Тема 1. Развитие научного познания. Юридическая наука в системе гуманитарного знания.

Тема 3. Основные концепции правопонимания. Юридическая герменевтика.

Юридическая герменевтика.

Юридическая герменевтика как методология познания права может быть названа неотъемлемой частью юридических исследований, поскольку наука о праве есть в первую очередь «понимающая» или «толкующая» дисциплина. По мнению современных исследователей, знание о праве глубоко герменевтично по своей сути, поскольку оно неотделимо от истолкования различных форм и источников права — как исторических правовых документов, так и действую­щих правовых актов. По убеждению современных исследователей – правове­дов, профессиональное правовое мышление радикально отличается от мышле­ния инженерного и в целом от естественнонаучного мышления. Если последнее является, главным образом, «мышлением объясняющим», то первое, помимо этого есть еще и «мышление понимающее». Юриспруденция – социальная дис­циплина, следовательно, она имеет дело не с неодушевленными предметами, но с людьми, действия которых необходимо не только объяснить, но и понять. Юридическая герменевтика по своей природе антропологична, потому как по­нимание права всегда сопряжено с самопониманием человека.

Правовая наука - сугубо герменевтическая наука еще и потому, что объ­ектом ее исследования являются, в первую очередь, различного рода правовые тексты. Впрочем, подобно философской герменевтике, юридической герменев­тике свойственно рассматривать юридическую реальность в целом как текст (текстуализировать реальность), нуждающийся в интерпретации. Современные исследователи расширяют представления о предмете исследования юридиче­ской герменевтики, он представляется не только как смысл юридических тек­стов в широком смысле слова (т.е. юридическая реальность как таковая), но как смысловые основания юридического дискурса – т.е. система юридического знания, выраженная в языке. Таким образом, предметом исследованийв юри­дической герменевтике предстаетсмысл как отдельных позитивно-правовых установлений, так и всей правовой реальности в целом, понимаемой как текст или дискурс.

Юридическая герменевтика по истине универсальный метод познанияправовой реальности. Вместе с тем, следует различать научную интерпретацию правовых явлений от практически-прикладной их интерпретации.

Юридическая герменевтика как научная методология направлена на тео­ретическое осмысление правовой реальности, с целью создания научных кон­цепций, в рамках которых осуществляется выявление сущности разнообразных правовых явлений, а также форм их существования и развития. Такого рода ин­терпретация предполагает не только смыслопостижение, но смыслопорожде­ние, соответственно, она нацелена, в первую очередь, на преобразование суще­ствующего в обществе правового порядка, т.е. на правотворчество.

Практически-прикладная юридическая герменевтика направлена на ос­мысление правовых явлений действительности применительно к функциониро­ванию действующей в обществе правовой системы. Интерпретация такого рода заключается, главным образом, в выявлении смысла, заложенного законодате­лем в текст нормативно-правового акта, а также выявления юридического смысла конкретной ситуации, конкретных отношений между людьми, которые или урегулированы правом и или требуют такой регуляции.

В данном случае понимание предполагает наличие определенной смы­словой константы, которая есть смысл нормы, закона, правоприменительного акта. Задача практически-прикладной юридической герменевтики - понять смысл права и соотнести его с данным случаем, казусом. Таким образом, прак­тически-прикладная юридическая герменевтика ориентирована, главным обра­зом, на правоприменение. Тем не менее, понимания смысла нормы постоянно обогащается за счет включения в его пространство новых смысловых элемен­тов, порожденных осмыслением единичных случаев, покрываемых этой нор­мой. Таким образом, практически-прикладная герменевтика также включает в себя элементы смыслопорождения и неявное правотворчество. Между научной юридической герменевтикой и практически-прикладной юридической герме­невтикой существую прямые и обратные связи. Так прикладная герменевтика есть познавательный механизм, позволяющий понять действующий смысл за­кона, соотнести его с конкретной ситуацией, а также юридически осмыслить ситуацию, к которой необходимо приложить этот закон. Юридический смысл закона, является результатом правового мышления законодателя, которое, в свою очередь, опирается на научные исследования, научные герменевтические изыскания права, которые не могут не опираться на судебную или иную право­применительную практику. Герменевтический метод в правопонимании обу­словлен, помимо всего прочего, также существованием различных правовых культур, в частности национальной правовой культуры, с собственным виде­нием проблемы прав человека, правового государства, и т.д.

Юридическая герменевтика находится в тесной взаимосвязи с философ­ской герменевтикой, последняя выступает как методологическое основание юридической герменевтики. На методологическую общность исторической, теологической, филологической и юридической герменевтики указывал Гада­мер. Именно, философская герменевтика разрабатывает метод, который ис­пользует юридическая герменевтика. Современная юридическая герменевтика включает в свой арсенал методики, разработанные В. Дильтеем, Г.Г. Гадаме­ром, Э. Бетти, в частности, актуальными методологическими процедурами и принципами являются: принцип диалогического характера понимания, прин­цип «лучшего понимания», процедура герменевтического круга и т.д. Приме­нение этих методов продуктивно как для толкования существующего законода­тельства, так и для выработки новых правовых норм.

Правопонимание носит диалогический характер, поскольку в его про­цессе всегда устанавливается незримый диалог между автором текста – исто­рических правовых документов или действующих правовых актов правовых норм, и толкователем – правоприменителем или исследователем – правоведом. Правопонимание подчинено принципу «лучшего понимания», поскольку каж­дая последующая интерпретация права шире предыдущей, в силу включения в его пространство новых смысловых элементов, порожденных осмыслением единичных случаев, казусов.

Герменевтический круг является незаменимым методом познания права и правовой действительности в целом. Во-первых, полное осмысление какой-либо правовой нормы – общего, недостижимо без ее сопоставления с конкрет­ной ситуацией – частным и наоборот; во-вторых, экспликация смысла какой-либо правовой нормы – части, достигается посредством ее соотнесения с нор­мативной системой – целым и, наоборот; в третьих, понимание какого-либо ис­торически существующего правового явления – текста, достигается посредст­вом понимания исторической ситуации, в которой оно возникло – контекста и наоборот; и т.д.

Необходимо отметить творческий характер юридической герменевтики. Интерпретация правовой нормы, в современном понимании, творческий про­цесс - изначально определенный смысл всегда обогащается новыми смысло­выми элементами, связанными с историческими изменениями, в силу которых изначальное смыслосодержание закона и смыслосодержание, применяемое в юридической практике, различны. Правоприменитель, таким образом, высту­пает как, по сути, созаконодатель. Вместе с тем, между законодателем и пра­воприменителем существует конфликт интерпретаций, суть которого состоит в том, что законодатель изначально стремится к однозначности текста в свою пользу.

Тема 4. Гуманистические концепции личности в современной юриспруденции.

Право и права человека неразрывно связаны. В правах человека право персонифицируется, обнаруживает свое «человеческое измерение». В них запечатлен особый тип отношений между личностью и обществом, личностью и государством. Верховенство права означает прежде всего верховенство прав человека как основной и фундаментальный, системообразующий принцип правового общества и правового государства. Можно сказать, что права человека являются необходимыми условиями самого существования человека – его физического, социального, духовного бытия.

История права – это вместе с тем история формирования и эволюции представлений о правах человека, т.е. о том, кто именно в той или иной системе права, в ту или иную эпоху признается в качестве человека, имеющего права. Теоретическое обоснование прав человека в каждую эпоху предполагает определенный образ человека как существа, способного иметь права, т.е. обладающего правоспособностью и правосубъектностью. Тем самым права человека соотносятся с исторически обусловленной мерой человечности в человеке, а юридическая концепция человека обнаруживает свой общегуманитарный смысл.

Античные концепции «коллективистской» личностиподразумевали тот факт, что субъектами прав считались только граждане. Чужеземцы и рабы в категорию граждан не входили. Древнегреческие философы объясняли способность граждан иметь права их особыми качествами как свободных людей (т.е. не рабов и не варваров), полисной (политической) природой человека. Аристотель писал в «Политике»: «Человек по природе своей есть существо политическое… только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т.п. Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулируемой нормой политического общества». Свобода мыслилась как коллективная (полисная свобода), а права человека выводились из его гражданства.

Между тем еще в эпоху ранней античной классики (V-IV вв. до н.э.) обнаруживаются истоки естественно-правового обоснования идеи прав человека. Например, у софиста Гиппия из Элиды можно найти мысль о несовпадении «природы» и «закона», естественного права и положительного права. В числе софистов, насколько можно судить, были противники рабства, ссылающиеся на то, что «по природе» у людей равные потребности. Однако учение софистов, подрывающее основы правопорядка, в целом не типично для античной культуры с ее идеалами «золотой середины», меры и гармонии во всем. Не могло быть и речи об автономии человека по отношению к природе как целостности, охватывающей и человека, и полис (государство), и космос в их гармоничных отношениях. В этом смысле все право (и естественное, и положительное) представало как право естественное (природное), хотя законодатель и не всегда признавался способным выразить в законе естественный порядок вещей.

Римские юристы, вслед за стоиками, подошли к идее прав человека. Учение стоиков оказало существенное влияние на последующее развитие и теоретическое обоснование этой идеи. Согласно учению стоиков об естественном законе, диктующем этические принципы человеческого общежития, все люди рождаются одинаково свободными и равными. Жить «согласно с природой» означало моральное право каждого быть свободным. Но это право сливалось с продиктованными естественным законом обязанностью, моральным долгом каждого, в конечном счете космической необходимостью быть свободным. В перспективе такая диалектика свободы и необходимости могла привести (и приводила) к деспотическому принуждению к свободе, вообще несовместимому с правом. Не стоики, а Эпикур (IV-III вв. до н.э.) затронул существенную для обсуждаемой темы проблему индивидуальной свободы в ее не только этическом, но и этико-правовом аспекте. Свобода, по Эпикуру, «не принадлежит никакому господину». «Необходимость есть бедствие, но нет никакой необходимости жить с необходимостью». Этика Эпикура впервые очерчивала сферу частной жизни (телесной и духовной) индивида.

В эпоху средневековья господствовало теологическое мировоззрение, то есть, понятия «личность» и «право» трактовались исходя из постулатов христианской традиции. Образ человека, в его христианском понимании, рисовался по образу и подобию Творца. Природа человека признавалась священной. Отсюда – утверждавшаяся христианством идея ценности человека, независимо от его имущественного положения, гражданства, этнической принадлежности. Эта идея подготавливала, делала возможным в перспективе требование универсального правового равенства. И хотя право оставалось сословным, а гражданские права – дарованными «сверху», принятие в 1215 г. Великой Хартии Вольностей явилось первым шагом к законодательному закреплению прав человека. Если в античности человек мог утверждать себя только через причастность к полису и космосу в целом, то в Средние века обосновывался принцип относительной автономии человека через идею служения Богу. Согласно учению Фомы Аквинского, крупнейшего мыслителя-теолога средневековья, человек – существо разумное и обладающее свободной волей. Хотя в конечном счете человеческая воля зависит от Бога, но она не подавляется и не ограничивается Богом, а, напротив, укрепляется в достижении блага. Человек – не марионетка, управляемая Богом. В сотворчестве с Богом свободный человек обретает себя как творение, в котором Творец запечатлел свой образ.

И все же права человека мыслятся в томизме в контексте именно служения Богу. Фома впервые обосновал совместимость христианской морали с принципами римского права, например, в учении о собственности. Праведному человеку никто не мешает пользоваться своей собственностью, собственность должна быть частной, а ее использование – общим. Однако индивидуальную (вне служения Богу) самостоятельность и автономию личность еще не обрела. Все сущее, все законы, включая естественные и положительные, подчинены вечному и абсолютному закону божественного разума. Но поэтому и положительный закон нельзя считать прихотью законодателя. Хотя во времена Фомы Аквинского законотворчество еще не выделилось в самостоятельную сферу деятельности, но сама идея связанности законодателя нормами, превосходящими его компетенцию, имела важнейшее значение для развития идеи прав человека.

Начиная с эпохи Возрождения, формируется классическая интерпретация прав человека. Парадигмой учений этого времени был антропоцентризм. Отдельной личности теперь придавалось универсальное значение. Первоначально – как субъекту морали и религиозной веры. Религиозно-моральный индивидуализм заострял в образе (природе) человека его прежде всего свободную волю, а не разум. М.Лютер (1483-1546 гг.), основатель протестантизма в Германии, отстаивал личную веру, в противовес вере в авторитеты, как равное право всех и каждого верить по совести. Свобода индивидуальной воли предполагала свободу слова, печати, всеобщее равенство; утверждалась идея всеобщего личного труда в качестве основы личной (частной) собственности.

В XVII-XVIII вв. на основе теории естественного права формируется классическая рационалистическая концепция прав человека. В это же время идея прав человека как естественных и неотчуждаемых получает впервые юридическое закрепление – сначала в Англии и США и на основе уже имеющегося законодательного опыта – в знаменитой Декларации прав человека и гражданина 1789 г.. В Декларации впервые на законодательном уровне четко разграничены понятия «права человека» и «права гражданина», т.е. зафиксировано разделение сфер частной и политической жизни, естественного и позитивного (волеустановленного) права.

Эти и другие важнейшие законодательные новеллы были теоретически обоснованы такими выдающимися мыслителями XVII-XVIII вв., представителями классической теории прав человека, как Г.Гроций (1583-1645 гг.), Т.Гоббс (1588-1679 гг.), Дж.Локк (1632-1704 гг.), Ж.-Ж.Руссо (1712-1778 гг.) и др. Согласно данной теории человек (природа человека) – первоисточник естественного права. Природа человека при этом понимается натуралистически, а потому и нормы естественного права, подобно законам природы, признаются неизменными, объективными и абсолютными. Г.Гроций был убежден в том, что «естественное право… столь незыблемо, что не может быть изменено самим Богом».

В просветительской идеологии права человека выступают как требования правосознания, обращенные в первую очередь к абсолютистскому государству. Естественное право – это право равенства свободных индивидов. Требования свободы и равенства, коренящихся в самой природе человека, были направлены на то, чтобы ограничить произвол государства и утвердить в качестве правовых отношения свободы и равенства не только между гражданами, но и между гражданами и государством. Обосновывалась идея «негативной» свободы (свободы «от») – свободы как независимости. Эта идея легла в основу концепции прав человека первого поколения. Идея свободы как независимости нацеливала одновременно на издание «разумных»» («разумно-правовых») законов, закрепляющих единую, общую и равную для всех меру свободы. В «разумном» («разумно-правовом») государстве свобода, как утверждали французские просветители, состоит в том, чтобы зависеть только от законов. Представителей классической теории прав человека объединяло сформулированное позже Гегелем убеждение в том, что право «касается свободы, самого достойного и священного в человеке».

Классическая теория естественного права (естественных прав человека) подвергалась и подвергается обоснованной в целом научной критике за присущие ей натурализм, гипертрофированный рационализм, отсутствие идеи развития, правовой дуализм и др. Однако эта критика не должна умалять практико-идеологическую ценность идеи (образа) человека как автономного субъекта зарождавшегося гражданского общества, впервые предъявившего государству требования гарантий своей свободы, собственности, безопасности и готового сопротивляться угнетению. Обеспечение этих естественных и неотъемлемых прав является, как говорится в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. (ст. 2), целью всякого политического союза.

Согласно классической рационалистической теории прав человека необходимость свободы есть не что иное, как закон природы. Натурализм этой теоретической конструкции впервые преодолел И.Кант (1732-1804 гг.), чьи идеи предвосхитили многие положения европейской теории прав человека XX столетия и продолжают быть актуальными.

Человек, по Канту, – не только природное существо, подчиняющееся природной необходимости (естественному закону), человек – еще и моральное существо. Для человека как морального существа возможны изначально свободные действия, т.е. такие, которые сообразуются с одной лишь его собственной волей, не нуждающейся в какой бы то ни было опеке чужой воли и прежде всего со стороны государства. В качестве морального существа человек способен сам себя определять, следуя закону, данному собственным разумом. Этот закон Кант называет категорическим императивом. В соответствии с требованиями категорического императива надлежит действовать так, чтобы все и каждый всегда рассматривали друг друга как цель и никогда – как средство. Единственное ограничение свободы – свобода других: «Итак, всеобщий правовой закон гласит: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произволения было совместно со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом…». В этом, по Канту, суть моральной автономии личности как субъекта гражданского общества, не нуждающегося в патернализме государства. В качестве гражданина государства человек обладает еще и политической автономией – правом на участие в законодательном процессе, на свободу печатного слова.

В конце XIX–первой четверти XX вв. вокруг понятия «право человека на достойное существование» развернулась широкая дискуссия, но уже в ином, по сравнению с учением Канта, историческом и социальном контексте. В это время в целом ряде политических и правовых теорий (неолиберальных, социалистических, солидаристских) была заострена отмеченная еще Руссо проблема антагонизма свободы и равенства в условиях нарастающего социального неравенства, отчуждения от человек созданных им форм общественной жизни и самой свободы, превращающейся в произвол индивидуального частного собственника. Отсюда – стремление переосмыслить прежде всего положения классической теории естественного права. П.И.Новгородцев писал: Повсюду можно открыть сомнение в старых юридических понятиях и стремление наполнить их новым содержанием. Прежняя вера во всемогущую силу правовых начал, в их способность утвердить на земле светлое царство разума, отжила свое время. Опыт XIX столетия показал, что право само по себе не в силах осуществить полное преобразование общества. Но в то время как для одних этот опыт служит поводом к отрицанию всякого значения права, для других он является свидетельством необходимости выполнить и подкрепить право новыми началами, расширить его содержание, поставить его в уровень с веком, требующим разрешения великих социальных проблем».

Критика классической доктрины права и прав человека исходила из приоритета общественных интересов (общего блага) и необходимости защиты со стороны общества и государства солидарных интересов людей посредством реализации социальных реформ. Речь шла об обеспечении уже не только прав «первого поколения» – личных (гражданских) и политических, но и прав «второго поколения» – социально-экономических и культурных. Соответственно ставилась проблема формирования социально ориентированных государств. Выдвигались также идеи обобществления имущества и перехода к социализму как справедливому социальному строю.

Понятие «право человека на достойное существование» обсуждалось в российской религиозно-философской и юридической литературе в контексте проблем соотношения свободы и равенства, правового и социального (социалистического) государства, права и морали (нравственности). Дискутировался вопрос о собственно правовом или нравственном (религиозно-нравственном) характере обязанности государства обеспечивать достойный уровень жизни. Было распространено мнение (Б.Н.Чичерин, И.А.Покровский и др.), что поддержка нуждающихся является не правовым, а нравственным актом государственной благотворительности, милосердия. Нельзя не отметить, что опыт XX столетия не снизил накал дискуссий вокруг этих проблем, скорее, даже актуализировал их (см. § 4). В конечном счете разногласия вызывались и вызываются сегодня тем или иным пониманием самого феномена права.

В XX в. обострилась полемика между теорией естественного права и юридическим позитивизмом в понимании права и прав человека. В советской юриспруденции, в силу ее соответствующей идеологической ориентации, права человека вообще отвергались в качестве продукта «буржуазной теории естественного права». Им противопоставлялись права гражданина как исключающие дуализм гражданского общества и государства. При этом признавался и конституционно закреплялся (ст. 29 Конституции СССР 1977 г.) принцип уважения прав человека, провозглашенный Уставом ООН, но лишь в качестве принципа международного права. Права человека как права гражданина отождествлялись с конституционными правами, а их реализация и гарантии связывались исключительно с нормативным закреплением во внутригосударственном законодательстве.

В западной правовой мысли в XX столетии, а с 90-х годов этого столетия и в России отмечается гуманизация юридического позитивизма, с одной стороны, и новое возрождение естественного права – с другой. На почве отстаивания приоритета прав человека наблюдается сближение позиций этих двух ведущих направлений правовой мысли. Этому способствовало и способствует закрепление в конституциях разных стран, в том числе и Конституции РФ 1993 г., принципов свободы, равенства прав, ценности человеческой жизни и неприкосновенности человеческого достоинства. После второй мировой войны права человека обрели международно-правовое признание.

Классическая теория прав человека взаимодействует в современной теории права с ее неклассическими вариантами. Выдвигаются концепции, претендующие на понимание прав человека в контексте постнеклассической рациональности. Несмотря на плюрализм, многообразие взглядов и тенденций в теории и философии права, все большее признание получает мысль о том, что идея права – это и есть идея прав человека, а общественные отношения должны быть такими, чтобы служить условием осуществления личности.

Тема 1. Развитие научного познания. Юридическая наука в системе гуманитарного знания.

Предпосылки науки создавались в древневосточных цивилизациях Египте, Вавилоне, Индии, Китае, Древней Греции в форме эмпирических знаний о природе и обществе, в виде отдельных элементов, «зачатков» астрономии, этики, логики, математики и др. Вот почему геометрия Евклида? это не наука в целом, а только одна из ветвей математики, которая (математика) также лишь одна из наук, но не наука как таковая.

Причина такого положения, разумеется, коренится не в том, что до Нового времени не было таких великих ученых, как Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон и др., а в тех реальных общественно-исторических, социокультурных факторах, которые еще не создали объективных условий для формирования науки как особой системы знания, своеобразного духовного феномена и социального института в этом «целостном триединстве».

Таким образом, в античный и средневековый периоды существовали лишь элементы, предпосылки, «кусочки» науки, но не сама наука (как указанное «целостное триединство»), которая возникает только в Новое время, в процессе отпочковывания науки от традиционной философии. Как писал в этой связи В. И. Вернадский, основа новой науки нашего времени «это по существу создание XVIII-XX вв., хотя отдельные попытки (имеются в виду математические и естественнонаучные знания античности) и довольно удачные ее построения уходят в глубь веков. Современный научный аппарат почти целиком создан в последние три столетия, но в него попали обрывки из научных аппаратов прошлого».

В конце XVI начале XVII в. происходит буржуазная революция в Нидерландах, сыгравшая важную роль в развитии новых, а именно капиталистических, отношений (которые шли на смену феодальным) в ряде стран Европы. С середины XVII в. буржуазная революция развертывается в Англии, наиболее развитой в промышленном отношении европейской стране. Если в феодальном обществе формирующиеся в виде «зачатков» научные знания были «смиренной служанкой церкви» (были «растворены» в «эфире» религиозного сознания) и им не позволено было выходить за рамки, установленные верой, то нарождающемуся новому классу буржуазии нужна была «полнокровная наука», т.е. такая система научного знания, которая прежде всего для развития промышленности исследовала бы свойства физических тел и формы проявления сил природы.

Буржуазные революции дали мощный толчок для невиданного развития промышленности и торговли, строительства, горного и военного дела, мореплавания и т.п. Развитие нового буржуазного общества порождает большие изменения не только в экономике, политике и социальных отношениях, оно сильно меняет и сознание людей. Важнейшим фактором всех этих изменений оказывается наука, и прежде всего экспериментально-математическое естествознание, которое как раз в XVII в. переживает период своего становления. Постепенно складываются в самостоятельные отрасли знания астрономия, механика, физика, химия и другие частные науки. Следует в связи с этим сказать о том, что понятия «наука» и «естествознание» в этот период (и даже позднее) практически отождествлялись, так как формирование обществознания (социальных, гуманитарных наук) по своим темпам происходило несколько медленнее.

Таким образом, для возникновения науки в XVI-XVII вв., кроме общественно-экономических (утверждение капитализма), социальных (перелом в духовной культуре, подрыв господства религии и схоластически-умозрительного способа мышления) условий, необходим был определенный уровень развития самого знания, «запас» необходимого и достаточного количества фактов, которые бы подлежали описанию, систематизации и теоретическому обобщению. Поэтому-то первыми возникают механика, астрономия и математика, где таких фактов было накоплено больше. Они-то и образуют «первоначальное целое» единой науки как таковой, «науки вообще» в отличие от философии. Отныне основной задачей познания стало не «опутывание противника аргументацией» (как у схоластов), а изучение на основе реальных фактов самой природы, объективной действительности.

Тем самым, в отличие от традиционной (особенно схоластической) философии, становящаяся наука Нового времени кардинально по-новому поставила вопросы о специфике научного знания и своеобразии его формирования, о задачах познавательной деятельности и ее методах, о месте и роли науки в жизни общества, о необходимости господства человека над природой на основе знания ее законов.

Формирование науки требовало критики и разрушения мифологических систем и достаточно высокого уровня культуры, дающего возможность для систематического изучения знаний науки. Более чем двухтысячелетняя история развития науки обнаруживает ряд общих закономерностей и тенденций ее развития. Наука движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующих поколений, - писал Ф. Энгельс.

Развитию науки свойственен кумулятивный характер: на каждом историческом этапе она суммирует в концентрированном виде свои прошлые достижения, и каждый результат науки входит неотъемлемой частью в ее общий фонд; он не перечеркивается последующими успехами познания, а лишь переосмысливается и уточняется. Преемственность науки обеспечивает ее функционирование как особого вида культурной памяти человечества, теоретически кристаллизующий прошлый опыт познания и овладения ее законами. мировоззренческий наука клонирование

Оформление науки в качестве социально-культурного института произошло в 17-18 веках, когда в Европе были образованы первые научные общества и академии, началось издание научных журналов. На рубеже 19-20 веков возникает новый способ организации науки - крупные научные институты и лаборатории с мощной технической базой, что приближает научную деятельность к формам современного индустриального труда. Современная наука все глубже связывается с другими институализированными элементами культуры, пронизывая собой не только производство, но и политику, административную деятельность и т.д. Вплоть до конца 19 века наука играла вспомогательную роль по отношению, например, к производству. Затем развитие науки начинает опережать развитие техники и производства, и складывается единый комплекс наука-техника-производство, в котором науке принадлежит ведущая роль.

Не менее сложными, чем с религией, были взаимоотношения науки с философией. Существует несколько трактовок соотношения науки и философии, философия рассматривалась как методологическая база научного исследования (то есть науки заимствуют из философии общие понятия и принципы), как результат предельного обобщения эмпирических (то есть опытных) данных прикладных дисциплин, как способ интеграции частных наук в нечто единое, как основу для создания целостной картины мира. И то и другое и третье, несомненно, верно, но это не должно стирать границу, между философией и наукой, данные науки могут быть отправной точкой для создания философской концепции, наука может оперировать предельно обобщенными категориями, сформулированными философией (пространство, время и т.д.), но проблематика философии всегда принципиально иная чем у науки, наука задается вопросами о формах и способах существования явлений окружающего мира, философия о причинах и целях.

Важнейшей характеристикой знания является его изменение, развитие. Гегель сформулировал ее в тезисе о том, что истина есть процесс, а не готовый результат.

В современной философии проблема роста, развития является главной в философии науки. Особенно активно эта проблема разрабатывается в постпозитивизме. Представители постпозитивизма – К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, Ст. Тулмин и другие философы создают различные модели развития научного знания. Многие из них считают, что существует близкая аналогия между развитием знания и биологической эволюцией.

Модель роста научного знания Поппера подчеркивает, что развитие знания не является простым накопительным кумулятивным процессом, а напоминает «дарвиновский отбор»: повторяющиеся ниспровержения одних научных теорий и их замену более информативной теорией. Рост научного знания осуществляется методом проб и ошибок и представляет собой выбор теории в определенной проблемной ситуации.

Свою модель роста научного знания Поппер изображает схемой: P1 – TT – EE – P2, где Р1 – исходная проблема; ТТ – теория, с помощью которой эта проблема решается; ЕЕ – процесс устранения ошибок в теории путем критики и экспериментальных проверок; Р2 – новая, более глубокая проблема, для решения которой необходимо построить более глубокую и информативную теорию.

Модель развития научного знания, разработанная Куном, фиксирует два основных этапа в развитии науки – нормальной науки и научной революции. Под нормальной наукой Кун понимает исследования, которые ведутся научным сообществом с опорой на крупные научные достижения. Эти достижения (например, работы Коперника, Ньютона, Эйнштейна) определяют парадигмы научной деятельности, то есть модели постановки проблем и способы их решений. Задача нормальной науки – выявить весь потенциал, который заложен в научных достижениях.

Однако со временем появляются новые факты, которые в рамках принятой парадигмы выглядят аномалиями. Возникает кризисная ситуация, которая разрешается формированием новой парадигмы, то есть научной революцией. Вновь складываются условия для функционирования нормальной науки.

Прогресс науки выражается в том, что научные теории представляют все бóльшие возможности ученым для решения задач. Однако нет никаких оснований считать более поздние теории более адекватно отражающими объективную действительность. «Я не сомневаюсь, например, что ньютоновская механика, – пишет Кун, – улучшает механику Аристотеля и что теория относительности улучшает теорию Ньютона в том смысле, что дает лучшие инструменты для решения головоломок. Но в их последовательной смене я не вижу связного и направленного онтологического развития».

Согласно Лакатосу, развитие научного знания представляет собой конкуренцию научно-исследовательских программ. Фундаментальной единицей оценки процесса развития науки является не теория, а исследовательская программа. Она включает в себя неопровержимые для сторонников этой программы фундаментальные положения, формируемые на их основе методологические принципы и круг проблем, решаемых, на основе этих положений и принципов.

Исследовательские программы очень устойчивы. Противоречия и трудности в объяснении каких-либо явлений «не могут одним ударом уничтожить исследовательскую программу». Известно, что Ньютон не мог на основании механики объяснить стабильность солнечной системы и утверждал, что Бог исправляет отклонения в движении планет, вызванные различными возмущениями. Несмотря на то, что такое объяснение вообще никого не удовлетворяло, кроме, может быть самого Ньютона, небесная механика в целом успешно развивалась. Эту проблему удалось решить П. Лапласу только в начале ХIХ века.

Фейерабенд считает недостаточным абстрактно-рациональный подход к анализу роста и развития знания. Такой подход отрывает науку от того культурно-исторического контекста, в котором она существует и развивается. Философ показывает, что в развитии науки в одни периоды ведущую роль играет концептуально-понятийный аппарат, рациональная методология, а в другие периоды – социально-культур-ный фактор в широком смысле слова. Поэтому нет универсального метода познания, и ученые руководствуются принципом «все дозволено».

Так Фейерабенд обосновывает позицию методологического плюрализма: существует множество равноправных типов знания и методов их получения, что способствует