Как формируется зомби-интеллект
Выполненными под нашим руководством исследованиями установлено: нетрудовое воспитание (образование) – это воспитание вне совершенствования произвольно-волевых, в т.ч. мыслетворческих способностей. Это угасание тех способностей, которые возвысили нас над животным миром. В результате мы наблюдаем, с одной стороны, нарастающий переход детей на ситуативный тип мировосприятия и мироотражения, а с другой стороны, мы видим переход с внутреннего мыслетворения, основанного на воображении (озарении, прозрении) на внешнее инструктивно-информационное психопрограммирование. У детей теряются способности к рождению собственных мыслей, не развивается свободный творческий интеллект. На смену ему приходит интеллект психопрограммируемый.
При существующей системе обучения только за период начальной школы творческое воображение угасает в 2 раза, пространственно-временные горизонты «полета» воображения – в 2 раза, образно-сюжетная целостность мироотражения – в 4 раза. При этом, информационная программируемость и формализм в мироотражении возрастают в 3 раза!
Но современному человеку, познающему живую природу, ее цвета, запахи, звуки, образы, движения, восходы и заходы солнца, небо и звезды и многое другое не через реальные ощущения, а сквозь призму мертвых букв, цифр и схем трудно понять то, что доказали ведущие нейрофизиологи планеты, в том числе лауреаты нобелевских премий (Ч. Шеррингтон, Экклз, К. Прибрам и др.). В нашем мозге нет и не может быть никаких следов памяти (энграмм). Там нет и не может быть любви и сострадания, мужества и воли, добра и зла, красоты и прекрасного, отцовства и материнства, чувства долга и ответственности, благородства и справедливости и т.д. Доказано: сам из себя мозг не способен порождать даже собственных мыслей, которые могут и должны рождаться только на основе чувственно-образного вдохновения-воображения (озарения, прозрения). Следовательно, в мозге нет и не может быть того, что делает нас Творцами, - людьми мыслетворящими. Не случайно столетний поиск качественных отличий в тончайших структурах мозга человека и высших обезьян никаких принципиальных находок там так и не выявил.
О том, что процесс нашего мышления неотделим от активности тела, от чувств и телесных произвольных усилий ярко в свое время показал великий И.М. Сеченов: «Мышечное чувство чисто субъективно – оно доходит до сознания в форме какого-то усилия». И, наоборот: «Все разнообразие мозговой деятельности сводится окончательно лишь к одному явлению – мышечному движению».
Фундаментальной наукой доказано: никакие отрешенные от чувств и усилий тела знания не могут стать основой стратегии социального поведения молодых людей. Только впечатленная в детстве логика разворачивающегося во времени и пространстве причинно-следственного видеоряда – вот подлинная программа поведения людей. И на это четко указывает видный специалист в области нейрофизиологии мозга К. Прибрам (1975): «…Проблема поведения является обратной стороной проблемы образа. Образ – это отражение внутри организма его окружения, а поведенческий акт – это отражение в окружающей среде того, что имеется внутри организма [ранее впечатленного – прим. наше]. И далее: «Единственная возможность организма управлять собой – это что-то делать [своими руками – прим. наше], воздействовать на свое окружение».
Доказано: сам по себе вербальный, т.е. внечувственный, внеопытный, чисто информационный интеллект – это интеллект, который отключен от самого главного, что делает нас людьми – от внутреннего коллектора чувственно-образной памяти (души – на христианском языке). Это интеллект, который подключен к внешнему информационно-инструктивному программированию. Вот почему вербальный интеллект – это интеллект с отрешенными от жизни абстрактно-виртуальными, операционно-расчетными способностями. Которые постоянно требуют «пожирания» все новых и новых порций готовой информации…
С этих позиций вербальный интеллект – это живой паразит, который может только потреблять в неограниченных количествах рожденную другими информацию. Более того, вербальный интеллект – это живая психопрограммирующая машина. Любопытно, что теоретически обосновывая методику образования для современной цивилизации, Ян Амос Коменский назвал ее «машинной дидактикой». А учителя он называл не иначе как «дидактической машиной». Коменский пишет: «Естественность образования так велика, потребность в нем настолько присуща человеческой природе, что процесс образования, при надлежащем искусстве, может превратиться в машинно-образную деятельность, все в обучении пойдет так же беспрепятственно, как идут часы, приводимые в движение гирями; так же привлекательно и приятно, как привлекательно и приятно смотреть на самодействующую машину в том же роде; наконец, с такою же верностью, какую можно встретить во всяком подобном, искусно сделанном приборе. Итак, во имя всевышнего, попытаемся дать школам такое устройство, которое точнейшим образом соответствовало бы часам, устроенным самым искусным образом и роскошно украшенным разнообразными приспособлениями [курсив наш]». И далее: «Даже малоспособные учителя и те по хорошему методу будут учить хорошо, потому что каждый не столько будет извлекать из своего собственного ума материал и способ обучения, а скорее будет то по каплям, то целыми струями вливать в умы юношей готовое образование, и притом готовыми и данными ему в руки средствами».
Заметим, что Коменский считал свой метод универсальным для воспроизводства интеллектуально-духовных способностей у людей: «Такая выработанная дидактическая машина может быть применяема ко всему, чему где-либо учат, будет ли то в школах или вне их, к учению в церкви, дома. Повсюду, и притом с безошибочным успехом». При этом великий масон произносил многозначительную фразу: «Только так мы придем к нашей цели, по иному – никогда».
Школа, живущая по законам Коменского, пропускает через себя миллионы юных граждан. Каждое поколение она учит смотреть на мир чужими глазами. Не потому ли видный немецкий ученый Вейсмантель утверждает: «Открытие скрытых в ребенке, еще неисследованных творческих сил будет иметь большие последствия, чем открытие расщепленности атома».