Человек и благородный камень

Кто странствовал в горах и имел счастье найти в расселине скалы прозрачный горный хрусталь, тому знакомо изумление при виде этих, каких­то ирреальных образований. Что-то от прозрачности воздуха, от чистоты струящихся ключей ­ соединилось в них со строгостью, присущей ходу небесных тел. Мрачная тяжесть материи, которую мы ощущаем в каждом камне мостовой ­ здесь как бы изгнана таинственною силой, волшебно сотворяющей кристалл из иссиня­черного сланца или из плотного, непроницаемого гранита.

От этих чар, для непредвзятого наблюдателя очевидных, останется не много, когда он, возвратясь домой из странствий, поспешит в библиотеку, чтобы справиться о существе кристаллов и благородных камней в весьма обширной литературе. В книгах он найдет фантастические формулы химического состава и строгую математику кристаллических форм. И он найдет там много основательных теорий предполагаемых химических и физических процессов, благодаря которым в отдаленном прошлом из огненно-текучей первичной магмы произошли эти чистые и строгие образования.

Но в них не сказано ни слова о бесспорном чуде: среди породы плотной, непрозрачной, как бы паря в ней ­ покоятся прозрачные, как чистая вода, или цветные кристаллы; и даже самые большие, двухметровые кристаллы горного хрусталя, полметра в диаметре ­ возникли не в какие­то древнейшие времена, а в совсем недавних процессах горообразования нашей Земли. Занимаясь происхождением и геологией месторождений благородных камней, мы встретим много таких чудес. Эти чудеса описаны в литературе со скрупулезностью, свойственной научному исследованию. Рассматривая конкретные благородные камни, мы познакомимся со многими такими достопримечательностями. Но, тем не менее, они не будут что­либо для нас значить, если мы не пробудим в себе душевную силу удивления ими. Удивление, благоговение перед творящими сущностями и любовь к предмету ­ источники новых сил действительного познания.

Это ­ движущие силы любого исследования; но особо действенны они по отношению к непорочному, безгрешному миру минеральных образований.

Естественнонаучное мышление последних столетий принесло нам обширное знание всей природы. Это знание было необходимо, чтобы расширить наше сознание и обострить наши чувства. Но с этим расширением нашего сознания и наших знаний внешней природы мы почти полностью потеряли из виду внутреннее существо природы, которое и сегодня, как это было некогда ­ лишь одно может быть истинным источником нашего удивления и нашего благоговения.

В древнейшие времена человечества, в ранних культурах Азии, Африки и Америки, когда ещe короли­жрецы управляли народами и культурой, благородные камни были только в руках священников и королей. Их знание о связи между природными явлениями и творческими мировыми могуществами давало им возможность находить, независимо от их удаленности, места, где в выросшей скале или в глубине осыпей речных долин и горных ущелий покоятся те чудесные камни, которые являлись для них высшим выражением божественного творчества в отмирающем мире минералов. Краски и формы кристаллов в медитации уводили их взгляд в дали зодиакальных небес, где они прозревали тех миротворящих сущностей, чья власть в ходе развития человека и Земли создала также и благородные камни. Отсюда происходит древнее знание связи благородных камней с Зодиаком. Подчиненность благородных камней знакам Зодиака передает Каббала евреев и греческие мистерии, о ней сообщает в своих сочинениях Агриппа Неттесгеймский. На этих сообщениях в какой­то мере основаны весьма сомнительные соотнесения так называемых месячных камней, которыми пытается спекулировать весьма оперативная индустрия украшений, используя мистические потребности современного человека. Она не может знать, что такие соотнесения окружают действительные тайны. Их профанация a priori накладывает на такие «соответствия» клеймо чего­то ошибочного и пустого.

Подобная профанация в те далекие времена была совершенно невозможна. Благородный камень в мертвом мире минералов считался высшим выражением божественных деяний, его рассматривали как нечто священное и он не мог быть ничьим личным владением. Священник или король носил его в перстне, завернутым в благородную ткань или как знак достоинства своей короны, давая тем самым понять народу то, что он имеет внутреннее общение с божественными творческими властями мира, то, что он, облачаясь в свои регалии ­ лишь служитель этих властей. И когда мы потом, в более поздние времена, находим благородные камни во владении королей и священников уже как знаки богатства и власти, мы имеем дело с явлениями упадка. Это признак того, что первоначальный смысл этих регалий утрачен.

Но несмотря на этот упадок, в определенных кругах до недавних времен сохранялось знание тайн благородных камней. Это знание там проявилось, где благородные камни использовались во внутренней облицовке капелл и других церковных помещений. Лучше всего этот благородный материал применен в капелле св. Венцеля в соборе св. Витта в Праге (строитель ­ Петер Парир) и в капелле св. Креста в древнем замке Карлштайн, возле Праги. Помещения капелл облицованы по периметру до высоты человеческого роста нерегулярными полированными пластинами горного хрусталя, розового кварца, аметиста, хризопраза и других благородных камней из восточногерманского пограничного нагорья. Величина пластин ­ приблизительно 25´25 см. Стыки между пластинами выложены чистым золотом. В те же времена в капелле в Карлштайне существовало также целое окно из шлифованных, оправленных в золото пластин благородных камней.

Входя в такую капеллу, мы ни в малейшей степени не испытываем впечатления чрезмерного великолепия. Нежная прозрачность стен из благородного камня лишь усиливает праздничность и величественность помещения, которое несмотря на неяркий свет высоко расположенных окон с витражами кажется освещенным каким­то ирреальным светом. Собственная же красота этих благородных камней, которая могла бы проявиться лишь в проходящем свете, при этом их применении совсем не проявляется.

С подобным «безразличием» к воздействию великолепия благородных камней мы встречаемся также и там, где они являются «украшениями» и «отделкой» древних церковных алтарных устройств, реликвий и саркофагов. Использованные при этом большие и весьма ценные камни художественно не обработаны, как это сегодня принято ­ со многими преломляющими шлифованными гранями, но лишь округло сглажены и тщательно отполированы со всевозможным сохранением их естественной формы. Таким образом проявляется, собственно, только окраска и чистая прозрачность камня, и глаз не «ослепляется». Так же просто обработанными рубинами, сапфирами и изумрудами украшен большой золоченный саркофаг св. Венцеля в соборе св. Витта в Праге. И осмотрев внимательно церковные сокровища, мы найдем, что лишь относительно поздно, уже в начале нового времени, где­то с конца 15 столетия, в обработке благородных камней начинается новая эра.

В Индии этот простой способ обработки применяется еще и сегодня ко всем добываемым там благородным камням. Он основывается и основывался вовсе не на недостатке в технических знаниях, так как индусы ещe и сегодня владеют большим искусством полировки камней без машинных вспомогательных средств.

Бывшее когда-то исключительным применение благородных камней с культовыми целями с полным отказом от «ослепляющего воздействия великолепия» граненых камней ­ связано с тайной, открытием которой мы обязаны Р. Штайнеру. Чтобы приблизиться к раскрытию этой загадки, хорошо бы представить себе, что это, собственно, значит ­ прозрачная, то есть проницаемая для света материя. Что прозрачны воздух и вода, что вода прозрачна намного меньше, чем воздух, о чем мы заключаем при образовании облаков ­ кажется нам само собой разумеющимся. Само собой напрашивается ­ связать эти факты с плотностью, с удельным весом. Воздух ­ легче воды, вода ­ легче минерала. Прозрачность представляется связанной, грубо говоря, с удельным весом, плотностью вещества. Следовательно, благородные камни не должны были бы быть намного тяжелей воды. Мы должны, однако, констатировать, что удельный вес благородных камней колеблется в среднем от двух­ до пятикратного удельного веса воды, достигая иногда удельного веса металлов. Следовательно, мы не можем связывать прозрачность благородных камней с плотностью. Опыт нам тем не менее говорит, что прозрачность камня может быть самой «чистой воды». (Для алмаза и других бесцветных камней даже используется понятие «воды» в качестве специальной качественной котировки камня.) Но при исследовании благородных камней на возможное содержание воды оказывается, что как раз камни самой «чистой воды» ­ никаких следов воды не содержат.

Очень многие благородные камни, особенно если они шлифованы гранями, демонстрируют ещe и другое явление, цветовую игру, которую обозначают как «огонь» камня. Огонь камня зависит от того, как он преломляет и отражает приходящий свет. Угол преломления зависит от вещественности камня, другими словами ­ от его плотности. Благородные камни с более высоким удельным весом, как алмаз, гиацинт (циркон), рубин, сапфир и гранат ­ обнаруживают более сильное преломление света, чем, например, значительно более легкий горный хрусталь. Итак, здесь мы обнаруживаем, что огонь камня возрастает с «тяжестью». Это противоречит всему опыту, который мы, как таковой, можем обычно переживать в материи. Так как самые тяжелые вещества Земли, металлы, для света ­ полностью непроницаемы.

Итак, мы видим, что с нашими обыкновенными представлениями о плотности и тяжести ­ не справиться с «водой и огнем» благородных камней. Просто они ­ форма материи, представляющая особый случай.

Мы уже упомянули вначале, что этот «особый случай» в том и состоит, что благородный камень возникает среди непрозрачной горной породы. Желая найти сравнение, явление, подобное этому, но в совершенно другой области, мы должны были бы помыслить о глазном образовании, когда в непрозрачной массе тела, вставленная в полость черепной кости, лежит прозрачная для света субстанция глаза. Такое сравнение может казаться рискованным, ибо, казалось бы ­ что общего у благородных камней с человеческим глазом? Разве что поэту могло бы прийти на ум ­ сравнить глаза возлюбленной с благородными камнями.

Так что, если позволить поэтам и художникам участвовать в разговоре в науке, это может быть при известных условиях исходным пунктом для познания, которому мы обязаны исследованиям Р. Штайнера. Мы могли бы счесть это сравнение слишком смелым, если бы мы не имели тех его указаний, что между развитием органов чувств и образованием в Земле благородных камней существует внутренняя связь. И при рассмотрении отдельных благородных камней мы будем неоднократно об этой связи напоминать.

То, что прозрачная для света материя, к примеру ­ кварцевый песок (горный хрусталь) ­ связана с жизненными процессами, показали работы госпожи Лили Колиско о влиянии кремния на рост растений. Госпожа Колиско сумела показать, что при высоком содержании в почве песка растения даже в темноте образуют хлорофилл, который возникает обычно только при непосредственном воздействии света. Кремний передавал растущим в темноте растениям влияние света, которое он накопил в себе. Другие эксперименты показали, что предварительно сильно подвергнутый освещению кварцевый песок позволяет расти в темноте зеленым росткам, в то время как свежеизъятый из глубины песок, который не был предварительно освещен, производит блеклые ростки. Отсюда понятно указание Р. Штайнера в сельскохозяйственных докладах, что кремний является чем-то вроде органа чувств всей Земли, органом восприятия тепла и света. Такие явления подтверждают и то, что прозрачной материи свойственны качества, которые нельзя установить химико­физическими методами. Они проявляются только в связи с жизненными процессами.

Из приведенного можно, по крайней мере предварительно, уяснить, что в случае прозрачной материи, которую геммология сравнивает с водой и огнем, мы действительно имеет дело с таким состоянием субстанции, которое так же извлечено из всего минерального бытия Земли, как сияющий, проницаемый для света глаз человека ­ из остального тела.

Благородные камни вовсе не являются какими­то случайными образованиями, возникновение которых можно «объяснить» из физико­химических соображений. Они являются по существу такими же чудесными произведениями, как человеческие глаза или другие человеческие органы чувств с их «проницаемостью» для звука, тепла, формы или душевных качеств. Если через наши органы чувств в нас проникают ещe и другие силы, кроме тех, что мы можем устанавливать физически: свет, звук, тепло, форма и так далее, то вовсе не столь уж неестественно представление, что благородные камни обнаруживают также и другие «проницаемости», которые ещe ускользают от наших познавательных возможностей.

Здесь мы можем вернуться к вышеупомянутому культовому применению благородных камней в прошлом; теперь мы, вероятно, сможем предварительно понять то, что Р. Штайнер в более широкой связи охарактеризовал благородные камни как органы чувств высших духовных существ, вследствие чего этим существам, не обладающим физическим телом, дана возможность взирать в земные физические события. Те же сущности, творящие мир, которые на протяжении долгих периодов развития создавали чудесное строение человеческого организма, создали, как отражения в минеральной Земле и ее органы чувств ­ благородные камни. Этот оккультный факт был известен королям­жрецам глубокой древности, многим великим посвященным. Он был ещe известен строителям готических соборов. Они покрывали помещения капелл, алтарную утварь, реликвии и саркофаги благородными камнями в простой форме, чтобы при богослужении духовный мир мог взирать на это и принимать участие в деяниях людей.

Горный хрусталь

У Адальберта Штифтера, в его сборнике «Пестрые камешки», есть одна рождественская история, она так и называется ­ «Горный хрусталь». Двое детей, потерпевшие бедствие зимой в горах, чудом спасаются от смерти. С горным хрусталем в этой истории связана некая окутывающая защита судьбы. Штифтер здесь показал, что глаз, если он не только исследует, но и с любовью, художественно созерцает мировые явления, способен глубже проникнуть в тайны мира минералов. Так как основное настроение, духовная аура, излучаемая горным хрусталем в его строгих формах, несущих с собой ясность и бодрость ­ окутывающая, хранящая.

Тот же мотив ­ в сказке о Белоснежке в ее стеклянном гробе, который ­ не что иное, как форма горного хрусталя. Белоснежка ­ это душа человека, заключенная в гробе тела; пока ее не пробудит поцелуй принца ­ духовного существа человека, его Я ­ ее хранит окутывающая ее аура* горного хрусталя.

В основе этой художественной и сказочной интерпретации понятия горного хрусталя ­ вовсе не абстрактная символика, а тот естественнонаучный факт, что в окутывающей тело коже человека значительную роль играет субстанция горного хрусталя ­ кремниевая кислота. Эта субстанция кремния не просто залегает в человеческой коже, но развивает в ней свою деятельность. В процессе постоянного обмена этой субстанции, которая постоянно образуется внутри и выталкивается наружу, человеческое сознание может воспринимать внешнюю границу собственной формы. Одновременно оно воспринимает и связь своей ограниченной телесности с окружающим миром. Это восприятие окружающего мира дифференцировано и концентрировано в различных способностях чувственных восприятий ­ зрении, слухе, осязании, обонянии и вкусе. В основе всех этих чувственных способностей лежит деятельность субстанции кремния во внешнем окружении человеческой организации. Но, как общее кожное восприятие физической оболочки подразделяется в своем развитии на различные вышеупомянутые чувственные способности, так же обстоит и с субстанцией кремния в мире минералов: с одной стороны, она существует как простой кварц или горный хрусталь, а с другой стороны ­ подразделенной в различных благородных камнях. Таким образом, филогенетически имеет место отношение* между

чувством зрения и образованием хризолита,

чувством слуха и образованием оникса,

чувством осязания и образованием карнеола,

чувством обоняния и образованием яшмы,

чувством вкуса и образованием топаза.

Все эти благородные камни содержат субстанцию кремния. Но тем не менее, они связаны с другими веществами, имеют другую структуру (внутреннее строение) или сформированы совершенно иным образом, чем простой горный хрусталь.

При рассмотрении отдельных благородных камней мы неоднократно будем возвращаться к первичной и основной субстанции кремния. Р. Штайнер в сельскохозяйственных докладах называл кремний «общим чувством земного бытия». Кремний передает Земле и принадлежащему ей растительному миру излучаемую из космического окружения силу света и тепла. В прошлом этими путями света и тепла пришли на Землю растительные формы, будучи принесенными субстанциями кремния [см. Р. Штайнер, Облики мистерий. 14 докладов, Дорнах, 23 ноября - 23 декабря 1923 года. Дорнах, 1931]. Они отложены сегодня в кремниевых первичных породах Земли, в гранитах, гнейсах, сланцах и порфирах. Многие из этих горных пород обнаруживают в своих минеральных включениях странную древесину и формы, подобные растениям ­ асбест, древесный камень (хризотил), чашеобразно сгруппированные слюдяные розы и другие образования, последние следы растительного происхождения этих горных силикатов. Этому, бескорыстно передающему свет и тепло существу кремния противостоит сосущая, жадная известь, которая пришла на Землю через животные формы, в костных и раковинных образованиях.

Исследовав различные горные породы Земли в пределах их доступности при вскрытиях, бурении и горных работах, мы обнаружим, что 75 процентов всей массы горных пород составляет кремниевая кислота. Но лишь весьма незначительную часть этой столь распространенной кремнекислоты находят в виде настоящего горного хрусталя. Лишь там, где из­за движения ещe размягченных, пластичных масс горной породы в прошлом могли возникать трещины, жилы, ходы и пузырчатые пустоты, возникала возможность собраться желеобразно мягкой и содержащей воду кремнекислоте, которая позднее могла кристаллизоваться.

Но кремнекислота кристаллизуется не только в таких полостях, но и среди извести, гипса и мрамора. Это можно понять, если мы знаем, что известь, мрамор и гипс перед отвердением ­ также были в желеобразном, коллоидном состоянии, в котором они содержали и растворенную кремнекислоту. Так мог выкристаллизоваться горный хрусталь, паря в мягкой массе и образуя столь прекрасные двуконечные кристаллы. Эти так называемые двуконечники (Doppelender) представляют горный хрусталь в его самой совершенной форме: шестигранная призма, ограниченная с обоих концов шестигранными пирамидами. Такие двуконечные кристаллы горного хрусталя находят и в пустотах мрамора Каррары в Италии, из которого Микельанджело создавал известные мраморные скульптуры. Эти, так называемые слезы Каррары, принадлежат к самым прекрасным и самым чистым кристаллам горного хрусталя, которые вообще известны; только их величина ­ чаще всего весьма ограничена.

Другие месторождения таких двуконечников ­ в Калабаге в Индии, где кристаллы находят вросшими в гипс соляного мергеля, и в Лейк Джордж в штате Нью­Йорк, где кристаллы встречаются в известняковом песчанике. На Земле таких мест может быть ещe немало. Автор сам примерно лет двадцать назад находил в пещере в верхнем ракушечнике у Гросс­Заксенгейма в Вюртемберге тысячи мелких двуконечных кристаллов. Эти кристаллы были величиной от 1 до 2 миллиметров, чистой воды и совершенно сформированы. Добывать кристаллы было несложно, растворяя окутывающий известняк кислотой.

Образование таких двуконечных кристаллов в совершенно иначе сформированной среде говорит о том, что химические силы в этих ранних состояниях будущего мира горных пород ­ ещe сильно отступают назад. Если горный хрусталь, т.е. кремнекислота, может возникать внутри желеобразной массы углекислой извести, т.е. базисной субстанции, то должны преобладать кристаллообразующие, изолирующие силы. В противном случае кремнекислота будет химически связываться с известью, образуя кремнекислую известь (волластонит). Итак, мы касаемся здесь прафеномена образования кристалла, образования благородного камня вообще. Ибо образование кристалла или благородного камня ­ изолируясь, индивидуализируясь ­ поднимается из остальной, часто очень сложной, массы горной породы.

Возникает впечатление, что кристаллообразующая сила высасывает чистую субстанцию из массы горной породы, отвергая все нечистое. Из темных, окрашенных железом или чем­либр другим пород, сами собой выкристаллизовываются бесцветные, чистой воды кристаллы горного хрусталя. Лишь очень редко в немногих месторождениях встречаются небольшие кристаллы горного хрусталя, в форму которых привносят нечто другие вещества и вследствие этого они окрашены непрозрачно. Так, у Зундвиг­Изерлоха находят железистый кремний, содержащий тонко распределенную окись железа, из Мадагаскара происходят кристаллы, ржаво­непрозрачные из­за окиси железа, и на Сицилии нашли крохотный горный хрусталь со включенной серой. В окремненной древесине древних пластов находят иногда мелкие кристаллы, совсем черные от угля.

Природа кристаллообразующих сил такова, что они со всех сторон пронизывают Землю из космического пространства. Это отчетливо обнаруживается как раз во всесторонне сформированном двуконечнике. Если, напротив, вырос кристалл с одним концом, то он укоренен, собственно ­ в Земле, т.е. формирующие силы могли действовать только с одной стороны. Р. Штайнер говорил об этих кристаллообразующих силах в том смысле, что их нужно искать на продлении линий и ребер, ограничивающих кристалл - в космическом пространстве. Так мы приходим к определенным звездным констелляциям, из которых действуют или действовали кристаллообразующие силы.

Эта пространственная или звездная кристаллография, как ее можно было бы назвать ­ предмет высшей математики, которой мы здесь заниматься не будем. Однако и без математики мы в состоянии обнаружить эти всесторонне действующие кристаллообразующие силы, особенно «шестиугольную силу» формирования горного хрусталя. Для этого достаточно, отвлекшись от мира горных пород, обратить взор на другие области. Если мы направим взгляд на процессы в атмосфере, обнаруживается, что, к примеру, снежинки ­ также образованы по этому принципу шестиугольника. И те тонкие ледяные иглы, парящие ясным зимним днем на больших высотах, представляют собой крохотные шестигранные призмочки, которые вертикально висят в ледяном воздухе. В них преломляется солнечный свет и производит благодаря отражениям удивительное солнечное гало ­ громадное светлое кольцо с расположенными точно по кресту дополнительными «солнцами».

Когда мы из верхних слоев атмосферы спускаемся в мир растений, эти шестиугольные кремниевые силы весьма отчетливо обнаруживаются в микроскопических растительных клетках. Даже если эти шестиугольники и не столь регулярны, как кристаллы льда ­ все же здесь, на ступени жизни, повторяется явление, которое мы находим и в мире минералов. Листики слюды в гнейсе и в граните, как и в растительных клетках ­ шестиугольны; как и в растении ­ они лежат друг над другом слоями. Р. Штайнер сравнивал это внутреннее строение растения со структурой зернистых горных пород. Он обратил внимание на то, что сама клеточная структура вызвана стремлением субстанции растения к минералообразному. Этот процесс в растении завершается в образовании древесины.

Однако и в цветочном регионе многих растений мы встречаем эту «шестиугольную силу». Так, цветы лилейных ­ построены по шестиугольнику. Отсюда недалеко до царства пчел, которые умеют управлять «шестиугольной силой» как вряд ли умеет другое живое существо. Строительство сот для личинок и меда выполняется в лучшем смысле слова силами кремния, которые всесторонне пронизывают мир. Здесь перед удивленным взором человека волшебным образом создается большая и отчетливая «растительная клетка».

Это явление клеточной и сотовой структуры мы можем встретить и в мире горных пород. Тем не менее, она там очень скрыта: шлифы тонких пластин многих агатов, которые также состоят из водосодержащей кремниевой кислоты, в проходящем свете показывают отчетливо выраженную клеточную и сотовую структуру. При рассмотрении благородных камней, связанных с агатом, мы снова возвратимся к этому явлению.

Примечательно здесь то, что это шестиугольное образование горного хрусталя осуществляется совсем не так, как у собственно гексагональных кристаллов других веществ. Здесь большое количество совершенно по­разному сформированных отдельных кристаллов срастается в шестигранную призму.

Здесь становится ясно, что формирующая горный хрусталь сила такова, что она просто перехватывает определенные собственные тенденции субстанции кремния и формирует так называемый габитус,* который уже больше не связан с первоначальной кристаллизационной тенденцией. Лишь в мраморе Каррары, и притом очень редко, встречаются такие «первоначальные» кристаллические формы кремнекислоты. Это в основном крохотные кристаллы, которые напоминают что угодно, только не формы горного хрусталя. Они упакованы в плотном мраморе и могут быть добыты растворением мрамора в соляной кислоте.

Итак, упомянутый габитус горного хрусталя, образующийся благодаря срастанию и двойникованию ­ это нечто такое, что горный хрусталь «индивидуализировал» по всей Земле. Кто видел достаточно много кристаллов горного хрусталя из многочисленных месторождений во всех странах, при хорошей памяти на формы ­ будет в состоянии, взглянув на горный хрусталь ­ относительно легко определить, откуда он происходит.

Индивидуальный внешний вид горного хрусталя подчинен определенным закономерностям, характерным для конкретных месторождений. Эти закономерности называют по имени их месторождений, не подразумевая при этом, что соответствующая форма может происходить исключительно из одного этого месторождения.

Различие этих закономерностей возникает вследствие того, что «первоначальные одиночные кристаллы», которые имеют ромбоэдрический или трапецеидальный характер, могут срастаться как «справа налево» так и «слева направо». Таким образом возникают «правые» и «левые» кварцы. Так что один лишь правый или один лишь левый кварц сам по себе ­ никогда не могут образовать горный хрусталь. Только если два правых кварца или два левых кварца, или правый кварц и левый кварц, дополняя друг друга, как близнецы, пронизывают друг друга и срастаются ­ возникает полный кристалл горного хрусталя. Первый случай, когда два правых или два левых кварца двойникуются друг с другом, соответствует так называемому дофинейскому закону, так как эта закономерность имеет место преимущественно в кристаллах Альп и Дофинэ. Второй случай, когда правый и левый кварц двойникуются попарно, соответствует так называемому бразильскому закону, так как эта закономерность наблюдается преимущественно в кристаллах из Бразилии. Но этот бразильский закон имеет место также и в альпийских кварцах.

Третья закономерность получается из комбинации дофинейского и бразильского законов и позволяет возникать так называемым четверням. Четвертый ­ так называемый японский закон: из-за некоторых особых включений в Японии двойники пронизываются не по вертикальной оси, но оси наклонены друг к другу почти под прямым углом. Такие «японские» кристаллы ­ заметно плоские.

Кроме этого имеется еще шесть весьма редких законов, характерных для определенных малоизвестных месторождений. Упоминаем их, лишь чтобы показать, насколько сложно и вариабельно образование горного хрусталя.

Некоторые альпийские кварцы (преимущественно так называемые дымчатые кварцы, о которых речь впереди) обнаруживают ещe и «спиральный» рост. Это возникает вследствие того, что вертикальные оси двойников наклонены друг к другу под малым углом. Два правосторонних кварца могут вырастать в правоспиральный кристалл и два левосторонних кварца, соответственно ­ в левоспиральный.

Без естественного наглядного пособия или хороших иллюстраций такой перечень закономерностей, разумеется, несколько абстрактен. Но они все же дают некоторое представление о разнообразии возможностей и указывают, как варьируются кристаллообразующие силы на Земле, так что их различие можно определять даже математически. Но то, что можно в этом постичь, вплоть до математической абстракции, выражает то разнообразие, которое возникает, когда кристаллообразующие силы из звездного окружения охватывают земные субстанции в различных местах Земли. Местности живой Земли также сильно отличаются теми силами, которые, как невидимое, эфирное ­ выражаются, например ­ в растительном мире. Определенная флора ­ также возникает из взаимодействия небес и Земли; поэтому она столь разнообразна, так как небеса Земли ­ всегда иные, и в различных местах ­ различные силы исходят из внутренности Земли. То, что ещe сегодня так разнообразит флору на Земле, образовало когда-то в прошлом столь многообразно из живого целого также и этот, кажущийся мертвым, мир горных пород.

Главная страна, поставляющая ещe сегодня много горного хрусталя ­ Бразилия. В штате Гояс кристаллы находят в жестком песчанике в ходах и пустотах. Эти кристаллы отличаются стройным, тонким габитусом и в основании несколько толще, чем у вершины. Толщина может достигать 50 см и длина ­ 70­80 см. Известны также более крупные двуконечные кристаллы и так называемые призрачные кварцы из бразильских месторождений. Призрачные кварцы отчетливо указывают на то, как возникает горный хрусталь: в прозрачном кристалле видно от 2 до 6 меньших кристаллов с ребрами и гранями, точно параллельными внешним ребрам и граням*, которые как бы парят внутри. Слабо намеченные грани этих, вложенных друг в друга кристаллов, возникают из­за включений мельчайших газовых или жидкостных пузырьков. Целое выглядит так, как если бы несколько кристаллов были бы вставлены друг в друга. В этом случае отчетливо видно, что горный хрусталь действительно «вырос», что он постепенно «облачался» в определенном ритме во все новые субстанции. И между отдельными «периодами» роста на грани сформированного к этому моменту кристалла осаждались тонкие слои газа или жидкости, которые теперь показывают нам контуры включенных кристаллов.

На гигантских кристаллах горного хрусталя, которые находили уже в 18 столетии в мощных «кладовых кристаллов» в Гримзеле на Бернском нагорье и в Оберваллисе в Виштале, можно познакомиться с явлением, бросающим свет на тайну возникновения кристалла. Многие из кристаллов, которые находили в этих пещерах, были больше метра длиной и соответствующих диаметров. Был кристалл величиной свыше 2,5 метров и весом 8 центнеров. Особенностью этих кристаллов были мельчайшие слоистые включения, подобные таковым у призрачных кристаллов, но с тем различием, что эти слои ­ не параллельны внешним граням кристаллов, а образовали горизонтальные зоны. Эти горизонтальные слоистые зоны пронизывали на равном уровне все кристаллы, которые стояли на полу пещер. Если, к примеру, такой слой был на уровне 50 см от почвы, то он тянулся через все остальные кристаллы на том же уровне ­ 50 см. Ближайший слой мог быть на уровне 56 см от почвы, следующий ­ на уровне 63 см, и всегда эти слои в стоящих рядом кристаллах были на одном и том же уровне. Этот феномен описывали ещe в минералогической литературе прошлого столетия. Из этого явления следует, что первоначально вся кладовая кристаллов была наполнена желеобразной массой ­ кремнекислота плюс вода, в которой равномерно поднимались тонкие облака газовых пузырьков. Эти облака образовали в мягкой массе слоистые зоны. Когда вся масса начинала кристаллизоваться, облака газовых пузырьков включались в кристаллы и теперь показывают, что многие кристаллы такой кладовой, даже различной величины ­ произошли из одной мягкой основной массы, наполнявшей все пространство.

В связи с этим прежнее представление, что горный хрусталь кристаллизуется подобно соли из водного раствора, можно считать устаревшим. Многое указывает на то, что все кристаллообразования, связанные с кремнекислотой, а также руды металлов - произошли из подобного желеобразного состояния

Но это состояние желе или геля ­ как раз и есть то состояние, которое представляет первостепенную важность для живой субстанции. Весь белок растений и животных пребывает в этом коллоидном состоянии желе и пронизан живой водой. Благодаря этому живому жидкому бытию субстанция имеет возможность пронизываться теми формирующими силами, которые действуют из космического окружения ­ с одной стороны, и из Земли ­ с другой. Желеобразная масса кремнекислоты в пустотах горных пород также когда-то была охвачена жизненными силами Земли. Покидая каменеющие горные породы, жизнь оставила свои следы во всем многообразии кристаллов и окружающих их пород.