Моих слов в этой статье совсем немного. Может быть даже они здесь совсем не нужны. Просто мне тоже нравит­ся альпинизм и в большинстве своем симпатичны люди, им занимающиеся

«...Когда я был «значкистом» мне запомнился один слу­чай. Мы поднимались огромным отрядом 50-60 человек по кулуару на «двойку». Кулуар был не прямой — какие-то зигзаги, выступы. И вот наш командир отряда так всех про­вел, что вся эта «змейка» стометровая шла все время под прикрытием, а не друг под другом. Камни летят, а мы — в безопасности.

Меня тогда невероятно поразило превосходство этого че­ловека надо мной. Я бы в то время даже внимания не обра­тил на такую мелочь, как выбор пути прохождения простого кулуара. Дорога — идешь себе и идешь.

Это очень важно, и не только в альпинизме, если ты ви­дишь, что есть люди умнее тебя, есть у кого учиться. И еще мне кажется, что для альпинизма особенно хорошо, если где — то не очень далеко ты видишь яркого лидера. То есть чело­века который для тебя является авторитетом, у которого есть чему поучиться. Японцы говорят — сначала нужно увидеть все, что есть, а потом уже стараться сделать лучше...»

Я задавал традиционные вопросы: о «самых — самых» восхождениях, о снаряжении, о людях...

«...Самое яркое восхождение — не обязательно самое сложное. Очень запомнилось наше первопрохождение на пик Коммунизма, недалеко от маршрута Абалакова. Прос­то было интересно идти рядом с путем первовосходителей. Как-бы чувствуешь дыхание альпинизма тридцатых годов. Куски старых веревок, ржавые кованые крючья ...

Но самое, пожалуй, сильное впечатление оставила Ушба — первопрохождение в 1963 году. Не знаю как сейчас, но до последнего времени это была чуть ли не единственная «шес­терка», оставшаяся на Кавказе.

Шлямбуры у нас были типа «долото». Процесс выбива­ния таким шлямбуром дырки под крюк отнимал уйму сил и времени. Поэтому использовали их мы редко, то есть по­лучалось мало ИТО (искусственных точек опоры) и много сложного лазания. Это теперь лазание с нижней страховкой как-то приближает скалолазание к альпинизму. Раньше хороший скалолаз совсем не обязательно хорошо ходил пер­вым в больших горах.

Этот сложный маршрут мы лезли не так, как ходят на сложные стены сейчас — с провешиванием с земли сотен метров перил. Ушба была пройдена группой компактно, со всем необходимым снаряжением, продуктами и даже водой для нижней части стены».

«Первыми в основном лезли «чистый» скалолаз Генка Карлов из Красноярска и я. Всего нас в группе было шестеро. Довольно широко мы использовали веревочные «закладки» из петель и узлов и длинные 60-метровые динамические веревки.

Лезли мы в облегченных импортных ботинках с подош­вой «вибрам», а на некоторых участках — в галошах. А когда после 8-го или 9-го — не помню — дней сложного лазания наш путь пересекся с обычным маршрутом 5-Б, то показа­лось что это вообще «двойка», где ни особо страховаться, ни даже связываться не нужно.

На стене Ушбы, при всей ее большой крутизне, есть не­сколько горизонтальных полок. На них нам удавалось соб­раться всем вместе, но даже для «сидячей» палатки места не было. Мы с самого начала готовились ночевать каждый человек автономно, со своей едой, питьем и устройством спального места в гамаке.

В верхней части стены есть такая длинная, метров 20, и шириной сантиметров 30 абсолютно горизонтальная полка. Когда мы вылезли на нее, то увидели, что между стеной и полкой есть еще сантиметровый просвет. То есть это огром­ная тонкая плита, которая стоит прислоненная к стене и по которой мы только что прошли. Как такая плита не упала — непонятно, но устроились на ночлег мы как раз на ней. Страховка, конечно, была выше.

И уже когда собирались спать, вдруг почувствовали, что плита дрожит и качается. Это было теперь уже извес­тное Кавказское землетрясение 63-го года, когда поби­ло многие команды на маршрутах. Чемпионат Союза был отменен, хотя наше восхождение отметили как лучшее в сезоне».

Только мне все равно осталось неясным, как же удава­лось ходить такие сложные маршруты с тем уровнем раз­вития снаряжения. Вы пробовали лезть альпинистскую «шестерку» в ботинках, с веревочными закладками и крю­чьями?

«Ощутимо срывался первым я дважды. Один раз — на Вольной Испании, 5-Б Мышляева. Мышляев делал такие очень тонкие и короткие крючья для ИТО, вот я и придер­жался за старый крюк для равновесия. А тот неожиданно выпал. Я упал на страховавшего меня Гарика Апреленко, разбил ему ботинком голову и в полете даже успел подумать, что, наверное, Мышляев так и погиб — неожиданно.

А второй раз — на Свободной Корее. Тут я понимал, что забиваю плохой крюк, но все же думал, что проскочу. Стена немного нависала, и трещина была со льдом. Я это видел, но на нависании особо нет возможности выбирать место для точки страховки, хорошо хоть можно руку отпустить. Поэ­тому сделал я «точку» формально.

Моих слов в этой статье совсем немного. Может быть даже они здесь совсем не нужны. Просто мне тоже нравит­ся альпинизм и в большинстве своем симпатичны люди, им занимающиеся - student2.ru

Команда „Спартак” после восхождения на пик Свободной Кореи. Справа налево – А. Кустовский, В. Черевко, В. Яковина,

Г. Семочкин, Ю. Пархоменко, В. Колесник.

Когда лез — старался крюк не нагружать. Пролез написа­ние, вышел на относительно простое место — на этом и по­пался. Это, кстати, типичная «школьная» ошибка. Ведь есть же правило: вылез на простое место — организуй хорошую точку страховки. Скалы были несложные, но залитые на­течным льдом. Я поскользнулся и — хорошо что ниже была «отрицаловка». Пролетев метров 15 и вырвав плохой крюк, я повис на следующем, не касаясь стены. И не долетев метра три до полки, о которую можно было бы серьезно удариться. На этой полке стоял страховавший меня Толя Кустовский. Он предложил смениться, но я уже там все знаю, да и «за­вод» такой...

Быстренько пролез, забил крючья, а следующую веревку уже пошел Толя».

«Самое тяжелое восхождение, отнявшее больше все­го физических сил — Южная стена пика Коммунизма. Тут, наверное, наложились техническая сложность и моральная тяжесть — умер от сердечной недостаточности Кустовский, опасно заболел Григоренко — Пригода — почти воспаление легких на высоте выше 7000. А после смерти Кустовского ру­ководителем ведь стал я.

Вообще, там лазание очень сложное до 7300. 7300 на Па­мире значительно сложнее, чем та же высота в Гималаях. Ну и руководство серьезными восхождениями вообще отнима­ет много сил.

Тут ведь ты уже должен думать не о том, что у тебя, на­пример, промокла обувь, а вообще — как сделать так, чтобы восхождение хорошо закончилось для всей команды».

Наши рекомендации