Сурдопедагогика в России в период капитализма (вторая половина XIX века)

Падение крепостного права знаменовало начало нового периода в истории России — периода капитализма. Капитализм быстро утверждался в общенациональном масштабе. В то же время во всех областях экономической и общественной жизни сохранились сильные пережитки крепостничества.

В 60-е годы на арену общественной жизни выступают разночинцы — выходцы из разных сословий: мещан, купечества, духовенства, крестьян. Подавляющее большинство разночинцев являлись деятелями демократического лагеря. Это было время демократического подъема и расцвета всей русской культуры и науки.

В 60-е годы XIX века происходил перелом в экономической и политической жизни страны. В этот период определились две исторические силы в борьбе за новую Россию. «Либералы 1860-х годов и Чернышевский суть представители двух исторических тенденций, двух исторических сил, которые... определяют исход борьбы за новую Россию»,— писал В. И. Ленин в работе «Крестьянская реформа».

Мощным стимулом к развитию всей педагогической мысли, дидактики и методики являлось общественно-педагогическое движение, поставившее на обсуждение вопросы школы и народного образования. Беспощадной критике подверглись принципы сословности и система крепостнического воспитания, догматизм, муштра и схоластика, громко звучали требования организовать общедоступные школы, в которых могли бы обучаться все дети независимо от сословной принадлежности. Прогрессивная педагогика выдвигала в качестве важнейшего принцип уважения к личности ребенка, считала главной целью школы всестороннее развитие его способностей. Эти идеи и принципы развивались в работах Н. И. Пирогова, К. Д. Ушинского, Л. Н. Толстого, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, И. Н. Ульянова, целой плеяды талантливых педагогов — последователей К. Д. Ушинского и революционеров-демократов.

14 июля 1864 года было утверждено «Положение о начальных народных училищах», 19 ноября 1864 года был утвержден Устав гимназий и прогимназий, по которому народные училища, в том числе и воскресные школы, могли открываться различными ведомствами и даже частными лицами. Предоставление права открытия школ различным ведомствам и частным лицам закрепляло существовавшую практику организации народных школ. По Уставу народные школы передавались в ведение сельских обществ, а затем в ведение земств и городских самоуправлений. В проектах школьных уставов уделялось много внимания методам обучения. Телесные наказания детей отменялись. Обучение объявлялось бессословным, т. е. в школу допускались все дети без различия звания и вероисповедания их родителей. Они только должны были платить за обучение.

В реформе народного образования 1864 года проявлялись робкие попытки установить общественный контроль за школьным обучением (уездные и губернские училищные советы), привлечь к работе женщин-учительниц и т. д. Была создана комиссия по установлению единых требований к народным школам, находящимся в ведении разных ведомств. «Положение о начальных народных училищах» разрешало в зависимости от местных условий отдельным училищам иметь свои особенности как в организации учебного процесса, так и в содержании школьных программ.

Школьные реформы и педагогические идеи 60-х годов не могли не отразиться на сурдопедагогической теории и практике. Правда, оставление училищ в Ведомстве императрицы Марии до известной степени сдерживало развитие сурдопедагогической теории и практики тем, что эти училища обособлялись от организационной структуры Министерства народного просвещения и не получали сколько-нибудь надежной материальной поддержки. Это обстоятельство усугублялось и тем, что руководители Мариинского ведомства в качестве образца для русских училищ представляли сурдопедагогическую теорию и практику западноевропейских стран, поощряя механическое перенесение в русские училища «мимического», «письменного» и т. д. методов. Однако в конечном счете эти обстоятельства не могли задержать прогрессирующего развития отечественной сурдопедагогики. Русские сурдопедагоги, критически осваивая опыт обучения глухих детей в западноевропейских странах, разрабатывали оригинальные методы и систему обучения и воспитания детей с недостатками слуха. Происходившие во второй половине XIX века в системе народного образования изменения самым непосредственным образом влияли на организацию обучения и воспитания глухих детей. В сурдопедагогических училищах были приняты новые уставы и проведены некоторые организационно-методические изменения.

Новым Петербургского училища Уставом 1865 года предусматривалось сближение содержания обучения и воспитания глухих детей с содержанием обучения и воспитания в народных училищах. Уставом Петербургского училища 1865 года закреплялось многое из сложившегося к тому времени в практике обучения и воспитания глухих: штат учителей и воспитателей, время пребывания ученика в училище и др. Сохранялась частно-филантропическая основа существования училища. Училище по-прежнему оставалось в ведении Мариинского ведомства под покровительством царской фамилии; по воспитательной части оно подчинялось Главному совету женских учебных заведений, а по хозяйственной — Опекунскому совету.

Вместе с тем Устав 1865 года вносил и нечто новое в деятельность училища. В связи с общей школьной реформой Мариинское ведомство шло на некоторые уступки, поскольку они освобождали его от части забот по организации обучения и воспитания глухих. Новая цель училища состояла в том, «чтобы принимаемых в оное развить умственно и нравственно и, независимо от сообщения им необходимых общеобразовательных сведений, обучить таким техническим занятиям, с помощью коих они могли бы вести самостоятельную жизнь, содержа себя своими трудами, и не становились бы в тягость обществу» (СНОСКА: Устав С.-Петербургского училища 1865 г.).Для детей, обучающихся в классах для менее способных и не имеющих средств оплачивать обучение, был установлен сокращенный курс со следующими предметами: закон божий, русский язык, арифметика, краткие сведения о предметах, «употребляемых в жизни», и гимнастика с танцами.

Полный курс училища проходили только те способные учащиеся, родители которых могли оплатить их обучение.

Способным и одновременно состоятельным ученикам, кроме этих предметов, преподавались следующие: история, география, общие сведения из естествознания об основных явлениях природы и физиологии, правила обыденной жизни, гражданское устройство общества, общие законы и права, предметы, связанные с профессиональным обучением, чистописание, черчение, рисование, ремесла и рукоделия. По содержанию обучения и правам училище по Уставу 1865 года приравнивалось к типу уездных городских училищ. Этим было положено начало цензового образования глухих по аналогии с образовательным цензом слышащих. Однако независимо от этого одним из основных предметов обучения становилась профессионально-ремесленная подготовка глухих.

По новому Уставу обучение ремеслам стало обязательным для всех обучающихся. Учащийся должен был усвоить трудовые профессиональные навыки в области того или другого ремесла. При этом он должен был овладеть ими на уровне мастера или, по крайней мере, подмастерья.

Обсуждение в училище текущих вопросов, касающихся обучения и воспитания глухих детей, по новому Уставу проводилось на педагогических конференциях. Однако решения педагогических конференций приобретали силу только после утверждения их почетным опекуном. Организация и проведение педагогических конференций значительно улучшили педагогическую и методическую стороны жизни училища. Повышалась ответственность директора училища. Доказательством успешного выполнения возлагаемых на него обязанностей считалось «только вполне успешное воспитание глухонемых, удовлетворяющее безусловно цели, указанной училищу».

Уставом 1865 года закреплялось право училища принимать приходящих учащихся. Тем самым училище в известной мере перестало быть закрытым учебным заведением. Доступность платы за обучение приходящих детей привлекала в него учащихся из средних, менее состоятельных сословий Петербурга. Прием приходящих глухих детей не только расширял контингент учащихся, но и способствовал превращению училища в общеобразовательное учебное заведение.

Этим же Уставом намечалась и система подготовки учителей для училища. Учителей глухих предлагалось готовить из числа лучших питомцев сиротского воспитательного дома, которые могли бы получать общеобразовательную подготовку в ближайших гимназиях. Педагогическую и методическую подготовку они получали непосредственно в училище для глухих как помощники учителя. Такая система подготовки учителей-сурдопедагогов была значительно проще, чем созданная в 40-е годы. Прогрессивные перемены в организационной, педагогической и методической деятельности Петербургского училища, изменения в содержании его учебно-воспитательной работы происходили под определяющим влиянием общественного движения 60-х годов. Под его влиянием перемены происходили не только в Петербургском, но и в других училищах глухих. Так, если Варшавское училище прежде носило больше характер богадельни для слепых и глухих детей, то начиная с 1866 года оно превратилось в воспитательное и общеобразовательное заведение, единственное училище для глухих и слепых в системе Министерства народного просвещения.

В Варшавском училище того периода преподавание учебных и профессиональных предметов, в том числе и обучение устной речи, было расширено. Увеличивались отпускаемые казной средства на содержание училища. Однако это не означало, что статья дохода от общественной и частной благотворительности исключалась из бюджета Варшавского училища. Она продолжала существовать и дополняла скудный государственный бюджет.

В 50—80-е годы XIX века происходило расширение сети училищ для глухих в России. Организаторами этих училищ были получившие образование глухие и родители глухих детей. Одним из таких энтузиастов был организатор и основатель Московского училища для глухих — глухой художник И. К. Арнольд.

Иван Карлович Арнольд (1805—1891) окончил Дрезденскую академию художеств. Еще в годы учения он мечтал о создании в России училища для глухих. Первый свой опыт успешного обучения глухого И. К. Арнольд провел в частном порядке. После этого он предпринял организацию небольшого частного училища в Петербурге. Однако очень скоро И. К. Арнольд убедился в том, что созданное им училище не сможет существовать сколько-нибудь продолжительное время. Личных средств для этой цели у него не было, а поступление средств от благотворительности носило случайный характер. И. К. Арнольд обратился к В. И. Флери (директору Петербургского училища) с предложением присоединить созданное им училище к Петербургскому училищу как подготовительное для глухих детей от 2 до 10 лет. Но несмотря на то что предложение И. К. Арнольда было поддержано В. И. Флери, оно не было принято бюрократическим Опекунским советом. В 1860 году И. К. Арнольд предпринял попытку организовать училище для глухонемых, но уже не в Петербурге, а в Москве, воспользовавшись при этом связями своего отца, директора Коммерческой академии. Право открыть училище ему было вскоре предоставлено, но средств на его содержание ассигновано не было. И. К. Арнольд обратился за помощью к частной и общественной благотворительности Москвы. Он настойчиво добивался средств от городских властей, планируя прием в училище детей бедных родителей. Но власти не спешили с решением этого вопроса. По их разрешению в 1863 году было организовано лишь «Попечительное об училище общество», на которое возлагались обязанности привлекать благотворителей к обучению глухих детей и следить за порядком в училище. На это общество возлагалось также право распоряжаться поступившими в бюджет училища средствами: назначать плату за обучение поступающих в училище, освобождать от нее, распределять стипендии для бедных учащихся. В училище продолжали обучаться преимущественно дети состоятельных родителей. Что касается учащихся бедных родителей, то их в училище были единицы. Эти дети обучались на стипендии отдельных благотворителей. Только в 1900 году, после 40 лет его существования, Московское училище глухонемых было принято в ведение Городской думы. Училище приобретало более надежную материальную базу. Но практика привлечения средств от благотворительности сохранялась вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции.

В числе благотворителей Московского училища глухонемых был П. М. Третьяков, который еще при жизни И. К. Арнольда построил здание училища и подсобные к нему помещения. Он приложил также много усилий для того, чтобы городская дума включила училище в число подведомственных ей учебных заведений. После смерти И. К. Арнольда (1891) и П. М.Третьякова (1898) училище в их честь получило наименование «Арнолъдо-Третьяковского училища глухонемых». Московское училище стал о тем центром, где учителя могли знакомиться с организацией и методами обучения глухих. Роль училища как опытно-показательного особенно возросла с приходом в училище (1900) Ф. A. Pay.

К 80-м годам XIX века в России было только три крупных училища: в Петербурге, Москве и Варшаве. Хотя каждое из них со временем расширялось, они не могли удовлетворить всех нуждающихся в обучении глухих детей. Организация новых училищ для глухих продолжала оставаться делом частной инициативы и благотворительности.

В конце 80-х и начале 90-х годов XIX века возникло несколько училищ на периферии: в Казани, в Вязниках, в селе Максимовичи и др. К концу XIX века в России насчитывалось 23 училища с 885 учащимися. Руководители этих учреждений, за редким исключением, находились в постоянном страхе за материальную основу училищ. Они прилагали много усилий для того, чтобы сохранять их существование.

Развитие методики обучения и воспитания глухих детей. В 60—80-е годы отмечено сближение теории и практики обучения и воспитания глухих детей с теорией и практикой обучения слышащих детей на основе передовых педагогических взглядов того времени. Это было главной тенденцией в развитии сурдопедагогики.

Появление новых училищ (Московского, Казанского и др.), расширение учебно-воспитательной деятельности в ранее существовавших училищах было связано с критическим осмыслением сурдопедагогического опыта и его теоретическим обоснованием. Во второй половине XIX века сурдопедагогика более четко сформулировала цели и задачи воспитания и обучения глухих детей. Вместе с тем уточнялось содержание обучения. В это время создавались новые программы. Наиболее полной и педагогически обоснованной была программа обучения глухих русскому языку, которая разрабатывалась под влиянием идей К. Д. Ушинского. В ней подчеркивалась основополагающая роль усвоения родного языка.

Сурдопедагоги-новаторы в это время выдвигали на первое место вопросы методики обучения глухих устной речи, чтению с губ, грамоте.

Сурдопедагоги проявляли большой интерес к трудам К. Д. Ушинского, в которых излагались вопросы развития внимания, памяти, мышления учащихся. Однако у них не было единого взгляда на то, каким должен быть период первоначального и общеобразовательного обучения.

Коллективные обсуждения педагогических вопросов в училищах и на конференциях способствовали более основательной разработке вопросов организации учебно-воспитательной работы с глухими детьми. Однако новое пробивало себе дорогу в борьбе со старой системой обучения.

В Петербургском училище глухих прогрессивно настроенные учителя стремились начинать первоначальное обучение глухих с обучения русскому языку. Это новое направление в сурдопедагогике обосновывалось тем, что глухой такой же ребенок, как все дети, только лишен слуха. При этом отмечалось, что потерявший слух ребенок теряет связи с окружающими, становится обособленным от коллектива слышащих, приобретает «свой» язык жестов и мимики.

Приобщение глухого к слышащим посредством обучения устной речи в соединении с обучением письму, элементарному чтению и арифметике требовало пересмотра всей системы обучения и приближения ее содержания к программам народных школ. В дальнейшем на базе языкового материала осуществлялось изучение предметов (географии, истории и др.) по учебному плану уездных училищ. Представители этого направления в сурдопедагогике Я. Т. Спешнев, И. Я. Селезнев, А. Ф. Остроградский, Н. М. Лаговский и др. не считали глухих детей отсталыми. По их мнению, это запущенные дети. Такая запущенность обусловлена их изолированностью от слышащих людей вследствие глухоты.

Одним из важнейших средств преодоления этой запущенности является усвоение русского языка. Обучение русскому языку было разделено на три ступени.

На первой ступени обучения дети (в возрасте от 9 до 12 лет) путем наглядного обучения приучались осмысливать то, что они наблюдали. Окружающие предметы, явления, признаки, действия обозначались письменными словами. Таким же путем дети усваивали и отвлеченные понятия. Одновременно, вне зависимости от уроков наглядного обучения, учитель «вызывал» звуки для устной речи и приучал ученика к беглому чтению с губ. Письменная же речь служила основным средством для развития познавательных возможностей глухого ребенка.

На второй ступени дети (в возрасте от 12 до 15 лет) усваивали основные правила грамматики и учились применять их на практике. Много времени в эти годы уделялось упражнениям в разговорной речи на основе приобретенных на первой ступени знаний и умений.

На третьей ступени дети (в возрасте от 15 до 18 лет) должны были переходить к чтению литературных отрывков. Вместе с тем они должны были овладеть умением излагать свои мысли в устной и письменной форме в связи с изучением истории, географии, арифметики, геометрии и т. д.

Содержание обучения по русскому языку совпадало с программами уездных училищ. Однако это содержание усваивалось за более длительное время.

Средствами обучения продолжали оставаться жестовая речь, дактилология и письменная речь. Наряду с этими уже освоенными средствами обучения начала применяться и устная звуковая речь. Письменная же речь заняла место вспомогательного средства при обучении и использовании устной речи. Отношение к дактильной речи также изменилось. Употребление ее в сравнении с устной звуковой речью рассматривалось теперь как средство, требующее специального навыка в ее использовании.

Это новое направление в сурдопедагогике к началу XX века окончательно определилось как система «чистый устный метод». Вместе с тем при обучении русскому языку и другим общеобразовательным предметам продолжала использоваться система «мимический метод». Последняя особенно широко применялась в Варшавском и Московском училищах, а также в тех училищах, где учителями были глухие люди. В Варшавском училище в то время обучались слепые и глухие. Объединение тех и других в одном учебном заведении обусловливалось тяжелым материальным положением училищ, а также и непониманием необходимости осуществлять в процессе обучения дифференцированный подход к детям с разными аномалиями. Словесная речь рассматривалась в Варшавском училище как средство, необходимое для дальнейшей практической жизни. Что касается умственного развития в процессе обучения, то оно продолжало осуществляться на основе использования жестовой речи. В Варшавском училище глухой все еще считался «увечным», инвалидом, способным к усвоению словесной речи только с помощью жестов и мимики. Руководителей Варшавского училища вполне удовлетворяло обучение глухих ремеслам и навыкам устной речи, необходимым для элементарного общения. Воспитание и обучение глухих здесь продолжало носить практический характер, ограниченный задачами элементарной подготовки к жизни. Известным своеобразием отличалось в этот период недавно открытое Московское училище глухих. Руководитель училища И. К. Арнольд и приглашенные им учителя были глухие. Из этого, собственно, и вытекало своеобразие педагогического и методического направления училища. В училище до конца XIX века исходными средствами обучения и общего развития глухих были жесты, мимика и дактилология. Учебным планом Московского училища предусматривалось также и обучение глухих устной звуковой речи, русскому и немецкому языкам. Во время обучения русскому языку большое внимание уделялось чтению.

В 80-х годах XIX века директор Московского училища Д. К. Органов в методику первоначального обучения ввел более определенную систему, основанную на письменной речи и дактилологии, при этом исключалось употребление искусственной жестовой речи. В эти же годы в училище были предприняты попытки обучения глухих устной речи по звуковому методу. В этот период в сурдопедагогике шла борьба за то, чтобы методы обучения глухих в училищах все более приближались к тем, которые практиковались в народной школе. В то же время все более отчетливо проявлялось стремление внедрить в практику обучения глухих детей родной язык в форме устной и письменной словесной речи. Выразителями этого прогрессивного направления в сурдопедагогике были русские сурдопедагоги Я. Т. Спешнев и И. Я. Селезнев.

Я. Т. Спешнев (1820—1865). Яков Тимофеевич Спешнев родился в обедневшей дворянской семье. По окончании Царскосельского лицея поступил на службу в Министерство финансов. Однако вскоре он оставил чиновничью службу и поступил в Александровский императорский лицей на должность воспитателя, а затем стал и репетитором в младшем отделении лицея. В списках преподавателей лицея Я. Т. Спешнев числился членом кафедры русской словесности. После смерти В. И. Флери Я. Т. Спешневу было предложено занять должность директора Петербургского училища для глухих.

Я. Т. Спешнев к тому времени был достаточно образованным и опытным педагогом, чтобы не видеть отрицательных сторон замкнутой жизни училища для глухих. Но задуманные им изменения в организации педагогического процесса требовали от него более широкого и близкого знакомства с существовавшими в то время училищами для глухих в главнейших странах Западной Европы. В 1856 году с разрешения Министерства народного просвещения и Опекунского совета Я. Т. Спешнев побывал в заграничной командировке. Там он изучал постановку работы в училищах для глухих. После возвращения из командировки он стал воплощать свои идеи на практике. Я. Т. Спешнев занялся совершенствованием организации и методов обучения глухих в Петербургском училище. Одновременно он вел подготовку к изданию оставщейся после В. И. Флери рукописи «О постановке изустного слова глухонемых»; эта работа была им опубликована в 1859 году. Опираясь на прогрессивные принципы общей педагогики и общеметодический опыт обучения русскому языку, Я. Т. Спешнев начал перестройку училища глухих. Проводившиеся Я. Т. Спешневым реформы были направлены в основном на преодоление изолированности учащихся от окружающих слышащих и на овладение ими русским языком. Усвоение родного языка он признавал важнейшим делом в обучении и развитии учащихся.

Я. Т. Спешнев разделил училище на два отделения. В первое отделение принимались дети, пользующиеся в общении словесной устной речью. Надо полагать, что это были позднооглохшие и слабослышащие дети. Во второе отделение принимались дети, которые общались между собой с помощью жестовой речи. На ее основе их надо было обучать письменной речи.

Опекунский совет разрешил Я. Т. Спешневу провести такую реформу. В то же время этот совет препятствовал ее успешному осуществлению. Как только Я. Т. Спешнев в 1864 году отправился во вторую заграничную командировку, было ликвидировано дифференцированное обучение и была восстановлена прежняя практика обучения. В этой практике эклектически сочеталось обучение устной, письменной, дактильной и жестовой формам речи.

Борьба за реформы в Петербургском училище убедила Я. Т. Спешнева в необходимости произвести коренные принципиальные изменения в его организации. Вместе с тем у него возросло стремление добиться того, чтобы училище из благотворительного Мариинского ведомства было передано в ведение Министерства народного просвещения.

Во время второй командировки за границу по заданию Министерства просвещения Я. Т. Спешнев занимался изучением организации обучения глухих детей в народных школах по системе А. Вланше. По возвращении из-за границы он популяризировал идею А. Бланше о совместном обучении в народных школах глухих и слышащих детей. Я. Т. Спешнев перевел на русский язык книгу А. Бланше «Руководство для наставника об обучении глухонемых в народных школах». Кроме того, в 1865 году им был составлен научный отчет: «Бланше — главный врач Парижского института и его система обучения глухонемых со слышащими-говорящими в народной школе».

Критика Я. Т. Спешневым существовавшей в то время в России организации училищ для глухих была принципиальным подтверждением новой, прогрессивной установки на совместное обучение глухих со слышащими. Он считал, что, обучаясь в народной школе, глухие окажутся перед необходимостью совершенствовать свои способности в чтении с губ и умении говорить устной звуковой речью. При этом он хорошо понимал, что осуществить идею совместного обучения глухих со слышащими в условиях господствовавшей в России системы народного просвещения почти невозможно. Я. Т. Спешнев внес большой вклад в развитие русской сурдопедагогики. В своей деятельности в Петербургском училище он отражал стремления прогрессивных педагогов 60-х годов. Ему Принадлежал первый опыт критического рассмотрения западноевропейских училищ для глухих, и в частности сурдопедагогической системы А. Бланше. При участии Я. Т. Спешнева вместо устаревшего Устава 1835 года был подготовлен Устав Петербургского училища 1865 года, позволявший расширить прием приходящих учащихся и уточнить задачи училища.

Первым среди сурдопедагогов Я. Т. Спешнев выступил против установившихся традиций организации закрытых учебных заведений для глухих и настойчиво боролся за приобщение глухих к слышащим, за их обучение посредством словесной устной и письменной речи. Он вводил в обучение глухих детей устную речь и наглядные средства, широко используя для этого картины, экскурсии. Им впервые была осуществлена идея обучения глухих детей с остатками слуха игре на фортепиано. (Достижения учащихся в овладении музыкой превзошли все ожидания окружающих и производили на них сильное впечатление.)

Я. Т. Спешневу принадлежит первая попытка поставить в особые условия неуспевающих глухих учащихся (удлиненный срок обучения, более углубленная профессиональная подготовка). По решению педагогической конференции такие учащиеся оставлялись в училище «по молодости и неудовлетворительному развитию», для «усовершенствования в науках». В дальнейшем при училище был создан приют для умственно отсталых глухих детей.

Необходимо, однако, отметить, что увлечение Я. Т. Спешнева системой А. Бланше, длительные заграничные командировки прерывали его плодотворную практическую деятельность, затрудняя процесс перестройки и закрепления новых организационно-педагогических начал в жизни и деятельности училища. Вследствие этого Я. Т. Спешнев не смог уделить должного внимания конкретным вопросам учебно-воспитательной работы, закрепить попытку развития у глухих слуховых восприятий, уточнить дифференциацию состава учащихся по используемым ими средствам общения, т. е. решить до конца те сурдопедагогические проблемы, которые им же были поставлены. Кроме того, создавая свою методику обучения звуковой речи, А. Ф. Остроградский не придавал должного значения использованию имеющихся у глухих остатков слуха, хотя в Петербургском училище в то время и велись занятия по их развитию.

Итак, развитие теории и практики обучения и воспитания глухих детей проходило в самой тесной связи с теми изменениями, которые происходили в педагогике, школе и народном образовании России того периода. Изменения в общей системе народного образования самым непосредственным образом сказывались на постановке обучения глухих детей.

Во второй половине XIX века в России открывались новые училища для глухих. Вместе с тем продолжалось развитие теории и практики обучения глухих детей. В этот период И. Я. Селезневым и А. Ф. Остроградским были созданы труды по методике обучения глухих. Эти видные методисты рекомендовали посвятить период первоначального обучения глухих усвоению ими русского языка в его устной и письменной формах.

В конце XIX века неотъемлемой частью учебно-воспитательного процесса стало трудовое обучение, цель которого заключалась в подготовке глухих к участию в производительном труде.