пик Москвы — это не столько сложно, хотя и сложно тоже, но и невероятно опасно. Через каждые час — два по этой стене сходят лавины и ледовые обвалы от висячих ледников, карнизов на гребне.
Новизной была эта опасность и выбор максимально безопасного пути там, где его, казалось, не существует. А стена — очень красивая, северная, холодная и прямо напротив популярных ночевок. На нее многие заглядывались, а прошли — мы. Ну нам, конечно, повезло, — мы получили данные наблюдений за этой стеной от метеорологов. Они год работали на «поляне Сулоева» и составили схему всех лавин и обвалов с их временами, путями и характеристиками.
Правда, с едой на этом восхождении мы немного промахнулись. Последние пару дней ели минимально, а это тоже сложности добавило...»
«Холодные ночевки — неправильное понятие. Надо это бы называть незапланированными ночевками. Ведь на многих запланированных ночевках тоже очень холодно.
Начиная с первых сложных стенных восхождений мы поняли, что нужно уметь и быть готовым ночевать одному. И вот когда психологически произошла такая перестройка, тогда совершенно спокойно ты устраиваешься на ночлег под падающим снежком или дождиком, без всякой площадки, на весу. Так было, например, на 6500 в гамаках на Южной стене пика Коммунизма.
Стена-то южная и днем тепло, но когда солнце заходит, то про юг быстро забывается. Поэтому любая запланированная висячая ночевка на пике Коммунизма была холоднее, чем «холодная» где-нибудь на Кавказе или в Фанах.
Но я бы выделил, пожалуй, Ушбу, Южную стену пика Коммунизма, Свободную Корею и пик Москвы.
Свободная Корея — довольно суровый район; ты сидишь ночью на черной, очень холодной стене, залитой натечным льдом, и смотришь на огни города Фрунзе за 100 км. Это не домашняя Вольная Испания, а настоящая северная стена.
Пик Москвы — это не столько сложно, хотя и сложно тоже, но и невероятно опасно. Через каждые час — два по этой стене сходят лавины и ледовые обвалы от висячих ледников, карнизов на гребне.
Новизной была эта опасность и выбор максимально безопасного пути там, где его, казалось, не существует. А стена — очень красивая, северная, холодная и прямо напротив популярных ночевок. На нее многие заглядывались, а прошли — мы. Ну нам, конечно, повезло, — мы получили данные наблюдений за этой стеной от метеорологов. Они год работали на «поляне Сулоева» и составили схему всех лавин и обвалов с их временами, путями и характеристиками.
Правда, с едой на этом восхождении мы немного промахнулись. Последние пару дней ели минимально, а это тоже сложности добавило...»
«Холодные ночевки — неправильное понятие. Надо это бы называть незапланированными ночевками. Ведь на многих запланированных ночевках тоже очень холодно.
Начиная с первых сложных стенных восхождений мы поняли, что нужно уметь и быть готовым ночевать одному. И вот когда психологически произошла такая перестройка, тогда совершенно спокойно ты устраиваешься на ночлег под падающим снежком или дождиком, без всякой площадки, на весу. Так было, например, на 6500 в гамаках на Южной стене пика Коммунизма.
Стена-то южная и днем тепло, но когда солнце заходит, то про юг быстро забывается. Поэтому любая запланированная висячая ночевка на пике Коммунизма была холоднее, чем «холодная» где-нибудь на Кавказе или в Фанах.
Ну и меня всегда вдохновлял пример австрийца Германа Буля, который одним из первых оказался в Гималаях на спуске на высоте 8000 м ночью без бивачного снаряжения. Он всю ночь делал зарядку и поэтому выжил. А ведь это намного сложнее на такой высоте, чем просто тихо замерзнуть. Вообще, есть множество известных и не известных примеров того, что люди выживали или гибли только потому, что продолжали, либо сами отказывались бороться в кажущихся безвыходными ситуациях...»