Как гуманистическая воспитательная система

Термин «гуманистическая воспитательная система» появился в педагогической теории в последние десятилетия, однако как феномен педагогической действительности такое явление существовало давно. Практически первой гуманистической воспитательной системой в России явилась воспитательная система 1-го кадетского корпуса в
С.-Петербурге.

Указами Петра I от 1714 и 1723 гг. все молодые дворяне обязывались к обучению в школах или дома. Существовавшие учебные заведения (типа Морской академии, реорганизованной затем в Морской шляхетский кадетский корпус) имели практическую и воинскую направленность. Условия обучения, дисциплина и телесные наказания настолько тяготили кадетов, что они пытались избавиться от этого бремени путем побегов. Принудительное обучение под страхом сурового телесного наказания, взгляд правительства на школу, как на повинность, авторитарный подход педагогов выработали среди кадетов «своеобразную форму противодействия – побег, примитивный способ борьбы школяров со своей школой. Школьные побеги вместе с рекрутскими наборами стали хроническими недугами русского народного просвещения и русской государственной обороны» (В. Ключевский). Беглецов ловили, сурово наказывали, били батогами, гоняли сквозь строй и не исключали, а водворяли на место. Говорить о гуманистических воспитательных системах в то время не приходится.

Организованный в 1732 году новый сухопутный кадетский корпус являлся вначале привилегированным учебным заведением, куда принимали исключительно детей дворян в возрасте от 13 до 17 лет, которых надлежало «обучать арифметике, фортификации, артиллерии, шпажному действу, на лошадях ездить и прочему искусству потребным наукам». А поскольку, как говорилось далее в указе Анны Иоанновны, «не каждый человек от природы имеет способности к воинскому делу и к тому же в государстве не меньше нужно политическое и гражданское обучение», то воспитанники корпуса должны были изучать еще иностранные языки, историю, географии, юриспруденцию, танцы, музыку и «прочие полезные науки, в зависимости от своей природной склонности».

Занятия длились по шесть часов в день, а перевод из класса в класс осуществлялся в течение всего года, по мере изучения того или иного предмета. Воспитанники могли учиться по разным дисциплинам в различных классах. Подходы к дисциплине и внутренние нравы в корпусе были значительно свободнее, чем в других учебных заведениях.

Поскольку с самого начала кадетский корпус имел двойное назначение: готовить как офицеров для армии, так и чиновников для государственных учреждений (по сути, элиту общества), то на учебно-воспитательный процесс огромное влияние оказывала культурная и общественно-политическая ситуация при дворе.

В царствование Елизаветы Петровны в придворных кругах возрос интерес к литературе, театру, маскарадным и фестивальным действам. Эта мода проникла и в кадетский корпус. Его воспитанники организовали общество любителей русской словесности, в котором они выступали со своими литературными опусами. Руководил обществом бывший выпускник корпуса, известный писатель А. П. Сумароков. Кадеты зачитывались его произведениями и стремились ему подражать. От обсуждения произведений общество любителей русской словесности перешло к постановке пьес, написанных его членами. Первой в 1749 году кадеты разыграли пьесу А. П. Сумарокова «Хорев». Вскоре она была исполнена в придворном театре. Это был первый спектакль на русском языке.

В 1752 году в кадетский корпус вместе с группой придворных певчих были определены братья Волковы, Иван Дмитриевский и Алексей Попов, которые 4 года изучали все предметы, кроме воинских дисциплин. Руководителем артистов и певчих являлся Сумароков. В 1756 году Федор Волков создал первый русский общественный открытый театр, прославившийся игрой И. Дмитриевского и других актеров.

Об уровне образования в корпусе в тот период свидетельствуют те факты, что кадеты широко пользовались как иностранными учебниками и литературой, так и всеми новейшими отечественными изданиями. Очень популярной была «Арифметика» Л. Ф. Магницкого. Позднее в корпусной библиотеке появились сочинения М. В. Ломоносова,
В. К. Тредиаковского, А. Д. Кантемира, А. П. Сумарокова. Преподаватели корпуса разрабатывали и авторские учебники: «Руководство арифметики» – Я. П. Козельский (1764), «Практическая геометрия» –
И. Назаров (1760), «Артиллерийские предложения» – И. А. Вельяшев-Волынцев (1767). Во времена руководства корпусом И. И. Шувалова (конец 50-х – начало 60-х) в учебный процесс внедряются некоторые положения дидактической системы Я. А. Коменского. Весь этот путь развития подготовил почву для коренных изменений, произошедших при И. И. Бецком и превративших кадетский корпус в действительно гуманистическую воспитательную систему.

Иван Иванович Бецкой был назначен на должность главного директора кадетского корпуса 17 марта 1765 года. Увлеченный, под влиянием европейских просветителей, идеями гуманизма, он пытается воплотить свои взгляды на практике. Подходя к делу с концептуальных позиций гуманизма, Бецкой разрабатывает новый «Устав Императорского шляхетского сухопутного кадетского корпуса, учрежденного в С.-Петербурге для обучения благородного российского юношества». В десяти главах устава не только излагаются правила умственного, нравственного и физического развития воспитанников, но и формулируются требования, которыми следует руководствоваться при отборе воспитателей и преподавателей. По сути дела, это первые в отечественной педагогике зафиксированные с концептуальных позиций требования к педагогу. Один из воспитанников корпуса –
С. Н. Глинка – вспоминает в своих записках, что в уставе Бецкого были положения из Руссо. Влияние педагогических взглядов Бецкого стало на долгие годы определяющим в развитии воспитательной системы корпуса.

Уставом предусматривалось деление воспитанников на пять возрастов (отделений) (с 5 до 20 лет) и каждому возрасту определялись дисциплины для изучения, общее количество дисциплин, не включая искусства, доходило до 24-х. Документом закреплялось первоочередное право на определение в корпус детей дворян, пострадавших на войне или не имеющих материального достатка. Этот принцип приема в дальнейшем был еще более усилен. А тот же С. Н. Глинка отмечает стремление Бецкого к «сближению сословий в общем воспитании... мещан наряду с графами и князьями».

Начальное отделение (малолетнее) находилось в отдельном помещении, и руководила им управительница. Все мальчики от 5–6 до
9 лет были разделены на группы по 12–15 человек, к которым прикреплялась воспитательница «для смотрения, хождения и для обучения». Она должна была проводить с детьми весь день, играть с ними, развлекать, водить гулять, обучать хорошим манерам и французскому языку. Кроме этого, специально изучался русский язык, проводилось обучение танцам и рисованию. В последний год начинали писать цифры. Закон Божий не преподавался вовсе.

Учебный план второго возраста (9–12 лет) предусматривал изучение языков, географии, истории, мифологии, геометрии.

В третьем возрасте (12–15 лет) появляются предметы по выбору: латинский язык и «бухгалтерство» для тех, «кто захочет».

В четвертом возрасте «предоставлялось, по желанию или по склонности, право выбора – готовить себя или для военной, или для гражданской службы». Соответственно появлялись специальные предметы, которые делились на военные и гражданские. Курс общеобразовательных наук был значительно обширнее специальных и включал в себя: языки (русский, французский, немецкий, итальянский, латинский), арифметику, историю, географию, физику, химию, философию, рисование, музыку и танцы.

Вместе с изменением всей системы изучения наук, которая стала более последовательной, изменился и характер преподавания. На первое место выдвигались наглядное обучение, практическая направленность наук. Учителя должны были объяснять те или иные разделы предметов так, чтобы кадеты учились «легко и приятно». Принуждение к учебным занятиям заменялось убеждением в пользе знаний, развитием интереса воспитанников к науке. Для этого в корпусе были организованы: библиотека, натуральный кабинет, ботанический сад, арсенал, механическая и архитектурная «каморы», галерея с живописными картинами.

Текущих оценок знаний в корпусе не было, хотя учащиеся и опрашивались на занятиях, для того чтобы преподаватель имел информацию о том, как они воспринимают материал. Оценки ставились во время экзамена. В первом и втором возрастах – через каждые четыре месяца, в третьем – через шесть, а в четвертом и пятом – один раз в год. Для поощрения успеха в науках кадетов, отличившихся на выпускных экзаменах, публично и с большой торжественностью награждали золотыми медалями. Получившие их могли на казенный счет путешествовать за границей три года. В инструкции, подготовленной Бецким для этих офицеров, говорилось, что «всякое путешествие должно иметь (своим) предметом просвещение», Он давал в ней советы о том, как производить наблюдение, вести дневник и т. д.

И. И. Бецкой фактически заложил в учебный план, который при нем приобрел энциклопедический характер, идею предшествования общего образования специальной или профессиональной подготовке. По мнению В. О. Ключевского, во времена И. И. Бецкого корпус являлся по существу светским университетом. Екатерина II хвалилась энциклопедическим образованием кадетов: «Наставьте же г-на Кошена, – писала она в 1767 году Фальконе, – он думает, что мои кадеты приготовляются единственно для войны; может быть, Парижская военная школа ввела его в это заблуждение. Мои кадеты сделаются всем тем, чем пожелают быть, и выберут себе поприще по своим вкусам и наклонностям».

Подготовку военных кадров И. И. Бецкой считал задачей второстепенной. Главное назначение корпуса, по его мнению, было служить «рассадником великих русских людей». В реализации этой цели первое место отводилось воспитанию. В 1772 году Бецкой составил «Наставление воспитателям…», в котором определил их задачи. На первое место он выводил задачи морального воспитания. Самое верное нравственно-воспитательное средство, считает И. И. Бецкой, это соответствующая моральная среда, живые образцы высоких нравственных качеств, окружающие воспитанника.

В создании такой, очищенной от всего плохого и наполненной всем прекрасным воспитательной среды и заключается «самое труднейшее и важнейшее дело для составления истинного благонравия, ибо без сего все наставления никуда не годятся». «Когда хороших наставников не будет, то и доброго воспитания в действии произвести мы не в состоянии. При таком недостатке все старания наши бесплодны, и все иждивение потеряно». Воспитатели, по мнению
И. И. Бецкого, должны были не только одновременно быть преподавателями, но и постоянно находиться около воспитанников, с которыми должны «обходиться со всякою тихостью и учтивостью, кои должны быть неразлучны с воспитанием». И. И. Бецкой рекомендовал изучать характер и интересы каждого воспитанника, вести наблюдения, делать записи об их поведении, природных дарованиях, успехах в науках, нравах. Каждые шесть месяцев воспитатель должен был докладывать начальству корпуса о своих наблюдениях. Сегодня мы называем это собеседованием по результатам психолого-педагогического изучения воспитанников.

Большое внимание И. И. Бецкой уделял эстетизации среды. Играючи на обширном чудном дворе, воспитанники походя научались многому хорошему. Там была знаменитая «говорящая стена» (каменная стена, огораживающая сад корпуса, покрытая картинами на различные сюжеты). «Она занимала круг в 500 сажен и заключала в волшебном колье своем целый мир с его историей... В одном месте пирамиды древнего Египта, в другом изображение древних мудрецов, беседующих между собой о великих вопросах мира и бытия и т.д.»

Кадеты обязаны были научиться играть на каком-либо музыкальном инструменте. В корпусе действовал оркестр, который сопровождал театральные представления или давал самостоятельные концерты.

Новые подходы в обучении и воспитании обострили проблему педагогических кадров. Многие учителя в России были иноземного происхождения. Далеко не все они были действительно квалифицированными педагогами, Не рассчитывая получить из-за границы хороших учителей в достаточном количестве, И. И. Бецкой в 1772 году открыл при кадетском корпусе мещанское отделение, которое являлось первой в России учительской семинарией.

Воспитанники мещанского отделения обучались и воспитывались на равных правах с кадетами, последовательно проходя все науки. Назывались они гимназистами, а само отделение – гимназией. По окончании изучения всех предметов кадетского корпуса гимназисты на три года отправлялись для усовершенствования знаний за границу, потом путешествовали по России «для примечания достойного к сведению в своем отечестве» и уже после этого зачислялись в корпус учителями.

Таким образом, И. И. Бецкой заложил гуманистический подход в стратегию развития корпуса и стал реализовывать его в практике воспитания. Семена, посеянные им, дали обильные всходы при его преемнике графе Ф. Е. Ангальте. Время его руководства (1787–1794 гг.) по праву считается одной из блистательнейших эпох корпуса. Его воспитанники называли это время золотым веком их alma mater. Посвятив себя исключительно корпусу и проводя большую часть времени среди кадетов, он «не только доставлял им средства читать разные полезные книги». По его распоряжению стены комнат кадетского корпуса были покрыты рисунками и изречениями различных писателей на русском и иностранных языках, а в зале было установлено несколько досок с тем, чтобы на них воспитанники могли записывать понравившиеся им места из прочитанных книг. По воскресным дням Ф. Е. Ангальт читал кадетам эти записи и беседовал с ними о значении изречений, стараясь обратить внимание молодых людей на роль нравственных поступков человека в его жизни.

Потом все эти изречения были напечатаны в двух книжках, которые вручались каждому выпускнику «в воспоминание о лучших днях детства, проведенных в стенах корпуса».

Крупнейшим событием этого времени в учебной части явилось введение классно-урочной системы обучения. Продолжительность урока устанавливалась полтора часа и вместо непрерывных круглогодичных занятий появился учебный год с каникулами зимой и летом. Новая система потребовала от педагогов совершенствования приемов и методов воспитания и обучения, предъявила новые требования к их профессиональной компетентности.

В это время корпус принимает полководец М. И. Кутузов и руководит им до 1798 года. Основные усилия он направил на придание корпусу характера именно военно-учебного заведения. Возрастные отделения были заменены ротами (четыре мушкетерских и одна гренадерская), имевшими по 96 кадетов, 10 унтер-офицеров и капралов, а в гренадерской – еще и четыре артиллерийских унтер-офицера. Унтер-офицерам и капралам поручались практические занятия военным делом.

Ротное деление ставило кадетов в новые отношения со своими преподавателями, усиливало дисциплину и внимание к военным занятиям. С этой же целью М. И. Кутузов учредил класс тактики, в котором занимались не только кадеты, но и офицеры. Тактику и военную историю преподавал он сам, а изготовление чертежей поручал воспитанникам.

При М. И. Кутузове впервые начались в кадетском корпусе обязательные для старших воспитанников летние лагеря, которые в дальнейшем стали традицией учебно-воспитательной работы во всех военных учреждениях.

Однако усиление военной направленности обучения и воспитания не сопровождалось отходом от личностного подхода. Наглядно это проявлялось по отношению к неимущим кадетам, особенно при их выпуске. Так, в октябре 1797 года Кутузов просит отпустить три тысячи рублей, необходимых для экипировки и проезда в полки выпущенных из корпуса офицеров, которые «в рассуждении бедного состояния способов не имеют». Деньги получил 51 воспитанник. В дальнейшем отпуск таких средств стал обязательным.

Кутузов открыл при корпусе малолетнее отделение, куда принимались сыновья дворян в возрасте 4–7 лет. Отделение не ставило образовательных задач, а являлось своеобразным детским садом, предназначенным в основном для детей, родители которых погибли на войне или, находясь на военной службе, вынуждены были постоянно переезжать с одного места на другое. Дети под присмотром воспитательниц проводили здесь время в играх, прогулках. Им прививали культурные и гигиенические навыки, заботились об укреплении здоровья.

Как видим, основными причинами длительного и успешного развития воспитательной системы корпуса явились: утверждение концептуальных гуманистических основ в стратегии его развития; преемственность при смене руководства; сохранение ведущих традиций при постоянном введении новаций.

Кризис воспитательной системы кадетского корпуса приходится на 1800–1820 гг., когда во главе его стоял генерал Ф. И. Клингер, который «и по внешности, и по характеру был угрюм, суров и вселял страх. Делал он все молча и ни с кем из кадет никогда не говорил. Розга же у него царила вовсю. Грубость нравов в корпусе была последствием такого режима».

Возрождение гуманистической воспитательной системы 1-го кадетского корпуса произошло при директоре М. С. Перском (1820–1832 гг.). «Это бывший воспитанник корпуса времен Ф. И. Ангальта. Человек он был образованный, умный, враг жестоких мер; кадет любил и, в свою очередь, был ими любим». Это время блестяще описано в очерках Н. С. Лескова «Кадетский монастырь». Очерки являются литературной обработкой воспоминаний бывшего воспитанника корпуса Григория Даниловича Похитонова.

Главной отличительной чертой воспитательной системы 1-го кадетского корпуса этого времени были гуманистические отношения, проявлявшиеся прежде всего в заботе о нравственном развитии воспитанников. Не случайно Н. С. Лесков называет свои очерки рассказами о четырех праведниках. Первым среди них он называет директора Михаила Степановича Перского. «Он был с нами в корпусе неотлучно. ...Ему, впрочем, и некогда было разгуливать: он четыре раза в день непременно обходил все классы. Придет, посидит или постоит, послушает и идет в другой класс. Решительно ни один урок без него не обходился». После обеда он просматривал «все журнальные, отметки всех классов за день. Это давало ему средство знать всех учеников вверенного ему обширнейшего заведения и не допускать случайной оплошности перейти в привычную леность». «От него мы видели только одно наказание: кадета ленивого или нерадивого он, бывало, слегка коснется в лоб кончиком безымянного пальца, как бы оттолкнет от себя и скажет своим отчетливым голосом:

– Ду-ур-рной кадет!.. – И это служило горьким и памятным уроком, от которого заслуживший такое порицание часто не пил и не ел и всячески старался исправиться и тем «утешить Михаила Степановича».

Эта власть авторитета (а не авторитет власти) была завоевана всем образом жизни Перского. «...Он ложился немного попозже нас, для того чтобы завтра опять встать немного нас пораньше. ... Он жил и умер честным человеком, без пятна и упрека; но этого мало: у Перского была и доблесть, которую мы, дети, считали своею, то есть нашею, кадетскою, потому что Михаил Степанович Перский был воспитанник нашего кадетского корпуса и в лице своем олицетворял для нас дух и предания кадетства».

Остановимся только на одном эпизоде жизни корпуса, который очень показателен для того духа, который культивировал и защищал директор.

14 декабря 1825 года, после расстрела восстания, часть солдат бунтовавшего Московского полка укрылась в корпусе. Кадеты перевязали им раны, накормили и уложили спать.

Пятнадцатого декабря в корпус неожиданно приехал новый государь Николай Павлович, выслушал доклад М. С. Перского в суровом молчании и «изволил громко сказать:

– Здесь дух нехороший!

– Военный, ваше величество, – отвечал полным и спокойным голосом Перский.

– Отсюда Рылеев и Бестужев! – по-прежнему с неудовольствием сказал император.

– Отсюда Румянцев, Прозоровский, Каменский, Кульнев – все главнокомандующие, и отсюда Толь, – с тем же неизменным спокойствием возразил, гладя открыто в лицо государя, М. С. Перский.

– Они бунтовщиков кормили! – сказал, показав на нас рукою, государь.

– Они так воспитаны, ваше величество: драться с неприятелем, но после победы призревать раненых как своих…».

Этот дух и являлся конечным и главным воспитывающим фактором в воспитательной системе 1-го кадетского, корпуса того времени. Этим духом и славились его выпускники. В создании его заслуга не только директора, но и большинства педагогов и персонала.

Так, эконом Андрей Петрович Бобров даже жалованья своего не получал (только расписывался), а на эти деньги давал «приданное» малоимущим выпускникам.

«Каждый выпущенный прапорщик получал от него по три перемены белья, две столовые серебряные ложки и по четыре чайных. Белье давалось для себя, а серебро для «общежития».

– Когда товарищ зайдет, чтобы было у тебя чем дать щей хлебнуть, а к чаю могут зайти двое и трое...

Все до мелочей и вдаль, на всю жизнь внушалось о товариществе, и диво ли, что оно было?»

Этот дух позволил еще некоторое время существовать воспитательной системе 1-го кадетского корпуса даже в неблагоприятных внешних условиях. В 1826 году главным директором всех кадетских корпусов был назначен генерал Н. И. Демидов, человек до того безжалостный, что его имя произносили в войсках с ужасом. В отношении 1-го кадетского корпуса он получил особое приказание «подтянуть». Он понял это как остановить образование. «Теперь уже, разумеется, не было места прежней задаче, чтобы корпус мог выпускать таких образованных людей, из коих при прежних порядках без нужды выбирали лиц, способных ко всякой служебной карьере, не исключая дипломатической. Наоборот, все дело шло о том, чтобы сузить наш умственный кругозор и всячески понизить значение науки. Библиотеку приказали запереть, в музеум не водить и наблюдать, чтобы никто не смел приносить с собою никакой книги из отпуска. ... Даже географические глобусы велено было вынести, а стену, на которой в старину были сделаны крупные надписи важных исторических дат – закрасить... Было принято правилом, которое потом и выражено в инструкции 1848 года, что «никакие учебные заведения в Европе не могут для заведений наших служить образцом» – они – уединоображиваются».

Этим изменениям сопротивлялись, как могли, практически все, от директора до архимандрита. Доктор Зеленский, например, «когда назначенные из кадет к выпуску в офицеры ожидали высочайшего приказа о производстве, выбирал пять-шесть человек, которых знал, отличал за способности и любил. Он записывал их больными и помещал в лазарете, рядом со своей комнатой, давал им читать хороших авторов и вел с ними долгие беседы о самых разнообразных предметах», пытаясь таким образом компенсировать недостатки образования.

Машина реакции сломала гуманистическую воспитательную систему 1-го кадетского корпуса, поскольку она совершенно не вписывалась в новые обстоятельства. Он стал казенным военно-образовательным учреждением. Однако за почти сто лет в нем было воспитано более 6000 кадет, большинство из которых действительно составили гордость России[4].