Ничего никому не показывал, просто рабой 3 страница

Очень мне Асланбек Захарович помог. Когда я узнал, что он уе-

хал из Осетии в Таджикистан, сразу охотиться за ним начал. Хотел в Грозный его перетащить. А тут он в Дагестан собрался. Встретил я его, говорю, мол, вы мне нужны. Целая плеяда хороших борцов растет, надо их довести до высшего уровня. Он сначала отказывал­ся, дескать, отъезд в Махачкалу - дело уже почти решенное. Но я настоял. «Если, - говорю, - к нам не приедете работать, знать вас не хочу! Здороваться перестану! Или переедете, или потеряете ме­ня навсегда!» А сам в Совете министров сказал, что мне нужен опытный напарник, тренер-консультант, если мы хотим на мировой уровень выйти. Дзгоев - как раз тот человек, который нам нужен, специалист высочайшего класса.

В общем, уговорил-таки и их, и Асланбека Захаровича. Через некоторое время квартиру ему в Грозном дали, и начали мы с ним работать, засучив рукава. Результаты сразу пришли, первые чемпи­оны мира появились - Хасимиков, Орцуев, Бисултанов, Бараев... Даже когда потом Батя в Черкесск переехал, ребята на всех сорев­нованиях рядом с ним были. И я сам часто к нему приезжал, если совет нужен был. Словом, не расставались мы никогда.

Уверен, если бы не Асланбек Захарович, не было бы борьбы на Северном Кавказе. В Осетии уж точно все тренеры у него учились. Ни один не может сказать, что Батя на них влияния не оказал, не дал представления о тактике, технике, педагогике.

На тренировках он был строг и даже безжалостен, а вот в обыч­ной жизни мягче него человека трудно найти. И пошутить любил, и разыграть. Частенько мы друг друга подкалывали, как могли. Весе­ло жили. Однажды в Улан-Удэ проходили сборы, к чемпионату Сою­за готовились. Я был ответственным за питание - все талоны у ме­ня. Подходит Сергей Андиев:

- Асланбек Захарович попросил, чтобы все талоны, какие осе­
тинской делегации полагаются, ты мне отдал.

А мы же и ели, и пили все вместе, отдашь - сразу все проедят! Но, раз Батя так распорядился... Отсчитал я Сергею, сколько поло­жено было, и говорю:

- Ну, смотри, потом ко мне не подсаживайся и не говори, что
есть нечего!

Прошло дней пять из положенных двадцати, а ребята из Осетии

уже ходят голодные. Сергей подходит снова и отдает мне талоны, мол, возвращаю обратно. Смотрю, а там на двое суток всего!

- Ты что мне суешь? А где остальные?

- Ну ты это... Ты как-нибудь спиши их, компенсируй, скажи, что
потеряли...

- Ничего не знаю! Пиши объяснительную!

И он написал. До сих пор без смеха не могу вспоминать. Содер­жание такое: «Команда Северной Осетии израсходовала все тало­ны на шампанское, потому что Асланбек Захарович произносил та­кие тосты, что удержаться было невозможно!» Я под всеобщий хо­хот зачитал эту объяснительную перед ребятами. Тут Батя говорит:

- Деги, и ты веришь этому кашалоту? Сам все сожрал, а на ме­
ня сваливает!

Сейчас, когда закрываю глаза и хочу представить себе Асланбе-ка Захаровича, в памяти сразу всплывает его улыбка, его руки, усы, осанка... Его образ всегда со мной. Он научил меня понимать жизнь, видеть свое предназначение в ней. Любовь к Осетии, к своему на­роду для него всегда была первична. И в этом было его богатство. И для любого человека должно быть именно так. Потому что, если ты не дорожишь именем своего народа, - ты сорняк. Спасибо Бате за то, что он донес это до меня...

БОРЬБА В ОСЕТИИ ВЫШЛА НА ВЫСОЧАЙШИЙ УРОВЕНЬ БЛАГОДАРЯ ДЗГОЕВУ

ВахтангБАЛАВАДЗЕ, заслуженный мастер спорта СССР, заслу­женный тренер СССР, двукратный чемпион мира, пятикратный чемпион СССР по вольной борьбе

В

1952-ом году на чемпионате СССР в Баку жребий свел меня в по­луфинале с борцом из Владикавказа Асланбеком Дзгоевым. Тре­неры предупреждали меня, что мой соперник очень опытен и, если я попадусь на его коронный прием в партере, обязательно проиг­раю. Честно говоря, перед схваткой сильно волновался, но старал­ся сдержать свои эмоции, а в голове даже во время борьбы сидела мысль: только бы не оказаться в партере. Сейчас и не вспомню, как, но мне удалось победить. Можно сказать, это был решающий по­единок, потому что в финале мне было уже гораздо легче. Дзгоев занял тогда третье место.

Я был намного моложе. Он прошел фронт, ранения. Конечно, он к тому времени обладал большим опытом, но я имел преимущество -Дзгоев занимался классической борьбой, а я - вольной. Но потом, когда мы встретились на чемпионате по «классике», Асланбек взял реванш - поймал меня все-таки в партере на свой знаменитый «ко­сой захват» и выиграл чисто.

С этих соревнований и началось наше знакомство, которое по­том переросло в крепкую дружбу. Уже завершив выступления на ко­вре, мы еще долго встречались на разных турнирах. Мне всегда

приятно было видеть Асланбека - подтянутого, полного сил и энер­гии. При встрече он обнимал меня за плечи и дарил какую-нибудь мелочь со словами: «Победителю ученику от побежденного учите­ля». А потом, обращаясь к кому-нибудь из окружающих, говорил: «Вот этот богатырь лишил меня золотой медали чемпиона Союза! Но для него мне ничего не жалко!»

Я всегда завидовал его оптимизму. Казалось, что хорошее наст­роение его не покидало. А шутил как! Вздернет усы - и это уже сиг­нал для всех нас, значит, будет какая-нибудь хохма. Сейчас мне уже немало лет, скольких людей я повстречал на своем веку - и не со­считать. Но есть такие, о ком я вспоминаю с самыми теплыми чув­ствами. Дзгоев как раз из их числа.

О том, каким он был специалистом в своей области, думаю, го­ворить излишне. Мое мнение таково, что именно благодаря Аслан-беку Захаровичу Осетия сейчас имеет такие твердые позиции в вольной борьбе. Он создавал школу, закладывал основы, традиции, которые теперь продолжают его последователи. Никто не стеснял­ся спрашивать у Дзгоева совета, в том числе и я. И если уж он что-то говорил, значит все взвесил и разобрался. И при этом он всегда был уверен в своей правоте. Бывало, конечно, что и сомневался, но если приходил к какому-то выводу, - это была сталь, железо. Аслан-бека Захаровича я лично считал человеком, на которого можно бы­ло положиться в самую трудную минуту. Он неоднократно это дока­зывал.

личность

СРЕДИ ЛИЧНОСТЕЙ

Томас БАРБА,

вице-президент федерации вольной борьбы г. Москвы, заслуженный тренер СССР

М

не было очень приятно узнать, что имя Асланбека Захаровича не забыто на родине, что Дзгоев был назван лучшим тренером Осе­тии XX века. Он действительно заслуживает самой высокой оценки и признания.

Сказать о нем в двух словах чрезвычайно трудно, потому что он был человеком незаурядным, личностью разносторонней и неорди­нарной. Дзгоева можно рассматривать как бы с двух сторон. Во-пер­вых, он был великим Тренером. Во-вторых, великим Человеком. Не буду говорить о дне сегодняшнем, ведь всю нашу жизнь можно раз­делить на эпохи - до Перестройки и после. То же самое касается и вольной борьбы. Спортсмены стали совершенно другими, у них дру­гая система ценностей, иной взгляд на жизнь. Раньше у нас был единый Советский Союз со сложившимися центрами вольной борь­бы. Сейчас, мне кажется, существующая сборная комплектуется из представителей Осетии, Дагестана и остальной России. Это, конеч­но же, снижает конкуренцию, не может не сказываться на качестве подготовки.

К сожалению, не вижу в той плеяде тренеров, которые пришли в последние годы, таких выдающихся мастеров, какими были Дзго­ев, Преображенский, Ялтырян... Каждый из них по-своему интере-

сен, о каждом можно написать книгу или снять фильм. И среди спортсменов мало личностей, подобных Дмитриеву, Журули, Лагку-еву, Хасимикову, Воробьеву (перечисляю только тех, с кем мне са­мому довелось работать).

Ученики Дзгоева никогда не предавали его, куда бы ни забрасы­вала их судьба. Всегда считали Асланбека Захаровича своим трене­ром. Например, Нугзар Журули, сколько ни тренировался у меня, всегда называл своим тренером Дзгоева. Так и говорил: «Я занима­юсь под руководством Томаса Самуиловича, но моим первым тре­нером был Дзгоев». Для того чтобы спортсмен сохранил тебе пре­данность через много лет, нужно не просто хорошо его тренировать, нужно вложить в него душу. Асланбек Захарович тем и отличался от многих, что был для своих учеников прежде всего воспитателем, че­ловеком, помогавшим постижению не столько азов борьбы, сколько формированию их внутреннего мира. Я не знаю ни одного дзгоев-ского воспитанника, который не нашел бы своего места в жизни, не стал бы честным и благородным человеком.

Дзгоев был личностью, поэтому и все его ученики стали лично­стями. Иначе просто не может быть. Я помню его и в 40 лет, и в шестьдесят. Даже в этом возрасте он мог крутить «солнце» на тур­нике, а потом без рук «садился на перекладину». Мало кто из дей­ствующих спортсменов мог повторить то, что делал он. Казалось бы, пустяк. Вовсе нет. Асланбек Захарович покажет ребятам, как он может работать на турнике и тем самым будто говорит: «Видишь, мне шестьдесят, а я еще в форме, а тебе двадцать, но ты все еще «мешок»...

В среде профессоров и докторов наук немало таких, кого можно назвать учеными с большой буквы, но они никогда не стали интел­лигентными людьми. Дзгоев был и образован, и эрудирован, и инте­ресен. Он по-настоящему был интеллигентным человеком. В Совет­ском Союзе было множество тренеров, около пяти тысяч, кто мог показать, как проводить тот или иной прием. Но вырастить чемпио­на дано не каждому. Потому что эти специалисты не обладали теми качествами, какими обладал Асланбек Захарович.

Даже если он говорил обидные вещи, никто не обижался. Пото­му что ему удавалось выбрать такой тон, такую интонацию, что че­ловек не чувствовал себя униженным. Часто вспоминают случай,

когда один из борцов перед соревнованием пожаловался на голо­вную боль. Дзгоев ответил ему: «У тебя не может болеть голова, по­тому что у тебя там кость. Чтобы там что-то болело, внутри должны быть мозги!» На другого обиделись бы, как же так: при всех назвали тупым и безмозглым. На него зла не держал никто, потому что это был Дзгоев. Он и схохмить мог так артистично, что не засмеяться нельзя было. Витя Зангиев как-то подходит к нему: «Асланбек Заха­рович, я еду на соревнования в Болгарию, какой вам сувенир отту­да привезти?» Тот отвечает: «Витя! Мне ничего не надо. Если хо­чешь, привези Мазику какую-нибудь мелочь, ну хотя бы дубленку!»

Работа была для него святым делом. И каждое его занятие не­сло что-то новое. Думаете, легко это? Ведь оттачивание мастерст­ва - кропотливый и нудный процесс. Тем не менее он постоянно на­ходил что-то интересное.

Он не был святым человеком. Мог всю ночь играть в преферанс, мог и выпить. Но это не означало, что утром он давал себе послаб­ление. Так же, как обычно, проводил занятие, бегал вместе со сво­ими ребятами кроссы... Мало, кто из тренеров мог похвастать тем, что он с Асланбеком Захаровичем на короткой ноге. Дзгоев, хотя и сохранял со всеми прекрасные отношения, редко подпускал кого-то близко. Держался на дистанции. Оттого и уважали его больше, чем тех, кто лобызался со всеми подряд.

О его жесткости тоже можно говорить много. Но жесткость эта всегда была продиктована необходимостью. Надо пойти в спортко­митет и стукнуть кулаком по столу, он пойдет и стукнет! Да так, что меры примут немедленно. Его не могли не принять начальники лю­бого ранга. Потому что у него был непререкаемый авторитет, его ок­ружал ореол всеобщего уважения и преклонения, который был со­здан не кем-то, а им самим. Отказать Асланбеку Захаровичу в ка­кой-либо просьбе не представлялось возможным.

Приведу один пример. Я был старшим тренером ЦС «Спартак». Дзгоев тренировал спартаковцев Северной Осетии. Мы проводим очередные сборы. От Осетии должно приехать пятеро борцов. Тут раздается звонок:

- Томас, я там чуть больше ребят привожу, ты закажи им места в гостинице.

- Асланбек Захарович, я бы с удовольствием, но там перепол­
нено... Мест нет.

- Ну, я тебя прошу, придумай что-нибудь! - и с этими словами
положил трубку.

Что делать? Сам Дзгоев просит! Иду к администратору гостини­цы, говорю, мол, из Осетии должны ребята приехать. Их в списке нет, но надо как-то разместить. Нельзя отказать, ведь с ними такой человек - капитан первого ранга, фронтовик, просто красавец! В общем вешаю лапшу на уши... В три часа ночи администратор зво­нит мне:

- Томас Самуилович! Приехал ваш Али-Баба! (Асланбек Захаро­
вич тогда побрился налысо, а имя Асланбек для бедной женщины
было явно непроизносимым).

- Очень хорошо. А почему Али-Баба?

- Так ведь с ним же двадцать разбойников!

- Двадцать?! Ну что делать, размещай...

А что я еще мог сказать? Будь на месте Асланбека Захаровича другой тренер, я бы высказал претензии, мол, в заявке значится пя­теро - пятерых и привозите. Но это был Дзгоев! И ему не пойти на­встречу я никак не мог. Да и никто не мог бы!

Или еще один случай про гостиницу. Приехали мы на соревно­вания, а мест нет. Асланбек Захарович говорит:

- Неужели вы не разместите человека, который Ленина видел?

- А вы что, Ленина видели?

- Конечно! Даже два раза.

Тут же для нас нашлись номера, отношение администрации ста­ло самым благожелательным. А когда мы собирались уезжать, ра­ботники гостиницы попросили:

- А вы не могли бы перед отъездом лекцию для персонала про­
читать. Рассказать о том, как с Лениным встречались?

- А я не встречался. Я его в Мавзолее видел. Два раза там был.

- Но вы ведь сказали...

- Я же не говорил, что живым его видел, а вы не спрашивали...
Говорят, встречают по одежке, а провожают по уму. Асланбека

Захаровича все встречали и провожали одинаково хорошо. Добить­ся такого, чтобы тебя и маленький и взрослый принимал, как отца, как тренера, как брата, удается единицам. И единицам удается в

нужный момент найти нужное слово, чтобы уладить любой кон­фликт.

Помню, проходило командное первенство СССР. Дзгоев - стар­ший тренер ЦС «Динамо», я - старший тренер «Спартака», а Пре­ображенский - старший тренер Вооруженных сил. Все знали, что основная борьба будет проходить между тремя нашими командами. Асланбек Захарович, кроме всего, - главный судья соревнований. Я его заместитель. Подзывает он меня и, подмигнув, говорит: «Томас, давай объединимся против ЦСКА. Выведем или тебя, или меня на первое место, а армейцы пусть будут третьими!» Я согласился. На­чали соревнования. На моем ковре борются «Динамо» и профсою­зы, на другом - «Спартак» и ЦСКА.. Это уже полуфиналы. Обраща­юсь к Дзгоеву:

- Батя, я то тут твоим помогу, а кто на другом ковре моим помо­
жет?

- Томас! Ведь мы же договорились! Все железно!

И тут он идет к другому ковру и сам начинает судить. При этом творит чудеса. Борются Журули с Гусовым (ЦСКА) - он делает ни­чью. Потом наш Парастаев с кем-то из армейцев - снова ничья. Сло­вом, тянет моих спартаковцев, как только может! Но не все в его си­лах. В тяжелом весе Иваницкий выигрывает у Попова, и эта схватка приносит армейцам победу. В итоге они и стали чемпионами. Мы встаем и идем к выходу. Прямо перед нами Преображенский. Аслан-бек Захарович догоняет его, берет за руку и говорит: «Сережа! Я сде­лал все, чтобы вы проиграли! Но вы выиграли! Молодцы! Я вас поз­дравляю!» Преображенский улыбнулся и пожал протянутую руку. Ин­цидент был исчерпан. В этом весь Дзгоев. Вот я, например, никогда бы не решился подойти к Преображенскому и признаться в своих «злодеяниях». А Асланбек Захарович смог. И намечавшаяся натяну­тость в наших взаимоотношениях моментально улетучилась...

Только Дзгоев мог, комментируя схватку, сказать так: «Внима­ние, товарищи болельщики! На ковре самые сильные борцы Совет­ского Союза и мира! (Боролись тяжеловесы, да еще в финале) При­емов не ждите!» Представляете, все в напряжении, все страшно пе­реживают, и тут он откалывает такое! Ведь действительно, в тяже­лой весовой категории борьба бывает малозрелищной, тем более,

Батя 113

если сходятся равные по силам спортсмены. Асланбек Захарович выразил все это одной-единственной фразой: «Приемов не ждите!» Дзгоева можно считать отцом вольной борьбы не только в Осе­тии, но и на всем Северном Кавказе, в России. Никогда не забуду финал чемпионата СССР. Встречались Сослан Андиев и Салман Хасимиков, который в то время тренировался у меня. Схватка полу­чилась очень упорной и напряженной. Салман выиграл, мы вместе шли к выходу, вдруг смотрю, меня догоняет Сослан: «Томас Самуи­лович! Поздравляю с победой!» Вот это - внутреннее благородство. Благородство, которому, я уверен, Андиева научил Асланбек Заха­рович. Несмотря на горечь поражения, Сослан нашел в себе силы, чтобы поздравить тренера соперника с победой. Вся сила наставника - в его учениках. То, что Асланбек Захарович оставил после себя таких прекрасных людей, - огромное счастье. Пожимая руку Андиеву, я словно принимал поздравления от Бати. От челове­ка, который оставил свой значительный след на этой земле. Он ушел Великим и всегда останется для потомков Великим...

МУАЛЛИМ -ЗНАЧИТ УЧИТЕЛЬ

Казбек БАСИЕВ,

журналист-междуна­родник, заведующий Корпунктом ТВ и Радио СССР на Ближнем Востоке с 1984 по 1989 год

П

ожалуй, для всех, кто долгое время работает за рубежом, насту­пает момент, когда вдруг осознаешь недостаток общения с людь­ми, оставшимися на родине. Это своего рода ностальгия по сложив­шимся человеческим отношениям, которые, конечно, не исчезают навсегда, но временно прерываются, как только ты оказываешься за барьером паспортного контроля в Шереметьево.

Сейчас уже, может быть, и не так. В последние десять лет у нас появилась возможность чаще выезжать за границу, навещать своих друзей и родственников по приглашению практически в любом кон­це света. Но в восьмидесятые годы, когда я работал корреспонден­том советского телевидения и радио на Ближнем Востоке, в этом смысле были определенные сложности. Поэтому любая встреча в стране пребывания с делегациями разных ведомств и даже турис­тами из СССР всегда была событием для дипломатов, специалис­тов на объектах советско-сирийского сотрудничества, журналистов. И уж, конечно, крайне редко представлялись случаи встретить в Си­рии земляков из Осетии.

Одна из таких встреч мне особенно запомнилась. В 1985-ом го­ду в Дамаск прибыла делегация советских борцов, большинство из которых были посланцами Осетии. Не только мне, но и всем совет-

ским гражданам, жившим в Сирии, фамилии Андиева, Фадзаева бы­ли хорошо известны. Но самое главное, что в числе тренеров, при­ехавших в Дамаск, находился самый именитый - Асланбек Дзгоев. Его уже в аэропорту сирийцы стали называть «Муаллим», то есть учитель.

Шесть дней пребывания наших борцов на сирийской земле бы­ли очень насыщенными в плане спортивных мероприятий, ознако­мительных поездок по стране и, безусловно, общения с представи­телями осетинской диаспоры, которая сложилась здесь со второй половины XIX века. Но для Асланбека Дзгоева эти дни были насы­щены еще и серьезными тренировками с местными борцами. Его мастерство не могло остаться незамеченным сирийскими профес­сионалами. Поэтому в Москву борцовская делегация уехала в не­сколько сокращенном составе. По просьбе местных властей, на три недели в Дамаске остался «Муаллим» - Асланбек Дзгоев.

Он оказал честь не только спортсменам дружественной страны, но и своему земляку в моем лице, согласившись остановиться на эти дни в корпункте. К слову сказать, впервые увидев эту очень большую и удобную пятикомнатную квартиру Гостелерадио, Аслан­бек не сдержался и сказал: «Ахаэм фатер нээхимаэ куы уаид!» («Ес­ли бы такая квартира у меня дома была!»). Примерно так же он про­комментировал и корпунктовкий автомобиль «Вольво», на котором мы с ним немного поездили по пригородам и достопримечательным местам Дамаска. Но это, пожалуй, были единственные проявления его эмоций по поводу меркантильной стороны нашей жизни. Хотя, и я думаю со мной согласятся многие, этот человек за свой огромный труд, высочайший профессионализм и вклад в становление отече­ственного спорта еще в те годы был достоин и лучших жилищных условий, и той же хорошей машины.

Уже на следующий день после переезда из гостиницы у нас был установлен распорядок. Утром за Асланбеком приезжали и пример­но до пяти часов вечера мы не виделись. Ну а потом отправлялись погулять в город или же в Здабани, горное местечко недалеко от Да­маска. В выходные мы старались посетить все те достопримеча­тельности, ради которых туристы приезжают в древнюю Сирию.

Вспоминаю, что Асланбек по достоинству оценил красоту Дама­ска, порой сравнивая местные памятники архитектуры с теми, кото-

рые ему доводилось видеть в других местах. Но так длилось не дол­го, поскольку сирийские осетины, узнав, что знаменитый тренер Дзгоев остался на некоторое время, чтобы тренировать здешних борцов, стали навещать нас и настойчиво приглашать в гости. Это, естественно, отразилось на нашем распорядке. Асланбек, как и по­добает осетину, мужественно переносил знаки внимания земляков. И никто из них, может быть, до сих пор не знает, что этот сильный в буквальном смысле человек по утрам ел только кашу, поскольку иногда сетовал на сильную боль в желудке. Кстати, с искусством и традициями осетинского застолья, где обозначена уважительная и четкая грань между старшими и младшими, Дзгоев познакомил мо­его оператора Сергея Муразова, который сразу же внял наставлени­ям горца и до сих пор вспоминает его с большой теплотой.

Вспоминает знаменитого тренера и Владимир Гугкаев, блестя­щий дипломат, работавший в то время в посольстве в Дамаске. Он тоже иногда участвовал в наших встречах с сирийскими осетинами. Разговор обычно шел на трех языках - арабском, осетинском и рус­ском, поскольку к нам часто наведывались мои коллеги - журнали­сты ТАСС. И надо сказать, что это не всегда было застолье, а инте­ресное общение на самые разные темы, касающиеся, например, адаптации местных осетин к сирийским обычаям, судеб их детей, многие из которых мечтали переехать на родину предков - в Осе­тию. Словом, нам было о чем поговорить, но главное - послушать Асланбека, колоритного собеседника, яркого представителя своего народа, человека сложной судьбы, но сохранившего при этом боль­шой оптимизм и веру в людей.

Время летело быстро, и мой гость потихоньку стал готовиться к отъезду на родину. Первые сувениры и скромные подарки для чле­нов семьи покупали вместе. Кстати, с домочадцами Дзгоева мне удалось потом познакомиться во Владикавказе еще при жизни Ас­ланбека Захаровича.

Множество людей пришло провожать тренера в аэропорт Дама­ска. Были здесь и спортсмены, и местные осетины, и сотрудники по­сольства, словом, все, кому за короткое время пребывания в этой стране Асланбек Захарович стал «Муаллимом» и другом.

Надеюсь, что к этой когорте людей Асланбек Дзгоев, которого я по сей день считаю своим старшим товарищем, относил и меня.

МЕЧТА. КОТОРАЯ ТАК И ЙЕ СБЫЛАСЬ

Урузмаг БАСКАЕВ,тележурналист

Пля нас, мальчишек пятидесятых годов, имена Бази Кулаева, Сау-(Цкудза Дзарасова, Михаила Бекмурзова, Таузбека Дзахсорова и других осетинских богатырей были предметом поклонения и подра­жания. Но не менее популярными в нашей среде были и тренеры -Асланбек Дзгоев, Михаил Огладзе, Хасан Гиоев.

Особенно колоритной фигурой был Асланбек Захарович. Он вы­делялся своей военной выправкой, яркой внешностью, четко по­ставленной речью. Для нас он был недосягаемым авторитетом.

Моя первая очная встреча с Дзгоевым произошла в 1962-ом го­ду на первенстве Северной Осетии по классической борьбе. Мы, сельские парни, защищали честь общества «Урожай». Соревнова­ния близились к концу. Я удачно завершил полуфинальную встречу и не успел еще отдышаться, как услышал от нашего представителя Юрия Хаджумаровича Кулаева, кстати, старшего брата знаменито­го Бази Кулаева, что со мной хочет поговорить главный судья сорев­нований. В полном недоумении я подошел к Асланбеку Захаровичу, неужели я сделал что-то не так. Но вопреки ожиданиям, о только что завершившейся схватке Дзгоев не сказал ни слова.

- Сколько тебе лет? - спросил он.

- Девятнадцать.

- А сколько лет ты занимаешься?

Я ответил, что два года, хотя, если подсчитать, вряд ли набра­лось бы и полгода, настолько нерегулярно мы тренировались из-за отсутствия сколько-нибудь пригодного зала.

- Работаешь или учишься?

- Школу закончил, сейчас работаю на заводе автозапчастей.
-Дадим тебе справку, освободим на время от работы, приедешь

на сборы.

От неожиданности у меня даже колени задрожали. Еще бы, сам Асланбек Захарович приглашает меня на тренировки! Приезжал в динамовский зал, как на праздник. У себя в Ардоне мы не могли нор­мально расстелить двенадцать опилочных матов, а тут настоящий ковер! Конечно, я знал, что Асланбек Захарович - выдающийся тре­нер, но все равно был поражен, как интересно он проводил занятия, как много всего он знал, как здорово рассказывал.

Однажды, не помню, по какому случаю, в паузе между делом он наизусть процитировал Пушкина: «Служа отлично, благородно, дол­гами жил его отец, давал три бала ежегодно и промотался наконец». Закончив, Асланбек Захарович спросил: «Кто это написал?» Насту­пила пауза, мне стало неловко и я сказал: «Пушкин. «Евгений Оне­гин». Он вскинул брови и хмыкнул: «Ну, конечно! Ардонская семина­рия должна это знать!» Юмор у него был удивительно сочным.

К сожалению, на предпоследней перед отъездом на зональное первенство «Урожая» тренировке я получил серьезную травму руки.

- Жаль, а ведь все могло бы быть совсем иначе, - сказал Аслан­
бек Захарович. - Немедленно на рентген.

Я еще надеялся на то, что все обойдется, но оказалось, что у меня перелом лучевой кости. Так что вместо соревнований попал в гипс. Мне до сих пор искренне жаль, что не сбылась моя мечта - по­работать под руководством этого великого тренера.

НИКТО НЕ МОГ МЕНЯ ОДОЛЕТЬ, КРОМЕ АСЛАНБЕКА

МихаилБЕКМУРЗОВ, заслуженный мастер спорта СССР по вольной борьбе, заслуженный тренер СССР, РСФСР и Узбекской ССР

Л то было в 1948-ом году. Я тогда учился на курсах шоферов на ^Максима Горького, 13. Как-то раз мы с ребятами, возвращаясь с занятий, увидели афишу, которая призывала всех посетить поедин­ки абсолютного чемпиона республики по борьбе Асланбека Дзгоева с сильнейшими борцами России. Городские мои однокурсники слы­шали об Асланбеке, некоторые даже знали его в лицо, поэтому о том, чтобы пропустить такое соревнование, не могло быть и речи.

Денег на билеты, конечно, не было, но мы сколотили плотную группу и толпой ворвались в клуб, прорвав кольцо билетеров и ми­лиционеров. Народу собралась уйма. Все пришли поболеть за сво­его земляка. Мы тоже от других не отставали. Орали так, что потом несколько дней горло болело.

До сих пор помню имена некоторых цирковых борцов, с кем встречался тогда на ковре Асланбек Захарович, - Смыслов, Даль­невосточный Матрос, Сычев и другие. Они были просто гигантами по сравнению с Дзгоевым, но он им оказывал самое достойное со­противление и многих положил на лопатки. Мы были просто в вос­торге от увиденного. Уверен, многие запомнили те схватки на всю жизнь. С тех пор я все время думал о борьбе.

Но заниматься мне было негде, да и некогда. После окончания

шоферских курсов меня направили в Садонское строительно-мон­тажное управление. Работа была опасная, особенно тяжело прихо­дилось ездить по горным дорогам. На повороте одно неверное дви­жение, и ты можешь слететь в пропасть. Гараж у нас находился сна­чала в Талоне, потом всех перевели в Алагир.

В 1950-ом году приехал ко мне старший брат и сказал, что я дол­жен поступить в институт, на факультет физвоспитания. Я сначала не хотел учиться, но потом согласился. После окончания первого курса нас вывезли в Комгарон, в спортивный лагерь. Там устроили чемпионат по борьбе. Боролись мы, как сейчас помню, на матрасах. После окончания этих схваток меня подозвал Сергей Георгиевич Га-гиев, он тогда преподавал на факультете, и предложил серьезно за­няться борьбой.

Пришел я в небольшой зал на улице Маркуса. Сначала стеснял­ся раздеться, но потом все-таки надел трико, которое мне для заня­тий дали. Надеть-то я его надел, но задом наперед. Слышу, сзади кто-то говорит: «Лаэппу! (парень) Ты неправильно трико надел». Оборачиваюсь, а это сам Асланбек Дзгоев! Я его сразу узнал. Помог он мне переодеться, завел в зал.

Стали меня проверять на силу, упражнения разные просили сде­лать. Потом поставили в партер. Хасан Гиоев, ныне заслуженный тренер СССР, меня и так, и сяк пытался на лопатки перевернуть -ничего у него не получалось. Тогда он обратился к Асланбеку: «Ле-сик, не могу с этим парнем ничего сделать. Стоит в партере, как дуб!» Теперь уже Асланбек взялся за меня. Сразу я его силу на се­бе почувствовал: взял он косой захват, да так надавил, что сопро­тивляться было бесполезно. Перевернул меня на спину.