Основные этапы развития культуры

Ориентируясь на принятую в современном византиноведении периодизацию, можно выделить несколько этапов в развитии культуры и про­свещения Византии.

Ранний этап связан с длительным процессом превраще­ния Византии из позднеантичного, рабовладельческого об­щества в централизованную монархию. На самое его нача­ло — IV в. — приходится деятельность византийских богосло­вов, видных христианских мыслителей — Иоанна Златоуста, Василия Кесарийского (Великого), Григория Богослова и не­которых других. В их сочинениях представлена совокупность теологических, философских и политико-социальных доктрин, в которых отразилось христианское отношение к ду­ховному наследию античности, формулировались мировоз­зренческие и нравственные ориентиры христианства.

В этот период преодоление местного сепаратизма, подав­ление народных волнений и укрепление центральной власти сопровождались идейной борьбой ставшего уже господству­ющим ортодоксально-христианского учения с различными «ересями», в том числе с иконоборчеством — социально-религиозным движением, отрицавшим культ почитания икон.

К IX в. на всей территории Византии были введены еди­ные формы власти и управления, правовые нормы, форми­ровалась единая система идеологических и нравственных ценностей, которые поддерживались не только всем аппаратом государства, но и авторитетом церкви. Все это находило от­ражение в изменении взглядов людей на цели воспитания и образования. К этому времени все более и более утвержда­лось объединение общества на базе ортодоксального христи­анства, упрочился союз церкви и государства при решаю­щей роли в нем государства, т.е. власти императора.

Глубокие перемены в экономике и социальной организа­ции общества оказали решающее влияние на темпы и формы развития культуры и просвещения. Их расцвет в Византии при­ходится на IX—XII столетия. Начало этого подъема обычно свя­зывается с деятельностью разносторонне образованного импе­ратора Константина VII Багрянородного (905—959), по указа­ниям и при непосредственном участии которого открывались новые учебные заведения и создавались труды энциклопеди­ческого характера по самым различным отраслям знаний — логике, философии, истории и т.д. По свидетельству совре­менников, при Константине большое значение придавалось обучению арифметике, геометрии, стереометрии, музыке и фи­лософии. Он собрал вокруг себя выдающихся ученых, поручив им обучать тех, кто желал бы получить образование.

Просветительная деятельность видных представителей ви­зантийской культуры этого периода: патриарха Фотия, Льва Математика, Михаила Пселла и др. — в духе идей Констан­тина VII активно способствовала утверждению светской на­правленности образования.

Взаимодействие общественно-экономических структур и культурная интеграция Византии и европейских стран сти­мулировались христианизацией народов Европы в эпоху сред­невековья.

Вместе с этим усиление франкской державы Каролингов и образование так называемой «Римской империи германской нации» (VIII—X вв.) привели к консолидации и обособлению западноевропейских государств. Сплотившиеся романо-германские народы при поддержке окрепшего папства решительно отвергли претензии Константинополя на руководство христи­анским миром, выдвинув встречные претензии. В то же время культурное и политическое влияние Византии, слабевшее на Западе, в IX—XI вв. резко возросло на значительных простран­ствах Восточной и Юго-Восточной Европы. Оно усилилось с принятием христианства в Болгарии, сербских княжествах, Древней Руси. В результате в XI—XII вв. в средневековой хрис­тианской Европе сложились две обширные, четко разграни­ченные религиозно-культурные зоны латинско-католическая и восточно-греческая. Политическое соперничество между ними отразилось в религиозно-догматических разногласиях, которые привели к схизме — официальному разрыву двух церквей (1054) и последующему военному столкновению Византии с Западом. Крестовые походы, и особенно захват крестоносцами Констан­тинополя в 1204 г., оказали существенное влияние на взаимо­отношения между западным и восточным христианством.

Особенности развития культуры и просвещения в Византии определялись особенностями ее социально-экономических свя­зей и культурно-исторических традиций. Многое в них было обус­ловлено своеобразием хода ее политической истории, которая вплоть до глубокого кризиса XIII—XV вв. проходила под знаком укрепления императорской власти: длительное противостояние с персидской цивилизацией и язычниками — «варварами» у се­верных и восточных ее границ (готами, гуннами, аварами, пе­ченегами, хазарами, славянскими племенами, болгарами, за­падными норманнами и др.) сменилось в VII в. противоборством с новым арабским миром, миром ислама, как единой социокультурной системой. На рубеже XII—XIII столетий стало реальностью столкновение с романо-германским миром.

Все эти обстоятельства вынуждали христианскую церковь всячески поддерживать усиление императорской власти. При этом нужно отметить, что в Византии не столько церковная власть оказывала влияние на дела государства, сколько светс­кая власть императора все больше и больше влияла на дела церкви и действовала по принципу: единый всемогущий Бог на небе — единственный полновластный Государь на земле. Следствием этого было то, что византийская церковь во главе с патриархом находилась в зависимости от светской власти и не имела монополии на образование, как в Западной Европе. Утверждавшийся в византийском обществе в IX—XII вв. культ императорской власти отражался в развитии искусства и куль­туры в целом. В связи с этим светское направление станови­лось также доминирующим в педагогической мысли и прак­тике воспитания и образования.

Специфика византийской культуры определялась и тем, что она формировалась в среде разнородного в этническом отношении населения. В византийской культуре синтезиро­вались элементы культурных традиций многих народов — греко-римлян, населения Юго-Восточного Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока, Закавказья, Крыма, Балканс­кого полуострова. За многие столетия своего развития Визан­тия усвоила многие культурные ценности народов Востока, но доминирующую роль при этом сохранял греческий эле­мент, пользовавшийся поддержкой государства и церкви, куль­тура империи оставалась в своей основе грекоязычной.

Скупые на подробности источники содержат сведения о создании школ, в том числе и грамматических, т.е. повышен­ного типа, где обучались даже иноземцы — дети «латинян», а также «скифов», как в сочинениях древнегреческого истори­ка и географа Страбона именовались народы Северного При­черноморья. В таких школах учителя и ученики находи­лись на полном содержании государства, воспитанники полу-чачи общее образование.

Высокий социальный статус образования и образованнос­ти — одна из примечательных особенностей Византии. На со­ответствующих чиновников возлагалось руководство военно-стратегической, политико-дипломатической и финансовой деятельностью, а также разнообразными областями хозяйства (торговля, флот, ирригация и т.д.). Наличие общего образова­ния служило непременным условием для получения должно­сти как в государственных, так и в церковных учреждениях.

В середине X в. император Константин VII Багрянород­ный в сочинении «Об управлении империей», адресованном сыну Роману, писал, что помимо благочестия государю не­обходимы обширные знания. Вступивший на престол в сере­дине XI в. Константин X Дука говорил, что предпочитает славу ученого славе правителя. Михаил Пселл, воспитатель его сына, будущего Михаила VII, углубляя эти рассужде­ния, отмечал, что служение благу государства требует от правителя и знаний, и учености, и помощи образованных приближенных лиц.

Одну из коренных особенностей всего уклада жизни Ви­зантии составляло сочетание традиций римской государствен­ности с устойчивыми традициями эллинского образования.

В школах Византийской империи преподавание велось по учебникам, созданным еще в эллинистическую и греко-рим­скую эпоху, образование, как отмечалось, имело мирской ук­лон. Даже при некоторых церквах Константинополя существо­вали по своей сути светские школы. Стараясь овладеть сокро­вищами античной науки, византийские ученые много сделали для сохранения культурного наследия прошлого. Особое вни­мание уделялось переписке сочинений греко-римских мысли­телей, их толкованию и комментированию. В связи с этим в IX—XII вв. были созданы «кодексы», сборники сочинений античных авторов, которые и позже широко использовались учеными.

Идеалом образованной личности в Византии считался че­ловек, получивший традиционное эллинистическое образова­ние, сочетавший христианско-православное мировоззрение с "греко-римской литературно-гуманистической образованностью.

Византийская культура оказала очень большое влияние на последующий ход развития всемирной культуры, поскольку ученые — беглецы с Востока принесли на Запад не только сохраненное культурное наследие античного мира, но и христианско-античное понимание любви к человеку и истине, которое отразилось в идеологии европейского Возрождения.

Воспитаниеи образование в Византии.

Византийской империи высокого уровня развития достигли домашние формы воспитания и обучения детей и молодежи, характерные еще для греко-римского мира. Если в простонародных семьях в основе лежало трудовое и начальное христианское воспита­ние, передача от отца сыну знания определенного ремесла, а от матери дочери навыков домоводства, то в состоятельных и знатных семьях не только мальчики, но и девочки обучались грамоте. Характерны такие поучения детям: «Читай много и узнаешь много. Если не понимаешь, не отчаивайся. Не один раз прочтя книгу, обретешь знание, от Бога поймешь ее. А чего не знаешь, спроси у знающих и не гордись... Крайне важ­но изучать и понимать природу вещей и поступать должным образом».

Высокая культура домашнего воспитания — характерная черта византийской жизни. Конечно, о воспитании детей осо­бенно заботились в семьях с высоким социальным статусом, но и в семьях ремесленников дети обучались письму и чте­нию, если грамотными были их родители. В знатных семьях мальчика 5—7 лет отдавали в руки наставника-педагога, в обязанности которого входило наблюдать за "играми ребен­ка, развлекать его и учить грамоте.

Система образования в византийском обществе была на про­тяжении тысячелетия наиболее передовой. Источники позволя­ют сделать вывод, что в Византии не существовало социальных ограничений на получение образования, и школы могли посе­щать все, кто хотел и имел возможность учиться. Обучение было платным, за исключением монастырских и дворцовых школ.

На первой ступени обучения — в школах грамоты — дети получали элементарное образование. Число таких школ мог­ло сокращаться или увеличиваться, но сеть их была более широкой, чем в Западной Европе. Курс обучения, как пра­вило, длился 2—3 года, а дети начинали учиться с 5—7-летнего возраста.

Византийская школа грамоты являлась как бы христиани­зированным продолжением эллинистической элементарной школы. Произошли лишь некоторые изменения в средствах обучения: свитки были заменены тетрадями; пергамент и папирус с XI в. вытесняется бумагой, палочка-стиль сменилась птичьим или тростниковым пером. Однако в методике обуче­ния грамоте сохранилась практика предшествующей эпохи: учащиеся обучались по буквослагательному методу с обяза­тельным произношением написанного вслух, «хором». Снача­ла школьники запоминали буквы, затем слоги во всем их раз­нообразии и лишь после этого приступали к чтению целых слов и предложений. Господствовала методика заучивания текстов наизусть.

Опора в обучении на память была в то время оправданной по той причине, что язык школы и книги отличался от раз­говорного греческого языка. В школьном обучении использо­вались традиционные учебные тексты античных школ (Го­мер, басни и пр.), дополненные Псалтырью и житиями хри­стианских святых. В обучении счету изменений практически не было: сначала счет на пальцах, затем использовались ка­мушки, потом — счетная доска — абак.

В отличие от античной и эллинистической традиции обуче­ния в содержании начального образования отсутствовала фи­зическая подготовка детей, а музыка и мелодекламация заме­нялись церковным пением. Учителя начальных школ — дидаскалы — использовал мнемонические приемы и соблюдали последовательность в обучении — от простого к сложному, от известного к новому.

Элементарные школы для большинства детей были пер­вой и последней ступенью организованного обучения. Были и такие начальные школы, где учились исключительно по библейским книгам и сочинениям христианских писателей.

Повышенное образование византийцы получали в част­ных, церковных и государственных грамматических школах. Почти все дети гражданской и церковной элиты проходили эту ступень обучения. В Византии считалось, что каждый об­разованный «ромей», как сами себя называли византийцы, должен владеть «эллинской наукой», открывающей путь к высшей философии — богословию. Большее внимание уде­лялось грамматике, риторике, диалектике и поэтике. «Мате­матическую четверицу» — арифметику, геометрию, музыку, астрономию — в Византии изучали немногие. Цель обучения, в конечном счете, состояла в формировании у юношества общей культуры и красноречия, развития мышления. Важ­ным средством обучения считалось состязание школьников друг с другом в толковании текстов и риторике.

Методика обучения в повышенных школах была традици­онной учитель читал, давал толкование, задавал учащимся вопросы, отвечал на вопросы учеников, организовывал дискуссии. Школьное обучение имело своей целью научить детей активному владению речью, развить у них умение пересказы­вать, цитировать на память тексты, давать описания, импрови­зировать. Ученики составляли речи, комментарии к текстам, давали описания памятников искусства, импровизировали на произвольную тему и пр.

Овладение искусством толкования требовало от учеников достаточно широких знаний в области античной и библейс­кой истории, географии, мифологии и т.д. В итоге окончив­шие школу должны были достаточно хорошо знать содержа­ние «Илиады» Гомера, произведений Эсхила, Софокла. Еврипида, Аристофана, Гесиода, Пиндара, Феокрита, а также Библии, сочинений «отцов церкви» — Августина, Иоанна Зла­тоуста, Григория Богослова, Иоанна Дамаскина и др.

Учебный день византийского школьника начинался с чте­ния молитв. Сохранилась одна из них: «Господи Иисусе Хри­сте, раствори уши и очи сердца моего, чтобы я уразумел слово твое и научился творить волю твою». Дидаскал с помо­щью старшего ученика в конце учебной недели проверял знания учащихся. Неуспехи в учебе и нарушение дисципли­ны по эллинистической традиции наказывались розгами.

Создание высшей ступени образования — характерная чер­та византийской цивилизации. В этом отношении Византия являлась прямой наследницей высших школ греко-римского мира. В V в. продолжали действовать высшие школы в Алек­сандрии, Афинах, Антиохии, Бейруте, Дамаске.

В Константинополе высшая школа была организована при императоре Феодосии II в 425 г. и получила наименование «Аудиториум» (от лат. «аudiге» — слушать). Само название говорит об основном методе преподавания — лекции и ком­ментарии преподавателей, которых называли «консулами фи­лософии», «главами риторов». Они являлись высокого ранга государственными служащими, составляя особое замкнутое объединение, члены которого носили свою корпоративную одежду.

Всего в константинопольской высшей школе учебные за­нятия вели более тридцати преподавателей, обучавших как на греческом, так и на латинском языке. С VII—VIII вв. язы­ком образования всех уровней стал исключительно класси­ческий греческий. До XIV в. ни латинский, ни новые иност­ранные языки здесь не изучались, поскольку в то время школьная культура Византии не видела себе равных в мире. С упадком Византии и усилившимся в XV в. влиянием запад­ноевропейской культуры изучение латинского, как и евро­пейских языков, постепенно становилось обязательным

Константинопольская высшая школа достигла своего расцвета в XI—XII вв. Надо заметить, что если в Западной Европе того вре­мени университеты создавались как свободные корпорации про­фессоров и студентов, как само­управляемые учреждения, то в Константинополе высшая школа оставалась в подчинении импера­торской власти. Константин IX Мономах регламентировал всю деятельность дворцовой высшей школы, юридической школы, ме­дицинской и философской школ и даже патриаршей школы.

В константинопольской выс­шей школе времени ее расцве­та обучали, прежде всего, пла­тоновской и неоплатоновской философии, комментированию и критике греческих текстов, знакомили с комментариями к сочинениям отцов церкви, с метафизикой как методом исследования природы, филосо­фией, богословием, медициной и музыкой. Основной формой обучения являлся диспут. Идеал выпускника высшей школы — энциклопедически образованный в тогдашнем по­нимании государственный или церковный деятель.

Об уровне обучения в этой школе можно судить по дея­тельности ее учеников — славянских просветителей Кирилла (Константин-философ) и Мефодия, организовавших в сла­вянском мире школы «ученья книжного».

Помимо высших школ в Византии существовали своеоб­разные кружки-салоны, как бы домашние академии, объе­динявшие образованных людей, группировавшихся вокруг мецената-философа. Эта традиция шла от греко-римского мира, философских школ древности. Примером могут служить кружки патриарха Фотия (IX в.), Михаила Пселла (XI в.), императора Алексея I Комнина, (ок. 1048—1118), кру­жок, созданный при дворе императора Андроника II Палеолога (XIV в.), который называли «школой всяческих добро­детелей», «гимназией эрудиции». Не без влияния Византии подобные центры просвещения в XV в. появляются в Ита­лии, получив наименование «академий».

Высшее богословское образование получали в монасты­рях. Важная роль монастырей в деле образования в Византии

сохранялась вплоть до XV в., когда в Европе монастырские школы уже пришли в упадок.

Традиция монастырских форм образования восходит к кон­цу греко-римской цивилизации, когда в восточных провин­циях Римской империи стали создаваться христианские учи­лища, во многом напоминавшие еврейские раввинские шко­лы. Типичная богословская школа VI в. — это, прежде всего, и школа, и общежитие, и религиозная община. Учащиеся и преподаватели жили в одном доме, составляя «братство». Это еще не монастырь, но по форме эти общины сближаются с позднейшими монастырями и школами при них. Главный пред­мет занятий — Священное писание, которое, начиная с биб­лейской книги Бытия, изучали в течение трех лет. Даже обу­чение грамоте осуществлялось на этой основе. Так, известен учебник VI в. «Эпимерсимы», излагавший греческую грамма­тику на материале Псалтири. Методика обучения сводилась к следующему: текст Священного писания совместно читался, затем переписывался и подвергался анализу и толкованию.

Педагогическаямысль в Византии

В IV—V вв. в Византийской империи научную и учительскую деятельность осуществляли эллинисти­чески образованные философы, риторы, которые перенесли в новую эпоху наследие греко-римской цивилизации в обла­сти педагогических знаний. По характеру своей образованно­сти они мало отличались от своих предшественников — ри­торов античного мира. Отличия стали очевидными лишь в VI—VII вв. Специфика византийской педагогической мысли заключалась в слиянии и переплетении античных педагоги­ческих идей с представлениями о воспитании человека. деятелей и мыслителей восточной православной церкви. Эта двойственность педагогической мысли и всего мышления людей того времени — характерная черта тысячелетнего су­ществования Византийской империи.

Античная традиция воспитания и обучения развивалась гре­ческими мыслителями, поздними неоплатониками IV—V вв., преподавателями Афинской академии, высших школ Малой Азии, Сирии, Александрии— Плутархом, Проклом, Порфирием, Ямвлихом и др. Византийский император Юстиниан (482/ 483—565) начал борьбу с языческими элементами в философ­ской мысли, однако его попытки изгнать «язычников» и зак­рыть Афинскую академию и другие центры культуры не могли разом разрушить предшествующую тысячелетнюю традицию.

Неоплатоническая мысль V в. породила ряд педагогических идей, воспринятых христианскими теологами: так обучение и воспитание молодежи ориентировалось на высший, духовный мир вечных идей, считалось необходимым направлять внимание учащихся не столько на постижение внешнего мира, сколько на познание самого себя, собственной души, где скрыта истина. Таким образом, на первый план выступала идея воспитания че­ловека, подготовленного к духовному самосовершенствованию и добродетельной жизни. Неоплатоники утверждали нераздель­ность умственного и духовного воспитания.

Христианские мыслители ранневизантийского периода были людьми с эллинистическим образованием, полученным в лучших школах Малой Азии, Сирии, Афин и Константино­поля. Все античные воззрения на воспитание им были хорошо известны, как и практика эллинского воспитания. В то же вре­мя они продолжили линию педагогической мысли Климента Александрийского, Оригена и других христианских мыслите­лей римской эпохи.

Самыми известными христианскими теологами Востока того времени, высказывавшими много педагогических соображений, были Григорий Назианзин (Григорий Богослов, ок. 330 — ок. 390), Василий Кесарийский (330—379), Григорий Нисский (ок. 335 — ок. 394), Иоанн Златоуст (ок. 344 — ок. 407).

Античное представление о человеке как «микрокосмосе» они дополнили идеей двойственности его внутреннего мира. Принимая ставшую уже традиционной к этому времени мысль, что человек, являясь неким «малым миром», заклю­чает в себе все, чем наполнена Вселенная, они полагали, что это особый мир, отличный от прочих, поскольку создан по «образу Божию». Человеческому естеству свойственна склонность к добру и стремление к нему. Отсюда следовало признание необходимости целенаправленного воспитания.

Христианские мыслители IV в. рассматривали человечес­кое тело как вместилище души. Высшее в душе, по их мыс­ли, — ум, «душевная прозорливость», открывающие путь к познанию Бога. Душевные способности необходимо не только воспитывать, но и направлять к достижению истинных, выс­ших целей, поскольку, по словам Василия Кесарийского (Ве­ликого), в реальной жизни способности человека становятся «благом или злом» в зависимости от их применения в конк­ретной ситуации.

Василий Кесарийский в сочинении «О том, как молодые люди могут извлечь пользу из языческих книг» выступал как мудрый педагог, развивающий у своих учеников способность к критическому, но доброжелательному отношению к наследию прошлого. Этот свой труд виднейший христианский богослов построил по аналогии с известным трактатом Плутарха «Как юноше слушать поэтические произведения». Другое произведение Василия Кесарийского «Шестоднев», популярное и в За­падной Европе, и на Руси, можно считать собственно учебной книгой, дидактически оформленным рассказом о мироздании в соответствии с библейским преданием о сотворении мира. Светскую образованность Василий Кесарийский признавал необходимой «в этом мире» и бесполезной в «ином мире». По его учению, из всех живых существ лишь человек несет в себе образ Божий, душу и ум. Отсюда следовал вывод: все внешнее, телесное — не подобно Богу, и, следовательно, те знания, что приобретены посредством ощущений, нельзя считать истин­ными. Поэтому общее условие правильного воспитания и обу­чения, по возможности, — удаление от мирских дел, погруже­ние в молитвы и пост. Основным методом воспитания он счи­тал развитие самопознания человека через углубление его в свой внутренний мир. Умственное развитие человека Василий Кесарийский ставил на первое место: все нужно подвергать анализу, самостоятельному осмыслению.

Огромное влияние на формирование византийско-православной педагогической мысли оказал Иоанн Златоуст, один из наиболее известных проповедников идей восточной хрис­тианской церкви. Им пропагандировались, с учетом антич­ного наследия, такие методы воспитания, как наставление и беседа. Почти сразу же после его смерти, в начале V в., он был назван «вселенским учителем и святителем», однако пол­ной славы достиг в VII в.

В деле воспитания, считал Иоанн Златоуст, обращаться необходимо к самому божественному в человеке, к тому, что отражает «образ Божий» -свободу воли, нравственность. Вследствие такого подхода он порицал применение в воспи­тании методов авторитарного давления, принуждения и отда­вал предпочтение увещеванию, совету, предостережениям.

Учитель не имеет права влиять на человеческую душу че­рез принуждение: сам Бог лишь советует и предостерегает от плохих начинаний, но не принуждает. Этому правилу дол­жен следовать и учитель-пастырь, который должен быть об­разцом нравственной жизни по Божьим заповедям. Нравствен­ная цель воспитания, как и для многих других мыслителей, его современников, стояла на первом месте. Учить любви к ближнему — назначение педагога-христианина.

Иоанн Златоуст показал пример того, как наставнику сле­дует обращаться к личности каждого ученика и слушателя, а не к массе, видеть каждого учащегося в отдельности, строить свою речь образно, доходчиво, эмоционально, конкретно, на­глядно раскрывая содержание изучаемого. При этом главным источником знания, по Иоанну Златоусту, является Библия.

Максим Исповедник (ок. 580—662) продолжил линию на соединение эллинистических и христианских педагогичес­ких идей. Проблеме воспитания человека в его философско-богословском наследии уделено, пожалуй, центральное вни­мание. По традиции, идущей от античного мира, человека он рассматривал как микромир, как связующее звено между телесным и духовным, т.е. божественным миром. Отсюда следовал вывод, что человек должен формироваться гармонич­но. От достижения внутренней гармонии в человеке зависят равновесие и порядок во внешнем мире, во всей Вселенной. Этот мистический подход отводил воспитанию новую роль, видя его цель в поэтапном соединении, слиянии человека с Творцом. Содержание образования обнимало «весь мир» и находило свое выражение в Логосе — божественном Слове. По мнению Максима Исповедника, главным препятствием в достижении конечной цели воспитания являлось грехопа­дение человека, которое разорвало связь земного и небесно­го. Задача образования — восстановление этой связи, урав­новешение чувственного и духовного начал, чтобы человек не опускался ниже доступного ему уровня, а развивался со­образно своей двойственной природе. Главное личностное качество, которое следует сформировать в ходе воспитания, — это воля, понимаемая как сила, влекущая к добру, к слия­нию с миром Творца.

Интересные педагогические мысли содержались в трудах Иоанна Дамаскина (Иоанн Мансур из Дамаска, ок. 675 — до 753), выдающегося мыслителя Византии. Он родился в арабской христианской семье, жил на территории Сирии и Палестины, одно время являлся приближенным к дамасско­му халифу, но оставался в сфере эллинистическо-христианских идей восточной церкви.

Иоанн Дамаскин справедливо считается первым средневе­ковым ученым-схоластом. Идеи, высказанные им в трактате «Источник знания», повлияли на западноевропейское бого­словие, в частности на воззрения Фомы Аквинского и еще в большей мере — на воззрения древнерусских мыслителей.

Этот трактат представлял собой собрание философских, богословских и педагогических идей, в котором развивалась мысль о необходимости универсального, энциклопедичес­кого и богословского образования.

Иоанн Дамаскин полагал, что главную роль в воспитании играет книжное учение, интеллектуальное развитие человека: «Ничего нет дороже знания, ибо знание есть свет разумной души; напротив, незнание — тьма. Подобно тому, как отсутствие света есть тьма, так и отсутствие знания есть тьма разума».

Естественнонаучные сведения, почерпнутые из античной литературы, относились им к светским знаниям, и усвоение их рассматривалось как начальный этап школьного образова­ния. По его убеждению, истинные знания начинаются с отве­тов на вероучительные вопросы. В названном выше трактате широко рассмотрена, пользуясь современной терминологи­ей, психолого-педагогическая проблематика — о способнос­тях, воображении, памяти и др., а попутно давались методи­ческие рекомендации по работе с книгой, организации дис­путов и пр.

Большое внимание вопросам воспитания уделял визан­тийский патриарх Фотий (ок. 810 или ок. 820—890), наставник Кирилла-Константина и Мефодия — славянских перво­учителей — организатор школьного дела. Педагогические высказывания Фотия можно считать типичными для эпохи средних веков.

По мнению Фотия, школа должна быть местом, где мо­лодое поколение усваивает точно очерченный круг общече­ловеческих ценностей. Фотий создал соответствовавшую его идеалам школу в Константинополе для детей местной элиты. Эта школа представляла собой нечто среднее между интел­лектуальным кружком и высшей школой. Ее характерными чертами можно считать ведущую роль энциклопедически образованного учителя, чей авторитет среди учащихся был непререкаем, простоту и искренность отношений между на­ставником и учениками, привязанность их друг к другу и обоюдную «ревность» к знанию; универсальное содержание образования, включавшего как светские науки, так и бого­словие; активный метод обучения — беседу, организуемую и направляемую учителем. Для этой своей домашней школы-кружка Фотий создал специальный труд «Мириобиблион» («Многокнижие»), содержавший пересказ более 300 произ­ведений античных и византийских авторов — философов, историков, ученых.

Симеон Новый Богослов (949—1022) — византийский рели­гиозный деятель мистического направления, философ и поэт — продолжил восточно-христианскую традицию в развитии пе­дагогической мысли. В отличие от Фотия, он отрицательно относился к светской образованности, хотя сам получил бле­стящее образование в константинопольской школе, где свет­ские и духовные знания не противопоставлялись. Симеон не­гативно относился ко всему светскому, отрицая эллиническую школу как образовательное учреждение и ратуя за монастырское обучение. Монастырь, с его точки зрения, был идеальным «миром духовного учительства и духовного ученичества». Симеон считал, что сам ученик должен выбрать себе учителя, духовника-старца. Цель обучения — не постижение наук, а развитие способностей проникать духовным взором в мир божественный, т.е. — мистическое просвещение. По Си­меону, путь к познанию пролегает не через изучение свет­ских наук в школе, а через постижение учеником-послушни­ком человеческой природы, божественной в своей основе и заключающей в себе всю сущность мироздания и всю истину.

Крайностям монастырских форм религиозного воспитания и обучения противостоял выдающийся государственный дея­тель и философ Византии Михаил Пселл (1018 — ок. 1078 или ок. 1096). Признавая учение о двух природах человека — земной и небесной, он считал, что и образование человека должно проходить два последовательных этапа: изучение наук о низ­шей природе, завершающееся усвоением элементов античной философии, не противоречащих христианским догмам, и по­стижение божественного мира через изучение теологии.

Михаил Пселл — личность предвозрожденческого масш­таба, ученый-эрудит, логик, учитель дворцовой школы, вос­питатель наследника императорского престола, автор учеб­ников. Он оставил большое число произведений педагоги­ческого характера: «Обзор риторических идей», «О стиле некоторых сочинений», энциклопедическое сочинение «О всяческой науке» и др. В них возрождал антично-эллинисти­ческие подходы к воспитанию, вводя их в рамки христианс­кой педагогической культуры. В небольшом трактате «О сти­ле некоторых сочинений» Пселл попытался показать дости­жения античного риторского искусства на этой основе обосновать искусство христианского красноречия. В содержа­ние подготовки риторов он вводил изучение и Демосфена, и Иоанна Златоуста, и Плутарха, и Григория Богослова.

Главным занятием Михаила Пселла было преподавание в высшей константинопольской школе, которую он много лет возглавлял. Именно поэтому все его книги были как бы диа­логами со студентами, ответами на их самые неожиданные вопросы по риторике, истории, философии, политике, фи­зиологии, естествознанию.

В своем произведении «Хроногрофия» Пселл нарисовал об­разы воспитанных византийцев, значительно отличающиеся от аскетическо-религиозного идеала человека того времени. У Пселла человек телесно прекрасен, светски образован, умеет восхищаться красотой материального мира, обладает христианской твердостью ума и душевным благородством. По своим взглядам на цели воспитания Пселл являлся ярким предста­вителем христианского гуманизма.

Византийские мыслители, как и их последователи на За­паде, создали много литературных трудов того же направле­ния. Так, в сочинении Феодора Метохита «Этикос, или О вос­питании», например, было дано характерное для деятелей этого круга определение умственного труда как высшей фор­мы наслаждения. Цели воспитания связывались с необходимостью формирования разносторонне образованного, просвещенного человека. Путь воспитания — постепенное и осмыс­ленное преобразование «естественного» человека в человека культурного, «универсального». Для всех передовых мыслите­лей поздней Византии были характерны интерес к человеку и его воспитанию, внимание к окружающему миру, интерес к античности, стремление к энциклопедизму, признание цен­ности научных знаний, попытки выразить свой духовный мир в педагогической деятельности.

Наиболее видной фигурой последнего периода византий­ской философской и педагогической мысли можно считать Георгия Гемиста Плифона (ок. 1355—1452), в некоторой сте­пени отходившего от идеалов христианства. Он родился в Кон­стантинополе, но его деятельность проходила в западной части Византийской империи — Мистре, бывшей древней Спарте, которая в XV в. стала одним из центров византий­ской гуманистической культуры. Возникший вокруг Плифо-на кружок посещали и византийские, и малоазийские, и ита­льянские гуманисты.

Цель воспитания, по Плифону, — достижение совершен­ства, отклоняясь от которого человек впадает во зло. Образо­ванность человека он тесно связывал с его воспитанием, считая, что путь победы зла в себе равен пути развития своих умственных способностей и душевных сил: достижение по­ставленной цели воспитания невозможно без усилий самого человека, без его стремления к самообразованию.

Как и Максим Исповедник, Плифон полагал, что ошиб­ки, дотащенные педагогом и воспитанником в деле образо­вания, ведут к потере цельности и гармонии не только в са­мом воспитуемом, но и во всей Вселенной, поскольку чело­век является звеном, соединяющим земной и небесный миры. Однако, в отличие от мистических взглядов на воспитание Максима Исповедника, Плифон считал, что цель воспитания и обучения — подготовка человека, прежде всего к земной жизни. Эта светская позиция отразилась в его взглядах на со­держание, формы и методы воспитания и образования. Со­временники считали, что в Европе именно Плифон открыл путь к познанию для тех немногих аристократов духа, кото­рые способны к самообразованию и самосовершенствованию.

Нужно заметить, что имя последнего крупного византий­ского мыслителя и педагога Плифона затмили фигуры ти­танов Возрождения. Это в зна­чительной степени объясняется и тем, что в XIV—XV вв. в Ви­зантии отчетливо выделилось аскетическо-монашеское на­правление христианской мыс­ли, получившее наименование исихазма (от греч. — покой, без­молвие). Исихасты оформились в своеобразное монашеско-народное т