Педагогической риторики в классической

Немецкой философии

Само становление педагогики как науки связано с именем И. Канта. В его трактате "О педагогике" необходимость превращения "механизма в искусстве воспитания" в научную дисциплину утверждается совершенно определенно. И тут же мы находим знаменательные слова: "При образовании разума следует поступать по-сократовски... Сократовский прием при катехизическом методе должен бы был стать правилом" (2, с. 603). Таков основной принцип обучения; классический античный образец принимается Кантом как основание общепедагогического идеала: "Дети должны быть так же откровенны и лица их сиять таким же весельем, как солнце. Только радостное сердце способно находить удовольствие в добре" (2, с. 606).

Черты античного эстетического идеала, преломленные сквозь призму гуманизма Возрождения, определяют и основы "нового воспитания" у Фихте ("Речи к немецкой нации". Десятая речь. 1808): "Без любви познание мертво, равно как и любовь без познания слепа... Дитя от природы стремится к ясности и порядку; оно находит удовлетворение этому стремлению в учении, которое внушает ребенку радость и любовь к нему" (2, с. 635). "Основной частью воспитания полагается развитие чувства взаимного уважения" (2, с. 636). Гармонизирующий характер выраженного в этих

180

словах педагогического идеала очевиден, как очевидны _и его истоки — категории общеэстетического идеала античной классики — гармония, ясность, упорядоченность, радость, жизнеутверждающая бодрость.

По Гегелю,сущность и особенность детского возраста заключаются в том, что ребенок как бы погружен в свою гармонию с миром, не осознавая себя как отдельный субъект, противопоставленный окружающему. Переходя от игрык учению,ребенок превращается в мальчика. Тут возникает категория авторитета,существеннейшая для гегелевских взглядов на педагогику. Она реализуется как авторитет взрослого— идеала для подражания; само наличие такого идеала определяет "собственное стремление детей к воспитанию", которое есть "имманентный момент всякого воспитания" (9, с. 85); необходим также и авторитет знания:"То, чему мальчик должен научиться, должно быть поэтому дано ему как некий авторитет и с силой авторитета... Поэтому совершенным извращением дела нужно считать играющую педагогику, которая серьезное хотела бы преподнести детям под видом игры и которая предъявляет к воспитателям требование, чтобы они спустились до уровня детского понимания своих учеников, вместо того, чтобы детей поднять до серьезного дела" (9, с. 86). Очевидна оппозиция категорий: гармония(ребенка с миром) противопоставлена иерархии(авторитету мира взрослых, взрослого человека и "взрослого" знания); игра(игровая стихия детства) — "серьезному делу"(как доминирующей ценности мира взрослых). Педагогический идеал Гегеля объединяет категории второго ряда: иерархия(авторитет); "серьезноедело" (знание, образование и пр.). Соответственно формируется и парадигма риторико-педагогического гегелевского идеала: она основана на критике локковского принципа "вечной беседы" (рассуждения с ребенком) и скорее повторяет критику системы Локка Жан Жаком Руссо: "Такой же печальный результат может иметь и рекомендованное не понимающими дела педагогами постоянное побуждение детей к резонерству; от этого они легко приобретают некоторую заносчивость. Конечно,

181

следует пробуждать самостоятельное мышление у детей; но нельзя достоинство предмета отдавать во власть их незрелого, поверхностного рассудка" (9, с. 86).

Таким образом, указанные выше оппозиции разрешаются у Гегеля выбором одного из членов этих противопоставлений при полном отказе от другого — синтез противоположностей (даже иерархизированных) здесь вряд ли представляется допустимым. Вполне понятно в связи с особенностями этого педагогического идеала, что слово "рассуждение" в тексте философского труда заменено словом "резонерство" (отрицательно-оценочным экспрессивным синонимом). Таким образом, ребенок, превращаясь в мальчика, т. е. начиная учиться, должен сразу же "перешагнуть" в мир взрослых и принять ценности последнего. Мир детства существует до начала обучения в школе.