Современные зарубежныеисследования развития младенцев

Кначалу 1970-х годов наблюдения за детьми раннего возраста в естественной окружающей обстановке позволили оценить их мотор­ное, познавательное, речевое, эмоциональное, социальное развитие (Пиаже, 1969;Изард, 1980; см.обзоры: White, 1975;Бауэр, 1985). Од­нако проведенные впоследствии изменения методов исследования и прямые экспериментальные наблюдения за взаимодействием младен­ца и матери оказались, несмотря на существование более ранних ра­бот, революционными не только с точки зрения понимания соци­ально-эмоциональной, но и всех областей развития ребенка. У мла­денцев были обнаружены столь необходимые для установления со­циально-эмоционального взаимодействия с матерью и дальнейшего развития способности, о которых до этого времени никто и не подо­зревал (Stern, 1977; 1985; Osofsky, Connors, 1979; Lewis, 1987; Emde, Buchsbaum, 1989; Field, 1990). С современной точки зрения младен­цы рассматриваются как активные, от рождения организованные, ищущие стимуляцию, в первую очередь социальную, направленные на взаимодействие с наиболее близкими людьми и развивающиеся в процессе этого взаимодействия, творчески участвующие в процессе своего становления. Оказалось, что во всех, в том числе и эмоцио­нальной, областях развития опыт, приобретаемый во взаимодействии

с окружающими людьми и миром, служит для модуляции уже суще­ствующего к рождению состояния внутренней организованности младенца, врожденных способностей установления социально-эмо­циональных отношений.

СПОСОБНОСТИ МЛАДЕНЦАКВЗАИМОДЕЙСГВИЮСМАТЕРЬЮ

Новорожденный ребенок окружен большим и разнообразным миром социальной стимуляции со стороны наиболее близких людей, в отношениях с которыми происходит его развитие. Существует зна­чительный массив данных о том, что многие сенсорные и познава­тельные способности младенцев сосредоточиваются на восприятии социальных сигналов. Обнаружено, что младенцы меньше интере­суются несоциальными стимулами. По показаниям изменения час­тоты сердечных сокращений они значительно более внимательны к социальным стимулам (Lewis, 1987). По-видимому, даже структуры мозга более настроены к социальным, чем несоциальным, событи­ям. Например, отмечается межполушарное различие в обработке со­циальных или речевых звуков и всех других несоциальных звуков (Molfeseetal., 1975; MolfeseD., MolfeseV., 1979). Не менее важен в социальной компетентности детей контроль над своими биологичес­кими функциями путем социального взаимодействия. Важные про­цессы организации состояния, включая регуляцию циклов сна и бод­рствования, являются, по всей вероятности, результатом социально­го взаимодействия между младенцем и наиболее близким ухаживаю­щим за ним человеком (Lewis, 1987).

Наконец, дети быстро приобретают информацию о социальном окружении, рано развивают представление о себе и других (Stern, 1985). Некоторые младенцы уже к концу первого месяца жизни по­нимают связь между изменениями лица и голоса (Kuhl, Meltzoff, 1982), в пятинедельном возрасте по-разному взаимодействуют со зна­комыми и незнакомыми людьми (Lewis, 1987). К 3-4 месяцам мла­денцы начинают по-разному реагировать на детей и взрослых, а к 6— 8 месяцам показывают реакцию страха в зависимости от пола и воз­раста человека. К 6—8 месяцам младенцы удивляются при появле­нии взрослых маленького роста (карликов), по-видимому, понимая, что у этихлюдей необычное соотношение роста и черт лица (Brooks, Lewis, 1976). К Юмесяцаммладенцыиспользуютвыражениелицаи тон матери при взаимодействии с незнакомыми людьми (Lewis, 1987).

Младенцы более дружелюбны ктем незнакомым людям, к которым положительно относится их мать (Feinman, Lewis, 1983).

Существует значительное количество фактов, свидетельствую­щих о социальной компетентности младенца уже в новорожденном возрасте. Рассмотрим информацию о слуховом и зрительном воспри­ятии, изменениях выражения лица, межсенсорном восприятии и имитации, представим данные о социальных сигналах, посылаемых младенцем.

Восприятие

Считается, что слуховая система функционирует уже задолго до рождения и в период новорожденное™ значительно более зрелая по сравнению со зрительной или моторной системами (Clifton, 1992). От рождения дети чувствительно реагируют на направление источ­ника звука. Психофизические методы Исследования младенцев мо­гут быть основаны на повороте головы как компоненте ориентиро­вочного рефлекса (Соколов, 1958; Schneider, Trehub, 1992). Опреде­лено, что сразу после рождения одним из наиболее эффективных сигналов, вызывающих поворот головы ребенка, является человечес­кая речь. Даже когда, в связи с изменением мозговых механизмов регуляции ориентировочной реакции на звук, число правильных по­воротов головы в сторону источника звуковых щелчков уменьшается с 75% в первую неделю до 55% в шестую-восьмую неделю (и восста­навливается до 78% к 3 месяцам), речь женщины («baby talk») оста­ется надежным сигналом для наблюдения реакции ребенка (Clifton,

1992).

В экспериментальных исследованиях распознавания речи было обнаружено, что младенцам особенно интересен человеческий голос, они предпочитают его другим звукам той же высоты и громкости, проявляют значительную способность обработки речевой информа­ции (Field, 1990). Исследования речевого восприятия показали, что младенцы могут определять перцептивную константность гласных вне зависимости от смены говорящего человека и интонации, под­вергают речевые сигналы категоризации в соответствии с полом го­ворящего (Clarkson, 1992). Дети в возрасте нескольких дней могут различать простые фонемы: кпримеру, «Ьа» и «Ьи»или «da» (Eimaset al., 1971; Bertoncini et al., 1988). Эта способность была обнаружена в исследовании с использованием метода привыкания. Так, при умень-

шении младенцем темпа сосания соски вследствие привыкания к одному звуку (например, «Ьа») происходит переключение дорожки магнитофона и предъявление нового звука («bu»), что сопровожда­ется усилением сосания соски. Обнаружено, что младенцы могут со­вершать значительно больше фонемных различений, чем это требу­ется в языке, на котором они говорят. Однако если отдельная фонема не используется младенцами и их окружением, то они теряют спо­собность этого различения (Werker, Tees, 1984).

Определено, что младенцы отличают звуки собственного плача от плача других, больше реагируют на разнообразный, чем на про­стой, звук (Field, 1990). Обнаружено, что новорожденные двигают ча­стями тела синхронно речи. Сопоставление кадров фильма с запи­сью поведения новорожденных при прослушивании речи с записью самой речи показало, что отдельные движения частей тела соответ­ствовали речевым сегментам. Синхронных движений тела в ответ на стук не наблюдалось (Condon, Sander, 1974). Это подразумевает осо­бую способность новорожденных к синхронизации своего поведе­ния с речью взрослого, однако при повторении эксперимента резуль­таты не повторились.

Исследования показали, что новорожденный предпочитает го­лос своей собственной матери. При предъявления аудиозаписи рас­сказа, читаемого их собственными матерями и матерями других де­тей, новорожденные изменением частоты сосания соски запускали ту дорожку магнитофона, на которой был записан голос матери (DeCasper, Fifer, 1980). Вероятно, такое предпочтение может быть связано с опытом внутриутробного восприятия голоса матери. Так, обнаружено предпочтение новорожденными той версии рассказа, которую им читали до рождения (Field, 1990).

Несмотря на относительную слабость зрительного восприятия у новорожденных (в первый месяц жизни контрастная чувствитель­ность и острота зрения по меньшей мере на порядок хуже, чем в пе­риод взрослости), обнаружено, что дети готовы к ответу на зритель­ные сигналы сразу после рождения (Banks, 1992). От рождения зри­тельная моторная система ребенка дает ему возможность фиксиро­вать и прослеживать взглядом объекты в зрительном поле (Aslin, 1987), зрительно ориентироваться на местоположение источника звука (Mendelson, Haith, 1976). Периоды бодрствования и зрительного вни­мания чрезвычайно важны, особенно в первые месяцы жизни, когда зрительное поле весьма ограничено вследствие относительной нераз-

витости зрительной системы, неподвижности младенца и долгих пе­риодов сна. Отзывчивость ребенка на зрительную стимуляцию зави­сит от количества времени бодрствования (Osofsky, Connors, 1979). Младенцы, которые дольше бодрствовали, были более способны к зрительному восприятию.

Согласно Дж. Боулби и другим этологически ориентированным исследователям (Bowlby, 1958;Gorenetal., 1975), у младенцев суще­ствует врожденная тенденция восприятия и предпочтения человечес­кого лица. В начальных работах было показано, что уже в первые часы после рождения дети демонстрируют зрительное различение и пред­почтение изображения лица человека другим зрительным сигналам (Fantz, 1963; Stechler, 1964;Gorenetal., 1975). Но эти данные не были подтверждены при сравнении зрительной фиксации лиц и других стимулов (Cohen et al., 1979). Данные о предпочтении лиц простым стимулам могли быть связаны с другими параметрами стимуляции, особенно со сложностью. При предъявлении сложных зрительных стимулов предпочтений изображения лица обнаружено не было. Од­нако было показано, что при одинаковой сложности зрительной сти­муляции девятиминутные новорожденные лучше прослеживали пе­ремещающиеся в зрительном поле рисунки лице нормальным, а не искаженным положением глаз, носа, рта (Gorenetal., 1975). Было сообщено, что новорожденные следят за реальным лицом лучше, чем за манекеном или фотографией лица. Выявлено, что младенцы боль­ше интересуются фронтальным изображением лица, чем профилем, дольше смотрят на стимульное изображение, в котором левая сторо­на является зеркальным отображением правой, чем в котором верх­няя половина — зеркальное отображение нижней (Stern, 1977). Веро­ятно, младенцы предпочитают характерную для человеческого лица симметрию в вертикальном плане.

В последующих работах было показано, что хотя новорожден­ные прослеживают за движущимся лицом дальше, чем за серым пят­ном таких же размеров и освещенности, различий не обнаружено при сравнении прослеживания нормального схематического изображе­ния лица и изображения с измененным положением частей лица (Maurer, Young, 1983). Обнаружено, что одномесячные дети одина­ково фиксировали взглядом изображение нормального и изменен­ного лица, тогда как в два месяца дольше смотрели на нормальное лицо (Maurer, Barrera, 1981). Если сначала было показано, что даже в три месяца у детей наблюдается предпочтение схематического лица

изображению с измененным положением частей лица (Haaf et al., 1983), то впоследствии эти данные не подтвердились (Maurer, 1985). Даже в случае если у младенцев существует врожденная предраспо­ложенность не к восприятию и предпочтению лица, а к изображени­ям, содержащим определенное количество и качество стимульных элементов, то наиболее отвечающим такой предрасположенности стимулом сразу после рождения в зрительном поле ребенка при фо­кусном расстоянии в 20 см является лицо человека (Stern, 1977). При этом особый интерес могут вызывать разрез глаз, контраст зрачка и склеры, бровей и кожи лица, и т.д. Отмечается, что при виде живого человеческого лица поведение младенцев отличается от поведения при рассмотрении неживых предметов. Они произносят больше зву­ков, начинают двигать руками и ногами, открывать и закрывать ла­дони, их движения становятся менее резкими и более регулярными. Авторы, описывающие социальную направленность восприятия у новорожденных, приходят к выводу, что с самого рождения лицо че­ловека интересно для младенца (Stern, 1977; 1985; Osofsky, Connors, 1979; Field, 1990), и мать имеет возможность как можно больше при­влекать внимание к своему изначально интересному лицу. Вместе взятые лицо и голос матери могут быть более интересными, чем раз­дельно. Так, новорожденный следит за говорящим лицом лучше, чем только за лицом или только за голосом.

Младенцы также способны различать универсальные эмоцио­нальные выражения лица взрослого. В экспериментах на зрительное предпочтение фотографий с различными выражениями лица (сна­чала предъявляется фотография с одним выражением лица, а через некоторое время рядом предъявляется фотография с новым выраже­нием, фиксируется работа глазодвигательной системы) и в экспери­ментах на привыкание (уменьшение ответа на повторение одного лица и возобновление ответа на предъявление другого) обнаружено, что новорожденные способны различать выражения счастья, печали и удивления, а в более позднем возрасте различают слайды с выраже­ниями радости, гнева и нейтральными выражениями (Field et al., 1982). Возможно, младенцам легче различать выражения лица в жиз­ни, чем на слайдах. Определено, что младенцы различают положи­тельные выражения лица лучше, чем отрицательные или нейтраль­ные (Osteretal., 1992).

Эмоции

Сточки зрения исследователей эмоций, у младенцев можно на­блюдать базовые, универсальные выражения лица- интерес, радость, удивление, отвращение, гнев, страх (Field, 1990). К примеру, при оценке поведения новорожденного выражение интереса наблюдалось на звук погремушки, отвращения — при сосании мыльного пальца исследователя, гнев наблюдался при тестировании приносящего мак­симальное неудобство рефлекса (Brazelton, 1984; Field etal., 1984). Младенцы уже в первые недели жизни меняют выражение лица так, что многие родители интерпретируют это как радость, гнев, удивле­ние, страх, печаль или интерес (Johnson etal., 1982). Эти ранние вы­ражения лица, несомненно, имеют рефлекторную природу и требу­ют более тщательного изучения и категоризации. Однако есть осно­вания считать, что младенец рожден с удивительной степенью лице­вой нейромускулярной зрелости и, более того, что движения лице­вых мускулов частично объединены в узнаваемые конфигурации, которые позже в жизни станут значимыми социальными сигналами. Если эти выражения лица случаются редко у новорожденных, то к возрасту 2-4 месяца они очевидны (Field, 1990). В одном из исследо­ваний младенцев снимали на видеопленку во время игр с мамами и незнакомыми. Впоследствии при просмотре фильма и слайдов с вы­ражениями лица матери могли классифицировать каждое из выра­жений лица младенцев как одно из обнаруженных ранее при иссле­довании взрослых универсальных выражений. Такие же результаты были обнаружены при наблюдении за младенцами при приближе­нии незнакомого и в игре «ку-ку» (Izard et al., 1980). Результаты этих исследований дают основания утверждать, что выражения лица мла­денца могут быть легко узнаны и классифицированы при использо­вании тех же категорий, которые используются для взрослых.

Определено, что младенцы имеют положительные выражения лица чаще, чем отрицательные (Osteret al., 1992). В первые две неде­ли жизни наиболее приятное для родителей положительное выраже­ние лица ребенка в виде улыбки можно наблюдать втак называемый период парадоксального сна, сопровождаемого движениями глазных яблок. Такое выражение лица является отражением циклического изменения электрических потенциалов мозга. Улыбка редко наблю­дается, когда младенец находится в бодрствующем состоянии с от­крытыми глазами. Хотя новорожденные и улыбаются, эта реакция

является рефлекторной, часто вызванной поглаживанием щек или губ. Вследствие внутренней нейрофизиологической природы и не­связанности с изменением внешнего мира, она была названа эндо­генной улыбкой (Emde, Buchsbaum, 1989).

В возрасте между шестью неделями и тремя месяцами улыбка ребенка становится экзогенной, вызванной внешними событиями. Однако среди всех внешних стимулов человеческое лицо, взгляд, вы­сокий голос и щекотка вызывают улыбку с наибольшей вероятнос­тью. В первые полтора месяца наиболее эффективен голос матери, а после 6 недель лицо более эффективно, чем голос. Таким образом, став экзогенной, улыбка становится преимущественно социальной. Морфология улыбки все еще не меняется, она выглядит все также, хотя меняется вызывающая ее причина. В три месяца с улыбкой про­исходит еще одно изменение и она становится тем, что называется инструментальным поведением. Младенец теперь улыбается для того, чтобы получить ответ от кого-либо, например ответную улыбку или слово от матери (Stern, 1977).

Около четырех месяцев улыбка становится частью гладко про­текающего и скоординированного действия и может появляться од­новременно с другими выражениями лица. Возникают более слож­ные, часто двойственные выражения, например улыбка с нахмурен­ными бровями. В возрасте 4—5 месяцев младенец начинает смеять­ся, особенно в ответ на социальное взаимодействие, неожиданное изменение зрительной стимуляции и щекотку (Sroufe, Wunsch, 1972). В 7—9 месяцев он начинает смеяться скорее в предвосхищении по­явления лица матери при игре в «ку-ку», чем в ответ на завершение всей игровой последовательности (Emde, Buchsbaum, 1989). Однако после первого дня рождения дети улыбаются и смеются над событи­ями, причиной которых были они сами.

Считается, что изменения улыбки в младенческом возрасте про­исходят благодаря развертыванию врожденных тенденций. Основа­нием для такой точки зрения могут быть данные о значительном сход­стве направления и времени изменения улыбки у младенцев, вырос­ших в самых различных социальных условиях и условиях окружаю­щей среды, и результаты наблюдения за слепыми детьми, у которых не было возможности видеть или имитировать улыбки, или получать зрительное подкрепление и обратную связь на свои улыбки. Если до 4—6 месяцев улыбки слепых младенцев были сравнимы с улыбками зрячих и проходили те же стадии и временные периоды развития, то

после этого возраста у слепых стали наблюдаться угнетение и при­глушенность выражения лица, улыбки были менее выразительными (Stern, 1977).

В отличие от улыбки смех не наблюдается от рождения и, по-видимому, не проходит через эндогенную фазу. Впервые он появля­ется в ответ на внешний стимул примерно между четвертым и восьмым месяцами. Вначале, от четырех до шести месяцев, он наи­более легко вызывается тактильной стимуляцией, такой какщекот-ка. В возрасте от семи до девяти месяцев более эффективными ста­новятся звуковые события, а от десяти до двенадцати месяцев смех с наибольшей готовностью вызывается зрительными сигналами (Sroufe, Waters, 1976). Как и уулыбки, его форма мало меняется от времени появления в течение жизни. Он есть и у слепых, и у вырос­ших вместе с животными детей. Смех также становится видом инст­рументального поведения уже в раннем возрасте.

Различные степени выражения недовольства, вплоть до плача, наблюдаются, как и улыбка, от рождения, проходят подобный курс развития и морфологически мало меняются в течение всей жизни. Они становятся экзогенными видами поведения, вызванными вне­шними причинами, раньше, чем улыбка, и считается, что инстру­ментальное использование плача можно видеть уже в три недели от рождения (Stern, 1977). К третьему месяцу жизни каждое из этих вы­ражений и вся последовательность, к которой они относятся, готовы и выступают как социальное и инструментальное поведение, чтобы помочь младенцу проводить и регулировать свою часть взаимодей­ствия с матерью.

Межсенсорное восприятие

Это один из наиболее интересных и сложных феноменов, про­являющихся в младенческом возрасте. Уже в первых исследованиях этого феномена было показано, что трехнедельные младенцы пред­почитали зрительный стимул той формы, которую до этого они ис­следовали тактильно (Meltzoff, Borton, 1979). Новорожденным дава­ли пососать соску определенной формы, а затем предъявляли рисун­ки этой и других сосок. После быстрого сравнения дети дольше смот­рели на рисунок той соски, которую орально осязали. Эти результа­ты привели к выводу, что младенцы от рождения способны к кросс-модальным сравнениям, в данном случае сравнению информации, поступающей по тактильному и зрительному каналам.

Оказалось, что у младенцев развито восприятие и сравнение сложных звуковых и зрительных сигналов, посылаемых человеком (McGurk, Mac Donald, 1976): они способны распознавать несоответ­ствие между видимым движением рта при произнесении взрослым одного звука (например, «da») и одновременно предъявляемым че­рез головные телефоны другим звуком («Ьа»). Младенцы дольше смот­рят налицо, артикулирующее именно те звуки речи, которые в этот момент предъявляются в наушники (Kuhl, Meltzoff, 1982; MacKainet al., 1983). Поведение ребенка сильно меняется, когда в середине спон­танного взаимодействия мать просят измениться - к примеру, сде­лать неподвижное лицо, стать тихой, подавленной или, напротив, ра­достной, подражать поведению младенца, сохранять его внимание (Tronicketal., 1978). Когда мать продолжает смотреть на младенца, но изменяет свой голос так, как будто разговаривает со взрослым, то поведение ребенка тоже меняется — он реагирует так, как будто мать больше не говорит с ним.

При изучении аудиовизуального кросс-модального сравнения было обнаружено, что трехнедельные младенцы способны опреде­лять соответствие между абсолютными уровнями интенсивности бе­лого шума и света (Lewcowicz, Turkewitz, 1980). В проведенном экс­перименте для определения привыкания младенцев к повторяюще­муся сигналу и измерения наличия или отсутствия реакции на сти­мул другой модальности использовалась частота сердечных сокраще­ний. Обнаружено, что младенцы могут сравнивать временные харак­теристики информации, поступающей по различным каналам (Allen etal.,1977).

Младенцы от рождения зрительно ориентируются на местона­хождение источника звука (Mendelson, Haith, 1976). Смещениело-кализации голоса матери (за счет увеличения интенсивности звуча­ния в одном из наушников) от местоположения лица матери (по сред-ней линии) приводит к беспокойству трехмесячных младенцев (Aronson, Rosenbloom, 1971). Наблюдаемое у пятимесячных младен­цев в случае нейтрально-неподвижного лица матери поведение, про­являющееся в меньшей улыбчивости, отводах взгляда, гримасах, зна­чительно уменьшается, если в то же время мать продолжает прика­саться к младенцу. Активная тактильная стимуляция невидимыми для ребенка руками приводит к его улыбке и взгляду даже на неподвиж­ное лицо матери (Stack, Muir, 1992).

Оказалось, что младенцы уже с первых дней жизни способны имитировать некоторые действия своего взрослого партнера по вза­имодействию. Исследования, проведенные в этой области, показа­ли, что трехнедельные новорожденные открывают рот или высовы-ваютязык, если находящийся к нему лицом к лицу человек соверша­ет эти действия (Meltzoff, Moore, 1977). Таким образом, у младенца существует врожденная способность определения соответствия между тем, что он видит, и тем, что совершает сам. Особенно поразительна имитация эмоциональных выражений лица. Так, было обнаружено, что в двухдневном возрасте новорожденные имитируют улыбающее­ся, нахмурившееся или удивленное лицо взрослого (Field et al., 1982). В одном из исследований имитации младенцами выражений лица на­блюдатель, следящий за выражением лица младенца, который в свою очередь смотрел на модулирующее эмоцию выражение лица взрос­лого, был способен по лицу младенца догадаться о модулируемом выражении взрослого. В этом исследовании была выявлена способ­ность младенцев имитировать расширением губ модулируемые взрос­лым выражения счастливого лица, выставлением наружу нижней губы — выражение печали, открытием глаз и рта — удивленное лицо. Если эти выражения все же редки у новорожденных, то очевидны к возрасту 2-4 месяца (Field, 1990).

Социальные сигналы младенцев

Уже в одном из первых исследований временн"ых характерис­тик взаимодействия было показано, что изменение активности мла­денца (перемена в состоянии, движения тела или изменения лица, икота и т.д.) служило сигналом, привлекающим внимание матери (Richards, 1971). Широкий диапазон этих сигналов значительно от­личался от тех, которые были выделены в первых работах по теории привязанности. Согласно Дж. Боулби, близость матери в новорож­денный период вызывается плачем, сосанием, следованием, иепля-нием и улыбкой; идля первых трех недель жизни цепляние, следова­ние и улыбка наблюдаются нечасто (Bowlby, 1958). Поданным М. Ри-чардса, в этот период может наблюдаться больше взаимодействий, чем предполагал Дж. Боулби (Richards, 1971).

В процессе социального взаимодействия каждая мать не дости­гает или превышает оптимальный уровень стимуляции младенца. С этой точки зрения младенцу, для поддержания стимуляции в комфор-

тных пределах и (или) изменения поведения матери (своей стимуля­ции), доступен ряд нормальных адаптивных маневров поведения (Beebe, Stern, 1977). Среди социальных сигналов младенцев выделя­ют вербальные и невербальные, которые разделены на две большие группы — сигналы привлечения внимания или приглашения к взаи­модействию и сигналы прекращения взаимодействия (Beebe, Stern, 1977; Eriks, 1991). В свою очередь, в каждой из этих групп различают две подгруппы: легкое и явное приглашение и прекращение взаимо­действия. В течение первого месяца жизни среди сигналов готовнос­ти младенца к взаимодействию (легкое приглашение) выделяют зна­ки оживления на лице (глаза расширяются, брови приподнимают­ся, лицо просветляется), раскрытие рук со слегка согнутыми пальца­ми, приподнимание головы и уменьшение движений тела, неподвиж­ность. Среди явных сигналов выделяют вокализации, улыбку, пово­рот головы в сторону матери, взгляд в глаза, ровные циклические движения конечностей. Сигналами, свидетельствующими о потреб­ности младенца в течение первого месяца прервать взаимодействие, считают сжатие губ, гримасу на лице, хмурость во взгляде, мигание или закрытие глаз, отвод взгляда, сопровождаемое шумом усиление сосательных движений, хныканье, икоту, соединение рук или подне­сение их к голове (к шее, горлу, лицу, рту, уху), цепляние, усиление движения ног, напряженное вытягивание руки ног. К сигналам яв­ной потребности прервать взаимодействие относят плаксивое лицо, звуки беспокойства, плач, кашель, рвоту, максимальное отведение взгляда в сторону, отталкивание, позы закрытости, переход в сонное состояние. Необходимо подчеркнуть, что многие из выделенных не­вербальных сигналов первого месяца социальной жизни ребенка ча­сто наблюдаются у взрослых. В целом информация о сигналах взаи­модействия у детей первого месяца жизни свидетельствует о высо­кой компетентности и социальной «зрелости» младенцев.

Из приведенного, даже очень краткого обзора эксперименталь­ных исследований последних 25 лет отчетливо видно, что начиная с самого рождения младенец способен различать сложные социальные сигналы, подаваемые человеком, прежде всего матерью, предпочи­тает их другим сигналам окружающей среды. С первых дней жизни ребенок имитирует социальные проявления взрослого человека, спо­собен объединять информацию, поступающую по различным сен­сорным каналам. Он обладает широким набором сигналов, необхо­димых для начала социального взаимодействия с близкими людьми,

поддер^{жания и} прекращения взаимодействия. Иными словам, мла­денец появляется на свет со значительными сенсорно-перцептивны­ми и моторными способностями устанавливать социальные связи с другими людьми. Сразу после рождения он может активно участво­вать в образовании своих первых и главных взаимоотношений с наи­более близким человеком - матерью, проявляет различные эмоции уже при первых контактах с ней. Развитие его способностей, инстру­ментария, с помощью которого он устанавливает социально-эмоци­ональные связи, происходит через взаимоотношения с другими людь­ми.

СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ МАТЕРИ ПРИ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С МЛАДЕНЦЕМ

В литературе, описывающей взаимодействие матери и младен­ца, подчеркивается, что мать или близкий и ухаживающий за ребен­ком человек ведут себя с младенцами совершенно иным образом, чем со взрослыми или другими детьми. По свидетельству Д. Штерна, та­кое поведение настолько очевидно и часто наблюдаемо, что прини­мается как само собой разумеющееся и в целом в течение долгого вре­мени не было предметом научного исследования (Stern, 1977). При сравнении с поведением, наблюдаемым при социальном взаимодей­ствии между двумя взрослыми людьми, совершенно необычно то, что делает и как делает мать при взаимодействии с младенцем. Такое по­ведение по отношению к другому человеку может быть принято за отклоняющееся. Однако сами матери, развивая в зависимости от сво­их особенностей и особенностей ребенка свой индивидуальный стиль, ведут себя естественно, практически не осознавая различий по сравнению с другими случаями взаимодействия. Такое поведение рассматривается как составная часть родительского поведения, ком­плементарная врожденному репертуару поведения младенца, носит название «вызванное младенцем социальное поведение» («infant-elicited social behaviour») и имеет функции, необходимые для выжи­вания и развития младенца.

Наиболее очевидным и хорошо изученным примером поведе­ния матери при взаимодействии с младенцем является детскость ее речи («baby talk»). Исследование шести различных языков на шести континентах показало сходные черты обращенной к младенцу речи матери. В каждом случае было выделено упрощение синтаксиса, уко-

рочение длины высказывания матери и увеличение пауз, наличие бессмысленных звуков, изменение в словах (например, «холосень-кий» вместо «хорошенький»). Наблюдается увеличение высоты го­лоса, речь замедляется и преувеличивается, гласные частично растя­гиваются, изменяются ритм и ударение, что наряду с расширением диапазона громкости и высоты звука приводит к песенности мате­ринской речи (Stem, 1974; 1977). Имеет место совершенно необыч­ный вокальный диалог матери и младенца. Это скорее монолог ма­тери в форме воображаемого диалога: ребенок вокализирует в ответ на посылы матери не так часто, но мать ведет себя так, как будто он это делает. Такое вокальное поведение матери подразумевает, при уменьшении длительности вокализации и увеличении паузы, нали­чие мнимой, воображаемой матерью ответной реакции со стороны младенца и ответ матери на воображаемую реакцию ребенка (Stern, 1977). Частично эта ситуация является результатом часто наблюдае­мой вопросительной формы обращения матери к ребенку («Ты мой сладенький, да?»), поскольку в этом случае легче вообразить ответ ребенка и, после некоторой паузы, ответить («Да, конечно, сладень­кий»). Весьма вероятно, что во время паузы между посылами матери младенец, будучи способным к имитации, ответит на обращение ма­тери вокальной имитацией либо другим изменением поведения. Это, в свою очередь, приведет к стремлению матери продолжить завязав­шееся взаимодействие, изменит поведение матери в ответ на поведе­ние ребенка. Получив опыт адекватного поведения матери, младе­нец с большей вероятностью будет отвечать на ее сигналы, так что со временем монолог матери перейдет в диалог матери и ребенка.

Исследования показали, что такое материнское поведение яв­ляется лишь частью более общей картины: почти все формы соци­ального поведения матери специфичны по отношению к младенцу. Меняется не только речь (что говорит и как говорит), но и выраже­ния лица, движения головы и тела, рук и пальцев, расположение, изменение расстояния в процессе взаимодействия. Среди наиболее общиххарактеристик вызванного младенцем социального поведения матери выделяют преувеличенность пространственных (например, преувеличенная степень проявления выражения лица: глаза раскры­ваются как можно шире, брови вскидываются как можно выше и т.д.; большой диапазон изменения высоты и интенсивности вокализаций) и временных (например, замедленное формирование и долгое удер­жание выражения лица, уменьшение длительности вокализаций и

увеличение пауз между ними) характеристик поведения, изменение скорости выполнения, ограниченный, часто и стереотипично исполь­зуемый репертуар. В поведении матери наблюдается необычное по темпу и ритму выполнение движения приближения и удаления от младенца. Быстрое приближение лицом, руками, всем телом может совершаться матерью вплоть до расстояния в несколько сантимет­ров от лица младенца. В процессе взаимодействия мать может и го­ворить и смотреть на ребенка одновременно, что необычно для диа­лога взрослых.

При изучении взаимодействия в поведении матери обнаружена повторяемость обращенных к младенцу сигналов (Fogel, 1977; Stern, 1977; Stern etal., 1977). В отличие от авторов, выделявших повторяе­мость в речи матери как инструмент для облегчения приобретения языка, в данном случае отмечается более общее положение, то, что мать проявляет повторяемость во всех модальностях: в речи, движе­ниях, выраженияхлица, тактильной и кинестетической стимуляции. Более того, подчеркивается, что повторение наблюдается в поведе­нии матери уже на самых ранних этапах взаимодействия, когда еще не стоит вопрос об облегчении понимания младенцем повторяюще­гося элемента. В результате анализа временн'ой последовательности взаимодействия в поведении матери были выделены различные структурные единицы: отдельно взятая фраза (вокализация, измене­ние взгляда, выражения лица, движение головы, тела); ряд разделен­ных паузами повторяющихся по содержанию, но разных по длитель­ности фраз, или разных по содержанию, но равных по длительности, или одинаковых по содержанию и длительности фраз; и эпизод, со­держащий несколько рядов, разграниченных изменениями в пове­дении или внимании матери (Fogel, 1977; Stern etal., 1977).

Анализ репертуара матери при взаимодействии с младенцем по­казал, что мать использует в основном постоянный и ограниченный, а не весь доступный человеку набор экспрессивных выражений (так, удивление для проявления готовности или приглашения к взаимо­действию; улыбку или выражение интереса для поддержания взаи­модействия; нахмуренность и отвод взгляда для окончания, а нейт­ральное выражение лица для избегания взаимодействия). Был сде­лан вывод, что наличие постоянных по содержанию или времени структурных единиц в обращении матери к ребенку, повторение од­ной и той же, или с небольшим изменением, единицы научает мла­денца стабильности и предсказуемости поведения матери и окруже-

ния, увеличивает вероятность его ответной реакции (Fogel, 1977; Stern, 1977).

Считается, что основной целью взаимодействия матери и мла­денца является получение удовольствия и радости от общения друг с другом или достижение у партнеров некоторого аффективно поло­жительного оптимального уровня внимания и возбуждения. Для та­кого процесса необходима постоянная взаимная регуляция поведе­ния в паре. Со стороны матери это требует частого изменения мо­дальности, темпа, интенсивности и т.д. для коррекции пере- или не-достимуляции и достижения оптимального уровня стимуляции мла­денца. Выделенное в поведении матери по отношению к младенцу соотношение постоянной, повторяющейся и переменной частей структурных единиц наилучшим образом, по сравнению с совершен­но неизменным или, наоборот, непредсказуемым поведением мате­ри, подходит для привлечения и поддержания оптимального уровня возбуждения и внимания младенца (Stern, 1974; 1977; Fogel, 1977; Stern etal., 1977).

Вызванное младенцем поведение матери в наибольшей степе­ни соответствует возможностям восприятия окружающего мира мла­денцем. Длительность отдельно взятых «фраз» («phrase») поведения — вокализация, изменение выражения лица, движение головы — равна лишь половине соответствующей длительности вдиалоге взрослых, тогда как паузы между этими фразами вдва раза длиннее, чем у взрос­лых (Stem etal., 1977). В то же время различие общей длительности фразы и паузы вдиалоге матери и младенца по сравнению с диало­гом взрослых значительно меньше. Другими словами, мать ведет себя так, как если младенец может воспринимать меньшую порцию ин­формации и требует большего времени для ее обработки и получе­ния следующей. Замедленное формирование выражения лица мате­ри, увеличение длительности и степени проявления облегчает мла­денцу возможность восприятия, переработки и, следовательно, от­ветного реагирования; предпочитаемые младенцем высокие звуки в наибольшей степени представлены в речи матери и т.д. В результате, с одной стороны, младенец вызывает по отношению к себе особое поведение матери, а с другой — максимально направлен на восприя­тие поведения матери по отношению к себе. В процессе естествен­ного взаимодействия различные ст<