Общий контур речевого взаимодействия

Изучаемая психологией речи и психолин­гвистикой человеческая способность вла­деть словом многогранна и включает ряд необходимых компонентов. В соответ­ствии с этими компонентами описывает­ся общий контур речевого взаимодействия (рис. 3.51). Полная форма речевого про­цесса предполагает участие в нем не ме­нее двух партнеров — коммуникантов. Они связаны направляемыми и принима­емыми сообщениями, образующими кон­тур речевого взаимодействия. Каждый из

Рис. 3.51. Простейшая схема контура рече­вого взаимодействия.

участников общения может становиться то говорящим, то слушающим.

Необходимым элементом рассмат­риваемого контура является произноси­тельный блок, включающий органы ар­тикуляции и голосообразования (А). Общаясь, мы также воспринимаем и по­нимаем речь других людей, что осуще­ствляется при посредстве воспринимаю­щего блока, в устной речи — органа слу­ха (В). Не упустим и того обстоятель­ства, что речь строится на основе скры­той от непосредственного проявления системы языка, выработанных в детстве языковых умений и навыков. А что осо­бенно важно — это возможность выра­жения через речь психологического со­держания, мысли, чувств, воспомина­ний. С помощью произносимых слов мы внешними средствами выражаем внут­ренние, скрытые от других психологи-

Рис. 3.52. Речевой тракт человека. 1 — грудная клетка, 2 — легкие, 3 — трахея, 4 — голосовые свзки, 5 — гортань, 6 — по­лость глотки, 7 — нёбная занавеска, 8 — по­лость рта, 9 — полость носа.

ческие состояния. Блок С — внутренняя речь — принят для обозначения такого рода скрытых внутренних процессов, имеющих место в процессе говорения.

Произнесение

Осуществляется особым звеном речевого процесса. Обратим внимание на то, что в человеческом организме не существует от­дельного органа, производящего звучащую речь. Эта функция реализуется комплек­сом содружественных акций, совершае­мых различными органами, имеющими другое основное назначение. Это утверж­дение можно проследить по рисунку 3.52, где в совокупности представлены части ре-чеобразовательного механизма. Рисунок воспроизводится по книге Л.В. Бондарко [1998, с.51]. К элементам речеобразова-тельного аппарат относятся также язык,

губы, зубы, твердое и мягкое нёбо, малень­кий язычок, надгортанник.

По своему функциональному назна­чению речеобразовательный механизм условно делится на две части: одна из них обеспечивает «энергетическую под­питку» механизма путем образования и действия воздушной струи, необходимой в речи; другая — генерирует звуки раз­ного качества.

Общий принцип работы речевого ап­парата состоит в создании во время речи движущегося потока воздуха (у взрос­лых — изнутри вовне), на основе которо­го с помощью голосовых связок создают­ся акустические возмущения. Остальные перечисленные выше элементы речевого механизма предназначены для разнооб­разных модификаций производимого зву­ка путем создания специфических условий его резонирования и фильтрования.

Речевой аппарат производит два типа звуков — гласных и согласных. Первые образуются с помощью голосовых свя­зок, работающих в содружестве с легки­ми и мышцами грудной клетки. Разно­образие гласных звуков создается за счет различного положения элементов рече­вого аппарата, прежде всего языка и губ. Так, в русском языке шесть разных глас­ных звуков образуются по принципу пре­имущественного задействования пере­дней, средней и задней части языка, от­куда характеристика звуков как передне-, средне- и заднеязычных.

Согласные звуки являются результа­том двоякого вида актов: а) создания раз­личных препятствий на пути воздушной струи в речевом тракте, следствием чего становится турбулентный шум и возник­новение щелевых или фрикативных со­гласных, б) резкого смыкания тканей в различных местах речевого тракта, вслед­ствие чего образуются губные, зубные и нёбные взрывные согласные.

Исследование аэродинамических про­цессов в речевом аппарате стало основой разработок акустических теорий речеоб-разовния — физко-физиологических по своему характеру. Одна из наиболее ран­них теорий такого рода была предложена

в конце XVIII века в Санкт-Петербурге Кратценштейном. Позднее значительный вклад в эту проблему внес Гельмгольц. Разработка современного уровня теории связывается с такими именами, как Г. Фант, К. Стивене, Дж. Фланаган, Р. Якоб­сон, Л.А. Чистович, Л.В. Бондарко и др.

Следует, однако, обратить внимание на то, что теоретическое объяснение ча­сто охватывает лишь элементарный уровень работы речепроизводящего ме­ханизма, связанного с произнесением отдельных звуков. В реальности, в речи взрослого человека осуществляется чрезвычайно сложная и быстрая коор­динация многих изменчивых составляю­щих, относящихся к элементарным зву­кам. Разработка теории, объясняющей эту сложность, продвинута значительно меньше. Здесь можно лишь сослаться на тезис Н.И. Жинкина, предполагавшего существование двух взаимосвязанных видов управления речедвижениями — дискретный и континуальный, о чем го­ворилось выше.

Можно отметить также, что психоло­гическая сторона теории должна охваты­вать не только процесс организации дви­жений, но также и гораздо более высо­кие этажи механизма — те, которые свя­заны с переводом в речедвижения языко­вых элементов, активизируемых в связи с семантическими процессами, протека­ющими во внутренней речи. Эта область еще ждет исследовательских усилий.

Звено речевосприятия

Функцию воприятия устной речи прини­мает на себя в человеческом организме в основном слуховой анализатор, орган слуха. Этот орган с анатомической и фи­зиологической стороны обладает слож­ным и тонким строением. В схематичес­кой форме оно представлено на рисунке 3.53, заимствованном из книги С.А. Гель-фанда [1984, с. 11]. Принято выделять в слуховом органе наружное, среднее и внутренне ухо. Наружное ухо образует ушная раковина и наружный слуховой проход, заканчивающийся барабанной

Рис. 3.53. Поперечное сечение уха человека. 1 — наружный слуховой проход, 2 — моло­точек, 3 — наковальня, 4 — полукружные ка­налы, 5 — улитка, 6 — лестница преддверия, 7 — барабанная лестница, 8 — кортиев орган, 9 — окно улитки, 10 — слуховая труба, 11 — стремя, 12 — барабанная перепонка.

перепонкой. В среднем ухе, занимающем костную полость, важнейшими элемен­тами являются три косточки, самые ми­ниатюрные во всем человеческом теле. Это — молоточек, наковаленка и стре-мячко. Назначение этих косточек — пе­редавать колебания барабанной пере­понки, возникающие под влиянием зву­ков извне, на внутреннее ухо. К средне­му уху относится также слуховая, или Евстахиева, труба, приданная человечес­кому организму как модификация жабер­ной щели рыб. Для человечекого слуха эта труба важна потому, что, будучи от­крыта в полость носоглотки, она способ­ствует установлению равенства давления на барабанную перепонку как из наруж­ного, так и среднего уха. Если труба зак­рывается, что бывает следствием про­студных болезней, барабанная перепон­ка втягивается, искажает воспринимае­мые звуки, и человек плохо слышит.

Внутреннее ухо образует комплекс костных каналов, наполненных жидко­стью и расположенных в височной кос­ти. Не все каналы имеют отношение к функции слуха. Два из них — полукруж­ные — являются органом равновесия. Внутреннее ухо располагается в так на­зываемой улитке, спиралевидной кост­ной структуре. Внутри вдоль тела улит­ки проходят две мембраны, делящие по-

лость улитки на три канала, заполнен­ные лимфой. В среднем канале находит­ся главный инструмент внутреннего уха — кортиев орган. От него отходит слуховой нерв, передающий воспринима­емые сигналы в слуховой мозговой центр.

Функциональное назначение перечис­ленных элементов органа слуха в общих чертах следующее. В наружном слуховом проходе за счет резонанса осуществляет­ся значительное усиление значимых зву­ковых частот: в 2—4 раза. Основной функ­цией среднего уха считается согласование акустических сигналов, действующих в воздушной среде, при их переходе к жид­кой внутренней среде улитки. В кортиевом органе мембрана своими различными ча­стями по-разному резонирует на сигналы разной частоты. Иначе говоря, в органе слуха осуществляется частотно-избира­тельная фильтрующая функция. Дальней­шее преобразование звуковых колебаний в нервные сигналы происходит с помощью кортиева органа. Последний имеет систе­му волосковых клеток-рецепторов, распо­ложенных вдоль мембраны и выполняю­щих функцию электромеханических дат­чиков. Воспринимая механические коле­бания, волосковые клетки преобразуют их в электрические импульсы, передаваемые на волокна слухового нерва.

Кроме анатомо-физиологической, су­ществуют теории речевосприятия психо­физиологического характера. Согласно одной из наиболее известных из них, вос­приятие акустического сигнала происхо­дит в форме последовательной его обра­ботки в слуховом анализаторе и сличе­нии симеющимся в памяти эталоном на завершающем этапе. Обработка сигнала в общих чертах состоит в трансформации акустических признаков в слуховые ощу­щения, затем выделении в них фонети­ческих признаков (фонем, слогов, слов) и, наконец, создании перцептивного об­раза, включающего описание многих признаков сигнала на разных уровнях его отображения. Указанный круг представ­лений принято называть сенсорной теори­ей речевосприятия, поскольку она кон­центрируется на процессах, происходя-

щих в сенсорной области. Ее родоначаль­никами обычно считают Г. Фанта (Fant, 1960) и Р. Якобсона (Jacobson, 1966).

Моторная теория восприятия речи ставит акцент на тех процессах обработ­ки физического сигнала, которые связа­ны с активизацией моторных артикуля­ций (Чистович, 1976; Liberman et all, 1962 и др.). Согласно этой теории, в речедви-гательной области складываются мотор­ные эталоны речевых единиц. Восприя­тие акустического сигнала связано с ав­томатической активизацией моторных импульсов, воспроизводящих входной сигнал. Опознание поступившего акус­тического раздражителя осуществляет­ся, согласно моторной теории, на осно­ве сличения этих моторных команд с имеющимися эталонами.

Обе названные теории имеют свои сильные и слабые стороны. Для обо­снования сенсорной теории необходимо выявить инвариантные признаки акус­тических сигналов и эталонов, которые в потоке речи варьируют исключитель­но широко. Они зависят от позиции ис­следуемого звука в слове, его окружения другими звуками, индивидуальности го­ворящего и мн. др. Выделить инвариан­тные признаки речевых единиц оказыва­ется практически невозможно.

Свои трудности встречает и моторная теория. Понятно, что моторные этало­ны говорящего складываются в результа­те его речевой практики. Из этого следу­ет, что еще не владеющий речью ребе­нок вряд ли может различать слышимую речь. Однако это не так. Известно, что младенцы начинают понимать речь су­щественно раньше, нежели начинают говорить сами. Кроме того, сами эти ко­манды отличаются высокой вариативно­стью и поэтому вряд ли могут служить эталонами в процессе речевосприятия.

Предложены некоторые подходы, стремящиеся разрешить трудности, встающие на пути названных выше раз­работок (Лосик, 2000).

Один из интересных новых подходов к теории речевосприятия разработан амери­канской исследовательницей П. Куль

(Kuhl, 1994). Автор отмечает, что изна­чально младенец способен различать лю­бые фонетические элементы, существую­щие во всех мировых языках и демонстри­рует высокую чувствительность к акусти­ческим изменениям, происходящим у гра­ниц фонетических категорий. Однако к 12-ти месяцам жизни младенец утрачива­ет такую способность и перестает слышать ранее им различаемые контрастные пози­ции, используемые вне его родного языка. Классическим примером может служить тот факт, что в раннем младенчестве японские дети различают звуки рил, тог­да как взрослый японец эту способность утрачивает. Для объяснения этих явлений Куль предлагает теорию, получившую на­звание эффекта перцептивного магнита (perceptual magnet effect). По ее мнению, у субъекта, не имеющего опыта в данном языке, вербальные сигналы запечатлева­ются в перцептивном пространстве, все элементы которого расположены более или менее равномерно. С накоплением языкового опыта субъект подвергается воздействию языкового материала, среди которого постоянно встречаются типич­ные фонетические образцы — прототипы. Прототип приобретает свойство притяги­вать к себе близкие звуки, он становится своего рода магнитом. Тогда перцептивное пространство языковых звуков искажает­ся, в нем возникают зоны сгущения и раз­ряжения. В результате этого образуются фонетические категории, входящие в них образцы становятся трудно различимыми между собой. (Как, например, звуки рил у взрослого японца.) Зато фонетические признаки, относящиеся к разным «зонам сгущения», т.е. к разным категориям, лег­ко различаются.

Фонетические прототипы специфичны в различных языках. Поэтому у каждого носителя языка формируется специфичес­кая «перцептивная карта». Она обеспечи­вает легкое различение фонем родного языка, но с трудом функционирует при восприятии чужого языка. Формирование перцептивной карты начинается у младен­ца в раннем возрасте и практически завер­шается к 6-месячному возрасту.

Внутреннее звено речи

Существование скрытых процессов в ре­чевом взаимодействии людей давно при­влекло к себе внмание ученых, которые высказывали различные точки зрения на это явление. Рассматриваются два вида внутреннеречевых процессов. Один из них — речь «про себя», т.е. беззвучное проговаривание, которое при озвучива­нии становится обычной, «внешней» речью. Другой— особое явление, каче­ственно отличное от внешней речи, на­правленное на переработку информации от воспринятой речи и подготовку выс­казываний. Беззвучное говорение со­ставляет объект интереса ученых, зани­мающихся исследованием мышления, где разработан прием озвучивания скры­тых психических процессов, с целью вы­явления хода мысли. Так, К. Дункер в 30-е гг. XX века предложил методику «рассуждения вслух» для исследования решения творческих задач.

Другой феномен — внутренняя пере­работка связанной со словом информа­ции — происходит при порождении чело­веком его внешне выражаемой речи, а также при восприятии и понимании им речи окружающих. Исследование этого феномена, непосредственно касающего­ся механизмов речи, оказалось ключевой темой современной психолингвистики, особенно ее когнитивного направления.

В разработке темы внутренней речи приняли участие многие видные психо­логи нашей страны. Однако их суждения оказались далеко не единодушными.

Широко известная концепция внут­ренней речи предложена Л.С. Выготским (1956). По мысли автора, внутренняя речь происходит из речи эгоцентрической. По­этому структурные особенности после­дней позволяют судить о внутренней речи, недоступной для наблюдения пря­мым способом. Наблюдения за характе­ром эгоцентрической речи позволили вы­явить основные характеристики внутрен­ней речи. Они состоят прежде всего в ее сокращенности: сокращен синтаксис внутренней речи и ее фонетическая сто-

рона. При сокращенное™ синтаксиса опускаются подлежащее и связанные с ним слова, остаются предикаты. Структу­ра внутренней речи в пределе абсолютно предикативна. Фонетическая сторона также почти полностью сокращена, сло­ва понимаются по намерению говоряще­го произнести их. Наиболее значима се­мантическая сторона внутренней речи. Слова нагружаются смыслом, образуют агглютинированные единства и являются как бы «сгустками смысла». Отсюда — идиоматичность словесных значений, их непереводимость на язык внешней речи, понятность только самому говорящему.

Тезис Л.С. Выготского, согласно кото­рому внутренняя речь приходит на сме­ну эгоцентрической речи в позднем дош­кольном возрасте, оспорен П.Я. Гальпе­риным, П.П. Блонским и другими авто­рами. Они обратили внимание на то, что внутренняя речь необходимо должна предшествовать всякому акту говорения.

Б.Г. Ананьев развил свое представле­ние о природе и структуре внутренней речи, исследуя речь людей, страдающих разными формами ее нарушения (сен­сорных и моторных афазиков). Он под­черкнул различие понятий внутреннй речи и внутреннего говорения. Им опи­саны три фазы внутренней речи как ме­ханизма подготовки будущей внешней

Рис. 3.54. Речевые зоны мозга. 1 — моторная кора, 2 — дугообразный пучок, 3 — зона Вернике, 4 — первичная слуховая кора, 5 — зона Брока.

речи: установка на наречение; внутрен­нее наречение, в котором присутствуют структуры будущего подлежащего и ска­зуемого; указательные определения ме­ста нареченной мысли в суждении.

С развитием психологической науки и возникновением психолингвистики укре­пилось и расширилось представление о внутренней речи как звене скрытой пе­реработки вербальной информации. Со­гласно А.А. Леонтьеву, внутренняя про­грамма будущей речи складывается из «смысловых вех», соответствующих субъекту, предикату и объекту (1974). По мнению Н.И. Жинкина, при подготовке сообщения не обязательно используют­ся только словесные элементы. Ими мо­гут быть образы, наглядные схемы. Код внутренней речи субъективен, он форми­руется вместе с общим психическим раз­витием ребенка (1982).

Внутреннее звено речи может быть рассмотрено не только со стороны его психологической функции, но также и со стороны его материального обеспече­ния, т.е. мозговых структур, реализую­щих речь. Факты, свидетельствующие о связи речи с мозговыми струтурами, ста­ли накапливаться с XIX века. В 1861 году французский хирург Поль Брока обнару­жил во время операции на мозге у одно­го из своих больных большую кисту в ле­вом полушарии. Этот больной страдал глубоким нарушением речи в форме не­возможности ее произнесения. Данный случай оказался не единственным, что позволило Брока сделать заключение, что управление произнесением речи ре­ализуется областью левого полушария в нижней части лобной доли над Сильвие-вой бороздой (рис. 3.54).

Несколько позднее врач Вернике вы­явил локализацию болезни пациентов, страдавших другой формой афазии — по­терей смысла их высказываний, трудно­стями с называнием объектов. У этих больных пораженными оказались обла­сти мозга, находящиеся в задней части височной доли (рис.3.54). Кроме назван­ных случаев, в ходе дальнейшего накоп­ления фактов были найдены различные

промежуточные варианты повреждений мозговых структур, соотносимые с раз­личными формами речевых нарушений, афазий. Не все они однозначно указыва­ли на зоны мозга, имеющие отношение к организции управляющих речевых про­цессов, жизненные случаи оказываются богаче и противоречивее, чем первона­чальная схема. Тем не менее даже совре­менные диагностические пробы, связан­ные с использованием новой техники, указывают на зависимость речевого про­цесса от активности левого полушария.

Обе названные зоны, нзванные по имени их открывателей зоной Брока и зоной Вернике, располагаются в непос­редственной близости к так называемой Сильвиевой борозде — расщеплению, от­деляющему лобную долю от остального мозга. Существует мнение, что область вокруг Сильвиевой борозды в левом по­лушарии вся целиком связана с органи­зацией речевого процесса и не разделя­ется на отдельные функциональные ос­тровки (Пинкер, с. 369). Газзанига с со­трудниками разработали технику на ос­нове использования срезов мозга, кото­рая позволила как бы развернуть кору мозга на плоскости. Им удалось показать, что речевые зоны, действительно, при­мыкают друг к другу, образуя тем самым единый речевой орган мозга.

Большое неврологическое исследова­ние речевых мозговых структур провел в 50-х годах XX в. канадский нейрохирург У. Пенфильд. Он работал на открытом во время оперции мозге пациентов. По­скольку мозг не имеет болевых рецепто­ров, пациенты находились во время опе­рации в сознании, могли общаться с хи­рургом, отвечать на вопросы, сообщать о своих впечатлениях. Исследователь проводил стимуляцию отдельных точек мозга с помощью слабого импульсного тока и показал сложность возникающих у пациентов субъективных состояний. Они были связаны как с речевыми иллю­зорными представлениями, так и зри­тельными, целостными картинами и т.п.

В настоящее время разработаны новые техники, выявляющие функции мозговых

отделов. Существует, например, техника временного выключения одного из полу­шарий путем введения соответствующего раствора в каротидную артерию. Тогда ока­зывается, что при «спящем» правом полу­шарии пациент может говорить, тогда как при временно отключенном левом полу­шарии речь невозможна.

Некоторые факты по интересующе­му вопросу получены при использовании новой техники эмиссионной компью­терной томографии. Эта техника позво­ляет устанавливать активность частей мозга при выполнении пациентом раз­личных психологических операций. На компьютерной фотографии более ак­тивные участки предстают в красных и желтых тонах, незадействованные — в темно-синих. Исследования с помощью этой техники показали, что при речевых операциях горячие области концентри­руются на левой стороне мозга.

При всем прогрессе исследовательской техники следует, однако, признать, что су­ществующие в руках исследователей фак­ты часто оказываются неоднозначными, и до сих пор остается вопрос, каким конк­ретно образом мозговые структуры реали­зуют разнообразные сложные и тонкие языковые операции, необходимые для пра­вильного владения речью. В общей фор­ме специалисты считают, что нормальная организация речи предполагает совмест­ную, хотя, возможно, и последовательную активность мозговых областей. Так, при восприятии речи звуковые сигналы пступа-ют в первичную слуховую кору и подвер­гаются обработке в зоне Вернике. Для произнесения требуется задействован-ность зоны Вернике и включение зоны Брока, где разрабатывается программа ар­тикуляции, передаваемая затем в мотор­ную кору (Гишвинд, 1984).

Когнитивные модели речи

Тема внутренней речи явилась ранней предтечей современного когнитивизма в психолингвистике. Основной объект ког­нитивной психологии — репрезентация знаний и объектов внешнего мира в пси-

хике человека, внутренние структуры и механизмы переработки этих знаний. Когнитивизм возродил и укрепил идею «внутреннего образа», «внутренних ме­ханизмов психических процессов», суще­ствовавшую в науке и в докогнитивистс-кий период. Для современного этапа ха­рактерна работа с так называемыми мо­делями. Последние представляют собой выраженные в наглядной форме теоре­тические взгляды исследователей на те или иные явления когнитивной сферы. Основаниями моделей бывают эмпири­ческие данные, наблюдения, экспери­мент, а также логические выводы из тео­рий. Выражаемые в модельной форме те­оретические позиции порой могут быть очень сложными, как во многих случаях при описании речеязыковых и речемыс-лительных процессов и структур. Эта форма нужна для того, чтобы придать та­кого рода теориям наглядную форму и сделать их «умопостигаемыми» для слу­шателя и читателя. Открываются воз­можности делать те или иные предсказа­ния, которые нередко дают новое на­правление исследовательской мысли.

К настоящему времени предложено множество моделей, описывающих рече-языковую действительность. Из зару­бежных пользуется известностью модель понимания В. Кинча с сотр. (1979), по­строенная на основе анализа процессов, включающихся в обработку и понима­ние текста (см. «Современная психоло­гия», с. 287). Модель предлагает прави­ла работы с естественным текстом и действует на материале конкретных текстовых образцов. Таким образом, это — действующая система, что состав­ляет ее большую силу.

Модель продуцирования речи В. Ле-велта (1989), также рассмотренная нами в «Современной психологии», сильна тем, что описывает конкретные струк­туры, необходимые для осуществления речеязыковой функции, фактически дает их номенклатуру (там же, с. 289).

В отечественной психолингвистике предложено немало различных модель­ных форм теоретических взглядов на

процесс речепроизводства и понимания речи. Некоторые из такого рода моделей подробно рассмотрены в учебнике (За-левская, 1999, главы 7 и 8, с. 203—263).

Здесь будет представлена в виде при­мера модель речемыслительного меха­низма, разработанная в Институте психо­логии РАН (Ушакова, 1991). В нашем из­ложении мы отдаем предпочтение данной модели по нескольким основаниям. Во-первых, она описывает единый речеязы­ковой и речемыслительный механизм, функционирующий как при производстве речи, так и при ее понимании. Это более адекватно действительности в сравнении с раздельными моделями порождения и восприятия речи, как это представлено в учебнике А.А. Залевской. Во-вторых, в модели с опорой на экспериментальные факты, полученные в лаборатории, про­работаны функциональные структуры, выполняющие различные речеязыковые и речемыслительные операции. Опора на такого рода структурные основания дает возможность оперировать в большой мере операционализируемыми понятия­ми, что является важным требованием современной когнитивной психологии, однако далеко не всегда выполняется в научной практике.

Предлагаемая модель ориентирована на ситуацию взаимодействия коммуни­кантов, каждый из которых имеет сле­дующие основные блоки речевого меха­низма: восприятие речи (Вс), ее произ­несение (Пр) и центральное смыслооб-разующее звено (Ц) (рис.3.55). Функции блока восприятия и блока произнесения выполняют задачу доставки информации субъекту и выведения ее от субъекта вов­не. В центральном звене осуществляют­ся основные смыслообразующие функ­ции и хранение языкового опыта.

Каждый из блоков производит специ­фические кодовые операции. Звено вос­приятия при устной коммуникации пере­рабатывает поступившие из внешнего мира акустические сигналы, переводя их во внутренний мозговой код, специфич­ный для материи мозга. Акустические сигналы преобразуются в нервные пат-

Рис.3.55. Обобщающая модель речеязыкового процесса [Ушаковаа, 1991].

терны, и решается задача распознавания и дифференцирования одного паттерна от другого. В центральном звене не про­исходит кодового перехода, используется внутренний мозговой код, который мо­жет быть любой природы, поскольку здесь происходит чисто внутренняя пере­работка информации. В звене произнесе­ния внутренние кодовые команды пере­водятся в сигналы-команды артикуля-торным органам. Параметры этих выход­ных сигналов строго регламентированы, они определяются закономерностями функционирования артикуляторного ап­парата, производящего объективный продукт: звучание, соответствующее нормам используемого языка.

В центральном звене выделяются не­сколько функциональных уровней. Ниж­ний (1-й уровень) составляют образова­ния, связанные с запечатлением и хра­нением разных сторон слова: его звуча­ния, значения, соотнесенности с вне-

шним миром. Эти образования названы «базовыми» на том основании, что речь воспринимается именно через вне­шнюю форму слов — их звучание, напи­сание. Произносимая речь также пере­дается словами, поступающими в соот­ветствующей форме в блок произнесе­ния. На рисунке показана связь перво­го уровня с блоком восприятия и про­изнесения.

Базовый уровень дополняется его по­дуровнем, который образуется возника­ющими из членения слов элементами. Они проявляются в детском словотвор­честве. Эти элементы обозначаются лингвистами термином «морфемы». В языках синтетического типа, к которым относится и русский, из них складыва­ются грамматические категории.

Следующий уровень внутренней речи (2-й) составляет система межсловесных («межбазовых») связей, или «вербальная сеть». Этой сетью охватываются все слова

используемого человеком языка, образуя нечто вроде сплошной материи, где раз­личные по семантике и фонетике слова находятся в разной степени взаимной уда­ленности или близости. Особенности фун­кционирования сети определяют многие речевые проявления: «семантические поля», синонимию, антонимию слов, их податливость к заменам, понимание мно­гозначных слов, словесные ассоциации.

Третий уровень внутреннеречевой иерархии — это грамматические струк­туры. Динамические процессы на струк­турах этого уровня обеспечивают грам­матическую оформленность порождае­мых предложений.

Наконец, на верхнем уровне иерар­хии происходит управление порождени­ем текстов и их обменами между ком­муникантами.

Данная сложная система структур и функциональных образований мозга чело­века формируется с раннего детства под воздействием многих факторов (требова­ний социума, языка окружающих, внут­ренних мотивационных факторов субъек­та, созревания его мозга). Функциониро­вание этой системы во взрослом возрасте происходит в тесном взаимодействии с другими когнитивными структурами и функциями, прежде всего теми, которые обеспечивают познание и мышление. В правой части схемы на рис. 3.55 представ­лены структуры такого рода. Люди верба­лизуют то, что они воспринимают через органы чувств, посредством общения, а также материал мыслительного процесса: условия, гипотезы, результаты решения разнообразных задач. Соответственно в схему включены структуры репрезентации знаний и эвристические операции. Кроме текущих впечатлений и процессов, в ре­чевом продукте находят отражение более общие и стабильные мыслительные и личностные образования: жизненные и научные обобщения, оценки, морально-нравственные позиции.

Протекание процесса обработки ин­формации с использованием описанных структур будет различным в разных усло­виях коммуникации, при говорении, при

слушании. Во всех случаях, однако, дол­жна происходить активация всех уровней центрального внутреннеречевого звена в координации с желаемой и достигаемой целью, условиями и аудиторией общения, в условиях свободной устной речи или со­ставления письменных текстов и действия многих других факторов.

Речь и мышление

Вопрос о связи речи с мышлением в оп­ределенном смысле является ключевым в психологии речи. Очевидно, что нор­мальная речь непременно осмысленна, тем самым неотрывна от мысли, в выра­жении смысла состоит ее основная фун­кция. Вместе с тем формы связи мысли и слова трудно представимы и даже мис­тичны: каким образом можно объяснить связь нематериального психического яв­ления, мысли, и звучащего, физически регистрируемого слова?

Для решения данной контроверзы предложен богатый спектр суждений. На одном полюсе этого спектра — позиция классического бихевиоризма (мышле­ние — это беззвучная речь), на другом — представление Вюрцбургской школы (мышление и речь имеют разное проис­хождение и представляют собой различ­ные сущности). Отождествлению речи и мышления или, напротив, их полному размежеванию противостоит представле­ние об их взаимосвязи: как формулиро­вал С.Л. Рубинштейн, между мышлени­ем и речью существует единство, но не тождество. Эта точка зрения, разделяе­мая многими психологами, требует, од­нако, дальнейшей конкретизации — не­обходимо ответить на вопрос, в чем зак­лючается эта взаимосвязь, как мысль воплощается в слове?

Попробуем найти ответы на возни­кающие вопросы, опираясь, с одной стороны, — на данные современной психологии, описывающей сущность мыслительного процесса, а с другой сто­роны, на данные о природе речевой се­мантики, представленные в разделах он­тогенеза речи и модели речевого процес-

са (см. соответствующие параграфы раз­дела).

Мышление в общем случае пред­ставляет собой целенаправленный про­цесс, состоящий в решении задач или выведении умозаключений. Согласно су­ществующим данным, мыслительный процесс включает ряд компонентов (ме­ханизмов), которые могут быть рзличны-ми при решении разных типов задач. До­статочно общими компонентами мыш­ления являются: создание умственных моделей ситуации, включающих условия и цель задачи; взаимодействие поступа­ющей информации с репертуаром зна­ний и схем, хранящихся в долговремен­ной памяти; манипулирование моде­лью; выявление результата, отвечающе­го исходным условиям задачи. В нашем контексте важно отметить, что ход ре­шения задачи, или оперирование ум­ственной моделью, может протекать в различных режимах: логическом, хоро­шо осознаваемом и подлежащем рече­вому выражению, а также — интуитив­ном, при котором субъект мыслитель­ного процесса не осознает и не может описать словами ход своих умственных действий (Я.А. Пономарев).

Приведенное разъяснение показыва­ет, что мышление представляет собой специальную когнитивную функцию, со­стоящую в создании нового ментального продукта, познания действительности. (По модели, представленной выше, в процессе мышления задействованы ког­нитивные механизмы правой части схе­мы.) Ход мыслительного процесса в одних случаях может быть отражен в речи мыс­лящего субъекта, в других — нет, т.е. он не связан с речью необходимым образом.

Назовем теперь основные компо­ненты, задействованные в речевом про­цессе. При порождении речи, как пока­зывают данные речевого онтогенеза, ис­ходным компонетом является семанти­ческое состояние (включающее пред­ставления субъекта, возникающие у него модели ситуаций, его эмоциональ­ные переживания), а также мотиврую-щий импульс к экспрессии, вербализа-

ции данного семантического состояния. Далее актуализируются ранее вырабо­танные связи данного семантического состояния с вербальными структурами и семантическими полями, а также про­исходит активизация иерархических уровней языковых структур (см. пред­ставленную выше модель речевого ме­ханизма). На последнем этапе речепо-рождения включается произноситель­ный артикуляторный механизм и осу­ществляется говорение.

При понимании речи основными компонентами процесса являются: акти­визация воспринимающего канала (аку­стического, зрительного), дешифрую­щие операции в иерархических языко­вых структурах и создание ментальной модели ситуации, понимание.

Во всех видах речевого процесса его осуществляют механизмы, представлен­ные преимущественно в левой части схемы (Рис. 3.55).

Сравнение механизмов мыслительных и речевых процессов позволяет выявить различие и пересечение их сфер действия. Обратим внимание на то, что в речевом процессе — при продуцировании речи и ее восприятии — в начале или конце процес­са необходимо наличие важнейшего се­мантического компонента, для которого адекватен термин понимание. В его меха-низменной интерпретации данный ком­понент может быть квалифицирован как наличие модели действительности (ситу­ации) в когнитивной сфере субъекта. Этот семантический компонент необходим для того, чтобы произносимая речь была полноценной, осмысленной, и чтобы она была понятой слушателем.

Такого же типа семантический компо­нент — понимание, наличие модели дей­ствительности (ситуации) — необходим, как показано выше, и в мыслительном процессе. Таким образом, мы можем зак­лючить, что пересечение речи и мышле­ния происходит на данной общей точке, семантическом компоненте, понимании элементов действительности. Для мысли­тельного процесса этот компонент служит материалом для осуществления необхо-

димых манипулятивных операций; для ре­чевого процесса — стартовой площадкой для вербализации, словесных описаний. Специфика речевого процесса и его ос­новная функция — создание вербального продукта, адекватного ментальному се­мантическому содержанию, и его эксте-риоризация. Именно поэтому речь может быть включена в любой когнитивный процесс, содержащий такого рода семан­тический компонент. Таким когнитив­ным процессом может быть не только мышление, но и восприятие, эмоцио­нальное переживание.

Наш анализ соотношения речевых и мыслительных процессов предс<