Структуралистская теория восприятия

Теория восприятия в структурализме — первая теория в психо­логии как научной и экспериментальной области знаний, выде­лившейся из философии. Исследования ощущений и восприятий прежде всего связаны с именами В.Вундта и Э.Титченера и рабо­той их лабораторий в Германии и США. Определив психологию как науку о сознательном опыте, они полагали одной из главных задач психологии анализ основных элементов сознания — ощу-

щений. Именно Э.Титченер выделил пять основных характери­стик ощущений (см. гл. 1, 2). Восприятие какого-либо предмета в структурализме рассматривалось как структура, или комбинация, отдельных ощущений.

Указывая на объект, предмет и метод своего исследования, Э.Тит­ченер писал: «Цель психолога троякая, он стремится: 1) анализиро­вать конкретное данное душевное состояние, разложив его на со­ставные части; 2) найти, каким образом соединены эти состав­ные части, какие законы управляют их комбинацией и 3) приве­сти эти законы в связь с физиологической (телесной) организа­цией» [106, 10]. Таким образом, построив научную психологию по образцу естественных наук, исследование восприятия рассмат­ривалось структуралистами так же, как, например, в химии: не­обходимо разложить целое на элементы — ощущения и, поняв законы их соединения, познать суть психического явления — вос­приятия. Поскольку, как полагали структуралисты, элементы со­знательного опыта едины у людей, то психология действительно изучает базовые механизмы сознания.

Второй класс элементов¹ сознательного опыта представляют образы памяти, или представления. Восприятие как явление созна­ния представляет собой сумму двух этих основных элементов — ощущений и образов памяти. Еще один принципиальный вопрос — каким образом формируются образы восприятия? Ответ структу­ралистов конкретен и ясен: образы восприятия получаются в ре­зультате работы двух механизмов — суммации отдельных ощуще­ний и их ассоциации (соединения) с образами памяти. Чтобы по­яснить, как работает данный механизм, рассмотрим предлагае­мое структуралистами объяснение процесса формирования обра­за восприятия удаленного объекта. Восприятие удаленности скла­дывается из суммы множества двумерных зрительных ощущений, поступающих от сетчатки глаза, которые, соединяясь (по прин­ципу ассоциации) с кинестетическими образами памяти, храня­щими наш двигательный опыт передвижения в пространстве, со­здают трехмерное восприятие удаленного объекта.

Таким образом, в структурализме постулируется наличие двух гипотетических механизмов, опосредствующих возникновение образов ощущений из двух элементов сознания, — механизмов суммации и ассоциации.

В соответствии с гипотезой суммации, или, как ее иначе назы­вал К. Коффка, гипотезой констант, перцептивный эффект от суммы ощущений равен эффекту от всех ее составляющих. Из это­го следует, что если имеется постоянная связь между воздействи­ем некоторого стимула и соответствующим ощущением (что, как правило, и происходит), то, когда этот стимул проявляется в ок-

¹ Третьим базовым элементом сознания считались чувства.

ружении других стимулов (естественно вызывающих другие ощу­щения), его вклад в восприятие будет точно таким же, как и в том случае, когда он предъявляется отдельно от других. В этой связи мы можем сделать очень важный вывод: в соответствии с гипотезой суммации вклады в образ восприятия каждого его эле­мента независимы друг от друга.

Физиологической основой построения перцептивного образа являлась закономерная связь между ощущениями и природой со­ответствующего рецептора. Эта связь выражается в принципе специ­фических энергий органов чувств И. Мюллера (см. разд. 1.6). Таким образом, в структурализме выстраивается строго детерминисти­ческое и естественно-научное понимание механизмов формиро­вания образов восприятия: стимульная энергия однозначно пре­образуется в специфическую энергию органов чувств, отобража­ется в сознании в виде ощущения, а затем различные ощущения структурируются с помощью механизма суммации.

Еще один базовый механизм формирования восприятий — ассоциация наличных ощущений с образами памяти. Использова­ние структуралистами известного принципа образования ассоци­ации предполагает, что если два ощущения повторялись совмест­но много раз, то появление в сознании одного его элемента — ощущения влечет за собой появление и другого элемента — обра­за памяти. Образование ассоциаций, в свою очередь, может опре­деляться сходством двух содержаний сознания (красный —оран­жевый), их контрастом (сладкий — горький) или смежностью во времени и пространстве (после вспышки молнии — удар грома) и другими причинами. Этот механизм придает образу восприятия значение, или, пользуясь терминологией Э.Титченера, контекст. Таким образом, означенный образ восприятия формируется из соединения в единую структуру контекста в виде ассоциаций и сердцевины образа — сенсорного опыта.

В рамках структурализма появился специфический метод изу­чения восприятия — метод аналитической интроспекции. Эта сугу­бо эмпирическая процедура самонаблюдения была направлена на анализ сенсорного опыта специально обученного испытуемого и требовала от него расчленения образа восприятия на базовые со­ставляющие элементы — ощущения. При самоотчете в виде опи­сания объекта восприятия испытуемый мог использовать только названия ощущений и их основные свойства. Главная трудность заключалась в том, чтобы не допустить так называемую ошибку стимула — не использовать в описании объекта элементы про­шлого опыта или воспринимаемый контекст, т.е. избегать сооб­щений о значении объекта. Как пишет известный американский исследователь перцептивных процессов Дж.Хохберг, можно по­пробовать воспроизвести эту процедуру, если взять какое-либо очень знакомое и наполненное смыслом слово, например «мама»,

и произнести его несколько десятков раз. При некотором усилии и тренировке вы сможете воспринять произносимые звуки, пол­ностью отвлекшись от смысла этого слова, так, как будто это зву­ки незнакомого языка.

Оценивая структуралистскую теорию восприятия, отметим, что, хотя в настоящее время структурализм представляет лишь истори­ческий интерес, в рамках этого направления были заложены об­щие представления о специфике ощущений и восприятий, мно­гие термины используются до сих пор, а нерешенные проблемы остаются теми же самыми.

Критический анализ данной теории восприятия позволяет за­ключить следующее.

1. Гипотеза суммации противоречит многим феноменам вос­приятия. Имеющиеся факты говорят о том, что перцептивные эффекты от воздействия отдельных стимулов зависят также от присутствия других стимулов, т. е. наше восприятие не может рас­сматриваться как сумма независимых ощущений. Более того, одни и те же ощущения могут приводить к совершенно разным восприя­тиям.

2. И главное — это критика метода аналитической интроспек­ции, с помощью которого были получены основные эмпириче­ские факты. Анализ протоколов с самоотчетами испытуемых сви­детельствует о том, что в принципе невозможно преодолеть эф­фектов контекста, установок, влияния состояния испытуемого, его прошлого опыта. Таким образом, ставится под сомнение ос­новная теоретическая посылка — возможность экстрагирования из опыта так называемых чистых ощущений.

Гештальттеория восприятия

Альтернативным подходом по отношению к структуралистской теории в объяснении феноменов и механизмов восприятия яви­лось направление, появившееся в Берлинском университете в на­чале 1910-х гг. и получившее название гештальтпсихология. Ос­новные представители Берлинской школы гештальтпсихологов, работавшие в области исследования восприятия, — это Макс Верт-гаймер(М.ЖеПкегтег, 1980—1943), Вольфганг Келлер(IV. Кб Пег, 1887-1967) и Курт Коффка(К.Ко&ка, 1986-1941).

Основное понятие гештальтпсихологии восприятия — геш-тальт^х (от нем. СезШк — форма, структура), обозначающее цело­стность образов восприятия как основного содержания сознания, т.е. несводимость восприятия к сумме свойств составляющих его

¹ Термин «гештальткачество» был введен немного раньше представителем так называемой Австрийской школы Христианом Эренфельсом (1859—1932) для обо­значения целостности, «гештальтности» образов восприятия.

М.Вертгаймер

ощущений. Проблема целостности восприятия вытекала из об­щего понимания целостности сознания как изначального свой­ства, присущего ему по природе. Этот подход явился отражени­ем новой исследовательской парадигмы в науке вообще: суть слож­ного явления не исчерпывается лишь анализом и описанием его частей, для познания явления необходимо изучить его полевые свойства — взаимодействие тех сил, которые его образуют. Та­ким образом, исследования в области гештальттеории восприя­тия в целом были отражением появившейся в различных науках новой методологии.

В соответствии с представлениями гештальтпсихологов выде­ляются два мира, две реальности: мир физических объектов, отра­жаемый нашими чувственными переживаниями, и собственно мир наших ощущений. Физические воздействия отражаются в мире на­ших ощущений двояко — в виде физиологической реальности моз­говых процессов и феноменальной, или психологической реальности. Связь физиологических процессов и психических образов объяс­няется через постулируемое отношение изоморфизма между ними, т.е. взаимно-однозначное соответствие мозговой нейродинамики содержанию нашего восприятия. Таким образом, физические за­коны формирования образов восприятия сводятся в гештальтпси-хологии к физиологическим законам мозговой активности — за­конам электромагнитного поля, которые управляют распределе­нием электрических зарядов в мозге как объемном проводнике. Объектный характер гештальттеории восприятия выражается преж­де всего в том, что на тот же вопрос К. Коффки «Почему мы видим то, что мы видим?» и почему это то, что мы видим аде­кватно нас ориентирует в окружающей действительности, геш-тальтпсихологи дают глобальный ответ: законы гештальта едины как для физического, так и для психофизиологического мира. Из этого

следует, что принцип двойного изоморфизма можно расширить до принципа тройного изоморфизма: (дистальный стимул -> прокси­мальный стимул) » паттерн мозговой активности « перцептивный гештальт.

Несмотря на явно выраженную идею психофизиологического параллелизма в объяснении механизмов восприятия, т.е. на чет­кое указание причины возникновения психических явлений, в геш-тальтпсихологии большое внимание уделялось феноменологиче­скому описанию образов восприятия. Для подобного описания вво­дилось понятие феноменального поля как динамического целого, где происходит взаимодействие всех структурных составляющих и всех действующих сил¹. Единицей анализа образов восприятия в рамках этого феноменального поля выступает гештальт — цело­стное образование, имеющее в своей основе ощущения, отража­ющие специфику внешних энергетических воздействий, но не сво­димое к ним, поскольку в этом поле действуют объективные за­коны, приводящие к определенному структурированию феноме­нального поля. И физическое, и феноменальное поля структури­рованы в той степени, в которой внутри них существуют стимуль-ные различия по интенсивности или по качеству. Степень струк­турированности поля определяет количество потенциальной энер­гии, способной производить перцептивную работу — работу по образованию образов восприятия. Говоря о «работе», гештальт-психологи закономерно переходят к описанию тех сил, которые действуют в феноменальном поле. Источник действия этих сил — перцептивная энергия — находится внутри самого поля: сходные процессы привлекают друг друга. Это взаимное объединение сход­ных процессов является основой связывающих сил феноменально­го зрительного поля. Известные гештальтпсихологи Дж. Браун и А.Вотт предполагали, что между всеми объектами в зрительном поле существуют связывающие силы поля, имеющие природу век­торов, поэтому об этом поле следует думать как о четырехмерном множестве, имеющем наряду с тремя пространственными четвер­тое, временное измерение. В противоположность этим централь­ным по своей природе силам в зрительном поле действуют и сдер­живающие силы, сенсорные по своей природе, функция которых — разъединять элементы этого поля. Классическим примером резуль­тата взаимодействия такого рода перцептивных сил являются оп­тико-геометрические иллюзии восприятия, которые искажают пра­вильное восприятие формы квадрата и окружности (рис. 11).

Многочисленные эмпирические исследования, выполненные гештальтпсихологами в 1910—1930-е гг., позволили установить законы образования гештальта или формы проявления действия

¹ Механизмы взаимодействия внутри феноменального поля рассматривались по аналогии с электромагнитными взаимодействиями в физике.

Рис. 11. Иллюзии Эренштейна (слева) и Орбизона (справа) (по [44])

гипотетических перцептивных сил, т.е. обнаружить ряд важных законов образования образов восприятия. Эти законы (или эмпи­рически установленные принципы), по выражению известного современного исследователя восприятия (и ученика той же Бер­линской школы) Р.Арнхейма, могут быть названы «коперников-ским поворотом» от простого связывания элементов «снизу» к пер­воначальному рассмотрению «сверху» целостной структуры фе­номена.

В статьях 1922—1925 гг. М.Вертгаймер показал, что образова­ние целостных форм в нашем восприятии детерминировано важ­ным, экспериментально подтвержденным принципом, который в гештальтпсихологии получил название принцип прегнантности, или тенденция к «хорошей форме». Этот принцип обобщает ряд найденных феноменальных закономерностей, устанавливающих тот факт, что элементы внешнего физического мира объединяются в гештальт по принципу максимальной простоты и регулярности, т.е. в нашем феноменальном поле действует объективная тенден­ция к объединению сенсорных элементов в самую простую струк­туру, которая возможна при данных конкретных стимульных ус­ловиях. Действие принципа прегнантности собственно и заключа­ется в установлении равновесия между связывающими и сдержи­вающими силами феноменального поля: противодействие связы­вающим силам вносит разнообразие внешней стимуляции, оно представляет собой разъединяющую силу и увеличивает напряже­ние внутри этого поля. Простота перцептивного гештальта объяс­няется наименьшим напряжением указанных выше сил. Напри­мер, если при прослушивании какой-то известной мелодии на СЕ)-плейере или по радио, в силу дефекта поверхности диска или эфирных помех, выпадает несколько нот, то мы просто не заме­чаем этого и воспринимаем мелодию целостно. Или другой при­мер: даже некачественно напечатанный текст мы читаем вполне нормально, хотя в буквах могут отсутствовать некоторые графи­ческие элементы.

Как справедливо замечает А. Д. Логвиненко, «основная заслуга гештальтпсихологов состоит не только и не столько в том, что они обнаружили в образе нечто помимо ощущений... а в том, что

они настаивали на воспринимаемом, а не мыслимом характере этого нечто» [74, 72]. Очень важно, что образование перцептивно­го гештальта — это не интеллектуальный синтез чувственной ин­формации, а непосредственное чувственное отражение физичес­кого мира.

Психическое отражение в виде чувственных образов в принци­пе противоположно функционированию какой-либо технической системы, поскольку, как отмечал В. Келлер, форма действия ма­шины полностью предписана ее устройством, а наше восприятие принципиально активно в силу постоянно складывающихся и меняющихся от взаимодействия напряжений, действующих в пер­цептивном поле внешних и внутренних сил.

Принцип прегнантности нашел свое отражение в найденных гештальтистами частных закономерностях, обнаруженных при экспериментальном исследовании восприятия кажущегося дви­жения, формы, оптико-геометрических иллюзий. Это так называ­емые законы группировки, описывающие те объективные усло­вия, при которых элементы физического мира объединяются в феноменальном поле в перцептивные гештальты. Были выделены: фактор близости (в гештальт объединяются близлежащие элемен­ты), фактор сходства (гештальт образуют сходные элементы), фактор хорошего продолжения (в гештальт объединяются элемен­ты, образующие в совокупности простые конфигурации), фактор общей судьбы (один гештальт образуют элементы, расположенные или движущиеся в одном направлении), фактор объективной ус­тановки (однажды воспринятая структура имеет тенденцию вос­приниматься также в сходных ситуациях). Как мы видим, геш-тальтисткая точка зрения отнюдь не отрицала используемый струк­туралистами и идущий еще от Аристотеля принцип ассоциации. Дело в другом: богатую феноменологию нашего восприятия нельзя объяснить только силой ассоциативной связи отдельных ощущений, оно подчиняется и другим, более важным, законам — законам струк­турной организации, в соответствии с которыми мы видим не сумму ассоциированных ощущений, но можем видеть целое, не видя его частей, или, наоборот, не видеть целое, имея перед гла­зами все его сенсорные составляющие. Например, мы прочтем рекламную вывеску правильно, даже если она выполнена в виде необычно начертанных букв. Или: мы не увидим даже очень зна­комое изображение, если оно сливается с похожим на него по цвету фоном.

Принципиальное открытие гештальтпсихологов, подтвержден­ное множеством эмпирических исследований, — это феномен фигуры и фона, который состоит в том, что наше феноменальное перцептивное поле всегда структурировано как фигура и окружа­ющий ее фон. Данный феномен обусловлен законами перцептив­ной группировки и очень наглядно выражен в случае восприятия

нами так называемых двусмысленных рисунков или картинок-пе­ревертышей. Эти двусмысленные рисунки, многие из которых придуманы датским гештальтпсихологом Эдгаром Рубиным(Е.КиЫп, 1886—1951), воспринимаются то как фигура, то как фон. На рис. 12, а мы попеременно видим то два черных и обра­щенных друг к другу профиля, то белую вазу.

Чтобы сделать наше восприятие более стабильным посмотрим на другой, однозначно воспринимаемый, рисунок (рис. 13). .

Внимательно разглядывая фигуру, выделяющуюся в центре рисунка, мы отчетливо видим, что она отличается от фона по целому ряду признаков:

1) у фигуры строго очерченный контур, подчеркивающий ее форму, в то время как у фона формы как бы и нет;

2) кажется, что фон за фигурой сплошной, а не структуриро­ванный; как отмечал Э. Рубин, фон имеет более выраженный «суб­станциональный», а фигура — «вещный», предметный характер;

3) отчетливо кажется, что фигура расположена к нам ближе и ее положение определенным образом локализовано в простран­стве, в отличие от фона, расположенного за фигурой и не имею­щего строгой локализации на заднем плане;

4) фигура выглядит ярче по сравнению с фоном, она лучше запоминается и оказывает на нас большее впечатление.

Мы повторили вслед за Э. Рубиным и К. Коффкой лишь не­сколько основных воспринимаемых свойств фигуры и фона и под­черкиваем тот факт, что распределение света, отраженного от поверхности рисунка и попадающего на сетчатку, не меняется во времени: оно одно и то же, а образующийся перцептивный геш-тальт — наш образ восприятия — изменяется, становясь попере­менно то фигурой, то фоном. В соответствии с этими переменами

Рис. 12. Изменение восприятия фигуры и фона в зависимости от кон­фигурации изображения:

а — пример одного из двусмысленных рисунков Э. Рубина; б, в — изменение пропорций «вазы» и «профилей» приводит к подчеркиванию той или иной фи­гуры: в целом, чем меньше площадь контура фигуры, тем вероятнее мы увидим

именно ее (по [142])

⁹ ° © л° О* ° ©

© о ° а* © • ₀

•О © О ~₀<я> © о <

©•®₀ о 2 ° °

Рис. 13. Демонстрация феноменальных свойств фигуры и фона

изменяются и свойства зрительного образа. Таким образом, ис­следованный в рамках гештальтпсихологии восприятия феномен фигура —фон еще раз показал, что в феноменальном поле — поле нашего восприятия действуют строгие закономерности, как в фи­зике, химии или биологии. Различия фигуры и фона носят фунда­ментальный характер, поэтому перцептивная структура фигура — фон рассматривается в современной психологии как наиболее простая и исходная для нашего восприятия, многие научные дан­ные позволяют говорить о том, что первые чувственные впечатле­ния новорожденного ребенка уже структурированы подобным образом (К. Коффка, Т. Бауэр, Дж. Гибсон, У. Найсер, И. Рок). Бо­лее того, невозможно себе представить одну фигуру без всякого фона. Верно и обратное: фон в нашем восприятии также не может существовать сам по себе, исследования показывают, что «чис­тый» фон фактически означает отсутствие какого-либо восприятия вообще (К. Коффка, Дж. Гибсон). Фон играет важную роль в пост­роении перцептивного образа: это тот общий уровень, на котором выступает фигура, например яркость серой буквы «Ф» на рис. 14 напрямую зависит от того, на каком фоне (светлом — справа или темном — слева) она изображена. Как подчеркивал К. Коффка, фигура и фон образуют вместе единую структуру, поэтому первая никак не может существовать отдельно и независимо от второго.

На примере восприятия двусмысленных фигур укажем на прин­ципиальное различие подходов психологов-структуралистов и геш-тальтпсихологов. К. Коффка подчеркивал, что в соответствии с интерпретацией Э.Титченера, вначале ваза занимает более высо­кий уровень сознания, а профили находятся на более низком и

Рис. 14. Зависимость восприятия яркости буквы-фигуры от цвета окружающего фона: буква Ф слева кажется светлее, чем справа. Оттенки серого, которым нарисо­ваны обе буквы, абсолютно одинаковы

поэтому не воспринимаются; при смене образа большую ясность приобретают профили, а ваза уходит на более низкий уровень и, следовательно, теряет ясность. С позиции гештальтпсихологии дело обстоит совершенно иначе: при смене образов происходит пере­структурирование всего перцептивного пространства, и, когда по­является изображение вазы, образ профилей не теряет ясность, а исчезает из нашего восприятия вообще: он в принципе перестает существовать как гештальт. Исследования современных психоло­гов показывают, что в соответствии с исходной конфигурацией частей рисунка мы преимущественно воспринимаем то одно, то другое, и наше восприятие прямо зависит от графической струк­туры реального физического пространства, а не от колебаний на­шего внимания от центра к периферии сознания [142] (см. рис. 12, б, в).

Еще один известный феномен восприятия или феноменологи­ческий принцип построения перцептивного гештальта — транс­позиция. Он заключается в том, что перцептивная форма устойчи­ва к изменению составляющих ее сенсорных элементов. Самым хорошим примером действия этого феноменального принципа является константность восприятия. Известным примером являет­ся неизменность музыкального восприятия нами какой-либо од­ной мелодии, транспонированной при ее исполнении в различ­ные тональности.

Другим, противоположным транспозиции, феноменологиче­ским принципом, также установленным гештальтпсихологами, яв­ляется изменчивость гештальта во времени. Достаточно несколько минут смотреть на двусмысленные фигуры, чтобы понять эту прин­ципиальную особенность нашего восприятия — его не статичный, а активный характер. Упомянутая выше демонстрация X. Уоллаха с движущимися наклонными полосами — еще один прекрасный пример. Известный американский исследователь зрительного вос­приятия Дэвид Маррф.Магг, 1945—1980) очень образно описал изображенный на рис. 15 стимульный паттерн: «Эта конфигура­ция преисполнена бурной активности» [80, 63]. Действительно, мы видим череду постоянно сменяющихся образов — квадра­тов, крестов, концентрических окружностей разного размера и т.д. В соответствии с указанными выше феноменологически­ми принципами и законами образования гештальта в нашем фе­номенальном поле активно взаимодействуют объединяющие и разъединяющие силы, в результате в данный момент времени мы видим то, что мы видим.

Хотя в классической гештальттеории восприятия проблемы влияния перцептивной установки, научения и смысла особенно тщательно не исследовались, тем не менее отдельные исследова­ния проводились и в этих направлениях. Вопрос о преимуществен­ной роли индивидуального опыта или врожденных механизмов в

Рис. 15. Зрительный паттерн, демонстрирующий принцип изменчивости перцептивного гештальта во времени (по [80])

формировании перцептивного гештальта в основном решался в пользу последних. В гештальттеории постулировались заданные от рождения полевые свойства нервной системы, которые в сово­купности с объективными физическими свойствами зрительного поля достаточно определенно позволяют говорить о стимульном, т.е. объектном детерминизме нашего восприятия.